Медичи: Франческо Первый и Бьянка Каппелло, или Скандал в благородном семействе - 1
К моей радости, я получила разрешение от прекрасного автора kurufin_the_crafty, обитающего здесь: https://kurufin-castle.diary.ru/member/?1272735, на перепост цикла её рассказов о клане Медичи. Информация, на мой взгляд, уникальна тем, что даёт, помимо прочего, представление не только о фигурантах, но и о мире вокруг них. В общем, сама я эту серию рассказов очень люблю, и надеюсь, что её так же полюбят многие. Эта заставка будет повторяться в начале каждого текста о Медичи, потому что для меня важно, чтобы авторство текстов было обозначено.
Автор рекомендует по теме две удачные книги: "Крестные отцы Ренессанса" Пола Стратерна и "Family portrait: The Medici of Florence" Эммы Микелетти.
_______________
Как мы уже знаем, Козимо I, первый великий герцог Тосканский (а не какой-нибудь там Флорентийский - это уже труба повыше, дым погуще!), помер в 1574 году. К этому времени из всего некогда многочисленного потомства мужского пола, которое Козимо наплодил вместе со своей женой Элеонорой Толедской, в живых осталось, как в сказке, три сына: Франческо, Фердинандо и Пьетро.
Франческо был основным наследником, Фердинандо - кардиналом, а самый младший, Пьетро -просто мажором и долбоебом. Оба младших братца (и кардинал, и долбоеб) еще сыграют свою роль в нашей истории, но пока сосредоточимся на основном сабже - Франческо.
Сабж в детстве (работы Бронзино):
Сабж в юности (Алессандро Аллори):
Зрелый сабж (Шипьоне Пульцоне):
Франческо был мужик довольно умный, но нрава тяжелого и, как принято было выражаться в те времена, меланхолического (в переводе на наши деньги - склочный интроверт с тараканами в башке). Больше всего на свете он любил астрологию и алхимию: будь его воля, он бы вообще не вылезал из домашней лаборатории, которую специально обустроил под свои эзотерические хобби. Но окончательно погрязнуть в шизотерике мужику мешал папенька, который еще при жизни сделал Франческо своим соправителем. Так что время от времени наследничку приходилось выбираться в люди и исполнять вместе с Козимо свои государственные обязанности (правда, без особой охоты).
Впрочем, противостояние «отцы и дети» шло не только по линии увлечений Франческо, но и по линии увлечений самого Козимо. Как мы помним, на старости лет Козимо I отчебучил номер: женился на своей любовнице Камилле Мартелли, от которой за несколько лет до того прижил внебрачную дочку. Отношения с кланом Медичи у Камиллы, как мы, опять же, помним, не сложились: взрослые законные дети Козимо новоявленную мачеху восприняли в штыки и едва ли не матом в лицо посылали.
Громче всех о мезальянсе и аморальном поведении папаши Камиллы орал как раз интроверт Франческо - что, в общем-то, совершенно не помешало ему в будущем повторить папашин подвиг целиком и полностью, блистательно доказав, что яблочко от яблони далеко не ябнется.
Правда, в отличие от Козимо, Франческо встретил свой краш еще до законного брака. Краш носил имя Бьянка, был родом из Венеции и имел довольно сомнительную репутацию, но Франческо это не то чтобы смущало. В конце концов, жениться на этой самой Бьянке он все равно не мог: папенька уже успел сосватать ему Иоанну Австрийскую, высокородную невесту из дома Габсбургов, дочку самого императора Фердинанда I (большая честь для Флоренции, между прочим).
Впрочем, возлюбленная Франческо тоже была не лыком шита: по отцу Бьянка принадлежала к знатному венецианскому роду Каппелло, а по матери - к еще более знатному (и тоже венецианскому) роду Морозини. К сожалению, мама-Морозини скончалась, когда Бьянка была еще совсем маленькой, и папа привел в дом мачеху - тоже из знатного венецианского рода, Гримани. Похоже, знатная Гримани не очень хорошо относилась к дочери знатной Морозини - или, во всяком случае, тупо забивала на воспитание падчерицы, поскольку, по воспоминаниям современников, манеры юной Бьянки Каппелло были «несколько более вольными, чем обычаи, принятые среди благородных венецианских девиц».
Вольные манеры (и, возможно, не слишком здоровая обстановка дома) привели к тому, что в возрасте пятнадцати лет Бьянка закрутила роман с флорентийцем Пьетро Бонавентури. Пьетро был мелким клерком в венецианском филиале банка Сальвиати и проживал на хлебах у своего дядюшки возле церкви Сант-Апональ (не то чтобы сильно аристократический райончик на то время). Однако язык у мелкого клерка был подвешен что надо, и, забив девочке голову россказнями о неземной любви и своих аристократических родственных связях во Флоренции, Пьетро уговорил Бьянку бежать с ним.
Скандал, конечно, вышел огромный. Во-первых, Бьянка к тому времени уже была обручена с сыном дожа Джироламо Приули. Во-вторых, папа Бьянки был членом Совета Сорока, а похищать дочку члена Совета Сорока (то бишь, верховного суда республики) - шаг, мягко говоря, неосторожный. В-третьих, практичная Бьянка то ли по собственной инициативе, то ли по наущению Пьетро прихватила с собой на дорожку шестьсот золотых цехинов из семейной казны - так что к обвинению в похищении девицы присоединилось еще и обвинение в краже в особо крупных размерах.
