Викторианские отравительницы
Не всё же о принцессах писать.
Самой знаменитой из знаменитых отравительниц того времени была миссис Аделаида Барлетт. Причем, её история была не менее странной, чем история ей преступления.
Аделаида Барлетт была, скорее всего, юной авантюристкой. Рожденная во Франции, она носила имя де ла Тремулей, хотя отец её был личностью довольно подозрительной, и, возможно, не был тем, за кого себя выдавал. Богатый бакалейщик из Пимлико Эдвин Барлетт, старше её на 10 лет, был чудаком, верившим в оккултизм и животный магнетизм, и не имевший к супруге ни малейшего супружеского интереса. Его, похоже, абсолютно не смутило, что молодая жена вскоре начала практиковать данный интерес с его младшим братом, причем так успешно, что забеременела. Эдвин, со своей стороны, отказался вызвать врача (мужчину) во время тяжелых родов супруги, потому что ему не хотелось, чтобы посторонний мужчина "имел с ней дело". Ребенок умер, жизнь продолжала идти странно.
К Барлеттам прибился некий преподобный Джордж Дайсон, объявивший себя духовным советником пары и тьютором Аделаиды. Эдвин Барлетт практически разрешил отношения между женой и Дайсоном. Человеком Барлетт был не очень-то здоровым, поэтому он озаботился вовремя составить завещание, по которому всё его имущество переходило к жене после его смерти, но с условием, что она больше не выйдет замуж. Форма, стандартная для эпохи, словом. Тем не менее, зачитанное во время суда завещание пункта о замужестве больше не содержало, Барлетт его изменил - по совету Дайсона.
В общем, когда 1 января 1886 года Эдвин Барлетт был найден в супружеской постели мертвым с большим количеством жидкого хлороформа в желудке, Аделаида Барлетт и Джордж Дайсон были немедленно арестованы. В те времена женщина ещё не имела права давать показания в суде публично, это было изменено только в 1898 году, но её допрашивали приватно по вопроснику, и суд был ознакомлен с её ответами. Похоже, женщина ничего не скрывала и не пыталась приукрасить, но начисто отрицала какую-либо причастность к смерти супруга. Собственно, смерть эта стала полной загадкой, и никогда эта загадка не получила объяснения.
Дело в том, что жидкий хлороформ был был у Барлетта только в желудке. Никаких остатков жидкости во рту и в глотке не было обнаружено. Это помимо того, что проглотить такое количество хлороформа было бы невозможно - мерзкий вкус и запах немедленно спровоцировал бы рвотный рефлекс. Хлороформ не могли бы также влить в рот бесчувственному Эдвину, потому что в этом случае какая-то часть его неизбежно попала бы в легкие. Да и вообще эта жидкость едкая, и на пути к желудку оставила бы следы.
Хорошо, стали разбираться, откуда в доме вообще появился хлороформ. Надо сказать, что без кооперации Дайсона со следователем это вряд ли смогли бы выяснить. Но Дайсон брал хлороформ по рецепту, а рецепт выписал доктор Лич по требованию пациента, то есть Эдвина Барлетта. Единственно подозрительным моментом покупки было то, что Дайсон не стал покупать сразу всё прописанное количество одной бутылкой, а купил четырьмя частями в разных аптеках. Потому что прописанное количество было большим, и покупка была бы зарегистрирована. Покупка же маленькой бутылочки "для сведения пятен" - нет.
В общем, на уникальный случай немедленно обратил внимание знаменитый адвокат того времени сэр Эдвард Кларк - и Аделаида была оправдана. Оправдана не потому, что "она этого не делала", а потому, что "это было невозможно сделать". Смерть Эдвина Барлетта была посчитана самоубийством, хотя потенциальные самоубийцы не идут к зубному (а именно туда Барлетт ходил накануне смерти), и не заказывают прислуге праздничный обед на следующий день. Да и самоубийство не объясняло, как хлороформ попал Барлетту в желудок. "Теперь, когда она оправдана от обвинения в убийстве и не может больше быть осуждена за него, она во имя науки должна рассказать, как она это сделала!", - вскричал хирург сэр Джеймс Педжет, находившийся в зале. Она не рассказала, конечно.
Никто не знает, куда подевалась после суда Аделаида Барлетт. Возможно, она вышла замуж за Дайсона и они сменили имя. Возможно, она эмигрировала в Америку или в Австралию. Возможно, Дайсон тоже эмигрировал в Австралию. Кто знает?
