Чудик
Привет. Меня зовут Чудик. Я живу на планете цветов Пушистиков. Мы похожи на земные одуванчики, когда они становятся белыми и пушистыми. Только у нас пух разноцветный: у кого-то сине-фиолетовый, у кого-то желто-красный или зелено-желто-голубой. Вместо стебля у нас два коротких шлепанца, и есть одна рука на длинном шнурке. Так что представьте цветной одуванчик на коротких ножках и с ладошкой - и вы увидите меня таким, каким я был. Давно. До того, как на планете появился новый модный цвет - серо-буро-малиновый в крапинку. После этого я стал голым. И теперь я вам рассказываю свою историю в надежде на то, что вы сможете мне помочь…
Знаете, цвета нашей шубки всегда зависели от того, в какие приключения мы попадали в жизни. Например, если Оська из-за своей рассеянности постоянно забывал то одно, то другое, то и его цвет из-за стыда почти целиком был ярко-розовый. А вот Урчи был вечно недоволен жизнью, ворчал то на погоду, то на то, что с ним ничего не происходит, поэтому у него пух был почти весь темно-фиолетовый. Тошля у нас была желто-зеленая - она каждое утро пела веселую песенку про солнышко и вязала всем варежки. Раз в сотню оборотов на нашей планете становится холодно, а на руке согревающего пуха у нас нет. Поэтому мы и надеваем варежку.
Так вот, как-то раз мы заметили, что наш пух меняет цвет не только после приключений, но и после того, как мы поговорим. Мы ведь хоть и умеем ходить, но далеко на наших коротких ножках уйти не можем, а жить на одном месте скучновато. Поэтому если кому-то из нас удавалось с помощью ветра слетать на другой конец планеты, он обязательно рассказывал всем остальным про то, что видел и узнал. Если, например, ему было страшно в полете, и он рассказывал нам так, что у нас тоже мурашки по руке бегали, то вскоре у всех появлялись черные пушинки страха. А если мы не боялись, а наоборот, удивлялись смелости, то уже у рассказчика появлялся синий цвет отваги.
Так, мы и менялись цветами. И все пушистики на нашей планете носили радужную шубку.
Как-то раз, мне довелось увидеть рождение ветра. Это было так необычно! Сначала я увидел, как медленно поползла одна песчинка, за ней другая, потом еще и еще, и вот - маленький вихрь закружил песок в воздухе. Никогда не думал, что ветер бывает таким слабым в начале своего существования! Я восхищался этим чудом. От этого на моей шубке появились сиреневые пушинки.
Конечно, я рассказал об этом своим друзьям. Кто-то из них восхитился вслед за мной, кто-то рассмеялся, еще раз напомнив, что меня не зря назвали Чудиком. А Урчи мне просто не поверил. Он сказал, что никакое это не рождение ветра, а обычное завихрение, и что не надо из пушинки делать солнце и преподносить обычное дело как приключение. Что такой дурацкий цвет ему не нравится, не нужен и, вообще, он носить его не будет. Поэтому Урчи остался фиолетовым.
А я не сразу заметил, что мои сиреневые пушинки выпали: только когда причесывался увидел, что они остались на расческе. Конечно, я расстроился, что стал оборванцем. Но когда пожаловался Тошле, и она мне пообещала связать пришлепку на голое место, то я перестал переживать.
Уже позже мы узнали, что Урчи, на самом деле, мне просто позавидовал, и ему было жаль менять свой фиолетовый цвет на мой сиреневый. Потому он мне и не поверил. Зато, когда он узнал, что его цвет не изменился, а только стал немного тусклее, он решил его «подкрасить». Как? Очень просто. Придумал историю, как утром он попал под серебристый дождь и его пух намок и стал тяжелым и неподъемным, так, что он еле высушил его. Это он пошел рассказывать Оське. Конечно, Оська вслед за Урчи тоже стал ворчать на странный дождь, и на то, что пока ничего не придумано от таких дождей для сохранения пуха. От этого Оська синим стал как туча. А вот Урчи, к своему удивлению увидел, что приобрел целый клок серо-буро-малиновых пушинок. Такого цвета еще ни у кого не было.
Само собой, Урчи стал популярен! К нему приходили пушистики ото всюду, чтобы обменяться цветом. Они слушали его рассказ про странный дождь: кто-то верил его вымыслу, а потом обнаруживал, что его пушинки исчезают, кто-то не верил, и оставался при своей цветастой шубке. Но и те и другие были разочарованы. Всем хотелось узнать, как ему удалось получить такой неожиданный цвет. Но Урчи никому ничего не говорил. Я думаю, он и сам не понимал, как это у него получилось.