Само похищение Бьянки состоялось следующим образом: как было сказано потом в указе Совета Десяти (местного КГБ), Пьетро Бонавентури «осмелился похитить ее, обманутую его многочисленными лживыми уверениями и не достигшую еще шестнадцати лет, из дома ее отца ночью, последовавшей за 28 ноября 1563 года; затем он увез ее из Венеции, поправ закон и мораль, и где бы вышеуказанный Пьетро ни был найден, приказывается арестовать его и привезти в Венецию, где, согласно обычаю, на высоком помосте между двумя колоннами на Пьяцце общественный палач отрубит ему голову с плеч, вследствие чего он умрет». (Цитирую по Christopher Hare, «The Most Illustrious Ladies of the Italian Renaissance»).
Луи Дюси (1775-1847), «Бьянка Каппелло бежит вместе со своим возлюбленным»:
Две колонны на Пьяццетте, между которыми должны были казнить Пьетро Бонавентури:
Вообще-то обычно между этими колоннами тупо вешали, но Пьетро все-таки был какой-никакой, но патриций, так что лично ему светило благородное отсечение головы.
Обвенчавшись где-то по дороге, Пьетро и Бьянка прибыли во Флоренцию, где любовная лодка быстро разбилась о быт: выяснилось, что ни мощных аристократических связей, ни наследственных дворцов у Пьетро нет, а есть только убогий домишко на площади Сан-Марко с престарелыми родителями, которые сами последний хрен без соли доедают.
Однако отступать было уже некуда. Шестьсот цехинов Бьянки молодожены быстро проели: после бегства из Венеции банк Сальвиати уволил Пьетро с волчьим билетом, а новую работу клерку с такой репутацией найти не удавалось (впрочем, Пьетро, кажется, не особо и старался). Тем не менее новоиспеченные супруги как-то жили и даже родили дочку Пеллегрину, названную в честь покойной матери Бьянки.
И тут красавице Бьянке выпал счастливый билет: она встретилась с самим соправителем Флоренции (герцог Козимо был еще жив) Франческо Медичи. По одной из версий, эту встречу подстроила маркиза Мондрагоне, жена бывшего наставника Франческо, хорошо знакомая со свекровью Бьянки. По другой Бьянку с герцогом свел лично Пьетро (не без ведома самой Бьянки). В общем, Франческо увидел прекрасную венецианку - и погиб.
Бьянка, не будь дурой, немедленно воспользовалась ситуацией. Романтические чувства к Пьетро (если они и были) при виде нового перспективного папика тут же рассеялись как дым. Очарованный Франческо принялся хлопотать перед Венецианской республикой, чтобы тамошние власти простили беглецов, а чтобы объекту страсти было не скучно дожидаться окончания этих хлопот, презентовал Бьянке шикарный палаццо на виа Маджо, неподалеку от палаццо Питти, где проживал он сам.
Вот он, этот палаццо:
Пьетро, в свою очередь, тоже не остался без бонусов: Франческо пристроил его ко двору и дал должность во флорентийском правительстве с очень приличной зарплатой. На радостях Пьетро пустился во все тяжкие - шлялся по бабам, стал завсегдатаем самых престижных и дорогих кабаков и вообще всячески прожигал жизнь, тактично не мешая своей жене строить отношения с его светлостью герцогом Тосканским.
В итоге, когда невеста Франческо Иоанна Австрийская наконец-то прибыла во Флоренцию, она с огорчением обнаружила, что сердце и прочие органы ее суженого уже давно и прочно заняты. Иоанне вообще в жизни не очень-то везло: последний, пятнадцатый ребенок Фердинанда Габсбурга и Анны Ягеллонки (из чешско-венгерской ветви Ягеллонов), она осталась без матери в возрасте двух дней. В семнадцать лет ее просватали за Франческо - для Медичи это, конечно, был очень почетный марьяж, а вот для Габсбургов - не очень (Медичи ведь были герцогами без году неделя, а так-то купчишки купчишками, если смотреть с точки зрения самого аристократического рода Европы!). Но выбирать Иоанне не приходилось - папе Фердинанду были нужны связи с Флоренцией, поэтому девушка покорно отбыла выходить замуж за Франческо.
В честь этого бракосочетания старый Козимо I (на тот момент все еще живой) закатил роскошнейший праздник. Устроительством торжеств лично занялся главный художественный лизоблюд Козимо - Джорджо Вазари, под чьим руководством в палаццо Веккьо и коридоре Вазари намалевали множество соответствующих случаю фресок. Вдобавок на площади Синьории открыли здоровенный фонтан с Нептуном работы Бартоломео Амманнати, по каковому поводу флорентийцы тут же сочинили стишок: «Ammannato, Ammannato, quanto marmo tu hai sciupato!» («Амманнато, Амманнато, сколько мрамора потратил!»).
Фонтан:
Несмотря на шикарные свадебные торжества, сопровождавшиеся народным ликованием (чему немало способствовала раздача бесплатной жратвы), вскоре Иоанна обнаружила, что на самом деле во Флоренции ее никто не любит. Народ смотрел на нее с подозрением из-за ее австрийского происхождения (флорентийцы вообще австрияков терпеть не могли), мужнины сиблинги вежливо игнорировали, а сам муж и вовсе относился как к пустому месту: нафига ему эта невзрачная тощая дщерь Габсбургов, если у него уже есть красавица Бьянка?
