Георгианская эпоха - 13
В 1770 году правительство вновь было скомпановано из тори, с лордом Фредериком Нортом во главе. Этот факт вызвал некоторое веселье среди подданных его величества Георга III, потому что внешность лорда Фредерика была отмечена характерными чертами Ганноверов. Не случайно, вероятно. Как говаривал Георг IV, "или мой дедушка, или его матушка обвели его батюшку вокруг пальца". Но Георг III лорда Фредерика очень высоко ценил, потому что тот действительно хорошо разбирался в казнечейских делах, и смог привести в порядок расхристанную кассу королевства, что было очень непросто. Начинал он ещё при таких зубрах как Питт-Старший в его лучшие годы и Томас Пелэм-Холлс, зарекомендовал себя хорошо в парламенте, но к правительству Рокингема присоединиться отказался - к тому моменту он уже понял, что его политические взгляды близки тори, а не вигам.
Начал Норт удачно, с победы в конфликте с Испанией относительно Фолклендских островов. Но кто уж знает, то ли благодаря энергичной мобилизации британского флота, то ли благодаря уверенности Луи XV, что Франция категрически не готова к новой войне. Но затем в 1773 году случилось знаменитое Бостонское чаепитие, когда протестующие против несправедливого налогообложения чая в пользу Английской Ост-Индийской компании утопили часть груза чая в заливе. А через два года британские англичане и англичане-поселенцы уже сошлись в битве при Лексингтоне.
Умница Норт был, к сожалению, абсолютно типичным бриттом, поэтому его естественной реакцией стало усилие показать обнаглевшим колонистам их место - место ресурса для империи, с чем колонисты, разумеется, не согласились. К 1780 году Британия воевала уже с Францией, оказавшей поддержку колонистам, с Испанией, союзницей Франции, и с Голландией, последовавшей за Испанией. Столкнувшись с тем, что призывать на военную службу стало не то что совсем уж некого, но близко к тому, Норт решил отменить запрет для католиков служить в армии и на флоте. Только вот протестанты Британии ни в коем случае не были готовы к тому, что католиков, этих подозрительных папистов, вот так вот разом поднимут с ними, добрыми и богобоязненными христианами, на одну ступеньку. Начался так называемый Мятеж лорда Гордона, хотя сам-то лорд ни в какой момент не имел никакого веса в глазах толпы, именующей себя "His Majesty, King Mob". Для начала они устроили ирландский погром, потом разнесли Ньюгейтскую тюрьму, которую, кажется, исправно громили при каждой волне беспорядков в столице, после чего пришла пора разгромить винокурни Лэнгдейла и выпить весь запас спиртного оттуда. По ходу досталось баварскому и сардинскому посольствам, нескольким церквям и часовням.
Бунт споткнулся на попытке ограбить Банк Англии. А тут ещё король своевременно посулил 500 фунтов за каждого выданного поджигателя. Было введено военное положение, и в дело вступила армия, разогнавшая весь этот пьяный бушующий сброд. Надо сказать, наказание оказалось удивительно мягким по сравнению с нанесенным ущербом - из 450 арестованных были осуждены всего около 50, из которых казнены не более 30. Видимо, правительство решило не рисковать, и правильно сделало. Даже лорда Гордона отпустили восвояси. Но этому своеобразному человеку урок не пошел впрок. Через несколько лет он был отлучен от церкви за отказ выступить в качестве свидетеля в каком-то церковном процессе. Потом он угодил под суд, публично облаяв французскую королеву, французского посла в Британии, и британское правосудие в целом. Его снова осудили, и снова дали возможность убраться восвояси - в Нидерланды, откуда его выслали назад - в Бирмингем.
Правда, где-то в процессе он принял иудаизм, и был самым сердечным образом принят в еврейскую общину Бирмингема под именем Yisrael bar Avraham Gordon. Приняв новую веру, он, по своему обыкновению, принял ее со всем пылом, и, будучи заключен в тюрьму по какому-то поводу, был там большим утешением для заключенных. Его бы помиловали, да и его родня была готова заплатить любой штраф за это чудо, но он наотрез отказался обнажить голову перед судьей. В тюрьме бедолага и умер, от тифа. Ему было около 41 года, и никто не мог бы сказать, что этот человек прожил скучную жизнь.
