В продолжение дуэли с Кисой
Также по правилам дозволялось выкинуть одну или две фразы, каковой возможностью я трусливо воспользовался.
Жюли К.
Детектив, Про любовь, Страшилка, В мире животных
- Бегемотик! Бегемошка! Хар-роший бегемот!.. - приговаривал седовласый старик, вертя в руках изящную деревянную статуэтку гиппопотама. - Хорошему бегемоту грех пылиться в шкафу...
Разинутая настежь пасть как бы приглашала войти какую-нибудь миниатюрную Алису или Дюймовочку.
- Бегемот, да не тот, - неожиданно прибавил Крокитт и поставил животное обратно, в стеклянный шкаф.
С самого утра старого мастера терзала ужасная, как ненакрашенная бандерша, мысль. Ему почему-то казалось, что он забыл одно из своих творений. Такого не случалось никогда прежде. Каждая статуэтка, каждая деревянная поделка была для него, словно дитя - хлопотное, избалованное, но все же родное. Крокитт не отдавал своих кукол в чужие руки, все они жили в его фамильном замке.
Еще в замке жил горбатый слуга Игорь - не кукла. Каждому уважающему себя фамильному замку нужен горбун Игорь.
- Игорь! - крикнул Крокитт.
Спустя долгую минуту явилось эхо от недовольного вопля:
- Что, мастер?
- Иди сюда! - твердо решив не раздражаться, позвал старик.
Прихромал Игорь, являя собой превосходный образец мировой скорби.
- Звали, мастер? - трагически вопросил слуга.
- Вот выпорю тебя крапивой - попроворнее будешь!
- Крапива жжет, но такова крапива, - философски заметил Игорь.
- Ладно, замолчи!
Игорь ладно замолчал и принял услужливую позу, хотя в глазах явственно читалось: «Художника каждый обидеть может!» Впрочем, Крокитт давно научился никому не заглядывать в глаза без лишней надобности.
- Знаешь, меня не покидает чувство, что из дома кто-то исчез…
- Из статуэток? - уточнил Игорь.
- Конечно, болван! Можешь изречь что-либо, приличествующее случаю?
Игорь, который был нашпигован байками, анекдотами и афоризмами на любой случай, задумчиво почесался.
- Ужель достойней быть убийцей, чем несуразным горбуном? - риторически спросил он, хитро посверкивая глазками.
- Тьфу, дурак! - рассердился Крокитт, но вдруг догадался. - Ты имеешь в виду Шапиро? Но он на месте!
Крокитт взглянул под потолок, где, словно модель немецкого истребителя, висел на ниточках убийца. Казалось, Шапиро готов к атаке прямо сейчас. Занесенный нож в правой руке и зверский оскал на морде, слабо смахивающей на лицо, лишь дополняли это впечатление.
- Видишь? - обратился к слуге Крокитт, задумчиво рассмотрев убийцу. - С ним все в порядке. Так что, братец, тут ты дал маху.
Игорь пожал плечами и протянул «Ну я не знаааю…» тоном столь капризным, что прихоть его убить являлась немедля и без стука. Но Крокитт поборол это желание, обойдясь глагольным напалмом:
- Прекрати паясничать! Ей-ей, дождешься - высеку и высушу!
- Как писателя? - язвительно осведомился Игорь, угодив прямо в больное место - совесть.
Вся штука была в том, что только Игорь мог ужиться со сварливым стариком - и только Игоря Крокитт любил всепрощающе, как собственного сына. Всем прочим путь в эту экосистему был заказан. Тем не менее, всегда находились молодые честолюбивые писаки, жаждавшие сделать себе имя на биографии эксцентричного гения. На ней можно было сделать имя - в этой истории было все, что по нраву публике: любовь, деньги, фамильный замок и деревянные игрушки.
Получив огромное наследство, молодой повеса Крокитт влюбился в первую красавицу света мадемуазель Леблан, был ею отвергнут и удалился в фамильный замок, дав обет до краев наполнить замок собственноручно вырезанными куклами.
