Атениум
Свой день рождения я отметила походом в два музея. Начала с Атениума, где проходит выставка работ Альберта Эдельфельта.
В реале Атениум выглядит куда как более компактно, чем на официальных изображениях. Или просто теряется визуально на большом открытом пространстве?
Он мне всегда был интересен как человек, как художник, и к тому же он для меня не чужой, как говорится. Ну сами знаете, что когда есть конкретная, со знанием местных происшествий и сплетен, привязка к определенному месту, то люди, с ним связанные, перестают быть абстракцией и становятся как бы знакомыми людьми. Потому мы по всем этим замкам-поместьям-дворцам и бегаем. У Эдельфельта жена была из де ла Шапелей, поместье которых до сих пор находится в прекрасном состоянии и является частью университетского комплекса. В частности, там есть круглосуточная ветеринарная помощь (на территории поместья), и теплицы, где проводятся рождественские ярмарки. А поскольку мы жили неподалеку целых 20 лет, то бывали и на ярмарках, и у вета. А Шернвали, из которых была мать Эллин Эдельфельт, и вовсе были соседями практически.
Красавица Эллин де ла Шапель. Этот брак не был браком по любви, собственно. С детства знакомые люди просто попытались создать что-то устойчивое и надёжное, в чем не слишком преуспели. Хотя финансово брак удался, усилиями жены - аристократка Эллин, вхожая в любые салоны любой европейской страны, была неоценимым PR-менеджером в "корпорации Эдельфельт", как кто-то окрестил этот союз. Альберт, со своей стороны, писал портреты именитых особ, и целых 10 лет вёл себя прилично, не компроментируя своими похождениями жену. А потом их единственный сын серьезно заболел, и провел вторую половину своей 22-летней жизни в лечебнице. Это положило конец "корпорации".
Де ла Шапели в Финляндии исчезли после того, как Кнут, последний хозяин поместья, спустил всё состояние на роскошные машины и не дружившие с реализмом проекты. Сын его никогда не женился, так что эту ветвь рода можно считать угасшим, но вот другие ветви вполне себе живы-здоровы по сей день. Как и Шернвали, Рамсеи и даже фон Вреде. У некоторых и поместья сохранились. Правда, в 30-х они земли пораздали бывшим арендаторам, но нынче мелким частникам фермерство не по карману, и немало бывших помещиком не только восстановили, но и преумножили свои земельные владения, скупая и арендуя окрестные поля. Как Шернвали, например. А остальные отпрыски аристократических семей нашли себя в юриспруденции, медицине, финансах, культуре.
Карл Альберт Эдельфельт, отец. Жалею, что не сфотографировала сама. Эта картинка дает слабое представление о том, что на самом деле бросается в глаза на портрете - именно то красное украшение/почетный знак, который кажется здесь точкой, а на картине видится буквально раскаленно горящая капля крови. Намек на причину смерти отца? Кстати, боготворящий мать художник почему-то не оставил ни одного её портрета, по-моему.
Эдельфельт сам был именно из подобной семьи, он родился в поместье, которое и сейчас живо и функционирует. Правда, его отец был не помещиком, а архитектором - и шведским аристократом, в придачу. Причем Эдельфельты традиционно хорошо женились, так что этот аристократ взял в жены дочь богатого судовладельца из Порвоо. К счастью для их сына-первенца, Альберта. К счастью, потому что Александра Брандт была тесно связана с культурной элитой Порвоо (Руненбергом, Топелиусом), и, видимо, имела кое-какие свои деньги. Потому что мужчины в роду Эдельфельтов жили всего лет до +/- 50 - наследственно слабые лёгкие и слабое сердце (хоть и очень быспокойное, как правило). Альберту повезло и в том, что он был не только первенцем, но и единственным сыном. Так что все ресурсы семьи и связи знакомых были задействованы именно в его пользу. Впрочем, его сестры получили достаточно хорошее образование и начальный капитал, чтобы стать владелицами и учительницами в школе для девочек из благородных семейств. Берта, младшая, была ещё и писательницей - написала, помимо прочего, биографии матери и брата, издала избранные письма. Потом её будут обвинять в создании мифа вокруг имени брата, но на самом деле эти издания просто неоценимы до сих пор, потому что раскрывают лучшую сторону натуры Эдельфельта, который вовсе не был подчеркнуто добропорядочным человеком.