Напуганные бунтом обыватели и средний класс сплотились за Нортом, и даже в Америке дела пошли получше, но потом настал 1781 год и сдача Йорктауна лордом Корнуоллисом. "О Боже, всё пропало!, - воскликнул Норт, услышав об этом, и был совершенно прав. Его чуть было не судили за ошибки в ведении англо-американской войны, но в 1783 году дела неожиданно снова пошли в пользу британцев, так что Норт воспрянул, и скооперировался с вигом Фоксом, в надежде снова встать во главе политики, но, увы, Георг III Фокса не переносил совершенно, так что вскоре во главе правительства встал на следующие 20 лет Питт-младший, и Норт был забыт. Тем более, что Парижский договор, закончивший Американскую революционную войну, он подписать успел.
Как известно, в 1788 году король заболел. По их давнему с Шарлоттой уговору, утвержденному парламентом, регентом должна была стать она. Тем не менее, активный в парламенте Фокс, друживший с наследником престола, считал, что регентом должен быть будущий правитель. Видит Бог, она пыталась... Закон о регентстве давал ей широкие права, и она ими пользовалась, запрещая, например, принцу Уэльскому видеться с королем наедине. Принц обвинил матушку в том, что она скооперировалась с его врагами. Покуда они препирались, покуда парламент проголосовал за Джорджа, как король... снова выздоровел. А королева взяла и не пригласила своего старшенького на концерт в честь выздоровления короля. Надо признать, что характер Шарлотты к тому времени совершенно испортился. Она была отчаянно несчастна и одинока, смертельно боялась мужа, ставшего по отношению к ней чрезвычайно злобным, и вообще старательно избегала ситуаций, когда они могли встретиться. В довершение ко всему, ей пришлось выносить шквал насмешек и карикатур на свой патронаж, которые она считала несправедливыми.
Шарлотта в 1779 году
Шарлотта в 1807 году
Так, в общем-то, и шло довольно долго, где-то до 1810 года, когда Георг III, совершенно разбитый ревматизмом и практически ослепший от катаракты полностью перешел под опеку регента на пике своей популярности, от которой его преемнику не досталось ни крошки. В момент смерти с ним был не принц-наследник, а принц Фредерик, герцог Йоркский. Вряд ли он сознавал, что Шарлотты уже нет рядом - она умерла в 1818 году, Георг - через 14 месяцев после нее.
Георг III прожил без малого 82 года. Его пытались убить не менее трех раз.
Маргарет Николсон, прислуга, чья жизнь пошла под откос после наудачной любовной истории, почему-то вообразила себя истинной наследницей престола, а короля Георга - узурпатором. Она подошла к выходившему из коляски королю, протягивая ему петицию, которая потом оказалась чистым листом бумаги, и дважды ударила короля в грудь фруктовым ножиком. Король испугался, но не за себя, а за нее - его охрана могдла среагировать жестоко. Беднягу осмотрели врачи. По всем данным, женщиной она была трезвой, скромной, работящей, и хорошей швеей - но совершенно безумной. Её поместили в Бедлам, где она прожила ещё 42 года.
Потом был Джон Фриз, воображавший себя св. Павлом, незаконно уволенным из армии офицером, который посылал сверхестественные существа нашептывать всякое в уши Джона. А камень в короля он бросил, чтобы обратить его внимание на себя. Фриза пытались пристроить в тюрьму, но его припадки агрессивности сделали это невозможным. Его тоже перевели в Бедлам, но он почти сразу умер во время очередного припадка.
В 1800-м году в Георга стрелял в театре Джеймс Хатфилд, абсолютно безумный в результате тяжелого ранения в голову в битве под Туркуэном. В Англии он стал милленаристом, и уверовал в то, что второе пришествие Христа будет ускорено, если он, Хатфилд, "убьет правительство". Вот он и попытался. То, что Хатфилд безумен, было понятно, но теоретически, будучи способен понять, что его выстрел может повлечь за собой смерть человека, нужную для опредленного результата, он был государственным преступником. В общем, его тоже послали в Бедлам, откуда он ухитрился в какой-то момент сбежать. Но его отловили в Дувре и вернули в отделение Бедлама, построенное специально для преступников, где он и умер от туберкулеза лет через 40 после покушения на короля.