Каждый писатель, приезжавший на остров на ежемесячном пароме, получал радушный прием и полное согласие Крокитта поделиться всеми сокровищами своего жизнеописания. Но вскоре и хозяину, и слуге надоедала новая игрушка, в которой деревянными были разве что мозги. Крокитт с Игорем пускались во все тяжкие, изводя визитера сарказмом, подколками и утонченными издевательствами. Через некоторое время незадачливый биограф понимал, что на долгое время заперт с двумя изощренными палачами, прожженными мастерами слова... И рано или поздно несостоявшемуся писателю приходила пора выкричать свое бешенство жестокому миру, и тогда он мчался на утес. И тогда он непременно оскальзывался на тропе, отшлифованной сотнями ног его предшественников, и падал в бушующее море. Справедливости ради нужно отметить, что излить напоследок свое горе в крике ему все-таки удавалось.
День или два после этого Крокитт тяжело переживал, но потом новая игрушка властно требовала его внимания, и на свет появлялся какой-нибудь деревянный уродец - гороховый шут, трехглавый таракан или коммивояжер. Непременно - с маленьким пером, зажатым в тщедушной лапке.
Набатом раскатился по замку стук дверного молотка. Крокитт с Игорем вздрогнули.
- Сегодня же паром! - первым опомнился Игорь и уковылял прочь - впустить очередного писателя.
- Веди его сюда! - крикнул вслед слуге Крокитт и поспешил в спальню - переодеться.
Спустившись через пять минут, старик изумленно застыл.
Писатель, стоя у шкафа с фигурками из семейства кошачьих, разглядывал пасторальную сценку из жизни львов. При этом гость потряхивал длинными пепельными кудрями - точно такими, какими во время оно потряхивала и мадемуазель Леблан.
Но вот писатель обернулся, и Крокитт с облегчением выдохнул: визитер не имел с давней пассией ничего общего, кроме волос и пола.
- Здравствуйте, - мелодично пропела гостья. - Месье Крокитт, я полагаю?
Чуть позади нее застыл Игорь с выражением лица одновременно презрительным и просительным - словно хотел заныть «Пожертвуйте копеечку обществу социопатов!» Крокитт удивился - встречая гостей, Игорь, как правило, ограничивался одним презрением. В крайнем случае - любопытством кошки, трогающей лапой перепуганную мышь.
- Да, - Крокитт старомодно поклонился. - Чем обязан столь высокой чести?
- Я хочу написать вашу биографию, - кокетливо промолвила девушка и похлопала ресницами.
- Прекрасно! - с изрядным сожалением ответил Крокитт. - Может быть, выпьем чаю с мягкими французскими булками?
Несмотря на увечье, Игорь ловко сервировал столик тут же, в гостиной. Огромный пузатый самовар, словно беременный приятной беседой, пыхтел приглашающе. Разлив чай и принеся варенье различных сортов, Игорь взял луковицу с молодыми побегами и почтительно застыл неподалеку в позе злобного Амура. Крокитт, заметив это, состроил слуге зверское лицо, но тот лишь ухмыльнулся.
Старый мастер переключился на прекрасную журналистку Жюли. Поначалу беседа не строилась - Крокитт давно позабыл искусство общения с женщинами.
- А вы знаете, что до вас уже многие приходили сюда, чтобы написать мою биографию? - осведомился Крокитт, подливая Жюли чаю.
- Неужели? - приподняла бровь Жюли, отправила в изящно очерченный ротик ложечку с вишневым вареньем, прикрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь лакомством.
- Да, да! Правда, потом они все умерли…
Жюли поперхнулась. Варенье вылетело из очерченного ротика и забрызгало Шапиро. Срикошетившая косточка отлетела и угодила прямо в глаз ойкнувшему Игорю.
- Вы не ушиблись? - ляпнул Крокитт, беспокойно поднявшись и шаря по карманам в поисках носового платка. - Вишневое варенье с косточками - коварнейшая штука… Жюли?
Жюли не отвечала. Не отрывая взгляда от Шапиро, она утонула в глазах сладкого убийцы, окровавленного вишнью.