Победное шествие по выставкам Эдельфельт начал со знаменитой "Королевы Бланки". Единственной, кстати, картины на выставке, которая была за стеклом. Поэтому и потеряла всё притяжение. А вот "Герцог Карл" (будущий Карл IX Шведский), тягающий за бороду труп своего врага Клауса Флеминга, сияет золотом покрытия гроба и перевязи Карла. Да, он был на свой лад безумен, этот Карл, как и все дети Густава, каждый в какой-то степени (кроме, пожалуй, Йохана). Шведы, правда, предпочитают слово vilda, необузданные. После этой картины Эдельфельт написал ещё одну на историческую тему, и потом забросил это направление, сказав, что невозможно достоверно передать на холсте то, чего сам не видел.
Следующая своебразная картина, меня остановившая - "Дева Мария в саду роз". Меня всегда удивляла традиция изображать Марию благостно-расслабленной. Нет, я понимаю, почему, но всё-таки... Вот Марию Эдельфельта я понимаю. Это сосредоточенно-яростное выражение глаз вполне отвечает истории её жизни, по-моему.
Ещё одна картина на условно-религиозную тему - это "Христос и Магдалина". Но, на мой взгляд, она не конкретных Христа и Магдалину изображает, она о том, что раскаяние может снизойти на какого угодно грешника, где угодно и когда угодно, хотя бы и на знакомой и привычной дороге. Может поразить как момент озарения, и изменить жизнь навсегда.
Или вот идет себе человек по тропе своей скорбной судьбы, идет весь такой печальный, и глядит себе под ноги, а там только тени. И не повернет голову, чтобы заметить: эй, совсем же рядом есть свет и солнце!
А в знаменитом портрете Вирджини знаете что первым делом бросается в глаза? Блеск золота - её браслет. Вот и понимай как хочешь - то ли так, что девушка просто золото, то ли намек на связь (хотя чего намекать, если бурные связи Эдельфельта и его натурщиц были широко известны), то ли ещё что. Мне видится именно "ещё что" - золото трофея, которое и заставляет эту молоденькую хищницу улыбаться так сладко.
А вот эта парижанка даже не пытается казаться милой. Оценивающий, непроницаемый взгляд тёмных глаз, а в прическе - маргаритка, символ невинности.
Наездившись по белу свету, Эдельфельт осел в родном Порвоо, купил себе дом управляющего усадьбы Хайко, и, разумеется, быстро стал членом местной культурной элиты. В числе его друзей была знаменитая Айно Акте, оперная певица и не только, знакомая ещё по Парижу. Акте была характером очень сложным, но, в целом, жила как хотела и могла себе это позволить (первый муж был сенатором, второй - генерал-майором и министром). Поэтому я совершенно не нахожу объяснения трагичности её портрета, который даже не слишком-то известен, в отличие от другого, парадного.
Может, дело в том, что ей пришлось оставить Отечественный оперный театр, который она же основала вместе с пианистом Ричардом Фацером (да, из той же семьи, что и "шоколадные" Фацеры) и композитором Оскаром Мериканто. Были какие-то ссоры, раздоры, интриги. Скорее всего, Акте не стала там той дивой, на роль которой претендавала. Она ушла оттуда через год. Впрочем, это именно Акте тут же запустила знаменитый и поныне проект оперного фестиваля в Савонлинне. Тогда этот фестиваль себя не оправдал. Сначала его удавалось проводить ежегодно, потом был длительный перерыв, а потом всем стало не до оперы. Да и было не до оперы, честно говоря. В народе и по сей день оперу считают дорогим бзиком культурной элиты, так что уж говорить предвоенных годах.
Ну, чтобы не заканчивать на грустном, закончу развеселым полотном "Под лампой". Можно поязвить, на какую именно лампу слетаются там бородатые мотыльки.