__________
Не осудили за убийство и красавицу Маделайн Смит из Глазго, причем она была освобождена по приговору "не доказано", возможному только в Шотландии.
Маделайн, девушка из семьи состоятельных архитекторов, влюбилась в ничтожнейшего клерка, Пьера Эмиля Л'Анджейлера, который, разумеется, вцепился в богатую красотку обеими руками. Роман был страстным, с посещениями спальни девы через окно и массой писем, которыми Маделайн засыпала возлюбленного. Но любовь любовью, а жизнь жизнью, и родители, ни о чем не подозревавшие, нашли дочери жениха их круга, причем сама Маделайн была вполне согласна на этот брак. Не согласен был клерк, лелеющий надежды выбиться в люди, став мужем девушки из высшего среднего класса.
В общем, он не только не вернул Маделайн её письма, но и стал угрожать "открыть свему свету", что невеста принадлежит только ему. Маделайн не стала рыдать и умолять, она напоила любимого какао, после чего тот скоропостижно скончался от отравления мышьяком.
Мышьяк Маделайн купила совершенно открыто, и подписала покупку своим именем. Правда, она не знала, что опытный аптекарь подмешал в порошок красящее вещество, потому что сочетание молодой девицы и мышьяка ему резко не понравилось. Был и свидетель, знавший об отношениях Маделайн и Пьера - близкий его друг. Но как понимаете, именно встреч влюбленных никто не видел. А письма девушки, не датированные, нашлись у Пьера дома, хотя и в полнейшем беспорядке, то есть засунутые не в родные конверты, а в какие придется, что сделало невозможным восстановить ход отношений по датам. То есть, опровергнуть утверждение Маделайн, что та не встречалась с возлюбленным много недель, было невозможно. Да и друг покойного признал, что Пьер разок говорил, что убьет себя, если не получит Маделайн. И мышьяк, найденный в желудке Пьера, красителя не содержал.
В общем, смерть признали самоубийством, Маделайн отпустили, потому что доказать её причастность к смерти возлюбленного было невозможно, но семье пришлось уехать из Глазго, потому что хотя суд и оправдал Маделайн, общество не оправдало. Они переезжали трижды в течение трех лет, пока не остановились на Полмонте, где и и умер отец семейства, которого история с дочерью доканала. Впрочем, трудно сказать, с какими чувствами они смотрел на благополучное замужество Маделайн с бизнес-менеджером знаменитого прерафаэлита Уильяма Морриса. В целом, общество Полмонта о прошлом миссис Джордж Вардл не знало, но кое-кто знал.
Прожив с Вардлом почти 30 лет, Маделайн оставила его и уехала в Нью-Йорк, где вышла за какого-то Уильяма Шихи ( William A. Sheehy). Умерла она в возрасте 93 лет, и была похоронена под именем Лена Шихи.
______________________
Кристина Эдмундс тоже была из семьи архитектора, но в её случае любовные отношения были полностью плодом её воображения.
Дело в том, что она вообразила, будто её врач, Чарльз Берд, безумно в нее влюблен. Дело дошло до того, что она в 1870 году отравила жену доктора добавленным в шоколадный крем стрихнином. Женщина чуть не умерла, но оправилась не без помощи врача-мужа, и потом пара почему-то предпочла о случившемся промолчать. То ли доктор был не так уж профессионален со своей страдающей от "истерии" пациенткой, то ли у них и правда не было доказательств, как доктор позже объяснял свое поведение.
Через год Кристина приобрела привычку заказывать у местного кондитера Мэйнарда конфеты, которые часто потом возвращала. Практичный кондитер их потом кому-то продавал, а не выбрасывал, и это продолжалось до тех пор, пока 4-летний Сидни Бейкер, который был с родителями в Брайтоне в отпуске, не умер, поев конфет от Мэйнарда. Естественно, последовало расследование, вскрытие, и шокирующий результат - ребенок скончался от отравления стрихнином. Потом многие вспомнили, что чувствовали себя плохо, отведав конфет от Мэйнарда, но никто никогда не ассоциировал свои симптомы с конфетами. Не сообразили и сейчас, и Кристина осмелела (или почувствовала, что ей скоро помешают). Она послала отравленные конфеты многим важным лицам в городе, включая многострадальную жену врача, и та, ничему не научившись, снова их наелась. И умерла на этот раз (возможно, мужа просто не было дома).
