Генри VII - король всё ещё милует
Бежавших к Маргарет Бургундской Ловелла и Линкольна вовсе не смутила неудача лета 1486 года. В конце концов, если англичане были не настроены жертвовать своим благополучием ради династии Йорков, всегда была возможность нанять наемников - было бы из чего им платить. Герцогиня снабдила Линкольна средствами, достаточными для того, чтобы нанять 2 000 немецких наемников, поставив во главе этого контингента швейцарского капитана Мартина Шварца, воевавшего ещё при Карле Смелом. Местом сбора всех, кто хотел попытаться свергнуть Генри VII, был Дублин, куда Шварц и прибыл 5 мая 1487 года. Через пару недель, малолетний претендент на корону Англии был коронован в Дублине как Эдвард VI.
События коронации «Ламберта Симнелла» профессор Эшдаун-Хилл очень подробно описал в книге «The Dublin King: The True Story of Edward Earl of Warwick» (https://www.amazon.co.uk/Dublin-King-Warwick-Lambert-Princes/dp/0750969865), она доступна за несколько евро в электронном виде. Профессор просмотрел хроники 1487-1490-х годов на предмет того, как именовали этого претендента на трон. Его поразил отчётливый привкус неестественности в имени Ламберт Симнелл.
Ну что - Кентерберийская хроника не называет имя претендента вообще. Геральд, который ездил в Ирландию с целью разоблачить парня (но пришёл к выводу, что тот является сыном Джорджа Кларенса), называет его в отчёте почему-то Джоном. В архивах города Йорка и в письме графа Килдейра претендент именуется "король Эдвард VI" и "король Эдвард", а в хрониках де Бута его называют "герцог Уорвик/герцог Кларенс, сын герцога Кларенса". Ламбертом Симнелом претендента именует только акт парламента 1487 года, объявляющий графа Линкольна государственным изменником. Акт парламента - единственный документ, называющий этого человека Ламбертом Симнеллом, сыном Томаса Симнелла из Оксфорда, и, соответственно, лже-графом Уорвиком. В какой-то момент циркулировали слухи, что коронованный в Дублине молодой человек утверждал, что он - один из сыновей короля Эдварда IV, но это именно слух. Сохранился документ, под которым стоит подпись дублинского короля, "Edward vj". Объявленному (но не коронованному) королю Эдварду V менять свою нумерацию смысла не было, а Ричард Шрюсбери, герцог Йоркский, позднее заявил свои права именно от своего имени, как Ричард Английский (этот персонаж фигурирует в хрониках Тюдоров как Перкин Варбек).
Наверное, имеет смысл привести объяснение Томаса Пенна, почему вокруг хрупкого мальчика 12 лет от роду закрутились такие серьезные смерчи, тогда как главной причиной, по которой сын Эдварда IV не был коронован, стал именно его возраст. По мнению Пенна, дело было в магии титула «граф Уорвик». Это было именно то имя, за которым люди пошли бы, и они пошли. Я не вполне с этим объяснением согласна. В конце концов, именно в Англии под знамена малолетнего графа массово не кинулись. Гигантскую поддержку он получил в Ирландии, где когда-то Ричард Йорк, а после него - его сын Джордж, герцог Кларенс, были лейтенантами (вице-королями) английской короны. Если говорить о магии имени, то этим именем явно был дом Йорков!
В Ирландии, к наемникам Шварца присоединились ирландцы-добровольцы в количестве 4500 человек (причем, в их рядах были не только англо-ирландцы, но и так называемые «старые ирландцы») - храбрые, но очень плохо вооруженные, и с несколько устаревшими понятиями о том, как надо сражаться, если на дворе уже 1487 год. Предводителем их был Томас Фиц-Джеральд. Похоже, такими же устаревшими были и понятия капитана Шварца, хотя, возможно, у него были свои причины сделать именно такое неудачное построение доверенных ему сил, которое он сделал. Два года назад, когда граф Ричмонд высадился в Англии с жутким сбродом, который был собран буквально с миру по нитке, при нем все-таки были одаренный офицер Филибер де Шанде и талантливый командующий граф Оксфорд. Именно благодаря их разумным действиям удалось и победить авангард Говарда, и сохранить жизнь самому графу Ричмонду. Мартин Шварц же решил собрать всех, кто был у него под рукой, в кучу. А талантов Ловелла и Линкольна не хватило на то, чтобы понять, что такое построение гарантирует быстрое и эффективное истребление врага (то есть, их) королевскими лучниками, и воспрепятствовать этому плану.