С деревянного ножа соскочила капля варенья и щелкнула Жюли по носу. Журналистка очнулась и увидела перед собой Крокитта, со зверским, как ей показалось, выражением лица протягивавшего ей платок. Она вскочила, попятилась назад и уперлась спиной в стеклянный шкаф, дверцы которого задребезжали, словно трамвай на лестнице. Не отрывая расширенных глаз от Крокитта, Жюли наморщила носик в красном, потом высунула язык как можно дальше и попыталась слизнуть каплю с носа. Но не преуспела.
- Ма-а-астер… - обиженно прогундосил Игорь из своего угла. - Чо она дразнится?
Еще секунду царила тишина… и все засмеялись! Невыносимое напряжение ушло, словно смытый дождем в водосток портвейн.
Жюли отвели спальню для гостей. Переночевав раз, потом другой, а потом и третий, девушка совсем обжилась и даже перестала вздрагивать, обнаружив за спиной Игоря. Когда прошло первоначальное смущение, она показала свой острый язык с другой стороны, парируя словесные уколы Крокитта и его слуги и смело атакуя в ответ. Старик чувствовал, что сдает позиции и уважение к себе - неужели ему не по зубам какая-то девчонка? Или все дело в том, что ему не дает покоя мысль о пропаже, и он не может сосредоточиться?
Определенно, пора переходить от слов к делу.
В гостиную вошел Игорь, грызя яблоко. Крокитт в задумчивости стоял у шкафов, все еще пытаясь вспомнить, что же пропало. Жюли еще не спускалась - как оказалось, по утрам она любила подолгу нежиться в постели.
Крокитт обернулся. Несколько долгих мгновений он изучал яблоко во рту Игоря, который даже прекратил работать челюстями, а потом вдруг спросил:
- Какой по счету плод ты жуешь?
Игорь сглотнул и неуверенно сказал:
- Всего лишь второй. Верите ли, мастер…
- Не верю. А куда ты дел огрызок от первого?
- Усилием воли я отправил его в кусты! - молодцевато отрапортовал Игорь, уяснив, что его не будут наказывать за разорение птичьих кормушек.
- Хм. Печально. - Крокитт задумался. - Игорь, а кто ты по национальности? Славянин, кажется?
- Я русский! - с непонятной обидой доложил слуга.
- А известно тебе что-нибудь про русский фрукт огурец! Можно им напугать?
- Так точно, ваше высокопревосходительство! - снова гаркнул Игорь, умудрившись не проглотить ни одну из букв. - В деревнЯх девок ого-го стращали!
- Ты бывал в деревнЯх? - изумился мастер, пропустив мимо ушей девок неизвестного ему племени «ого-го».
- Изволите видеть - любит русский мужик деревню, аж колдобится!
- Хм. Прекрасно, просто прекрасно… Я вот все думаю, - Крокитт соизволил наконец объясниться, - как бы нам устроить нашей прекрасной гостье королевский розыгрыш?
- Но, мастер, у нас не растут огурцы. Прикажете накопать дождевых червей? - в глазах слуги мелькнула издевка, пропавшая втуне - старик отвернулся.
- Червей? Хм. А что, это мысль!
Игорь тут же сгорбился и плаксиво затянул:
- Мастер, у меня спинка болит… Мне трудно копать…
- Тьфу, дурак! - Крокитт в раздражении топнул ногой. - Кого же мне просить об этом? Жюли?
- Можно меня, но попозже!.. Моя мигрень спинного мозга скоро пройдет, честно-честно!
- Скоро - это когда? Через два года? Или ты уж расстараешься, через полтора очухаешься? - Крокитт начинал язвить, и это была хорошая примета, вроде полного бумажника. Множественными сарказмами он отвлекался от назойливых дум о пропаже, терзавших его, словно муха в черепной коробке.
Мягко ступая, вошла Жюли - необычно и чрезвычайно нарядная.
- Доброе утро! - улыбнулась она. - Месье Крокитт, Игорь, сегодня у нас праздник!
- День пенсионного инспектора? - хмуро осведомился мастер.
- Нет! Мой день рождения! Вечером мы отпразднуем его роскошным ужином! А пока у вас целый день впереди, чтобы придумать мне подарок!
- Шуруповерт - лучший подарок! - напыщенно произнес Игорь, скалясь из угла.