В этот раз полиция взялась за дело всерьез, и очень быстро установила связь между Кристиной Эдмундс и кондитерской Мэйнарда, отправляемыми и получаемыми коробками конфет, и покупаемым Эдмундс в аптеке Исаака Гарретта стрихнином для "травить бродячих котов". Доктор Берд добрался до полиции, в конце концов, и рассказал о своих подозрениях. Мать обвиняемой призналась, что Кристина родилась в семье, где и в мужской, и в женской линии были случаи психических заболеваний. Причем, не подумайте, что Кристина Эдмундс была бедняжкой, не ведающей что она творит. Она была достаточно умна, чтобы использовать бродяжек в роли курьеров и даже посылала отравленные конфеты самой себе, утверждая, что и она стала жертвой отравителя.
Суд признал её виновной и приговорил к смерти, но поскольку Эдмундс всё-таки была сумасшедшей, её не казнили, а отправили в Бродмур, тюремную больницу.
___________
Говоря о викторианских отравительницах, нельзя не вспомнить Мэри Энн Коттон. Эта дама ухитрилась отравить троих из четырех своих мужей, и 11 из 13 своих детей. Учитывая, что прожила Мэри Энн всего 41 год, жила она интенсивно.
В самом деле, вся её жизнь - это череда мужей, любовников и детей, которых она рожала чуть ли не каждый год. Это было время (1850-е и позже), когда система регистрации смертей ещё не была обязательной, но уже можно было получать страховки за смерть мужей и детей. Чем Мэри Энн всю жизнь и занималась, ничего личного. Похоже, она не любила вообще никогда и никого. Ни родителей, ни мужей, ни детей, ни даже любовников. Она любила только деньги, что и привело её на виселицу. В общем-то, детская смертность тогда была ужасающей, да и взрослые мерли от брюшного тифа достаточно интенсивно, так что ни в какой момент никто не заподозрил, что вокруг Мэри Энн умирают все, с вем её связывают близкие отношения.
К тому же, своих детей эта тётка травила не просто чтобы получить несколько фунтов страховки, но ещё и потому, что младенцы ей мешали зарабатывать - она была сиделкой. Во всяком случае, когда её наняли ухаживать за женщиной, больной оспой, у нее вырвалось, что последний из сыновей её четвертого мужа путается у нее под ногами и страшно связывает. "Но ничего, скоро и он отправится вслед за прочими Коттонами", - вырвалось у нее. Через несколько дней ребенок умер. Поскольку свидетелем её слов был приходской клерк Томас Рили, много чего на своем посту повидавший, он насторожился, и попросил местного врача не выписывать сертификат о смерти, не исследовав причину смерти мальчика.А без сертификата о смерти нельщя было получить страховку, конечно. Рассвирипевшая Мэри Энн обвинила Рили в оговоре, потому что она-де отвергла его приставания, и доктор от греха подальше сертификат о смерти ребенка ей выдал.
Тем не менее, история и скандал получили огласку, ею заинтересовались газеты, и уже скоро полиция узнала о том, что Мэри Энн, курсируя по северной Англии, потеряла трех мужей, любовника, подругу, мать, и 11 детей. И все они умерли от брюшного тифа. Тут и доктор осмелел, и доставил полицейскому врачу собранные им материалы по смерти Чарльза Коттона. Пробы содержали мышьяк. Мышьяк был и в эксгумированном теле мальчика. В общем, Мэри Энн арестовали, наконец, но суд пришлось отложить, пока она не родит в тюрьме последнего своего ребенка.
Мэри Энн Котон никогда не раскаялась и не призналась, и в результате встретила более жестокую смерть чем обычные убийцы. В Англии того времени убийц вешали, но всё было рассчитано так, что те умирали практически мгновенно от перелома шеи. Мэри Энн же умерла от удушья, потому что палач (скорее всего, сознательно) сделал веревку слишком короткой.
Из мужей Мэри Энн Коттон выжил третий, самый богатый. Он просто вовремя обратил внимание, что женушка подворовывает из дома, и буквально выкинул её на улицу, оставив с собой их совместного сына. Этот мальчик выжил. Ну и до последней девочки, рожденной в тюрьме, она не успела добраться.
