Сказ про «варэнички» или Весь мир - театр
Если какая-то девочка не мечтала в детстве стать актрисой, то она и не девочка вовсе! Не важно, кто тебя вдохновил Одри Хепберн с длинным мундштуком или Мила Йовович с гранатометом - однажды ты начинаешь сильно-сильно хотеть быть по ту сторону экрана кем-то очень красивой/умной/смешной/стильной/влюбленной/смелой и вообще не такой, как в жизни.
Надо отметить, что тяга к публике имелась у меня с раннего детства. Первые выступления на табуретке для бабушки и ее лучшей подруги Зоксеевны состояли в основном из стихотворений «для деда Мороза» и казачьего шлягера «Вареничков навари». Последний имел такой успех, что я, осмелев, через некоторое время исполняла его на всех семейных мероприятиях. Постепенно репертуар расширялся, в ход пошли немудреные провинциальные частушки, внушительная часть которых заставляла отчаянно краснеть не только моих родителей, но и всех гостей вообще. Меня стали мягко цензурить, до полного запрета. Подобные ограничения творчества разумеется оскорбили меня в лучших чувствах, я прекратила концертную деятельность, ушла из кружка бальных танцев, четыре раза перечитала «Маленький лорд Фаунтлерой» и записалась в баскетбольную секцию.
Долгие годы мой актерский талант давал о себе знать лишь в экстремальных ситуациях, когда приходилось разыгрывать интерактивные сценки в стиле «я никак не могу посетить урок физ-ры по причине обострившегося рецидива опухоли в левой височной доле правого полушария пятки», «но я же только что здесь убирала! Понятия не имею, откуда взялась вся эта пыль и, тем более, вон то присохшее пятно!», а несколько позже «Я пьяная? Я не пьяная! Дайте мне димедрола - я отравлюсь!»
Где-то как раз на этапе димедрола начались мои попытки объяснить окружающему миру, какой он поганый, и как в нем мало любви для меня лично, посредством криво прилепленных друг к другу рифм, отчаянно вылезающих за все существующие размеры. «Пишет каждый в девятнадцать лет», это понятно, но время шло, в стихах моих постепенно становилось все меньше точек после буквы «Л». Так что однажды я решила, что их можно читать кому-то еще, кроме родителей и самых близких «кухонных» друзей.
В те благостные времена никаких поэтических группировок в Краснике еще толком не существовало, поэтому мой дебют состоялся на родном факультете журналистики. Я вспомнила восхитительное ощущение власти над публикой. Сознание того, что все здесь люди вежливые, и деваться им все равно некуда, нимало не огорчало меня, наоборот раззадорило еще больше. Так что я облагодетельствовала своим присутствием еще два подобных мероприятия, блестяще защитила диплом на государственную оценку и окончательно уверилась в том, что я прирожденный оратор. Так родилась Мирро Пуазон.
То, что задумывалось, как литературный ник, постепенно выродилось в полноценный сценический образ. Жесты, мимика, манера речи (в немалой мере скопипащенная у Ренаты Литвиновой), каблуки, непременный бокал бухла в руке - все это продумывалось раз от раза, тем тщательнее, чем чаще я выходила к микрофону. Тщеславие купалось в аплодисментах, самомнение цепляло потолок, самолюбование зашкаливало, а Мирро Пуазон сошла «в народ» и стала включатся по поводу и без оного за пределами сцены, что оказалось невероятно удобным, ибо ей были совершенно неведомы застарелые подростковые комплексы, боязнь новых компаний и прочие заморочки, так мешающие полноценному общению интеллектуально развитых половозрелых особей с равными себе. Мирро Пуазон стала моей любимой ролью, исполняемой как от души, так и на бис.
Впрочем, М.П., какой бы прекрасной она мне ни казалась, всего лишь идеализированная версия меня самой, а вот роли, собственному характеру противоположные, мне толком никогда не давались. Сие обстоятельство, непосредственно связанное с идеей одного там театрального действа, созидателем коего я уже давно и пока не особенно результативно намереваюсь стать, привело меня к мысли, что стоило бы поучиться у профессионалов. Счастливое стечение обстоятельств, умение убедительно изображать из себя блогера и некоторые личные знакомства привели меня на актерские курсы в студию психологии PSY-ART.
Дифирамбы по поводу этих курсов мне пелись уже давно и довольно регулярно, так что изо всех сил отбросив всяческие предубеждения, оставив дома М.П. вместе с каблуками и пронзительным фальцетом, я заявилась сразу на третье занятие, попытавшись вызвать интерес будущих согруппников к собственной персоне килограммом мандаринов. Не сказать, что мне сильно это удалось, ибо таких же как я , жаждущих получать внимание окружающих, а также жаждущих получать удовольствие от получения внимания окружающих набралось много - аж 14 человек. Зато по прошествии двух занятий удались некоторые другие вещи, как то:
- купирование отвратительной привычки судить о людях негативно по первому впечатлению;
- выход далеко за пределы «зоны комфорта» посредством принятия прикосновений малознакомых мне людей, исполнением стриптиза в абсолютно трезвом виде и, что еще более невероятно, достопамятных «варэничков» [хорошо, до частушек не дошло!];
- дыхание животом, предотвращающее жуткие всасывающие звуки в моменты, когда воздух в легких уже закончился, а текст еще нет;
- выговаривание скороговорок, с которыми у меня всегда были нелады благодаря неповторимому строению челюсти и прочим «фифектам фикции».
Грядущие занятия все более интригуют, и я уже вижу себя Бланш Дюбуа или, по меньшей мере, Анной Карениной. А вас, дорогие мои, ждут более-менее регулярные отчеты о моих успехах. Но все здесь - люди вежливые, и деваться все равно некуда ;)