Адище продолжается,
поэтому продолжаю экономить силы. Собственно, на ногах я, кроме работы, часа 2 до отъезда (пытаясь привести себя в мобильное состояние), и часа 1,5 после приезда (пялясь в китайский сериал "Императорский коронер" - очень рекомендую), остальное время сплю или валяюсь, перечитывая Стаута. На осмысленную деятельность категорически не способна. Просто лень. Устала. На работе, впрочем, мозгами шевелить приходится довольно активно - жара стала сказываться и на наших пациентах. Некоторые просто плачут, потому что на улице за 30, а дома под 30, и ни дуновения воздуха.
Приемные отделения, соответственно, забиты жертвами обезвоживания и тепловых ударов (не только престарелыми, но и молодыми), за полтора летних месяца утонули 70 человек (всё больше мужчины за 60, которые после перегрева резко кидались в холодную воду, получали остановку сердца и уходили под воду), и жертвы падений с электросамокатов добавляют нагрузку. Персонал повсюду в отпусках, да и не хватает у нас персонала и в лучшие дни. Так что на днях пришлось задуматься о базовой услуге - уходом за умирающими, и о том, в каком эта услуга состоянии.
Понятно, что мы все умрем, но большая часть уйдет, все-таки, быстро и неожиданно. Проблема с теми, кто умереть никак не может, но уже не функционирует, так сказать. У нас таких двое на данный момент. Одна баронесса (она правда дочь барона), которая одного возраста с английской королевой, с головой дружит, но просто полностью исчерпала жизненные силы, уже некоторое время как. Двигаться может (и по утрам, говорят, двигается), но предпочитает лежить. Вторая - именно тот случай, который и заставил меня задуматься о том, в каких условиях некоторые доживают последние месяцы или недели.
До оптимизации медобслуживания, всё было ясно: в больничных отделениях при участковых поликлиниках они доживают. С хорошим уходом и досмотром. В Хельсинки, правда, давно есть такое место типа люкс как Терхокоти, где всего несколько умирающих, и к каждому прикреплен свой персонал. Но там надо ухитриться умереть в течение недели, иначе выкинут в менее прекрасное место. А большая часть помирала в больничках. А потом пошла волна, что "у каждого есть право спокойно умереть дома". Чтоб черт побрал ту сволочь, которая эту волну начала гнать - в самые глубокие глубины ада. Потому что умирать дома - это НЕ спокойно, если не мгновенно.
Если человек одинок, он днями лежит один, и умирает зачастую в полном одиночестве. Причем, дети у такого могут быть, но они приходят иногда, и минут на 15-30, продолжая свою жизнь в остальное время. Это всё, что вы хотели знать о пресловутом стакане воды. Ухаживаем за такими именно мы - мобильная служба медпомощи и ухода на дому. Ну, где-то 3-4 посещения в сутки. Если с умирающим на одной жилплощади живет семья, для семьи это шок. Мало того, что спальня переоборудуется в больничную палату, в их дом ежедневно приходят чужие люди, у каждого из которых своя личность, и не всегда приятная, к слову. Плюс шок от состояния родного человека, который вдруг превратился в нечто, сосуществование с которым категорически невозможно. Ну, богатые скидывают таких в платные места, особо не разбираясь, насколько это место для данного случая подходит. И эти пациенты тоже падают на руки нашей службе, потому что у персонала пансионатов для престарелых и домов для престарелых нет нужной для ухода за такими больными квалификации (говорю только за Финляндию и Хельсинки в частности).
Вот была до вчерашнего вечера у нас одна такая, не старая ещё женщина, которую родные скинули хоть куда-то, даже не взирая на головокружительную стоимость места (около 100 евро в сутки). Опухоль, давящая на правую половину мозга. Ну, "розу" (herpes zoster, опоясывающий герпес) мы ей вылечили, беспорядочный прием лекарств, о котором ни у кого не было полной картины, прекратили. Персонал же пансионата кротко отвечал на ее вызовы по "тревожному" браслету, иногда - до 16 раз за ночь. Дама или падала, или видела глюки, как то куриц в комнате, или желала именно сейчас заняться физическими упражнениями. Если ей говорили, что у ночных дежурных есть и другие дела (их двое на 300 жильцов пансионата), дама выруливала в кресле в фойе и начинала выть. Вот буквально, как волк на луну. и кричать "Помогите!!!", насмерть пугая других жильцов. Мы, кстати, об этих ночных похождениях не знали, как не знали и о том, что медсестры там не остались пассивными, а созванивались и с родными, объясняя им, что их супруга и мать находится в совершенно не подходящем ей месте, и в Терхокоти, из которого ее выкинули, потому что она не умерла за неделю. Это я вчера столкнулась, наконец, со знакомыми из персонала, и они мне всё это описали. А так, мы работаем в разных системах, и не видим через электронную историю болезни записи друг друга, что неправильно, конечно.