Не то чтобы у них вообще был шанс дать настоящее сражение - их войско было вдвое меньше королевского, и за десять дней, прошедших со дня высадки до дня битвы, стало понятно, что йоркисты севера к ним все-таки не присоединятся в том количестве, которое можно бы было назвать массовым. Да и командовал королевскими войсками не кто иной, как граф Оксфорд. В общем, сражение при Стоке закончилось раньше, чем толком началось - на поле боя остались трупы четырех тясяч ирландцев и графа Линкольна. Ловелл же снова исчез с поля боя, и никто его больше никогда не видел - под этим именем, во всяком случае, хотя известно, что король Шотландии выпускал для него именную гарантию неприкосновенности. Если оставить легенду о мумии из тайного подземелья в Минстер Ловелл легендой, остается сделать вывод, что виконт решил начисто потеряться с радаров истории, и ему это отлично удалось.
"Дублинский король" был схвачен, привезён к королю, и как бы признался, что никакой он не граф Уорвик, а просто Ламберт Симнелл, после чего был определён на кухню в качестве подсобного работника. "Эдварду VI" было тогда 12 лет, что довольно важно. Те, кто видел его в Дублине, утверждали, что "Дублинскому королю" было 10 лет. То есть, парнишка был мелким и хрупким. А вот парня, попавшего через пару месяцев на королевские кухни, современники определяли как пятнадцатилетнего. Полидор Виргил, основывая мнение на описаниях внешности пленника, и вовсе утверждал, что графу Уорвику было 15 лет уже в 1485 году! То есть, вертел на кухне ворочал довольно статный и плечистый юноша. Вопрос: кто попал на королевские кухни в 1487 году? Кто угодно, но не тот, кого в том же году короновали в Дублине и несли на плечах, чтобы публика могла разглядеть мальчика-короля.
Кстати, Генри VII и сам, похоже, не понимал, кто есть кто. На всякий случай, он в 1489 году пригласил тех англо-ирландских лордов, которые присутствовали на коронации "Дублинского короля", и подавал этой компании напитки именно Ламберт Симнелл. Которого никто из присутствующих не узнал от слова вообще. Кроме одного лорда, сделавшего позже об этой попытке опознания официальную запись. Увы, из всех присутствующих этот лорд Хаут был единственным, кто НЕ присутствовал на вышеупомянутой коронации, и "Эдварда VI" никогда не встречал. Зато вскоре после "опознания" он получил от Генри VII подарок в 300 фунтов.
Поэтому король, пожалуй, был вполне искренен в своей печали по поводу смерти графа Линкольна - единственного, кто мог бы внести хоть какую-то ясность относительно того, кто же сидит в Тауэре. Судя по тому, что юный узник был прост умом и усиленная демонстрация его персоны никого никогда не убеждала, Эдвардом Уорвиком, находившимся постоянно рядом с королем Ричардом и произведенным им в рыцари, бедняга быть не мог. Тем не менее, пленнику, попавшему в руки Генри VII после Стока, вся эта череда загадок спасла жизнь - король решил держать его при себе, живым и здоровым, как доказательство того, что сын Джорджа Кларенса не живет где-то на свободе, а сидит в Тауэре. В лучшем случае, это спасло жизнь и настоящему Эдварду Плантагенету, который, если всё предыдущее верно, тоже успешно потерялся туда, где его не знали. Учитывая возраст мальчика, я бы не удивилась, если бы Ловелл и Эдвард Плантегенет, настоящий сын герцога Кларенса, спрятались вместе, но где - кто знает?