Говорят, что Георга это покушение впечатлило настолько мало, что он даже вздремнул в антракте спектакля, который продолжался.
Георг III был королем с характером, но его особенности поведения как-то совпали с духом времени. Он был на своем месте, и англичане, шутливо называя его "фермер Джордж", воспринимали его своим, особенно на контрасте с его преемником, следующим королем.
Начал Норт удачно, с победы в конфликте с Испанией относительно Фолклендских островов. Но кто уж знает, то ли благодаря энергичной мобилизации британского флота, то ли благодаря уверенности Луи XV, что Франция категрически не готова к новой войне. Но затем в 1773 году случилось знаменитое Бостонское чаепитие, когда протестующие против несправедливого налогообложения чая в пользу Английской Ост-Индийской компании утопили часть груза чая в заливе. А через два года британские англичане и англичане-поселенцы уже сошлись в битве при Лексингтоне.
Умница Норт был, к сожалению, абсолютно типичным бриттом, поэтому его естественной реакцией стало усилие показать обнаглевшим колонистам их место - место ресурса для империи, с чем колонисты, разумеется, не согласились. К 1780 году Британия воевала уже с Францией, оказавшей поддержку колонистам, с Испанией, союзницей Франции, и с Голландией, последовавшей за Испанией. Столкнувшись с тем, что призывать на военную службу стало не то что совсем уж некого, но близко к тому, Норт решил отменить запрет для католиков служить в армии и на флоте. Только вот протестанты Британии ни в коем случае не были готовы к тому, что католиков, этих подозрительных папистов, вот так вот разом поднимут с ними, добрыми и богобоязненными христианами, на одну ступеньку. Начался так называемый Мятеж лорда Гордона, хотя сам-то лорд ни в какой момент не имел никакого веса в глазах толпы, именующей себя "His Majesty, King Mob". Для начала они устроили ирландский погром, потом разнесли Ньюгейтскую тюрьму, которую, кажется, исправно громили при каждой волне беспорядков в столице, после чего пришла пора разгромить винокурни Лэнгдейла и выпить весь запас спиртного оттуда. По ходу досталось баварскому и сардинскому посольствам, нескольким церквям и часовням.
Бунт споткнулся на попытке ограбить Банк Англии. А тут ещё король своевременно посулил 500 фунтов за каждого выданного поджигателя. Было введено военное положение, и в дело вступила армия, разогнавшая весь этот пьяный бушующий сброд. Надо сказать, наказание оказалось удивительно мягким по сравнению с нанесенным ущербом - из 450 арестованных были осуждены всего около 50, из которых казнены не более 30. Видимо, правительство решило не рисковать, и правильно сделало. Даже лорда Гордона отпустили восвояси. Но этому своеобразному человеку урок не пошел впрок. Через несколько лет он был отлучен от церкви за отказ выступить в качестве свидетеля в каком-то церковном процессе. Потом он угодил под суд, публично облаяв французскую королеву, французского посла в Британии, и британское правосудие в целом. Его снова осудили, и снова дали возможность убраться восвояси - в Нидерланды, откуда его выслали назад - в Бирмингем.
Правда, где-то в процессе он принял иудаизм, и был самым сердечным образом принят в еврейскую общину Бирмингема под именем Yisrael bar Avraham Gordon. Приняв новую веру, он, по своему обыкновению, принял ее со всем пылом, и, будучи заключен в тюрьму по какому-то поводу, был там большим утешением для заключенных. Его бы помиловали, да и его родня была готова заплатить любой штраф за это чудо, но он наотрез отказался обнажить голову перед судьей. В тюрьме бедолага и умер, от тифа. Ему было около 41 года, и никто не мог бы сказать, что этот человек прожил скучную жизнь.
Напуганные бунтом обыватели и средний класс сплотились за Нортом, и даже в Америке дела пошли получше, но потом настал 1781 год и сдача Йорктауна лордом Корнуоллисом. "О Боже, всё пропало!, - воскликнул Норт, услышав об этом, и был совершенно прав. Его чуть было не судили за ошибки в ведении англо-американской войны, но в 1783 году дела неожиданно снова пошли в пользу британцев, так что Норт воспрянул, и скооперировался с вигом Фоксом, в надежде снова встать во главе политики, но, увы, Георг III Фокса не переносил совершенно, так что вскоре во главе правительства встал на следующие 20 лет Питт-младший, и Норт был забыт. Тем более, что Парижский договор, закончивший Американскую революционную войну, он подписать успел.