Жюли повернулась к нему и послала воздушный поцелуй.
- Игорь, ты такой милый! Я уже знаю, что подарить тебе на твой день рождения!
- Что же? - ошарашенно спросил горбун.
- Могилу! - Жюли дьявольски расхохоталась. - Не скучайте, месье Крокитт! Я пока прогуляюсь!
Старик и слуга проводили ее возбужденными взглядами.
- Вот стерва! - выговорил Игорь в ярости пополам с восхищением.
Воспылавший неведомым чувством Крокитт не ответил, только схватил шляпу и выбежал вслед за журналисткой.
Барышня направлялась к утесу уже одолела половину тропки.
- Мадемуазель Жюли! - задыхаясь, позвал ее мастер.
Жюли обернулась и остановилась в ожидании. Крокитт догнал ее, и они пошли рядом.
- Осторожнее, мадемуазель, не поскользнитесь! - беспокойно проговорил старик, вспомнив, что путь их был усеян мертвыми писателями. Жюли лишь светски усмехнулась, показывая, как мало задевают ее подобные мелочи.
На вершине они остановились. Крокитт пытался восстановить дыхание, девушка же делала вид, что любуется морской гладью.
- Месье Крокитт, - нарушила молчание Жюли своим мелодичным голосом. - Хорошо, что вы сами пришли сюда, потому что мне нужно с вами поговорить.
Крокитт с готовностью повернулся к ней.
- Только умоляю, прежде чем что-то предпринять, выслушайте меня до конца. Видите ли, месье Крокитт…
- Ну же! - поторопил ее мастер, в разгоряченном мозгу которого уже плавали соблазнительные кусочки сладостных видений.
- Дело в том, что вы должны жениться на мне. Именно с этой целью я и нахожусь здесь.
У Крокитта отвалилась челюсть.
- Да-да, не смотрите на меня так. Дело в том, что мне нужно ваше богатство - или то, что от него осталось, ваш замок и ваш остров. Ваш Игорь мне не нужен, можете оставить его себе.
Крокитт гневно зажевал губами, но Жюли взмахнула рукой.
- Не перебивайте даму, это невежливо! Я понимаю ваш вопрос - с какой стати? Так вот. Дело в том, что я уже была здесь, на острове. Тайно следя за вами, я убедилась, что многочисленные несчастные случаи среди гостей - ваших рук дело. Это вы доводили их до самоубийства. Письмо с подробным рассказом и диктофонными записями в качестве улик уже готово. Если вы не согласитесь взять меня в жены, оно отправится в полицейский участок округа. Судите сами, нужно ли это вам?
Жюли чуть отступила и сделала миниатюрный книксен.
- Я закончила. Ваш ответ? Или, может быть, вопросы?
Обретя дар речи, Крокитт сжал кулаки и двинулся к девушке, сам не зная зачем. Сбить ее с ног хотелось так же сильно, как уложить в постель.
- Неблагодарная, коварная… - от волнения он заговорил стихами, сам не замечая, - змея пригретая, ты ждешь ответа? Я…
- Но-но, месье! - Жюли еще чуть отступила. В ее руке появился предмет с тонким и длинным жалом, чрезвычайно острым на вид. - Без глупостей!
Крокитт завороженно уставился на предмет, потом хлопнул себя по лбу.
- Я знал, что это был нарвал! - горестно воскликнул он. - Как же я сумел забыть рога золотую нить! Ты украла его, злая дрянь!
- Муженек, не буянь, - промурлыкала Жюли, пряча нарвала в складки одежды. Потом подошла к Крокитту и взяла его под руку. - Объявим всем поскорее, ладно? Ведь у меня и вправду сегодня день рождения…
Путь их был усеян мертвыми писателями.
Шуруповерт - лучший подарок!
Усилием воли я отправил его в кусты
Художника каждый обидеть может!
Хорошему бегемоту грех пылиться в шкафу.
Любит русский мужик деревню - аж колдобится!
Можно меня, но попозже?
Я знал, что это был нарвал!
Крапива жжет, но такова крапива.
Пожертвуйте копеечку обществу социопатов!
Она утонула в глазах сладкого убийцы.