Ну вот, и эта дама была у меня в каждый мой рабочий вечер. Так что позавчера я заметила сильные и резкие изменения в плане отсоединения тела от мозга. То есть, движения она уже не контролировала, кроме как на мгновение. Сказала сама, что не может осознанно разжать или сжать руку, например, и ноги ей больше не подчиняются (что не мешало ей стремиться пересесть с кровати в кресло). И часто выпадала вообще в офф-лайн. Но мы все-таки справились с вечерними делами и перемещениями. Передала по смене, что теперь это место для двух медсестер, одной справиться трудно и перемещения опасны и для медсестры, и для пациента. Вчера утром и днем всё было как обычно, а во второй половине дня пришедший навестить супругу муж все-таки нашел ее опять на полу (что было делом привычным), и на этот раз - со слабым дыханием и без контакта с окружающим. Вызвал Скорую, ребята глянули на фронт работ, измерили витальные показатели, и увезли в Терхокоти, сопровождаемые вздохами облегчения всех присутствующих (и позже - узнавших о случившемся отсутствующих, но причастных). Это всё, что вы хотели или НЕ хотели знать о том, как медперсонал и родные будут воспринимать затянувшееся состояние умирания больного. Иногда силы заканчиваются даже у тех, кто годами тащил ношу и не роптал. Это естественно и не осуждаемо, на мой взгляд.
Но вот всё думаю, что совсем недавно зашикали в прессе начавшуюся волну возмущения отсутствием в стране системы ухода за такими вот долгоумирающими. Ну, авторитеты от министерства подключили, почему-то, вопрос эвтаназии к проблеме, прекрасно зная, что здесь и граждане, и врачи настроены решительно против эвтаназии, справедливо подозревая, что она может быть использована для облегчения нагрузки на медсистему или по другим причинам неправильно. Но саму-то существующую проблему на зашикаешь, она есть. И человек никогда не может знать, что и в какой момент его приложит, и в какой груз он вдруг превратится для окружающих. Вряд ли кто-то хочет, чтобы его уход окружающие сопроводили вздохом облегчения, не так ли? И чтобы близкий человек остался в памяти семьи и знакомых не родной и любимой личностью, а раздражающим и мешающим нормальной жизни явлением, от которого, наконец, избавились. И вот чтобы такого не случилось - куда надо помещать человека? При существующей системе, такого места просто больше нет.
Приемные отделения, соответственно, забиты жертвами обезвоживания и тепловых ударов (не только престарелыми, но и молодыми), за полтора летних месяца утонули 70 человек (всё больше мужчины за 60, которые после перегрева резко кидались в холодную воду, получали остановку сердца и уходили под воду), и жертвы падений с электросамокатов добавляют нагрузку. Персонал повсюду в отпусках, да и не хватает у нас персонала и в лучшие дни. Так что на днях пришлось задуматься о базовой услуге - уходом за умирающими, и о том, в каком эта услуга состоянии.
Понятно, что мы все умрем, но большая часть уйдет, все-таки, быстро и неожиданно. Проблема с теми, кто умереть никак не может, но уже не функционирует, так сказать. У нас таких двое на данный момент. Одна баронесса (она правда дочь барона), которая одного возраста с английской королевой, с головой дружит, но просто полностью исчерпала жизненные силы, уже некоторое время как. Двигаться может (и по утрам, говорят, двигается), но предпочитает лежить. Вторая - именно тот случай, который и заставил меня задуматься о том, в каких условиях некоторые доживают последние месяцы или недели.
До оптимизации медобслуживания, всё было ясно: в больничных отделениях при участковых поликлиниках они доживают. С хорошим уходом и досмотром. В Хельсинки, правда, давно есть такое место типа люкс как Терхокоти, где всего несколько умирающих, и к каждому прикреплен свой персонал. Но там надо ухитриться умереть в течение недели, иначе выкинут в менее прекрасное место. А большая часть помирала в больничках. А потом пошла волна, что "у каждого есть право спокойно умереть дома". Чтоб черт побрал ту сволочь, которая эту волну начала гнать - в самые глубокие глубины ада. Потому что умирать дома - это НЕ спокойно, если не мгновенно.