Впрочем, на наши деньги Бьянку тоже не факт, что сочли бы писаной красавицей: это была пухлая, краснощекая, рыжеволосая дама с фигурой, крайне далекой от современных канонов красоты. Кстати, заграничных современников герцогская любовница тоже в восторг не приводила - так, Монтень, побывав при флорентийском дворе, писал о Бьянке: «Она красива по меркам итальянцев, у нее веселое пухлое лицо и тучное телосложение». Впоследствии Бьянка еще сильнее разъелась на герцогских харчах, и тучное телосложение превратилось в откровенное ожирение - однако на чувства Франческо это никак не повлияло.
Бьянка в молодости (работы Алессандро Аллори):
Бьянка в зрелом возрасте (Шипьоне Пульцоне):
Еще в зрелом возрасте (мастерская Кристофано дель Альтиссимо):
Для сравнения - эрцгерцогиня Иоанна Австрийская в детстве (Джузеппе Арчимбольди):
Взрослая Иоанна (Алессандро Аллори):
Единственным, кто отнесся к Иоанне по-человечески, внезапно оказался старый герцог Козимо. То ли он лучше других помнил, насколько важен для Флоренции союз с Габсбургами, то ли просто проникся сочувствием к одинокой девочке - но, во всяком случае, он обходился с Иоанной уважительно, с удовольствием с ней беседовал и время от времени выдавал моральных люлей сыну, который в ином случае, кажется, вообще охотно бы забыл, что женат.
Не то чтобы Иоанна питала какие-то иллюзии по поводу любви августейших особ в браке - не так она была воспитана. Но все-таки законная герцогиня считала себя вправе ожидать от мужа хотя бы видимости уважения к себе, а не демонстративных нежничаний с любовницей при всем честном народе. Через год после свадьбы Франческо открыто представил Бьянку ко двору, а когда старый Козимо покинул Флоренцию со своей второй супругой Камиллой, молодой герцог вообще потерял берега. Габсбургская родня Иоанны регулярно высказывала ему свое гневное «фэ», но Франческо и ухом не вел. Единственным знаком внимания по отношению к жене были регулярные визиты герцога в супружескую спальню - в целях зачать наследника, но не более того.
С наследником, однако, дело не заладилось. Иоанна одну за другой родила шесть дочерей, из которых выжило только три - Элеонора (самая старшая), которую потом выдадут замуж за мантуанского герцога Гонзага, Анна (третья по старшинству), которая умрет в четырнадцатилетнем возрасте, и Мария (самая младшая), которая впоследствии станет женой Генриха IV и королевой Франции.
В общем, так они и жили: Франческо проводил время то у Бьянки, то в своей алхимической лаборатории (свое хобби он так и не разлюбил), а в промежутках между этими занятиями делал Иоанне детей. Наконец, на седьмом году сожительства Франческо с Бьянкой произошло знаменательное событие: Пьетро Бонавентури, законного мужа Бьянки, прирезали на мосту Санта-Тринита.
Сказать по правде, покойный нарывался на рожон уже давно. Беспорядочный промискуитет и пьянство в подозрительных компаниях вообще не способствуют долголетию, а уж во Флоренции шестнадцатого века так тем более. В довершении всего Пьетро от великого ума закрутил роман с молодой вдовой Кассандрой Бончани, происходившей из влиятельного рода Рицци. Рицци уже некоторое время намекали герцогу Франческо: мол, а не может ли ваша светлость как-нибудь ввести в рамочки мужа своей фаворитки, а то уж как-то совсем неприлично получается? Франческо просьбам родичей Кассандры не внял, однако, по слухам, намекнул, что не станет сильно сердиться, если в рамочки Пьетро введет кто-нибудь другой.
В конечном итоге темной ночью 1572 года, когда Пьетро возвращался домой от своей веселой вдовы, на него напали несколько неизвестных и без лишних церемоний отправили на тот свет. В ту же ночь еще несколько неизвестных ворвались в дом Кассандры и зарезали ее в ее собственной постели. Флорентийские власти потом долго и старательно искали убийц, но - какая неожиданность! - так и не нашли.
Таким образом, Бьянка из неверной супруги (пусть и при снисходительном муже, но все-таки неверной) превратилась в добропорядочную вдову. Франческо тоже с удовольствием стал бы вдовцом, но Иоанна Австрийская, несмотря на свое неважное здоровье и бесконечные беременности, совершенно не собиралась отбывать в мир иной. Франческо утешил свою возлюбленную обещанием, что как только он станет свободным, то тут же женится на ней, а пока что любовникам оставалось только терпеливо ожидать этого счастливого момента.
Бьянка, однако, не собиралась терять время попусту. Пускай Франческо все еще женат - но ведь наследников мужского пола у него нет! Хилая австриячка рожает одних девчонок, а вот она, Бьянка!.. Правда, с «а вот она» пока тоже ничего не получалось. Родив Пьетро Бонавентури дочку Пеллегрину, Бьянка больше не беременела, и это ее здорово огорчало. Когда ситуация, с ее точки зрения, стала совсем критической, она кинулась по врачам, алхимикам и астрологам - благо, представителей последних двух категорий при дворе Франческо было пруд пруди. Ради наибольшей лженаучной точности она даже написала письмо своему венецианскому родичу Андреа Каппелло с просьбой сообщить ей точную дату и время ее рождения - без даты судьбоносный гороскоп «рожу или не рожу» мог бы и не проканать.
