Лицо печали
После перерыва подошел автобус. Народу было много. Я села на неудобное сидение- высоко под крышей, но лучше, чем ехать стоя.
Рядом втиснулась невысокая дама с тележкой. Долго копошилась. Сильно стукнула железной ручкой по окну, я говорю - "Шшш, тише, окно разобьете- нас высадят!". Она сказала,что заплатит. И, тут же, почти без паузы - "Фу, не люблю я этот город. Прямо ненавижу. Стали строить дачу, муж умер. Вот, езжу теперь,клубнику поливаю,"- и потрясла поклажей. Дом продавать не хочет, переезжать в теплые края - "Да что мне там делать, я везде была, с деньгами нет проблем". Дочь - профессор, внук до 18 лет был невыездной- разведенный папа на курорты мира не выпускал, так сильно любил сыночка.
Ехали, обсуждали впечатления от разных стран. В Израиле, говорит, интересная экскурсия была, один турист в автобусе - такой противный, гаишник. "Я ему сказала- ненавижу вас, вы все вымогатели". Я посмеялась- не по-христиански, ближнего-то любить надо, даже гаишника.
Уже на выходе, в дверях, она вдруг ко мне наклонилась и говорит : "Муж умер - и с ним всё ушло, всё. Девять лет здесь лежит на кладбище. Прожили 44 года, других мужчин уменя и не было. Один, единственный, понимаете?".
Я вышла.
Рядом втиснулась невысокая дама с тележкой. Долго копошилась. Сильно стукнула железной ручкой по окну, я говорю - "Шшш, тише, окно разобьете- нас высадят!". Она сказала,что заплатит. И, тут же, почти без паузы - "Фу, не люблю я этот город. Прямо ненавижу. Стали строить дачу, муж умер. Вот, езжу теперь,клубнику поливаю,"- и потрясла поклажей. Дом продавать не хочет, переезжать в теплые края - "Да что мне там делать, я везде была, с деньгами нет проблем". Дочь - профессор, внук до 18 лет был невыездной- разведенный папа на курорты мира не выпускал, так сильно любил сыночка.
Ехали, обсуждали впечатления от разных стран. В Израиле, говорит, интересная экскурсия была, один турист в автобусе - такой противный, гаишник. "Я ему сказала- ненавижу вас, вы все вымогатели". Я посмеялась- не по-христиански, ближнего-то любить надо, даже гаишника.
Уже на выходе, в дверях, она вдруг ко мне наклонилась и говорит : "Муж умер - и с ним всё ушло, всё. Девять лет здесь лежит на кладбище. Прожили 44 года, других мужчин уменя и не было. Один, единственный, понимаете?".
Я вышла.