Вишневое варенье с косточками - коварнейшая штука.
Жюли К.
Детектив, Про любовь, Страшилка, В мире животных
- Бегемотик! Бегемошка! Хар-роший бегемот!.. - приговаривал седовласый старик, вертя в руках изящную деревянную статуэтку гиппопотама. - Хорошему бегемоту грех пылиться в шкафу...
Разинутая настежь пасть как бы приглашала войти какую-нибудь миниатюрную Алису или Дюймовочку.
- Бегемот, да не тот, - неожиданно прибавил Крокитт и поставил животное обратно, в стеклянный шкаф.
С самого утра старого мастера терзала ужасная, как ненакрашенная бандерша, мысль. Ему почему-то казалось, что он забыл одно из своих творений. Такого не случалось никогда прежде. Каждая статуэтка, каждая деревянная поделка была для него, словно дитя - хлопотное, избалованное, но все же родное. Крокитт не отдавал своих кукол в чужие руки, все они жили в его фамильном замке.
Еще в замке жил горбатый слуга Игорь - не кукла. Каждому уважающему себя фамильному замку нужен горбун Игорь.
- Игорь! - крикнул Крокитт.
Спустя долгую минуту явилось эхо от недовольного вопля:
- Что, мастер?
- Иди сюда! - твердо решив не раздражаться, позвал старик.
Прихромал Игорь, являя собой превосходный образец мировой скорби.
- Звали, мастер? - трагически вопросил слуга.
- Вот выпорю тебя крапивой - попроворнее будешь!
- Крапива жжет, но такова крапива, - философски заметил Игорь.
- Ладно, замолчи!
Игорь ладно замолчал и принял услужливую позу, хотя в глазах явственно читалось: «Художника каждый обидеть может!» Впрочем, Крокитт давно научился никому не заглядывать в глаза без лишней надобности.
- Знаешь, меня не покидает чувство, что из дома кто-то исчез…
- Из статуэток? - уточнил Игорь.
- Конечно, болван! Можешь изречь что-либо, приличествующее случаю?
Игорь, который был нашпигован байками, анекдотами и афоризмами на любой случай, задумчиво почесался.
- Ужель достойней быть убийцей, чем несуразным горбуном? - риторически спросил он, хитро посверкивая глазками.
- Тьфу, дурак! - рассердился Крокитт, но вдруг догадался. - Ты имеешь в виду Шапиро? Но он на месте!
Крокитт взглянул под потолок, где, словно модель немецкого истребителя, висел на ниточках убийца. Казалось, Шапиро готов к атаке прямо сейчас. Занесенный нож в правой руке и зверский оскал на морде, слабо смахивающей на лицо, лишь дополняли это впечатление.
- Видишь? - обратился к слуге Крокитт, задумчиво рассмотрев убийцу. - С ним все в порядке. Так что, братец, тут ты дал маху.
Игорь пожал плечами и протянул «Ну я не знаааю…» тоном столь капризным, что прихоть его убить являлась немедля и без стука. Но Крокитт поборол это желание, обойдясь глагольным напалмом:
- Прекрати паясничать! Ей-ей, дождешься - высеку и высушу!
- Как писателя? - язвительно осведомился Игорь, угодив прямо в больное место - совесть.
Вся штука была в том, что только Игорь мог ужиться со сварливым стариком - и только Игоря Крокитт любил всепрощающе, как собственного сына. Всем прочим путь в эту экосистему был заказан. Тем не менее, всегда находились молодые честолюбивые писаки, жаждавшие сделать себе имя на биографии эксцентричного гения. На ней можно было сделать имя - в этой истории было все, что по нраву публике: любовь, деньги, фамильный замок и деревянные игрушки.
Получив огромное наследство, молодой повеса Крокитт влюбился в первую красавицу света мадемуазель Леблан, был ею отвергнут и удалился в фамильный замок, дав обет до краев наполнить замок собственноручно вырезанными куклами.