Кстати, о венецианских родичах. Дипломатические усилия Франческо не пропали даром: уголовное преследование против Пьетро и Бьянки Светлейшая республика замяла, а родичи пусть и со скрипом, но все же выплатили Бьянке законное приданое (6 000 цехинов) и даже стали приглашать ее вернуться на родину.
На родину Бьянка, тем не менее, не торопилась. В дошедших до нашего времени письмах к уже упоминавшемуся «великолепнейшему синьору Андреа Каппелло, моему глубокоуважаемому кузену и почти брату» она постоянно выискивает себе отмазки - то, мол, траур по мужу еще не истек, то свекор затеял отобрать у нее опекунство над дочерью, то вообще недосуг, дела-дела, вздохнуть спокойно некогда, не то что переехать. Наконец, в одном из писем Бьянка откровенно пишет:
«Мое сердце было весьма огорчено разговором между благороднейшим отцом моим и Вашей Светлостью, из которого я заключаю, что он не расположен ко мне и что единственное его желание - забрать меня в Венецию, чтобы он мог похоронить меня в монастыре, куда я не собираюсь уходить, потому что знаю, что это будет погибелью души моей и тела, и я не желаю, как я уже ранее говорила Вашей Светлости, стать из госпожи рабыней; но если бы не это обстоятельство, о котором я неоднократно говорила Вашей Светлости, я бы бросила все, чтобы вернуться на свою родину к своим родственникам». (Christopher Hare, «The Most Illustrious Ladies of the Italian Renaissance»).
Как видим, насчет искренности отцовской любви к себе Бьянка иллюзий не питала. Конечно, с точки зрения сурового Бартоломмео Каппелло, дочь - признанная фаворитка великого герцога Тосканы - это несколько лучше, чем дочь - супруга безродного флорентийского нищеброда, но ненамного. Так что вариант с заключением Бьянки в монастырь был вполне реален.
Однако оставим пока гордых венецианских патрициев и вернемся во Флоренцию.
А по Флоренции в один прекрасный день 1576 года прокатилось сенсационное известие: Бьянка Каппелло наконец-то родила герцогу сына! Мальчика назвали дон Антонио де Медичи («дон» - испанский титул, который все мальчики семейства автоматически наследовали от Элеоноры Толедской - в данном случае, бабушки новорожденного). Франческо на радостях чуть с ума не сошел. Он признал ребенка, прикупил ему в Неаполитанском королевстве княжество Капистрано, и, таким образом, младенец уже с пеленок стал самым настоящим князем.
Народ, однако же, воспринял благую весть о рождении наследника с некоторым скептицизмом. Во-первых, Бьянку во Флоренции любили ничуть не больше, чем законную герцогиню Иоанну: если Иоанна - австрийка, то Бьянка - венецианка, а это едва ли не еще хуже. Во-вторых, сам герцог Франческо тоже популярностью не пользовался: государственный деятель из него оказался, мягко говоря, посредственный, характер у герцога тоже был говно говном сложный, так что радоваться распространению его генофонда у флорентийцев не было никакого резону.
Ну и в-третьих, по Флоренции тут же начали циркулировать слухи, что коварная венецианская женщина со сниженной социальной ответственностью просто-напросто обдурила герцога, подсунув ему заранее заготовленного чужого младенца. Поговаривали, что на вилле, где якобы рожала Бьянка, жили в состоянии полной боевой готовности три беременные женщины (естественно, тоже со сниженной социальной ответственностью): кто из детей родился первым - того герцогу и подсунули.
Конечно, на официальном уровне эти слухи опровергались. Яростнее всех их опровергал братец Франческо, кардинал Фердинандо - прямо с пеной у рта опровергал. Да вы что, орал Фердинандо (кстати, первый претендент на герцогский престол при условии отсутствия у Франческо наследников мужского пола), как вы вообще могли такое подумать?!! Оно, конечно, эти венецианские проститутки на все способны, да и подозрительно как-то, что годами не беременевшая баба (от распутства не беременевшая, от чего же еще) внезапно, прям как по заказу, рожает моему брату сына, но вы же не думаете, что брат - такой идиот? Правда, влюбленные мужики, как всем известно, те еще кретины, и обвести их вокруг пальца - легче легкого, но наш Франческо совсем-совсем не такой, мамой клянусь!
Однако влюбленному Франческо на весь этот черный пиар было наплевать: у него есть сын и наследник, и пофигу даже, что незаконнорожденный - в конце концов, половина Медичи незаконнорожденные, и ничего, все нормально. Бедная Иоанна со своими никому не нужными дочками окончательно отошла на двадцать второй план. Зато Бьянка решительно пришла к успеху. Даже ее надменный венецианский папаша - и тот решил официально помириться с блудной дочерью: все-таки, мать единственного герцогского сына, не хрен собачий.
Бьянка и ее (или не ее) сын Антонио:
В рамках примирения Бартоломмео Каппелло простер свою милость до того, что приехал к дочке в гости во Флоренцию, подкинув заодно на флорентийские хлеба своего сына Витторио. Бьянка приняла братца с распростертыми объятьями, а счастливый Франческо немедленно пристроил «шурина» ко двору. (Правда, года через три пришлось его вышибать со двора обратно, ибо Витторио слишком уж небережно обворовывал герцогскую казну, но это уже мелочи).