Самой знаменитой из знаменитых отравительниц того времени была миссис Аделаида Барлетт. Причем, её история была не менее странной, чем история ей преступления.
Аделаида Барлетт была, скорее всего, юной авантюристкой. Рожденная во Франции, она носила имя де ла Тремулей, хотя отец её был личностью довольно подозрительной, и, возможно, не был тем, за кого себя выдавал. Богатый бакалейщик из Пимлико Эдвин Барлетт, старше её на 10 лет, был чудаком, верившим в оккултизм и животный магнетизм, и не имевший к супруге ни малейшего супружеского интереса. Его, похоже, абсолютно не смутило, что молодая жена вскоре начала практиковать данный интерес с его младшим братом, причем так успешно, что забеременела. Эдвин, со своей стороны, отказался вызвать врача (мужчину) во время тяжелых родов супруги, потому что ему не хотелось, чтобы посторонний мужчина "имел с ней дело". Ребенок умер, жизнь продолжала идти странно.
К Барлеттам прибился некий преподобный Джордж Дайсон, объявивший себя духовным советником пары и тьютором Аделаиды. Эдвин Барлетт практически разрешил отношения между женой и Дайсоном. Человеком Барлетт был не очень-то здоровым, поэтому он озаботился вовремя составить завещание, по которому всё его имущество переходило к жене после его смерти, но с условием, что она больше не выйдет замуж. Форма, стандартная для эпохи, словом. Тем не менее, зачитанное во время суда завещание пункта о замужестве больше не содержало, Барлетт его изменил - по совету Дайсона.
В общем, когда 1 января 1886 года Эдвин Барлетт был найден в супружеской постели мертвым с большим количеством жидкого хлороформа в желудке, Аделаида Барлетт и Джордж Дайсон были немедленно арестованы. В те времена женщина ещё не имела права давать показания в суде публично, это было изменено только в 1898 году, но её допрашивали приватно по вопроснику, и суд был ознакомлен с её ответами. Похоже, женщина ничего не скрывала и не пыталась приукрасить, но начисто отрицала какую-либо причастность к смерти супруга. Собственно, смерть эта стала полной загадкой, и никогда эта загадка не получила объяснения.
Дело в том, что жидкий хлороформ был был у Барлетта только в желудке. Никаких остатков жидкости во рту и в глотке не было обнаружено. Это помимо того, что проглотить такое количество хлороформа было бы невозможно - мерзкий вкус и запах немедленно спровоцировал бы рвотный рефлекс. Хлороформ не могли бы также влить в рот бесчувственному Эдвину, потому что в этом случае какая-то часть его неизбежно попала бы в легкие. Да и вообще эта жидкость едкая, и на пути к желудку оставила бы следы.
Хорошо, стали разбираться, откуда в доме вообще появился хлороформ. Надо сказать, что без кооперации Дайсона со следователем это вряд ли смогли бы выяснить. Но Дайсон брал хлороформ по рецепту, а рецепт выписал доктор Лич по требованию пациента, то есть Эдвина Барлетта. Единственно подозрительным моментом покупки было то, что Дайсон не стал покупать сразу всё прописанное количество одной бутылкой, а купил четырьмя частями в разных аптеках. Потому что прописанное количество было большим, и покупка была бы зарегистрирована. Покупка же маленькой бутылочки "для сведения пятен" - нет.
В общем, на уникальный случай немедленно обратил внимание знаменитый адвокат того времени сэр Эдвард Кларк - и Аделаида была оправдана. Оправдана не потому, что "она этого не делала", а потому, что "это было невозможно сделать". Смерть Эдвина Барлетта была посчитана самоубийством, хотя потенциальные самоубийцы не идут к зубному (а именно туда Барлетт ходил накануне смерти), и не заказывают прислуге праздничный обед на следующий день. Да и самоубийство не объясняло, как хлороформ попал Барлетту в желудок. "Теперь, когда она оправдана от обвинения в убийстве и не может больше быть осуждена за него, она во имя науки должна рассказать, как она это сделала!", - вскричал хирург сэр Джеймс Педжет, находившийся в зале. Она не рассказала, конечно.
Никто не знает, куда подевалась после суда Аделаида Барлетт. Возможно, она вышла замуж за Дайсона и они сменили имя. Возможно, она эмигрировала в Америку или в Австралию. Возможно, Дайсон тоже эмигрировал в Австралию. Кто знает?