В реале Атениум выглядит куда как более компактно, чем на официальных изображениях. Или просто теряется визуально на большом открытом пространстве?
Он мне всегда был интересен как человек, как художник, и к тому же он для меня не чужой, как говорится. Ну сами знаете, что когда есть конкретная, со знанием местных происшествий и сплетен, привязка к определенному месту, то люди, с ним связанные, перестают быть абстракцией и становятся как бы знакомыми людьми. Потому мы по всем этим замкам-поместьям-дворцам и бегаем. У Эдельфельта жена была из де ла Шапелей, поместье которых до сих пор находится в прекрасном состоянии и является частью университетского комплекса. В частности, там есть круглосуточная ветеринарная помощь (на территории поместья), и теплицы, где проводятся рождественские ярмарки. А поскольку мы жили неподалеку целых 20 лет, то бывали и на ярмарках, и у вета. А Шернвали, из которых была мать Эллин Эдельфельт, и вовсе были соседями практически.
Красавица Эллин де ла Шапель. Этот брак не был браком по любви, собственно. С детства знакомые люди просто попытались создать что-то устойчивое и надёжное, в чем не слишком преуспели. Хотя финансово брак удался, усилиями жены - аристократка Эллин, вхожая в любые салоны любой европейской страны, была неоценимым PR-менеджером в "корпорации Эдельфельт", как кто-то окрестил этот союз. Альберт, со своей стороны, писал портреты именитых особ, и целых 10 лет вёл себя прилично, не компроментируя своими похождениями жену. А потом их единственный сын серьезно заболел, и провел вторую половину своей 22-летней жизни в лечебнице. Это положило конец "корпорации".
Де ла Шапели в Финляндии исчезли после того, как Кнут, последний хозяин поместья, спустил всё состояние на роскошные машины и не дружившие с реализмом проекты. Сын его никогда не женился, так что эту ветвь рода можно считать угасшим, но вот другие ветви вполне себе живы-здоровы по сей день. Как и Шернвали, Рамсеи и даже фон Вреде. У некоторых и поместья сохранились. Правда, в 30-х они земли пораздали бывшим арендаторам, но нынче мелким частникам фермерство не по карману, и немало бывших помещиком не только восстановили, но и преумножили свои земельные владения, скупая и арендуя окрестные поля. Как Шернвали, например. А остальные отпрыски аристократических семей нашли себя в юриспруденции, медицине, финансах, культуре.
Карл Альберт Эдельфельт, отец. Жалею, что не сфотографировала сама. Эта картинка дает слабое представление о том, что на самом деле бросается в глаза на портрете - именно то красное украшение/почетный знак, который кажется здесь точкой, а на картине видится буквально раскаленно горящая капля крови. Намек на причину смерти отца? Кстати, боготворящий мать художник почему-то не оставил ни одного её портрета, по-моему.
Эдельфельт сам был именно из подобной семьи, он родился в поместье, которое и сейчас живо и функционирует. Правда, его отец был не помещиком, а архитектором - и шведским аристократом, в придачу. Причем Эдельфельты традиционно хорошо женились, так что этот аристократ взял в жены дочь богатого судовладельца из Порвоо. К счастью для их сына-первенца, Альберта. К счастью, потому что Александра Брандт была тесно связана с культурной элитой Порвоо (Руненбергом, Топелиусом), и, видимо, имела кое-какие свои деньги. Потому что мужчины в роду Эдельфельтов жили всего лет до +/- 50 - наследственно слабые лёгкие и слабое сердце (хоть и очень быспокойное, как правило). Альберту повезло и в том, что он был не только первенцем, но и единственным сыном. Так что все ресурсы семьи и связи знакомых были задействованы именно в его пользу. Впрочем, его сестры получили достаточно хорошее образование и начальный капитал, чтобы стать владелицами и учительницами в школе для девочек из благородных семейств. Берта, младшая, была ещё и писательницей - написала, помимо прочего, биографии матери и брата, издала избранные письма. Потом её будут обвинять в создании мифа вокруг имени брата, но на самом деле эти издания просто неоценимы до сих пор, потому что раскрывают лучшую сторону натуры Эдельфельта, который вовсе не был подчеркнуто добропорядочным человеком.