Если человек одинок, он днями лежит один, и умирает зачастую в полном одиночестве. Причем, дети у такого могут быть, но они приходят иногда, и минут на 15-30, продолжая свою жизнь в остальное время. Это всё, что вы хотели знать о пресловутом стакане воды. Ухаживаем за такими именно мы - мобильная служба медпомощи и ухода на дому. Ну, где-то 3-4 посещения в сутки. Если с умирающим на одной жилплощади живет семья, для семьи это шок. Мало того, что спальня переоборудуется в больничную палату, в их дом ежедневно приходят чужие люди, у каждого из которых своя личность, и не всегда приятная, к слову. Плюс шок от состояния родного человека, который вдруг превратился в нечто, сосуществование с которым категорически невозможно. Ну, богатые скидывают таких в платные места, особо не разбираясь, насколько это место для данного случая подходит. И эти пациенты тоже падают на руки нашей службе, потому что у персонала пансионатов для престарелых и домов для престарелых нет нужной для ухода за такими больными квалификации (говорю только за Финляндию и Хельсинки в частности).
Вот была до вчерашнего вечера у нас одна такая, не старая ещё женщина, которую родные скинули хоть куда-то, даже не взирая на головокружительную стоимость места (около 100 евро в сутки). Опухоль, давящая на правую половину мозга. Ну, "розу" (herpes zoster, опоясывающий герпес) мы ей вылечили, беспорядочный прием лекарств, о котором ни у кого не было полной картины, прекратили. Персонал же пансионата кротко отвечал на ее вызовы по "тревожному" браслету, иногда - до 16 раз за ночь. Дама или падала, или видела глюки, как то куриц в комнате, или желала именно сейчас заняться физическими упражнениями. Если ей говорили, что у ночных дежурных есть и другие дела (их двое на 300 жильцов пансионата), дама выруливала в кресле в фойе и начинала выть. Вот буквально, как волк на луну. и кричать "Помогите!!!", насмерть пугая других жильцов. Мы, кстати, об этих ночных похождениях не знали, как не знали и о том, что медсестры там не остались пассивными, а созванивались и с родными, объясняя им, что их супруга и мать находится в совершенно не подходящем ей месте, и в Терхокоти, из которого ее выкинули, потому что она не умерла за неделю. Это я вчера столкнулась, наконец, со знакомыми из персонала, и они мне всё это описали. А так, мы работаем в разных системах, и не видим через электронную историю болезни записи друг друга, что неправильно, конечно.
Ну вот, и эта дама была у меня в каждый мой рабочий вечер. Так что позавчера я заметила сильные и резкие изменения в плане отсоединения тела от мозга. То есть, движения она уже не контролировала, кроме как на мгновение. Сказала сама, что не может осознанно разжать или сжать руку, например, и ноги ей больше не подчиняются (что не мешало ей стремиться пересесть с кровати в кресло). И часто выпадала вообще в офф-лайн. Но мы все-таки справились с вечерними делами и перемещениями. Передала по смене, что теперь это место для двух медсестер, одной справиться трудно и перемещения опасны и для медсестры, и для пациента. Вчера утром и днем всё было как обычно, а во второй половине дня пришедший навестить супругу муж все-таки нашел ее опять на полу (что было делом привычным), и на этот раз - со слабым дыханием и без контакта с окружающим. Вызвал Скорую, ребята глянули на фронт работ, измерили витальные показатели, и увезли в Терхокоти, сопровождаемые вздохами облегчения всех присутствующих (и позже - узнавших о случившемся отсутствующих, но причастных). Это всё, что вы хотели или НЕ хотели знать о том, как медперсонал и родные будут воспринимать затянувшееся состояние умирания больного. Иногда силы заканчиваются даже у тех, кто годами тащил ношу и не роптал. Это естественно и не осуждаемо, на мой взгляд.
Но вот всё думаю, что совсем недавно зашикали в прессе начавшуюся волну возмущения отсутствием в стране системы ухода за такими вот долгоумирающими. Ну, авторитеты от министерства подключили, почему-то, вопрос эвтаназии к проблеме, прекрасно зная, что здесь и граждане, и врачи настроены решительно против эвтаназии, справедливо подозревая, что она может быть использована для облегчения нагрузки на медсистему или по другим причинам неправильно. Но саму-то существующую проблему на зашикаешь, она есть. И человек никогда не может знать, что и в какой момент его приложит, и в какой груз он вдруг превратится для окружающих. Вряд ли кто-то хочет, чтобы его уход окружающие сопроводили вздохом облегчения, не так ли? И чтобы близкий человек остался в памяти семьи и знакомых не родной и любимой личностью, а раздражающим и мешающим нормальной жизни явлением, от которого, наконец, избавились. И вот чтобы такого не случилось - куда надо помещать человека? При существующей системе, такого места просто больше нет.