Между прочим, в том же году во Флоренции грянул еще один громкий скандал - на этот раз, разнообразия ради, не касающийся Франческо и Бьянки. Невестка Франческо, жена его младшего брата Пьетро, внезапно скончалась при подозрительных обстоятельствах. Невестку звали Элеонора (она же Леонора, она же, совсем уже на флорентийский лад, Дианора), и она приходилась племянницей покойной Элеоноре Толедской, а всем троим братцам Медичи соответственно - двоюродной сестрой.
Автор рекомендует по теме две удачные книги: "Крестные отцы Ренессанса" Пола Стратерна и "Family portrait: The Medici of Florence" Эммы Микелетти.
_______________
Как мы уже знаем, Козимо I, первый великий герцог Тосканский (а не какой-нибудь там Флорентийский - это уже труба повыше, дым погуще!), помер в 1574 году. К этому времени из всего некогда многочисленного потомства мужского пола, которое Козимо наплодил вместе со своей женой Элеонорой Толедской, в живых осталось, как в сказке, три сына: Франческо, Фердинандо и Пьетро.
Франческо был основным наследником, Фердинандо - кардиналом, а самый младший, Пьетро -просто мажором и долбоебом. Оба младших братца (и кардинал, и долбоеб) еще сыграют свою роль в нашей истории, но пока сосредоточимся на основном сабже - Франческо.
Сабж в детстве (работы Бронзино):
Сабж в юности (Алессандро Аллори):
Зрелый сабж (Шипьоне Пульцоне):
Франческо был мужик довольно умный, но нрава тяжелого и, как принято было выражаться в те времена, меланхолического (в переводе на наши деньги - склочный интроверт с тараканами в башке). Больше всего на свете он любил астрологию и алхимию: будь его воля, он бы вообще не вылезал из домашней лаборатории, которую специально обустроил под свои эзотерические хобби. Но окончательно погрязнуть в шизотерике мужику мешал папенька, который еще при жизни сделал Франческо своим соправителем. Так что время от времени наследничку приходилось выбираться в люди и исполнять вместе с Козимо свои государственные обязанности (правда, без особой охоты).
Впрочем, противостояние «отцы и дети» шло не только по линии увлечений Франческо, но и по линии увлечений самого Козимо. Как мы помним, на старости лет Козимо I отчебучил номер: женился на своей любовнице Камилле Мартелли, от которой за несколько лет до того прижил внебрачную дочку. Отношения с кланом Медичи у Камиллы, как мы, опять же, помним, не сложились: взрослые законные дети Козимо новоявленную мачеху восприняли в штыки и едва ли не матом в лицо посылали.
Громче всех о мезальянсе и аморальном поведении папаши Камиллы орал как раз интроверт Франческо - что, в общем-то, совершенно не помешало ему в будущем повторить папашин подвиг целиком и полностью, блистательно доказав, что яблочко от яблони далеко не ябнется.
Правда, в отличие от Козимо, Франческо встретил свой краш еще до законного брака. Краш носил имя Бьянка, был родом из Венеции и имел довольно сомнительную репутацию, но Франческо это не то чтобы смущало. В конце концов, жениться на этой самой Бьянке он все равно не мог: папенька уже успел сосватать ему Иоанну Австрийскую, высокородную невесту из дома Габсбургов, дочку самого императора Фердинанда I (большая честь для Флоренции, между прочим).
Впрочем, возлюбленная Франческо тоже была не лыком шита: по отцу Бьянка принадлежала к знатному венецианскому роду Каппелло, а по матери - к еще более знатному (и тоже венецианскому) роду Морозини. К сожалению, мама-Морозини скончалась, когда Бьянка была еще совсем маленькой, и папа привел в дом мачеху - тоже из знатного венецианского рода, Гримани. Похоже, знатная Гримани не очень хорошо относилась к дочери знатной Морозини - или, во всяком случае, тупо забивала на воспитание падчерицы, поскольку, по воспоминаниям современников, манеры юной Бьянки Каппелло были «несколько более вольными, чем обычаи, принятые среди благородных венецианских девиц».
Вольные манеры (и, возможно, не слишком здоровая обстановка дома) привели к тому, что в возрасте пятнадцати лет Бьянка закрутила роман с флорентийцем Пьетро Бонавентури. Пьетро был мелким клерком в венецианском филиале банка Сальвиати и проживал на хлебах у своего дядюшки возле церкви Сант-Апональ (не то чтобы сильно аристократический райончик на то время). Однако язык у мелкого клерка был подвешен что надо, и, забив девочке голову россказнями о неземной любви и своих аристократических родственных связях во Флоренции, Пьетро уговорил Бьянку бежать с ним.
Скандал, конечно, вышел огромный. Во-первых, Бьянка к тому времени уже была обручена с сыном дожа Джироламо Приули. Во-вторых, папа Бьянки был членом Совета Сорока, а похищать дочку члена Совета Сорока (то бишь, верховного суда республики) - шаг, мягко говоря, неосторожный. В-третьих, практичная Бьянка то ли по собственной инициативе, то ли по наущению Пьетро прихватила с собой на дорожку шестьсот золотых цехинов из семейной казны - так что к обвинению в похищении девицы присоединилось еще и обвинение в краже в особо крупных размерах.
Само похищение Бьянки состоялось следующим образом: как было сказано потом в указе Совета Десяти (местного КГБ), Пьетро Бонавентури «осмелился похитить ее, обманутую его многочисленными лживыми уверениями и не достигшую еще шестнадцати лет, из дома ее отца ночью, последовавшей за 28 ноября 1563 года; затем он увез ее из Венеции, поправ закон и мораль, и где бы вышеуказанный Пьетро ни был найден, приказывается арестовать его и привезти в Венецию, где, согласно обычаю, на высоком помосте между двумя колоннами на Пьяцце общественный палач отрубит ему голову с плеч, вследствие чего он умрет». (Цитирую по Christopher Hare, «The Most Illustrious Ladies of the Italian Renaissance»).