Как известно, в 1788 году король заболел. По их давнему с Шарлоттой уговору, утвержденному парламентом, регентом должна была стать она. Тем не менее, активный в парламенте Фокс, друживший с наследником престола, считал, что регентом должен быть будущий правитель. Видит Бог, она пыталась... Закон о регентстве давал ей широкие права, и она ими пользовалась, запрещая, например, принцу Уэльскому видеться с королем наедине. Принц обвинил матушку в том, что она скооперировалась с его врагами. Покуда они препирались, покуда парламент проголосовал за Джорджа, как король... снова выздоровел. А королева взяла и не пригласила своего старшенького на концерт в честь выздоровления короля. Надо признать, что характер Шарлотты к тому времени совершенно испортился. Она была отчаянно несчастна и одинока, смертельно боялась мужа, ставшего по отношению к ней чрезвычайно злобным, и вообще старательно избегала ситуаций, когда они могли встретиться. В довершение ко всему, ей пришлось выносить шквал насмешек и карикатур на свой патронаж, которые она считала несправедливыми.
Шарлотта в 1779 году
Шарлотта в 1807 году
Так, в общем-то, и шло довольно долго, где-то до 1810 года, когда Георг III, совершенно разбитый ревматизмом и практически ослепший от катаракты полностью перешел под опеку регента на пике своей популярности, от которой его преемнику не досталось ни крошки. В момент смерти с ним был не принц-наследник, а принц Фредерик, герцог Йоркский. Вряд ли он сознавал, что Шарлотты уже нет рядом - она умерла в 1818 году, Георг - через 14 месяцев после нее.
Георг III прожил без малого 82 года. Его пытались убить не менее трех раз.
Маргарет Николсон, прислуга, чья жизнь пошла под откос после наудачной любовной истории, почему-то вообразила себя истинной наследницей престола, а короля Георга - узурпатором. Она подошла к выходившему из коляски королю, протягивая ему петицию, которая потом оказалась чистым листом бумаги, и дважды ударила короля в грудь фруктовым ножиком. Король испугался, но не за себя, а за нее - его охрана могдла среагировать жестоко. Беднягу осмотрели врачи. По всем данным, женщиной она была трезвой, скромной, работящей, и хорошей швеей - но совершенно безумной. Её поместили в Бедлам, где она прожила ещё 42 года.
Потом был Джон Фриз, воображавший себя св. Павлом, незаконно уволенным из армии офицером, который посылал сверхестественные существа нашептывать всякое в уши Джона. А камень в короля он бросил, чтобы обратить его внимание на себя. Фриза пытались пристроить в тюрьму, но его припадки агрессивности сделали это невозможным. Его тоже перевели в Бедлам, но он почти сразу умер во время очередного припадка.
В 1800-м году в Георга стрелял в театре Джеймс Хатфилд, абсолютно безумный в результате тяжелого ранения в голову в битве под Туркуэном. В Англии он стал милленаристом, и уверовал в то, что второе пришествие Христа будет ускорено, если он, Хатфилд, "убьет правительство". Вот он и попытался. То, что Хатфилд безумен, было понятно, но теоретически, будучи способен понять, что его выстрел может повлечь за собой смерть человека, нужную для опредленного результата, он был государственным преступником. В общем, его тоже послали в Бедлам, откуда он ухитрился в какой-то момент сбежать. Но его отловили в Дувре и вернули в отделение Бедлама, построенное специально для преступников, где он и умер от туберкулеза лет через 40 после покушения на короля.
Говорят, что Георга это покушение впечатлило настолько мало, что он даже вздремнул в антракте спектакля, который продолжался.
Георг III был королем с характером, но его особенности поведения как-то совпали с духом времени. Он был на своем месте, и англичане, шутливо называя его "фермер Джордж", воспринимали его своим, особенно на контрасте с его преемником, следующим королем.