К слову, судьба сына герцога Кларенса - не единственная загадка в этой истории. Граф Линкольн был женат, и у него был сын, о судьбе которого тоже ничего не известно. Есть предположение, что Ричард де ла Поль, которого так поддерживали французы, был не братом, а сыном графа Линкольна. Братом его заявили, чтобы спасти от последствий противостояния Линкольна и короля. Конечно, это предполагает, что Маргарет Фиц-Алан, дочь графа Арундела, была его первым ребенком, родившимся где-то в ноябре 1466 года. Снова всё из области предположений, к сожалению. Вот здесь об этой загадке больше: https://murreyandblue.wordpress.com/2018/04/30/the-earl-of-lincolns-marriages/
Кое-что о характере Генри VII говорит то, как он повел себя после битвы при Стоке. В этой истории были замешаны многие из тех, кто получил от него пардон после Босуорта. Скропы, к примеру. На этот раз, король тоже не был настроен карать, но он уже не предлагал свое прощение даром. За свои жизни им пришлось заплатить бонды на 3000 фунтов. Но гораздо важнее для нового режима стало то, что многие лорды севера, чьи имена ассоциировали с домом Йорков, к восстанию не примкнули. Лорд Дакр был несомненным рикардианцем, но после смерти короля Ричарда встал под знамена новой династии, и там остался. Также лояльным новому хозяину остался и Нортумберленд (хотя, в случае дома Перси наивно говорить о том, что они в принципе рассматривали королей Англии своими хозяевами). Нортумберленду его линия, впрочем, всё равно аукнулась с неожиданной для него стороны - 28 апреля 1489 года его убили в Южном Килвингтоне, причем явно заманив в засаду, и при этом вооруженное сопровождение графа и пальцем не шевельнуло, чтобы его защитить. Как написал поэт Джон Скелтон, «Barons, knights, squires, one and all . . . Turned their backs and let their master fall». Даже рапорт графа Оксфорда о происшедшем был настолько сдержанным, что виноватым в своей смерти как бы оказался сам Нортумберленд, сдуру влезший в разборки пьяной компании.
А вот с Томасом, сыном Джона Говарда и графом Суррея, вышло совсем интересно. Как мы помним, после Босуорта от был отправлен в Тауэр, где его держали до самого 1489 года. Но в этом факте есть интересные детали. Например, то, что за его содержание в Тауэре платила королевская казна, и платила отлично - по 2 фунта (!) в неделю. То есть по £1 382 в неделю в наше время. А в то время, это был заработок квалифицированного рабочего за 3 месяца, и сумма равная стоимости лошади. На эти деньги сэр Томас жил вполне комфортно, вместе с тремя слугами, которых ему позволили держать в тюремных апартаментах. Более того, хотя первый парламент Генри VII объявил Томаса Говарда практически вне закона, лишив его всех титулов, отличий и имущества, покровительство лично графа Оксфорда помешало лорду Фиц-Уолтеру (Джону Рэтклиффу) наложить лапу на имущество жены Томаса Говарда, Элизабет Тилни, практически сразу после Босуорта, хотя он очень старался. Позднее, на заседании парламента, имущество, принадлежащее леди Элизабет Тилне, было официально исключено из постановления о конфискации имущества её мужа.
Видимо, по совету де Вера леди Элизабет отправила детей в безопасное место, а сама приехала в Лондон, и поселилась неподалеку от Тауэра. Всё-таки, в конце пятнадцатого века леди уже плоховато представляли себя с мечом в руке на стенах родного замка или на меже родного поместья. Почему Джон де Вер покровительствовал Томасу Говарду и его семье до такой степени? Потому что он был кузеном Джона Говарда, отца Томаса - мать де Вера была из Говардов. Ну и не без того, что Томас Говард прямо сказал Генри VII, почему он сражался за короля Ричарда: «Sir, he was my crowned king. Let the authority of Parliament set the crown on that stock, and I will fight for it. As I fought then for him, I will fight for you, when you are established by that same authority». Это было обещание, которое Томас Говард выполнил абсолютно.
Так вот, когда де Вер и Джаспер, дядюшка короля, отбыли сражаться за корону Генри VII, комендантом Тауэра был оставлен молодой сэр Джон Дигби из Лестершира. По какой-то причине, он или напрямую предложил Томасу Говарду бежать из Тауэра, или просто сказал ему, что «дверь будет открыта». Я не нашла деталей, объясняющих поступок сэра Дигби, кроме того, что его семья была тесно связана с Норфолком. Знаю только, что король был в курсе, что Томасу Говарду предлагали бежать, но он отказался. Знаю также, что Дигби в 1491 году был шерифом Рутленда, и сделал успешную карьеру при Генри VIII, то есть серьезного наказания он не понес. Было ли его предложение Говарду провокацией, или оно было представлено провокацией королю, чтобы спасти излишне эмпатичного молодого человека? Кто знает. Ясно лишь то, что в начале своего царствования Генри VII смотрел на происходящее вокруг него очень внимательно, но без истеричной паранойи.
