Темные истории Топи. Один медведь
Путь был ох и неблизок. Ничего, совсем немного осталось...
Медведь опустился на поваленное дерево - да так опустился, что ствол жалобно скрипнул. Мелькнула по темной коре ящерка, зигзагом скрылась в траве.
Медведь с наслаждением вытянул лапы, вздохнул, оглянулся. Открыл корзину, угловатым движением развернул старенькое полотенце. Ничего, тишина... Маша молчала.
Медведь поднял морду, взглянул на синее-пресинее небо, проглядывающее сквозь сосновые лапки, чуть покачивающиеся на ветру. Птички беззаботно перекликались вокруг, пчелы деловито звенели над тяжелыми головками клевера. А там, внизу, за ручьем, где молодые деревца расступаются, будто в танце, лаял и лаял молодой пес, да тянуло терпким запахом горелого дерева. Близко, совсем уж близко человечье жилье.
Медведь когтями осторожно поддел пирожок, замер, прислушался, точно ожидая чего-то... Маша молчала, как молчала на последних привалах. Тишина, такая медовая тишина плыла среди ветвей, пронзенных косыми пыльными кольями золотого предзакатного света... Хлопнул крыльями, что-то сонное забормотал тетерев. Забарабанил вдалеке бодряк-дятел, да вдруг осекся, как испугался собственной бойкой дроби.
Медведь понюхал пирожок, сощурился, чихнул - мясной дух остер, так и дразнит... Улыбка прорезала лохматую морду, с черной губы потянулась тонкая нить слюны, точно клейкая осенняя паутинка.
- Ишь ты... "Люблюу-у..." - сказал он, словно пробуя это странное человечье слово на вкус. - Чего ж бежать-то решила?
Маша не отвечала.
Медведь блестящим глазом разглядывал пирожок.
Где-то совсем рядом тяжело прожужжал шмель. Ветер вздохнул, зашептал что-то в листьях.
Маша смолчала, даже не охнула, когда медведь внезапным движением откусил от пирожка добрую половину.
- Ну, высоко ли сидишь теперь, девица? Далеко ли глядишь? - слова его были невнятны, крошки так и сыпались изо рта на спутанную темную шерсть.
Маша молчала, лишь ветер все тоньше, все тревожнее посвистывал в упругих сосновых ветвях... посвистывал, да вдруг затих, отступил - точно силился что-то сказать, но не решился.
Медведь кое-как свернул полотенце, захлопнул корзину, забросил ее за плечо. Зашагал вниз по склону, к зеленому луговому простору, к заливистому собачьему лаю, к горькому запаху дыма и унылой человеческой пищи. Походка его была легкой. Совсем ведь немного осталось...
Да. Теперь все будет по-прежнему. Больше никто не посмеет указывать что ему делать, что есть, куда идти, когда отдыхать. Получайте и Машу вашу, и пироги.
_____
Медведь опустился на поваленное дерево - да так опустился, что ствол жалобно скрипнул. Мелькнула по темной коре ящерка, зигзагом скрылась в траве.
Медведь с наслаждением вытянул лапы, вздохнул, оглянулся. Открыл корзину, угловатым движением развернул старенькое полотенце. Ничего, тишина... Маша молчала.
Медведь поднял морду, взглянул на синее-пресинее небо, проглядывающее сквозь сосновые лапки, чуть покачивающиеся на ветру. Птички беззаботно перекликались вокруг, пчелы деловито звенели над тяжелыми головками клевера. А там, внизу, за ручьем, где молодые деревца расступаются, будто в танце, лаял и лаял молодой пес, да тянуло терпким запахом горелого дерева. Близко, совсем уж близко человечье жилье.
Медведь когтями осторожно поддел пирожок, замер, прислушался, точно ожидая чего-то... Маша молчала, как молчала на последних привалах. Тишина, такая медовая тишина плыла среди ветвей, пронзенных косыми пыльными кольями золотого предзакатного света... Хлопнул крыльями, что-то сонное забормотал тетерев. Забарабанил вдалеке бодряк-дятел, да вдруг осекся, как испугался собственной бойкой дроби.
Медведь понюхал пирожок, сощурился, чихнул - мясной дух остер, так и дразнит... Улыбка прорезала лохматую морду, с черной губы потянулась тонкая нить слюны, точно клейкая осенняя паутинка.
- Ишь ты... "Люблюу-у..." - сказал он, словно пробуя это странное человечье слово на вкус. - Чего ж бежать-то решила?
Маша не отвечала.
Медведь блестящим глазом разглядывал пирожок.
Где-то совсем рядом тяжело прожужжал шмель. Ветер вздохнул, зашептал что-то в листьях.
Маша смолчала, даже не охнула, когда медведь внезапным движением откусил от пирожка добрую половину.
- Ну, высоко ли сидишь теперь, девица? Далеко ли глядишь? - слова его были невнятны, крошки так и сыпались изо рта на спутанную темную шерсть.
Маша молчала, лишь ветер все тоньше, все тревожнее посвистывал в упругих сосновых ветвях... посвистывал, да вдруг затих, отступил - точно силился что-то сказать, но не решился.
Медведь кое-как свернул полотенце, захлопнул корзину, забросил ее за плечо. Зашагал вниз по склону, к зеленому луговому простору, к заливистому собачьему лаю, к горькому запаху дыма и унылой человеческой пищи. Походка его была легкой. Совсем ведь немного осталось...
Да. Теперь все будет по-прежнему. Больше никто не посмеет указывать что ему делать, что есть, куда идти, когда отдыхать. Получайте и Машу вашу, и пироги.
_____