__________
Не осудили за убийство и красавицу Маделайн Смит из Глазго, причем она была освобождена по приговору "не доказано", возможному только в Шотландии.
Маделайн, девушка из семьи состоятельных архитекторов, влюбилась в ничтожнейшего клерка, Пьера Эмиля Л'Анджейлера, который, разумеется, вцепился в богатую красотку обеими руками. Роман был страстным, с посещениями спальни девы через окно и массой писем, которыми Маделайн засыпала возлюбленного. Но любовь любовью, а жизнь жизнью, и родители, ни о чем не подозревавшие, нашли дочери жениха их круга, причем сама Маделайн была вполне согласна на этот брак. Не согласен был клерк, лелеющий надежды выбиться в люди, став мужем девушки из высшего среднего класса.
В общем, он не только не вернул Маделайн её письма, но и стал угрожать "открыть свему свету", что невеста принадлежит только ему. Маделайн не стала рыдать и умолять, она напоила любимого какао, после чего тот скоропостижно скончался от отравления мышьяком.
Мышьяк Маделайн купила совершенно открыто, и подписала покупку своим именем. Правда, она не знала, что опытный аптекарь подмешал в порошок красящее вещество, потому что сочетание молодой девицы и мышьяка ему резко не понравилось. Был и свидетель, знавший об отношениях Маделайн и Пьера - близкий его друг. Но как понимаете, именно встреч влюбленных никто не видел. А письма девушки, не датированные, нашлись у Пьера дома, хотя и в полнейшем беспорядке, то есть засунутые не в родные конверты, а в какие придется, что сделало невозможным восстановить ход отношений по датам. То есть, опровергнуть утверждение Маделайн, что та не встречалась с возлюбленным много недель, было невозможно. Да и друг покойного признал, что Пьер разок говорил, что убьет себя, если не получит Маделайн. И мышьяк, найденный в желудке Пьера, красителя не содержал.
В общем, смерть признали самоубийством, Маделайн отпустили, потому что доказать её причастность к смерти возлюбленного было невозможно, но семье пришлось уехать из Глазго, потому что хотя суд и оправдал Маделайн, общество не оправдало. Они переезжали трижды в течение трех лет, пока не остановились на Полмонте, где и и умер отец семейства, которого история с дочерью доканала. Впрочем, трудно сказать, с какими чувствами они смотрел на благополучное замужество Маделайн с бизнес-менеджером знаменитого прерафаэлита Уильяма Морриса. В целом, общество Полмонта о прошлом миссис Джордж Вардл не знало, но кое-кто знал.
Прожив с Вардлом почти 30 лет, Маделайн оставила его и уехала в Нью-Йорк, где вышла за какого-то Уильяма Шихи ( William A. Sheehy). Умерла она в возрасте 93 лет, и была похоронена под именем Лена Шихи.
______________________
Кристина Эдмундс тоже была из семьи архитектора, но в её случае любовные отношения были полностью плодом её воображения.
Дело в том, что она вообразила, будто её врач, Чарльз Берд, безумно в нее влюблен. Дело дошло до того, что она в 1870 году отравила жену доктора добавленным в шоколадный крем стрихнином. Женщина чуть не умерла, но оправилась не без помощи врача-мужа, и потом пара почему-то предпочла о случившемся промолчать. То ли доктор был не так уж профессионален со своей страдающей от "истерии" пациенткой, то ли у них и правда не было доказательств, как доктор позже объяснял свое поведение.
Через год Кристина приобрела привычку заказывать у местного кондитера Мэйнарда конфеты, которые часто потом возвращала. Практичный кондитер их потом кому-то продавал, а не выбрасывал, и это продолжалось до тех пор, пока 4-летний Сидни Бейкер, который был с родителями в Брайтоне в отпуске, не умер, поев конфет от Мэйнарда. Естественно, последовало расследование, вскрытие, и шокирующий результат - ребенок скончался от отравления стрихнином. Потом многие вспомнили, что чувствовали себя плохо, отведав конфет от Мэйнарда, но никто никогда не ассоциировал свои симптомы с конфетами. Не сообразили и сейчас, и Кристина осмелела (или почувствовала, что ей скоро помешают). Она послала отравленные конфеты многим важным лицам в городе, включая многострадальную жену врача, и та, ничему не научившись, снова их наелась. И умерла на этот раз (возможно, мужа просто не было дома).