Возможно, у него были хорошие советники. В частности, на сцене английской политики снова появился епископ Мортон, чьим проектом и был этот новый, свободный от кровавых вендетт прошлого режим. В октябре 1486 года Мортон занял пост архиепископа Кентербери, а в 1487 году стал Лордом Канцлером королевства.
События коронации «Ламберта Симнелла» профессор Эшдаун-Хилл очень подробно описал в книге «The Dublin King: The True Story of Edward Earl of Warwick» (https://www.amazon.co.uk/Dublin-King-Warwick-Lambert-Princes/dp/0750969865), она доступна за несколько евро в электронном виде. Профессор просмотрел хроники 1487-1490-х годов на предмет того, как именовали этого претендента на трон. Его поразил отчётливый привкус неестественности в имени Ламберт Симнелл.
Ну что - Кентерберийская хроника не называет имя претендента вообще. Геральд, который ездил в Ирландию с целью разоблачить парня (но пришёл к выводу, что тот является сыном Джорджа Кларенса), называет его в отчёте почему-то Джоном. В архивах города Йорка и в письме графа Килдейра претендент именуется "король Эдвард VI" и "король Эдвард", а в хрониках де Бута его называют "герцог Уорвик/герцог Кларенс, сын герцога Кларенса". Ламбертом Симнелом претендента именует только акт парламента 1487 года, объявляющий графа Линкольна государственным изменником. Акт парламента - единственный документ, называющий этого человека Ламбертом Симнеллом, сыном Томаса Симнелла из Оксфорда, и, соответственно, лже-графом Уорвиком. В какой-то момент циркулировали слухи, что коронованный в Дублине молодой человек утверждал, что он - один из сыновей короля Эдварда IV, но это именно слух. Сохранился документ, под которым стоит подпись дублинского короля, "Edward vj". Объявленному (но не коронованному) королю Эдварду V менять свою нумерацию смысла не было, а Ричард Шрюсбери, герцог Йоркский, позднее заявил свои права именно от своего имени, как Ричард Английский (этот персонаж фигурирует в хрониках Тюдоров как Перкин Варбек).
Наверное, имеет смысл привести объяснение Томаса Пенна, почему вокруг хрупкого мальчика 12 лет от роду закрутились такие серьезные смерчи, тогда как главной причиной, по которой сын Эдварда IV не был коронован, стал именно его возраст. По мнению Пенна, дело было в магии титула «граф Уорвик». Это было именно то имя, за которым люди пошли бы, и они пошли. Я не вполне с этим объяснением согласна. В конце концов, именно в Англии под знамена малолетнего графа массово не кинулись. Гигантскую поддержку он получил в Ирландии, где когда-то Ричард Йорк, а после него - его сын Джордж, герцог Кларенс, были лейтенантами (вице-королями) английской короны. Если говорить о магии имени, то этим именем явно был дом Йорков!
В Ирландии, к наемникам Шварца присоединились ирландцы-добровольцы в количестве 4500 человек (причем, в их рядах были не только англо-ирландцы, но и так называемые «старые ирландцы») - храбрые, но очень плохо вооруженные, и с несколько устаревшими понятиями о том, как надо сражаться, если на дворе уже 1487 год. Предводителем их был Томас Фиц-Джеральд. Похоже, такими же устаревшими были и понятия капитана Шварца, хотя, возможно, у него были свои причины сделать именно такое неудачное построение доверенных ему сил, которое он сделал. Два года назад, когда граф Ричмонд высадился в Англии с жутким сбродом, который был собран буквально с миру по нитке, при нем все-таки были одаренный офицер Филибер де Шанде и талантливый командующий граф Оксфорд. Именно благодаря их разумным действиям удалось и победить авангард Говарда, и сохранить жизнь самому графу Ричмонду. Мартин Шварц же решил собрать всех, кто был у него под рукой, в кучу. А талантов Ловелла и Линкольна не хватило на то, чтобы понять, что такое построение гарантирует быстрое и эффективное истребление врага (то есть, их) королевскими лучниками, и воспрепятствовать этому плану.