Луи Дюси (1775-1847), «Бьянка Каппелло бежит вместе со своим возлюбленным»:
Две колонны на Пьяццетте, между которыми должны были казнить Пьетро Бонавентури:
Вообще-то обычно между этими колоннами тупо вешали, но Пьетро все-таки был какой-никакой, но патриций, так что лично ему светило благородное отсечение головы.
Обвенчавшись где-то по дороге, Пьетро и Бьянка прибыли во Флоренцию, где любовная лодка быстро разбилась о быт: выяснилось, что ни мощных аристократических связей, ни наследственных дворцов у Пьетро нет, а есть только убогий домишко на площади Сан-Марко с престарелыми родителями, которые сами последний хрен без соли доедают.
Однако отступать было уже некуда. Шестьсот цехинов Бьянки молодожены быстро проели: после бегства из Венеции банк Сальвиати уволил Пьетро с волчьим билетом, а новую работу клерку с такой репутацией найти не удавалось (впрочем, Пьетро, кажется, не особо и старался). Тем не менее новоиспеченные супруги как-то жили и даже родили дочку Пеллегрину, названную в честь покойной матери Бьянки.
И тут красавице Бьянке выпал счастливый билет: она встретилась с самим соправителем Флоренции (герцог Козимо был еще жив) Франческо Медичи. По одной из версий, эту встречу подстроила маркиза Мондрагоне, жена бывшего наставника Франческо, хорошо знакомая со свекровью Бьянки. По другой Бьянку с герцогом свел лично Пьетро (не без ведома самой Бьянки). В общем, Франческо увидел прекрасную венецианку - и погиб.
Бьянка, не будь дурой, немедленно воспользовалась ситуацией. Романтические чувства к Пьетро (если они и были) при виде нового перспективного папика тут же рассеялись как дым. Очарованный Франческо принялся хлопотать перед Венецианской республикой, чтобы тамошние власти простили беглецов, а чтобы объекту страсти было не скучно дожидаться окончания этих хлопот, презентовал Бьянке шикарный палаццо на виа Маджо, неподалеку от палаццо Питти, где проживал он сам.
Вот он, этот палаццо:
Пьетро, в свою очередь, тоже не остался без бонусов: Франческо пристроил его ко двору и дал должность во флорентийском правительстве с очень приличной зарплатой. На радостях Пьетро пустился во все тяжкие - шлялся по бабам, стал завсегдатаем самых престижных и дорогих кабаков и вообще всячески прожигал жизнь, тактично не мешая своей жене строить отношения с его светлостью герцогом Тосканским.
В итоге, когда невеста Франческо Иоанна Австрийская наконец-то прибыла во Флоренцию, она с огорчением обнаружила, что сердце и прочие органы ее суженого уже давно и прочно заняты. Иоанне вообще в жизни не очень-то везло: последний, пятнадцатый ребенок Фердинанда Габсбурга и Анны Ягеллонки (из чешско-венгерской ветви Ягеллонов), она осталась без матери в возрасте двух дней. В семнадцать лет ее просватали за Франческо - для Медичи это, конечно, был очень почетный марьяж, а вот для Габсбургов - не очень (Медичи ведь были герцогами без году неделя, а так-то купчишки купчишками, если смотреть с точки зрения самого аристократического рода Европы!). Но выбирать Иоанне не приходилось - папе Фердинанду были нужны связи с Флоренцией, поэтому девушка покорно отбыла выходить замуж за Франческо.
В честь этого бракосочетания старый Козимо I (на тот момент все еще живой) закатил роскошнейший праздник. Устроительством торжеств лично занялся главный художественный лизоблюд Козимо - Джорджо Вазари, под чьим руководством в палаццо Веккьо и коридоре Вазари намалевали множество соответствующих случаю фресок. Вдобавок на площади Синьории открыли здоровенный фонтан с Нептуном работы Бартоломео Амманнати, по каковому поводу флорентийцы тут же сочинили стишок: «Ammannato, Ammannato, quanto marmo tu hai sciupato!» («Амманнато, Амманнато, сколько мрамора потратил!»).
Фонтан:
Несмотря на шикарные свадебные торжества, сопровождавшиеся народным ликованием (чему немало способствовала раздача бесплатной жратвы), вскоре Иоанна обнаружила, что на самом деле во Флоренции ее никто не любит. Народ смотрел на нее с подозрением из-за ее австрийского происхождения (флорентийцы вообще австрияков терпеть не могли), мужнины сиблинги вежливо игнорировали, а сам муж и вовсе относился как к пустому месту: нафига ему эта невзрачная тощая дщерь Габсбургов, если у него уже есть красавица Бьянка?
Впрочем, на наши деньги Бьянку тоже не факт, что сочли бы писаной красавицей: это была пухлая, краснощекая, рыжеволосая дама с фигурой, крайне далекой от современных канонов красоты. Кстати, заграничных современников герцогская любовница тоже в восторг не приводила - так, Монтень, побывав при флорентийском дворе, писал о Бьянке: «Она красива по меркам итальянцев, у нее веселое пухлое лицо и тучное телосложение». Впоследствии Бьянка еще сильнее разъелась на герцогских харчах, и тучное телосложение превратилось в откровенное ожирение - однако на чувства Франческо это никак не повлияло.