В этот раз полиция взялась за дело всерьез, и очень быстро установила связь между Кристиной Эдмундс и кондитерской Мэйнарда, отправляемыми и получаемыми коробками конфет, и покупаемым Эдмундс в аптеке Исаака Гарретта стрихнином для "травить бродячих котов". Доктор Берд добрался до полиции, в конце концов, и рассказал о своих подозрениях. Мать обвиняемой призналась, что Кристина родилась в семье, где и в мужской, и в женской линии были случаи психических заболеваний. Причем, не подумайте, что Кристина Эдмундс была бедняжкой, не ведающей что она творит. Она была достаточно умна, чтобы использовать бродяжек в роли курьеров и даже посылала отравленные конфеты самой себе, утверждая, что и она стала жертвой отравителя.
Суд признал её виновной и приговорил к смерти, но поскольку Эдмундс всё-таки была сумасшедшей, её не казнили, а отправили в Бродмур, тюремную больницу.
___________
Говоря о викторианских отравительницах, нельзя не вспомнить Мэри Энн Коттон. Эта дама ухитрилась отравить троих из четырех своих мужей, и 11 из 13 своих детей. Учитывая, что прожила Мэри Энн всего 41 год, жила она интенсивно.
В самом деле, вся её жизнь - это череда мужей, любовников и детей, которых она рожала чуть ли не каждый год. Это было время (1850-е и позже), когда система регистрации смертей ещё не была обязательной, но уже можно было получать страховки за смерть мужей и детей. Чем Мэри Энн всю жизнь и занималась, ничего личного. Похоже, она не любила вообще никогда и никого. Ни родителей, ни мужей, ни детей, ни даже любовников. Она любила только деньги, что и привело её на виселицу. В общем-то, детская смертность тогда была ужасающей, да и взрослые мерли от брюшного тифа достаточно интенсивно, так что ни в какой момент никто не заподозрил, что вокруг Мэри Энн умирают все, с вем её связывают близкие отношения.
К тому же, своих детей эта тётка травила не просто чтобы получить несколько фунтов страховки, но ещё и потому, что младенцы ей мешали зарабатывать - она была сиделкой. Во всяком случае, когда её наняли ухаживать за женщиной, больной оспой, у нее вырвалось, что последний из сыновей её четвертого мужа путается у нее под ногами и страшно связывает. "Но ничего, скоро и он отправится вслед за прочими Коттонами", - вырвалось у нее. Через несколько дней ребенок умер. Поскольку свидетелем её слов был приходской клерк Томас Рили, много чего на своем посту повидавший, он насторожился, и попросил местного врача не выписывать сертификат о смерти, не исследовав причину смерти мальчика.А без сертификата о смерти нельщя было получить страховку, конечно. Рассвирипевшая Мэри Энн обвинила Рили в оговоре, потому что она-де отвергла его приставания, и доктор от греха подальше сертификат о смерти ребенка ей выдал.
Тем не менее, история и скандал получили огласку, ею заинтересовались газеты, и уже скоро полиция узнала о том, что Мэри Энн, курсируя по северной Англии, потеряла трех мужей, любовника, подругу, мать, и 11 детей. И все они умерли от брюшного тифа. Тут и доктор осмелел, и доставил полицейскому врачу собранные им материалы по смерти Чарльза Коттона. Пробы содержали мышьяк. Мышьяк был и в эксгумированном теле мальчика. В общем, Мэри Энн арестовали, наконец, но суд пришлось отложить, пока она не родит в тюрьме последнего своего ребенка.
Мэри Энн Котон никогда не раскаялась и не призналась, и в результате встретила более жестокую смерть чем обычные убийцы. В Англии того времени убийц вешали, но всё было рассчитано так, что те умирали практически мгновенно от перелома шеи. Мэри Энн же умерла от удушья, потому что палач (скорее всего, сознательно) сделал веревку слишком короткой.
Из мужей Мэри Энн Коттон выжил третий, самый богатый. Он просто вовремя обратил внимание, что женушка подворовывает из дома, и буквально выкинул её на улицу, оставив с собой их совместного сына. Этот мальчик выжил. Ну и до последней девочки, рожденной в тюрьме, она не успела добраться.