Не то чтобы у них вообще был шанс дать настоящее сражение - их войско было вдвое меньше королевского, и за десять дней, прошедших со дня высадки до дня битвы, стало понятно, что йоркисты севера к ним все-таки не присоединятся в том количестве, которое можно бы было назвать массовым. Да и командовал королевскими войсками не кто иной, как граф Оксфорд. В общем, сражение при Стоке закончилось раньше, чем толком началось - на поле боя остались трупы четырех тясяч ирландцев и графа Линкольна. Ловелл же снова исчез с поля боя, и никто его больше никогда не видел - под этим именем, во всяком случае, хотя известно, что король Шотландии выпускал для него именную гарантию неприкосновенности. Если оставить легенду о мумии из тайного подземелья в Минстер Ловелл легендой, остается сделать вывод, что виконт решил начисто потеряться с радаров истории, и ему это отлично удалось.
"Дублинский король" был схвачен, привезён к королю, и как бы признался, что никакой он не граф Уорвик, а просто Ламберт Симнелл, после чего был определён на кухню в качестве подсобного работника. "Эдварду VI" было тогда 12 лет, что довольно важно. Те, кто видел его в Дублине, утверждали, что "Дублинскому королю" было 10 лет. То есть, парнишка был мелким и хрупким. А вот парня, попавшего через пару месяцев на королевские кухни, современники определяли как пятнадцатилетнего. Полидор Виргил, основывая мнение на описаниях внешности пленника, и вовсе утверждал, что графу Уорвику было 15 лет уже в 1485 году! То есть, вертел на кухне ворочал довольно статный и плечистый юноша. Вопрос: кто попал на королевские кухни в 1487 году? Кто угодно, но не тот, кого в том же году короновали в Дублине и несли на плечах, чтобы публика могла разглядеть мальчика-короля.
Кстати, Генри VII и сам, похоже, не понимал, кто есть кто. На всякий случай, он в 1489 году пригласил тех англо-ирландских лордов, которые присутствовали на коронации "Дублинского короля", и подавал этой компании напитки именно Ламберт Симнелл. Которого никто из присутствующих не узнал от слова вообще. Кроме одного лорда, сделавшего позже об этой попытке опознания официальную запись. Увы, из всех присутствующих этот лорд Хаут был единственным, кто НЕ присутствовал на вышеупомянутой коронации, и "Эдварда VI" никогда не встречал. Зато вскоре после "опознания" он получил от Генри VII подарок в 300 фунтов.
Поэтому король, пожалуй, был вполне искренен в своей печали по поводу смерти графа Линкольна - единственного, кто мог бы внести хоть какую-то ясность относительно того, кто же сидит в Тауэре. Судя по тому, что юный узник был прост умом и усиленная демонстрация его персоны никого никогда не убеждала, Эдвардом Уорвиком, находившимся постоянно рядом с королем Ричардом и произведенным им в рыцари, бедняга быть не мог. Тем не менее, пленнику, попавшему в руки Генри VII после Стока, вся эта череда загадок спасла жизнь - король решил держать его при себе, живым и здоровым, как доказательство того, что сын Джорджа Кларенса не живет где-то на свободе, а сидит в Тауэре. В лучшем случае, это спасло жизнь и настоящему Эдварду Плантагенету, который, если всё предыдущее верно, тоже успешно потерялся туда, где его не знали. Учитывая возраст мальчика, я бы не удивилась, если бы Ловелл и Эдвард Плантегенет, настоящий сын герцога Кларенса, спрятались вместе, но где - кто знает?