Бьянка в молодости (работы Алессандро Аллори):
Бьянка в зрелом возрасте (Шипьоне Пульцоне):
.jpg)
Еще в зрелом возрасте (мастерская Кристофано дель Альтиссимо):
Для сравнения - эрцгерцогиня Иоанна Австрийская в детстве (Джузеппе Арчимбольди):
Взрослая Иоанна (Алессандро Аллори):
Единственным, кто отнесся к Иоанне по-человечески, внезапно оказался старый герцог Козимо. То ли он лучше других помнил, насколько важен для Флоренции союз с Габсбургами, то ли просто проникся сочувствием к одинокой девочке - но, во всяком случае, он обходился с Иоанной уважительно, с удовольствием с ней беседовал и время от времени выдавал моральных люлей сыну, который в ином случае, кажется, вообще охотно бы забыл, что женат.
Не то чтобы Иоанна питала какие-то иллюзии по поводу любви августейших особ в браке - не так она была воспитана. Но все-таки законная герцогиня считала себя вправе ожидать от мужа хотя бы видимости уважения к себе, а не демонстративных нежничаний с любовницей при всем честном народе. Через год после свадьбы Франческо открыто представил Бьянку ко двору, а когда старый Козимо покинул Флоренцию со своей второй супругой Камиллой, молодой герцог вообще потерял берега. Габсбургская родня Иоанны регулярно высказывала ему свое гневное «фэ», но Франческо и ухом не вел. Единственным знаком внимания по отношению к жене были регулярные визиты герцога в супружескую спальню - в целях зачать наследника, но не более того.
С наследником, однако, дело не заладилось. Иоанна одну за другой родила шесть дочерей, из которых выжило только три - Элеонора (самая старшая), которую потом выдадут замуж за мантуанского герцога Гонзага, Анна (третья по старшинству), которая умрет в четырнадцатилетнем возрасте, и Мария (самая младшая), которая впоследствии станет женой Генриха IV и королевой Франции.
В общем, так они и жили: Франческо проводил время то у Бьянки, то в своей алхимической лаборатории (свое хобби он так и не разлюбил), а в промежутках между этими занятиями делал Иоанне детей. Наконец, на седьмом году сожительства Франческо с Бьянкой произошло знаменательное событие: Пьетро Бонавентури, законного мужа Бьянки, прирезали на мосту Санта-Тринита.
Сказать по правде, покойный нарывался на рожон уже давно. Беспорядочный промискуитет и пьянство в подозрительных компаниях вообще не способствуют долголетию, а уж во Флоренции шестнадцатого века так тем более. В довершении всего Пьетро от великого ума закрутил роман с молодой вдовой Кассандрой Бончани, происходившей из влиятельного рода Рицци. Рицци уже некоторое время намекали герцогу Франческо: мол, а не может ли ваша светлость как-нибудь ввести в рамочки мужа своей фаворитки, а то уж как-то совсем неприлично получается? Франческо просьбам родичей Кассандры не внял, однако, по слухам, намекнул, что не станет сильно сердиться, если в рамочки Пьетро введет кто-нибудь другой.
В конечном итоге темной ночью 1572 года, когда Пьетро возвращался домой от своей веселой вдовы, на него напали несколько неизвестных и без лишних церемоний отправили на тот свет. В ту же ночь еще несколько неизвестных ворвались в дом Кассандры и зарезали ее в ее собственной постели. Флорентийские власти потом долго и старательно искали убийц, но - какая неожиданность! - так и не нашли.
Таким образом, Бьянка из неверной супруги (пусть и при снисходительном муже, но все-таки неверной) превратилась в добропорядочную вдову. Франческо тоже с удовольствием стал бы вдовцом, но Иоанна Австрийская, несмотря на свое неважное здоровье и бесконечные беременности, совершенно не собиралась отбывать в мир иной. Франческо утешил свою возлюбленную обещанием, что как только он станет свободным, то тут же женится на ней, а пока что любовникам оставалось только терпеливо ожидать этого счастливого момента.
Бьянка, однако, не собиралась терять время попусту. Пускай Франческо все еще женат - но ведь наследников мужского пола у него нет! Хилая австриячка рожает одних девчонок, а вот она, Бьянка!.. Правда, с «а вот она» пока тоже ничего не получалось. Родив Пьетро Бонавентури дочку Пеллегрину, Бьянка больше не беременела, и это ее здорово огорчало. Когда ситуация, с ее точки зрения, стала совсем критической, она кинулась по врачам, алхимикам и астрологам - благо, представителей последних двух категорий при дворе Франческо было пруд пруди. Ради наибольшей лженаучной точности она даже написала письмо своему венецианскому родичу Андреа Каппелло с просьбой сообщить ей точную дату и время ее рождения - без даты судьбоносный гороскоп «рожу или не рожу» мог бы и не проканать.
Кстати, о венецианских родичах. Дипломатические усилия Франческо не пропали даром: уголовное преследование против Пьетро и Бьянки Светлейшая республика замяла, а родичи пусть и со скрипом, но все же выплатили Бьянке законное приданое (6 000 цехинов) и даже стали приглашать ее вернуться на родину.