Победное шествие по выставкам Эдельфельт начал со знаменитой "Королевы Бланки". Единственной, кстати, картины на выставке, которая была за стеклом. Поэтому и потеряла всё притяжение. А вот "Герцог Карл" (будущий Карл IX Шведский), тягающий за бороду труп своего врага Клауса Флеминга, сияет золотом покрытия гроба и перевязи Карла. Да, он был на свой лад безумен, этот Карл, как и все дети Густава, каждый в какой-то степени (кроме, пожалуй, Йохана). Шведы, правда, предпочитают слово vilda, необузданные. После этой картины Эдельфельт написал ещё одну на историческую тему, и потом забросил это направление, сказав, что невозможно достоверно передать на холсте то, чего сам не видел.
Следующая своебразная картина, меня остановившая - "Дева Мария в саду роз". Меня всегда удивляла традиция изображать Марию благостно-расслабленной. Нет, я понимаю, почему, но всё-таки... Вот Марию Эдельфельта я понимаю. Это сосредоточенно-яростное выражение глаз вполне отвечает истории её жизни, по-моему.
Ещё одна картина на условно-религиозную тему - это "Христос и Магдалина". Но, на мой взгляд, она не конкретных Христа и Магдалину изображает, она о том, что раскаяние может снизойти на какого угодно грешника, где угодно и когда угодно, хотя бы и на знакомой и привычной дороге. Может поразить как момент озарения, и изменить жизнь навсегда.
Или вот идет себе человек по тропе своей скорбной судьбы, идет весь такой печальный, и глядит себе под ноги, а там только тени. И не повернет голову, чтобы заметить: эй, совсем же рядом есть свет и солнце!
А в знаменитом портрете Вирджини знаете что первым делом бросается в глаза? Блеск золота - её браслет. Вот и понимай как хочешь - то ли так, что девушка просто золото, то ли намек на связь (хотя чего намекать, если бурные связи Эдельфельта и его натурщиц были широко известны), то ли ещё что. Мне видится именно "ещё что" - золото трофея, которое и заставляет эту молоденькую хищницу улыбаться так сладко.
А вот эта парижанка даже не пытается казаться милой. Оценивающий, непроницаемый взгляд тёмных глаз, а в прическе - маргаритка, символ невинности.
Наездившись по белу свету, Эдельфельт осел в родном Порвоо, купил себе дом управляющего усадьбы Хайко, и, разумеется, быстро стал членом местной культурной элиты. В числе его друзей была знаменитая Айно Акте, оперная певица и не только, знакомая ещё по Парижу. Акте была характером очень сложным, но, в целом, жила как хотела и могла себе это позволить (первый муж был сенатором, второй - генерал-майором и министром). Поэтому я совершенно не нахожу объяснения трагичности её портрета, который даже не слишком-то известен, в отличие от другого, парадного.
Может, дело в том, что ей пришлось оставить Отечественный оперный театр, который она же основала вместе с пианистом Ричардом Фацером (да, из той же семьи, что и "шоколадные" Фацеры) и композитором Оскаром Мериканто. Были какие-то ссоры, раздоры, интриги. Скорее всего, Акте не стала там той дивой, на роль которой претендавала. Она ушла оттуда через год. Впрочем, это именно Акте тут же запустила знаменитый и поныне проект оперного фестиваля в Савонлинне. Тогда этот фестиваль себя не оправдал. Сначала его удавалось проводить ежегодно, потом был длительный перерыв, а потом всем стало не до оперы. Да и было не до оперы, честно говоря. В народе и по сей день оперу считают дорогим бзиком культурной элиты, так что уж говорить предвоенных годах.
Ну, чтобы не заканчивать на грустном, закончу развеселым полотном "Под лампой". Можно поязвить, на какую именно лампу слетаются там бородатые мотыльки.