Однако, наши пушистики сообразительные, и прошел лишь десяток вращений, как у многих жителей стал появляться удивительный темный цвет. В какое оживление пришла наша планета! Все стали ходить друг к другу в гости, делиться новостями, которых вдруг стало у каждого очень много. Стали замечать, что пух не только красив, он еще переливается на солнышке. Кому-то в голову пришло измерить длину новых пушинок, и оказалось, что они длиннее обычных! Серо-буро-малиновый стал очень популярен. Стильные шубки со строгим и переливающимся пухом шли многим. Активные пушистики организовали даже Ярмарку приключений, чтобы быстрее приобрести такой цвет.
Я был тогда глуп и наивен. Мне очень нравилось, что ко мне стали часто заходить не только друзья, но и просто чужие пушистики. Я рассказывал им свои удивительные истории, они рассказывали свои, и я понял, что наша планета, наконец, стала самой интересной планетой во всей вселенной. Я был счастлив! Но, к сожалению, после таких рассказов я стал замечал, что мой пух выпадает. Тошля мне связала уже не только пришлепку, но и накидушку. Она и сама поначалу стала «лысеть», но быстро поняла, в чем причина этого, и перестала терять пух. Тошля меня ругала, что я верю во все, что мне рассказывают другие. «Нельзя быть таким доверчивым!» - говорила она. - «Ты же знаешь, что на нашей планете рыблы не могут плавать. Негде им этого делать. У нас воды нет. Они только ползать могут. Зачем же ты веришь? Ты же потом лысеешь!» Но я не понимал, как это так - пушистик мне будет врать?! И потом, а вдруг где-то далеко, на другом краю планеты, действительно, есть рыблы, которые плавают! Еще Тошля твердила: «Ты же видишь, что он уже серо-буро-малиновый, почему продолжаешь ему верить? Разве тебе самому не хочется иметь такую же стильную шубку? Подумаешь, ну нафантазируешь немного, зато пух станет длиннее, и когда солнце уйдет, ты совсем не будешь мерзнуть!» Я ее слушал и понимал, конечно, что она права, но мне нравились цвета радуги, а не какой-то грязно-коричневый окрас, к тому же у всех одинаковый.
Вот так я и стал голым. Мне стало нечем обмениваться с другими и меня прозвали "нищим пухом". К тому времени Тошля мне связала еще пальто и ботинки на шлепанцы. И я выглядел среди других пушистиков как есть - Чудиком. Те, кто тоже когда-то потеряли часть пушинок, подходили ко мне и отдавали ненужный им пух. Он хоть по-прежнему был цветной, но оказался совершенно бесполезным. И я просто выкладывал из него ковры. Да, прямо на земле. Выкладывал цветами те приключения, про которые мне когда-то рассказывали мои знакомые пушистики.
А потом началось нечто странное. Как раз тогда планета сделала сотню оборотов, и наступил холод. Обычно он длится недолго, всего пару-тройку вращений, но всегда бывает очень морозно. Тогда-то и оказалось, что модные серо-буро-малиновые в крапинку шубки совсем не греют! И пушистики стали замерзать. Все кинулись к Тошле, чтобы она научила их вязать и срочно стали себе сооружать накидушки. Но и они их не спасали.
А мне было тепло! Честно слово, я не знал, почему мне тепло, ведь я был голым. Я ходил по своим разноцветным картинам и думал, что, видимо, нашей планете пришел конец. Сейчас все замерзнут и я останусь один. Тогда я пошел и нашел Тошлю. Она тоже замерзала. Я потащил ее к себе, усадил на картину из красно-оранжевых, как наше солнце, цветов, и уселся рядом. Сначала она тряслась от холода, ведь прижаться ко мне из-за застывшей шубы она не могла. Но потом ей вдруг стало теплее и она запела свою песенку. Оказалось, что мое тепло по пушинкам ковра проникло к ней. Тогда мы позвали к себе почти закоченевшего Оську и снова уселись рядышком. Оська тоже стал отогреваться.
Так мы смогли спасти несколько десятков пушистиков. Все время, пока не было солнца, мы провели здесь. Нам было очень страшно за себя и еще страшнее за других, потому что мы знали, что многие пушистики не успеют добраться до нашего ковра и погибнут.
Когда же над планетой снова взошло солнце, застывший серо-буро-малиновый пух тех, кто сидел на моем ковре, осыпался. Все стали голыми, как и я. Но зато холодно уже не было. И теперь мы не знаем, что надо сделать, чтобы у нас снова начал расти цветной пух. Может, вы знаете?