Каждый писатель, приезжавший на остров на ежемесячном пароме, получал радушный прием и полное согласие Крокитта поделиться всеми сокровищами своего жизнеописания. Но вскоре и хозяину, и слуге надоедала новая игрушка, в которой деревянными были разве что мозги. Крокитт с Игорем пускались во все тяжкие, изводя визитера сарказмом, подколками и утонченными издевательствами. Через некоторое время незадачливый биограф понимал, что на долгое время заперт с двумя изощренными палачами, прожженными мастерами слова... И рано или поздно несостоявшемуся писателю приходила пора выкричать свое бешенство жестокому миру, и тогда он мчался на утес. И тогда он непременно оскальзывался на тропе, отшлифованной сотнями ног его предшественников, и падал в бушующее море. Справедливости ради нужно отметить, что излить напоследок свое горе в крике ему все-таки удавалось.
День или два после этого Крокитт тяжело переживал, но потом новая игрушка властно требовала его внимания, и на свет появлялся какой-нибудь деревянный уродец - гороховый шут, трехглавый таракан или коммивояжер. Непременно - с маленьким пером, зажатым в тщедушной лапке.
Набатом раскатился по замку стук дверного молотка. Крокитт с Игорем вздрогнули.
- Сегодня же паром! - первым опомнился Игорь и уковылял прочь - впустить очередного писателя.
- Веди его сюда! - крикнул вслед слуге Крокитт и поспешил в спальню - переодеться.
Спустившись через пять минут, старик изумленно застыл.
Писатель, стоя у шкафа с фигурками из семейства кошачьих, разглядывал пасторальную сценку из жизни львов. При этом гость потряхивал длинными пепельными кудрями - точно такими, какими во время оно потряхивала и мадемуазель Леблан.
Но вот писатель обернулся, и Крокитт с облегчением выдохнул: визитер не имел с давней пассией ничего общего, кроме волос и пола.
- Здравствуйте, - мелодично пропела гостья. - Месье Крокитт, я полагаю?
Чуть позади нее застыл Игорь с выражением лица одновременно презрительным и просительным - словно хотел заныть «Пожертвуйте копеечку обществу социопатов!» Крокитт удивился - встречая гостей, Игорь, как правило, ограничивался одним презрением. В крайнем случае - любопытством кошки, трогающей лапой перепуганную мышь.
- Да, - Крокитт старомодно поклонился. - Чем обязан столь высокой чести?
- Я хочу написать вашу биографию, - кокетливо промолвила девушка и похлопала ресницами.
- Прекрасно! - с изрядным сожалением ответил Крокитт. - Может быть, выпьем чаю с мягкими французскими булками?
Несмотря на увечье, Игорь ловко сервировал столик тут же, в гостиной. Огромный пузатый самовар, словно беременный приятной беседой, пыхтел приглашающе. Разлив чай и принеся варенье различных сортов, Игорь взял луковицу с молодыми побегами и почтительно застыл неподалеку в позе злобного Амура. Крокитт, заметив это, состроил слуге зверское лицо, но тот лишь ухмыльнулся.
Старый мастер переключился на прекрасную журналистку Жюли. Поначалу беседа не строилась - Крокитт давно позабыл искусство общения с женщинами.
- А вы знаете, что до вас уже многие приходили сюда, чтобы написать мою биографию? - осведомился Крокитт, подливая Жюли чаю.
- Неужели? - приподняла бровь Жюли, отправила в изящно очерченный ротик ложечку с вишневым вареньем, прикрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь лакомством.
- Да, да! Правда, потом они все умерли…
Жюли поперхнулась. Варенье вылетело из очерченного ротика и забрызгало Шапиро. Срикошетившая косточка отлетела и угодила прямо в глаз ойкнувшему Игорю.
- Вы не ушиблись? - ляпнул Крокитт, беспокойно поднявшись и шаря по карманам в поисках носового платка. - Вишневое варенье с косточками - коварнейшая штука… Жюли?
Жюли не отвечала. Не отрывая взгляда от Шапиро, она утонула в глазах сладкого убийцы, окровавленного вишнью.
