(no subject)
Люблю я Льюиса. Пусть вот повисит…
- Да, ты замечала, что в мире абсолютно все утончается, сужается, заостряется?
Жена ждала, зная по опыту, как разворачивается его мысль.
- Понимаешь, - продолжал он, - в любом университете, городе, приходе, в любой семье, где угодно, можно увидеть, что раньше было… ну, смутнее, контрасты не так четко выделялись. А потом все станет еще четче, еще точнее. Добро становится лучше, зло - хуже; все труднее оставаться нейтральным даже с виду… Помнишь, в этих стихах, где небо и преисподняя вгрызаются в землю с обеих сторон… как это?.. «пока не туру-рум ее насквозь». Съедят? Нет, ритм не подходит. «Проедят», наверное. И это с моей памятью! Ты помнишь эту строку?
- Я тебя слушаю и вспоминаю слова из писания о том, что нас веют, как пшеницу…
- Да, ты замечала, что в мире абсолютно все утончается, сужается, заостряется?
Жена ждала, зная по опыту, как разворачивается его мысль.
- Понимаешь, - продолжал он, - в любом университете, городе, приходе, в любой семье, где угодно, можно увидеть, что раньше было… ну, смутнее, контрасты не так четко выделялись. А потом все станет еще четче, еще точнее. Добро становится лучше, зло - хуже; все труднее оставаться нейтральным даже с виду… Помнишь, в этих стихах, где небо и преисподняя вгрызаются в землю с обеих сторон… как это?.. «пока не туру-рум ее насквозь». Съедят? Нет, ритм не подходит. «Проедят», наверное. И это с моей памятью! Ты помнишь эту строку?
- Я тебя слушаю и вспоминаю слова из писания о том, что нас веют, как пшеницу…