Рождество всех времен: пуританское Рождество
Особенность Рождества в недоброй памяти времена Кромвеля состоит в том, что его... не было. Ничто не объединяет не слишком довольную положением вещей нацию так, как наличие страшного, опасного и омерзительного врага, угрожающего её ценностям. Точнее, дело не в объединении. Дело в том, что та часть населения, которая обладает практической возможностью физически расправляться с идеологическими врагами, оправдывает свою повестку и методы наличием страшного врага, угрожающего историческим ценностям нации.
Учитывая испокон веков непростые отношения островитян с папской властью, врага далеко искать не пришлось - всё, что не укладывалось в повестку кромвелевцев, клеймили папизмом, и судьба "папистов" была, разумеется, горькой. Нация должна была трепетать и молиться, и такие вольности, как рождественское веселье, были в такой ситуации недопустимы. Никаких песен и танцев, смеха, доброй выпивки и еды. Никаких икон, никаких статуй, никаких витражей, никаких вертепов, ибо идолопоклонство это всё, и подлежит уничтожению. Теперь стол добрых христиан, которым сказали, что человек ест для того, чтобы жить, а не живет для того, чтобы есть, выглядел где-то так:
Повестка пуритан была подкреплена памфлетами, разумеется. Памфлеты ещё в тюдоровские времена стали чем-то вроде социальной медии наших дней: информация-пропаганда-шельмование. Надо отдать кромвелевцам должное, они не сделали своим рупором какого-нибудь современника, чьи грешки и несовершенство могли бы быть известны, что сделало бы его пропаганду менее убедительной. Эти люди стряхнули для такого случая пыль с работ елизаветинца Филиппа Стаббса. Дело в том, что Стаббс удачно написал в 1580-х книгу "The Anatomie of Abuses", в которой жестоко критиковал современников за их стиль жизни, который Стаббс находил слишком веселым, их одежду - слишком нарядной, а привязанность к хорошей еде и веселой выпивке - слишком грешной. Писал он в таком стиле: " As concerning football, I protest unto you that it may rather be called a friendly kind of fight than a play or recreation - a bloody and murdering practise than a fellowly sport or pastime".
Издав свое творение, Стабб удачно женился на 15-летней Катерине Эммес, выросшей в пуританской семье. Бедняжка прожила в браке всего 4 года, преимущественно читая библию или рассуждая о религии, и на публичной предсмертной исповеди перед соседями, на которой она настояла, призналась в страшном грехе: она испытывала привязанность к щенку, жившему в их доме. По мнению этой женщины, любая земная привязанность была враждебным актом по отношению к Богу, потому что человек рождался только для любви к Господу, и ни к кому больше. Естественно, Стаббс написал о своей жене следующую книгу, "A Chrystall Glasse for Christian Women", явно полагая, что его супруга была образцом для подражания для всего женского рода в Соединенном Королевстве, а то и во всем христианском мире.
В общем, теоретическую составляющую нового порядка кромвелевцам обеспечил классик, можно сказать, а легальную они соорудили сами: в январе 1645 года вышел свод рекомендаций "Directory for Public Worship", которые, конечно, были никакими не рекомендациями, а приказом, за исполнением которого кромвелевцы намеревались следить. Всё был сделано совершенно законным и, да устыдятся сомневающиеся, в лучших традициях демократии: в 1644 году акт парламента праздники запретил. Запрещение застолья упоминалось в этом акте отдельно, а любое пение в эти дни рассматривалось бы как политическая декларация.
Не сказать, чтобы пуритане всем этим выиграли на свою сторону сердца обывателей. То, что было запрещено делать публично, делалось тайно. Правда, нынче Рождество сделали рабочим днем, обязывающим работать и держать лавки открытыми, выходными были объявлены лишь воскресенья. На деле же это просто держало занятыми патрульных, которым с 1656 года предписывалось патрулировать по "запретным дням" улицы Лондона и примечать, на пытается ли кто купить еду, традиционную для празднования Рождества. Впрочем, Лондон, Кентербери и Норич ответили на такие меры властей практически бунтом, демонстративно, открыто и массово празднуя запрещенное.
Всё это безумие закончилось после реформации в 1660 году. Англия весело вернулась к веселому Рождеству, продемонстрировав, что есть вещи, от которых политикам рекомендуется держать свою креативность подальше.
Кстати, каждое последнее воскресенье января королевская армия, представляющая роялистов в гражданской войне, собирается на Мэлл, улице, связывающей Букингемский дворец с Трафальгарской площадью, и марширует в траурном марше к Конногвардейской площади (Horse Guards Parade), где служится короткая поминальная служба по Чарльзу I, и возлагается венок у Банкетинг-хаус, где король был казнен. После этого армейцы позвращаются с развернутыми знаменами и под барабанную дробь обратно на Мэлл. В этом году церемония пройдет 28 января.