С деревянного ножа соскочила капля варенья и щелкнула Жюли по носу. Журналистка очнулась и увидела перед собой Крокитта, со зверским, как ей показалось, выражением лица протягивавшего ей платок. Она вскочила, попятилась назад и уперлась спиной в стеклянный шкаф, дверцы которого задребезжали, словно трамвай на лестнице. Не отрывая расширенных глаз от Крокитта, Жюли наморщила носик в красном, потом высунула язык как можно дальше и попыталась слизнуть каплю с носа. Но не преуспела.
- Ма-а-астер… - обиженно прогундосил Игорь из своего угла. - Чо она дразнится?
Еще секунду царила тишина… и все засмеялись! Невыносимое напряжение ушло, словно смытый дождем в водосток портвейн.
Жюли отвели спальню для гостей. Переночевав раз, потом другой, а потом и третий, девушка совсем обжилась и даже перестала вздрагивать, обнаружив за спиной Игоря. Когда прошло первоначальное смущение, она показала свой острый язык с другой стороны, парируя словесные уколы Крокитта и его слуги и смело атакуя в ответ. Старик чувствовал, что сдает позиции и уважение к себе - неужели ему не по зубам какая-то девчонка? Или все дело в том, что ему не дает покоя мысль о пропаже, и он не может сосредоточиться?
Определенно, пора переходить от слов к делу.
В гостиную вошел Игорь, грызя яблоко. Крокитт в задумчивости стоял у шкафов, все еще пытаясь вспомнить, что же пропало. Жюли еще не спускалась - как оказалось, по утрам она любила подолгу нежиться в постели.
Крокитт обернулся. Несколько долгих мгновений он изучал яблоко во рту Игоря, который даже прекратил работать челюстями, а потом вдруг спросил:
- Какой по счету плод ты жуешь?
Игорь сглотнул и неуверенно сказал:
- Всего лишь второй. Верите ли, мастер…
- Не верю. А куда ты дел огрызок от первого?
- Усилием воли я отправил его в кусты! - молодцевато отрапортовал Игорь, уяснив, что его не будут наказывать за разорение птичьих кормушек.
- Хм. Печально. - Крокитт задумался. - Игорь, а кто ты по национальности? Славянин, кажется?
- Я русский! - с непонятной обидой доложил слуга.
- А известно тебе что-нибудь про русский фрукт огурец! Можно им напугать?
- Так точно, ваше высокопревосходительство! - снова гаркнул Игорь, умудрившись не проглотить ни одну из букв. - В деревнЯх девок ого-го стращали!
- Ты бывал в деревнЯх? - изумился мастер, пропустив мимо ушей девок неизвестного ему племени «ого-го».
- Изволите видеть - любит русский мужик деревню, аж колдобится!
- Хм. Прекрасно, просто прекрасно… Я вот все думаю, - Крокитт соизволил наконец объясниться, - как бы нам устроить нашей прекрасной гостье королевский розыгрыш?
- Но, мастер, у нас не растут огурцы. Прикажете накопать дождевых червей? - в глазах слуги мелькнула издевка, пропавшая втуне - старик отвернулся.
- Червей? Хм. А что, это мысль!
Игорь тут же сгорбился и плаксиво затянул:
- Мастер, у меня спинка болит… Мне трудно копать…
- Тьфу, дурак! - Крокитт в раздражении топнул ногой. - Кого же мне просить об этом? Жюли?
- Можно меня, но попозже!.. Моя мигрень спинного мозга скоро пройдет, честно-честно!
- Скоро - это когда? Через два года? Или ты уж расстараешься, через полтора очухаешься? - Крокитт начинал язвить, и это была хорошая примета, вроде полного бумажника. Множественными сарказмами он отвлекался от назойливых дум о пропаже, терзавших его, словно муха в черепной коробке.
Мягко ступая, вошла Жюли - необычно и чрезвычайно нарядная.
- Доброе утро! - улыбнулась она. - Месье Крокитт, Игорь, сегодня у нас праздник!
- День пенсионного инспектора? - хмуро осведомился мастер.
- Нет! Мой день рождения! Вечером мы отпразднуем его роскошным ужином! А пока у вас целый день впереди, чтобы придумать мне подарок!
- Шуруповерт - лучший подарок! - напыщенно произнес Игорь, скалясь из угла.
Жюли повернулась к нему и послала воздушный поцелуй.