К слову, судьба сына герцога Кларенса - не единственная загадка в этой истории. Граф Линкольн был женат, и у него был сын, о судьбе которого тоже ничего не известно. Есть предположение, что Ричард де ла Поль, которого так поддерживали французы, был не братом, а сыном графа Линкольна. Братом его заявили, чтобы спасти от последствий противостояния Линкольна и короля. Конечно, это предполагает, что Маргарет Фиц-Алан, дочь графа Арундела, была его первым ребенком, родившимся где-то в ноябре 1466 года. Снова всё из области предположений, к сожалению. Вот здесь об этой загадке больше: https://murreyandblue.wordpress.com/2018/04/30/the-earl-of-lincolns-marriages/
Кое-что о характере Генри VII говорит то, как он повел себя после битвы при Стоке. В этой истории были замешаны многие из тех, кто получил от него пардон после Босуорта. Скропы, к примеру. На этот раз, король тоже не был настроен карать, но он уже не предлагал свое прощение даром. За свои жизни им пришлось заплатить бонды на 3000 фунтов. Но гораздо важнее для нового режима стало то, что многие лорды севера, чьи имена ассоциировали с домом Йорков, к восстанию не примкнули. Лорд Дакр был несомненным рикардианцем, но после смерти короля Ричарда встал под знамена новой династии, и там остался. Также лояльным новому хозяину остался и Нортумберленд (хотя, в случае дома Перси наивно говорить о том, что они в принципе рассматривали королей Англии своими хозяевами). Нортумберленду его линия, впрочем, всё равно аукнулась с неожиданной для него стороны - 28 апреля 1489 года его убили в Южном Килвингтоне, причем явно заманив в засаду, и при этом вооруженное сопровождение графа и пальцем не шевельнуло, чтобы его защитить. Как написал поэт Джон Скелтон, «Barons, knights, squires, one and all . . . Turned their backs and let their master fall». Даже рапорт графа Оксфорда о происшедшем был настолько сдержанным, что виноватым в своей смерти как бы оказался сам Нортумберленд, сдуру влезший в разборки пьяной компании.
А вот с Томасом, сыном Джона Говарда и графом Суррея, вышло совсем интересно. Как мы помним, после Босуорта от был отправлен в Тауэр, где его держали до самого 1489 года. Но в этом факте есть интересные детали. Например, то, что за его содержание в Тауэре платила королевская казна, и платила отлично - по 2 фунта (!) в неделю. То есть по £1 382 в неделю в наше время. А в то время, это был заработок квалифицированного рабочего за 3 месяца, и сумма равная стоимости лошади. На эти деньги сэр Томас жил вполне комфортно, вместе с тремя слугами, которых ему позволили держать в тюремных апартаментах. Более того, хотя первый парламент Генри VII объявил Томаса Говарда практически вне закона, лишив его всех титулов, отличий и имущества, покровительство лично графа Оксфорда помешало лорду Фиц-Уолтеру (Джону Рэтклиффу) наложить лапу на имущество жены Томаса Говарда, Элизабет Тилни, практически сразу после Босуорта, хотя он очень старался. Позднее, на заседании парламента, имущество, принадлежащее леди Элизабет Тилне, было официально исключено из постановления о конфискации имущества её мужа.
Видимо, по совету де Вера леди Элизабет отправила детей в безопасное место, а сама приехала в Лондон, и поселилась неподалеку от Тауэра. Всё-таки, в конце пятнадцатого века леди уже плоховато представляли себя с мечом в руке на стенах родного замка или на меже родного поместья. Почему Джон де Вер покровительствовал Томасу Говарду и его семье до такой степени? Потому что он был кузеном Джона Говарда, отца Томаса - мать де Вера была из Говардов. Ну и не без того, что Томас Говард прямо сказал Генри VII, почему он сражался за короля Ричарда: «Sir, he was my crowned king. Let the authority of Parliament set the crown on that stock, and I will fight for it. As I fought then for him, I will fight for you, when you are established by that same authority». Это было обещание, которое Томас Говард выполнил абсолютно.
Так вот, когда де Вер и Джаспер, дядюшка короля, отбыли сражаться за корону Генри VII, комендантом Тауэра был оставлен молодой сэр Джон Дигби из Лестершира. По какой-то причине, он или напрямую предложил Томасу Говарду бежать из Тауэра, или просто сказал ему, что «дверь будет открыта». Я не нашла деталей, объясняющих поступок сэра Дигби, кроме того, что его семья была тесно связана с Норфолком. Знаю только, что король был в курсе, что Томасу Говарду предлагали бежать, но он отказался. Знаю также, что Дигби в 1491 году был шерифом Рутленда, и сделал успешную карьеру при Генри VIII, то есть серьезного наказания он не понес. Было ли его предложение Говарду провокацией, или оно было представлено провокацией королю, чтобы спасти излишне эмпатичного молодого человека? Кто знает. Ясно лишь то, что в начале своего царствования Генри VII смотрел на происходящее вокруг него очень внимательно, но без истеричной паранойи.
Возможно, у него были хорошие советники. В частности, на сцене английской политики снова появился епископ Мортон, чьим проектом и был этот новый, свободный от кровавых вендетт прошлого режим. В октябре 1486 года Мортон занял пост архиепископа Кентербери, а в 1487 году стал Лордом Канцлером королевства.