Учитывая испокон веков непростые отношения островитян с папской властью, врага далеко искать не пришлось - всё, что не укладывалось в повестку кромвелевцев, клеймили папизмом, и судьба "папистов" была, разумеется, горькой. Нация должна была трепетать и молиться, и такие вольности, как рождественское веселье, были в такой ситуации недопустимы. Никаких песен и танцев, смеха, доброй выпивки и еды. Никаких икон, никаких статуй, никаких витражей, никаких вертепов, ибо идолопоклонство это всё, и подлежит уничтожению. Теперь стол добрых христиан, которым сказали, что человек ест для того, чтобы жить, а не живет для того, чтобы есть, выглядел где-то так:
Повестка пуритан была подкреплена памфлетами, разумеется. Памфлеты ещё в тюдоровские времена стали чем-то вроде социальной медии наших дней: информация-пропаганда-шельмование. Надо отдать кромвелевцам должное, они не сделали своим рупором какого-нибудь современника, чьи грешки и несовершенство могли бы быть известны, что сделало бы его пропаганду менее убедительной. Эти люди стряхнули для такого случая пыль с работ елизаветинца Филиппа Стаббса. Дело в том, что Стаббс удачно написал в 1580-х книгу "The Anatomie of Abuses", в которой жестоко критиковал современников за их стиль жизни, который Стаббс находил слишком веселым, их одежду - слишком нарядной, а привязанность к хорошей еде и веселой выпивке - слишком грешной. Писал он в таком стиле: " As concerning football, I protest unto you that it may rather be called a friendly kind of fight than a play or recreation - a bloody and murdering practise than a fellowly sport or pastime".
Издав свое творение, Стабб удачно женился на 15-летней Катерине Эммес, выросшей в пуританской семье. Бедняжка прожила в браке всего 4 года, преимущественно читая библию или рассуждая о религии, и на публичной предсмертной исповеди перед соседями, на которой она настояла, призналась в страшном грехе: она испытывала привязанность к щенку, жившему в их доме. По мнению этой женщины, любая земная привязанность была враждебным актом по отношению к Богу, потому что человек рождался только для любви к Господу, и ни к кому больше. Естественно, Стаббс написал о своей жене следующую книгу, "A Chrystall Glasse for Christian Women", явно полагая, что его супруга была образцом для подражания для всего женского рода в Соединенном Королевстве, а то и во всем христианском мире.
В общем, теоретическую составляющую нового порядка кромвелевцам обеспечил классик, можно сказать, а легальную они соорудили сами: в январе 1645 года вышел свод рекомендаций "Directory for Public Worship", которые, конечно, были никакими не рекомендациями, а приказом, за исполнением которого кромвелевцы намеревались следить. Всё был сделано совершенно законным и, да устыдятся сомневающиеся, в лучших традициях демократии: в 1644 году акт парламента праздники запретил. Запрещение застолья упоминалось в этом акте отдельно, а любое пение в эти дни рассматривалось бы как политическая декларация.
Не сказать, чтобы пуритане всем этим выиграли на свою сторону сердца обывателей. То, что было запрещено делать публично, делалось тайно. Правда, нынче Рождество сделали рабочим днем, обязывающим работать и держать лавки открытыми, выходными были объявлены лишь воскресенья. На деле же это просто держало занятыми патрульных, которым с 1656 года предписывалось патрулировать по "запретным дням" улицы Лондона и примечать, на пытается ли кто купить еду, традиционную для празднования Рождества. Впрочем, Лондон, Кентербери и Норич ответили на такие меры властей практически бунтом, демонстративно, открыто и массово празднуя запрещенное.
Всё это безумие закончилось после реформации в 1660 году. Англия весело вернулась к веселому Рождеству, продемонстрировав, что есть вещи, от которых политикам рекомендуется держать свою креативность подальше.
Кстати, каждое последнее воскресенье января королевская армия, представляющая роялистов в гражданской войне, собирается на Мэлл, улице, связывающей Букингемский дворец с Трафальгарской площадью, и марширует в траурном марше к Конногвардейской площади (Horse Guards Parade), где служится короткая поминальная служба по Чарльзу I, и возлагается венок у Банкетинг-хаус, где король был казнен. После этого армейцы позвращаются с развернутыми знаменами и под барабанную дробь обратно на Мэлл. В этом году церемония пройдет 28 января.