- Игорь, ты такой милый! Я уже знаю, что подарить тебе на твой день рождения!
- Что же? - ошарашенно спросил горбун.
- Могилу! - Жюли дьявольски расхохоталась. - Не скучайте, месье Крокитт! Я пока прогуляюсь!
Старик и слуга проводили ее возбужденными взглядами.
- Вот стерва! - выговорил Игорь в ярости пополам с восхищением.
Воспылавший неведомым чувством Крокитт не ответил, только схватил шляпу и выбежал вслед за журналисткой.
Барышня направлялась к утесу уже одолела половину тропки.
- Мадемуазель Жюли! - задыхаясь, позвал ее мастер.
Жюли обернулась и остановилась в ожидании. Крокитт догнал ее, и они пошли рядом.
- Осторожнее, мадемуазель, не поскользнитесь! - беспокойно проговорил старик, вспомнив, что путь их был усеян мертвыми писателями. Жюли лишь светски усмехнулась, показывая, как мало задевают ее подобные мелочи.
На вершине они остановились. Крокитт пытался восстановить дыхание, девушка же делала вид, что любуется морской гладью.
- Месье Крокитт, - нарушила молчание Жюли своим мелодичным голосом. - Хорошо, что вы сами пришли сюда, потому что мне нужно с вами поговорить.
Крокитт с готовностью повернулся к ней.
- Только умоляю, прежде чем что-то предпринять, выслушайте меня до конца. Видите ли, месье Крокитт…
- Ну же! - поторопил ее мастер, в разгоряченном мозгу которого уже плавали соблазнительные кусочки сладостных видений.
- Дело в том, что вы должны жениться на мне. Именно с этой целью я и нахожусь здесь.
У Крокитта отвалилась челюсть.
- Да-да, не смотрите на меня так. Дело в том, что мне нужно ваше богатство - или то, что от него осталось, ваш замок и ваш остров. Ваш Игорь мне не нужен, можете оставить его себе.
Крокитт гневно зажевал губами, но Жюли взмахнула рукой.
- Не перебивайте даму, это невежливо! Я понимаю ваш вопрос - с какой стати? Так вот. Дело в том, что я уже была здесь, на острове. Тайно следя за вами, я убедилась, что многочисленные несчастные случаи среди гостей - ваших рук дело. Это вы доводили их до самоубийства. Письмо с подробным рассказом и диктофонными записями в качестве улик уже готово. Если вы не согласитесь взять меня в жены, оно отправится в полицейский участок округа. Судите сами, нужно ли это вам?
Жюли чуть отступила и сделала миниатюрный книксен.
- Я закончила. Ваш ответ? Или, может быть, вопросы?
Обретя дар речи, Крокитт сжал кулаки и двинулся к девушке, сам не зная зачем. Сбить ее с ног хотелось так же сильно, как уложить в постель.
- Неблагодарная, коварная… - от волнения он заговорил стихами, сам не замечая, - змея пригретая, ты ждешь ответа? Я…
- Но-но, месье! - Жюли еще чуть отступила. В ее руке появился предмет с тонким и длинным жалом, чрезвычайно острым на вид. - Без глупостей!
Крокитт завороженно уставился на предмет, потом хлопнул себя по лбу.
- Я знал, что это был нарвал! - горестно воскликнул он. - Как же я сумел забыть рога золотую нить! Ты украла его, злая дрянь!
- Муженек, не буянь, - промурлыкала Жюли, пряча нарвала в складки одежды. Потом подошла к Крокитту и взяла его под руку. - Объявим всем поскорее, ладно? Ведь у меня и вправду сегодня день рождения…
Путь их был усеян мертвыми писателями.
Шуруповерт - лучший подарок!
Усилием воли я отправил его в кусты
Художника каждый обидеть может!
Хорошему бегемоту грех пылиться в шкафу.
Любит русский мужик деревню - аж колдобится!
Можно меня, но попозже?
Я знал, что это был нарвал!
Крапива жжет, но такова крапива.
Пожертвуйте копеечку обществу социопатов!
Она утонула в глазах сладкого убийцы.
Вишневое варенье с косточками - коварнейшая штука.