На родину Бьянка, тем не менее, не торопилась. В дошедших до нашего времени письмах к уже упоминавшемуся «великолепнейшему синьору Андреа Каппелло, моему глубокоуважаемому кузену и почти брату» она постоянно выискивает себе отмазки - то, мол, траур по мужу еще не истек, то свекор затеял отобрать у нее опекунство над дочерью, то вообще недосуг, дела-дела, вздохнуть спокойно некогда, не то что переехать. Наконец, в одном из писем Бьянка откровенно пишет:
«Мое сердце было весьма огорчено разговором между благороднейшим отцом моим и Вашей Светлостью, из которого я заключаю, что он не расположен ко мне и что единственное его желание - забрать меня в Венецию, чтобы он мог похоронить меня в монастыре, куда я не собираюсь уходить, потому что знаю, что это будет погибелью души моей и тела, и я не желаю, как я уже ранее говорила Вашей Светлости, стать из госпожи рабыней; но если бы не это обстоятельство, о котором я неоднократно говорила Вашей Светлости, я бы бросила все, чтобы вернуться на свою родину к своим родственникам». (Christopher Hare, «The Most Illustrious Ladies of the Italian Renaissance»).
Как видим, насчет искренности отцовской любви к себе Бьянка иллюзий не питала. Конечно, с точки зрения сурового Бартоломмео Каппелло, дочь - признанная фаворитка великого герцога Тосканы - это несколько лучше, чем дочь - супруга безродного флорентийского нищеброда, но ненамного. Так что вариант с заключением Бьянки в монастырь был вполне реален.
Однако оставим пока гордых венецианских патрициев и вернемся во Флоренцию.
А по Флоренции в один прекрасный день 1576 года прокатилось сенсационное известие: Бьянка Каппелло наконец-то родила герцогу сына! Мальчика назвали дон Антонио де Медичи («дон» - испанский титул, который все мальчики семейства автоматически наследовали от Элеоноры Толедской - в данном случае, бабушки новорожденного). Франческо на радостях чуть с ума не сошел. Он признал ребенка, прикупил ему в Неаполитанском королевстве княжество Капистрано, и, таким образом, младенец уже с пеленок стал самым настоящим князем.
Народ, однако же, воспринял благую весть о рождении наследника с некоторым скептицизмом. Во-первых, Бьянку во Флоренции любили ничуть не больше, чем законную герцогиню Иоанну: если Иоанна - австрийка, то Бьянка - венецианка, а это едва ли не еще хуже. Во-вторых, сам герцог Франческо тоже популярностью не пользовался: государственный деятель из него оказался, мягко говоря, посредственный, характер у герцога тоже был говно говном сложный, так что радоваться распространению его генофонда у флорентийцев не было никакого резону.
Ну и в-третьих, по Флоренции тут же начали циркулировать слухи, что коварная венецианская женщина со сниженной социальной ответственностью просто-напросто обдурила герцога, подсунув ему заранее заготовленного чужого младенца. Поговаривали, что на вилле, где якобы рожала Бьянка, жили в состоянии полной боевой готовности три беременные женщины (естественно, тоже со сниженной социальной ответственностью): кто из детей родился первым - того герцогу и подсунули.
Конечно, на официальном уровне эти слухи опровергались. Яростнее всех их опровергал братец Франческо, кардинал Фердинандо - прямо с пеной у рта опровергал. Да вы что, орал Фердинандо (кстати, первый претендент на герцогский престол при условии отсутствия у Франческо наследников мужского пола), как вы вообще могли такое подумать?!! Оно, конечно, эти венецианские проститутки на все способны, да и подозрительно как-то, что годами не беременевшая баба (от распутства не беременевшая, от чего же еще) внезапно, прям как по заказу, рожает моему брату сына, но вы же не думаете, что брат - такой идиот? Правда, влюбленные мужики, как всем известно, те еще кретины, и обвести их вокруг пальца - легче легкого, но наш Франческо совсем-совсем не такой, мамой клянусь!
Однако влюбленному Франческо на весь этот черный пиар было наплевать: у него есть сын и наследник, и пофигу даже, что незаконнорожденный - в конце концов, половина Медичи незаконнорожденные, и ничего, все нормально. Бедная Иоанна со своими никому не нужными дочками окончательно отошла на двадцать второй план. Зато Бьянка решительно пришла к успеху. Даже ее надменный венецианский папаша - и тот решил официально помириться с блудной дочерью: все-таки, мать единственного герцогского сына, не хрен собачий.
Бьянка и ее (или не ее) сын Антонио:
.jpg#/media/File:Alessandro_Allori_-_Bianca_Capello_(Dallas_Museum).jpg)
В рамках примирения Бартоломмео Каппелло простер свою милость до того, что приехал к дочке в гости во Флоренцию, подкинув заодно на флорентийские хлеба своего сына Витторио. Бьянка приняла братца с распростертыми объятьями, а счастливый Франческо немедленно пристроил «шурина» ко двору. (Правда, года через три пришлось его вышибать со двора обратно, ибо Витторио слишком уж небережно обворовывал герцогскую казну, но это уже мелочи).
Между прочим, в том же году во Флоренции грянул еще один громкий скандал - на этот раз, разнообразия ради, не касающийся Франческо и Бьянки. Невестка Франческо, жена его младшего брата Пьетро, внезапно скончалась при подозрительных обстоятельствах. Невестку звали Элеонора (она же Леонора, она же, совсем уже на флорентийский лад, Дианора), и она приходилась племянницей покойной Элеоноре Толедской, а всем троим братцам Медичи соответственно - двоюродной сестрой.