Дети из Сохо
Доводилось ли вам, друзья, встретить детей из Сохо?
На планете, где обитает 6 миллиардов детей, а может быть и семь, и не меньше десятка Лондонов и сотня Нью-Йорков. И в каждом Сохо по сто тысяч несовершенно-летних жителей, а каждое следующее лето несовершенно настолько, что количество населения удваивается, а совершенная зима смывает избытки из домов по черным трубам в Темзу, а если с улиц - то через квадратные люки в Гудзон-ривер.
Доводилось ли вам встретить детей из Сохо? Встретить на вокзале, и невзирая на отсутствие лицензии, помочь донести чемодан, а потом не отказаться от чаевых? А?
Когда, сидя верхом на красном чугунном ящике Royal Mail, похожем на вулканический прыщ, экскурсант из детской туристической группы давится омерзительным для своих полутора фунтов стерлингов красносмородинным тортиком - откуда ему знать, что прочие дети, деловито бегущие мимо - это дети из Сохо, а не приезжие подземкой из Бруклина? И почему шахматные столики на Сохо-сквер облепили жвачкой и расписали автографами именно местные дети - а не случайные гости из противоположной части города? Как их узнать, да кто они вообще такие…
Они набивают потертую шляпу мелочью под вытянутую фальцетом «Pretty sounds of music», они дерутся с синицами за право первыми вскрыть поутру бутылку молока. Незаметно подкрадываются, чтобы, счастливо избежав подзатыльника на первой секунде, облапить за талию витринную манекенщицу углового магазина - мисс Гибсон Лес Пол - и получить-таки подзатыльник на второй секунде немудрящего объятия. Некоторые, глядя на них, начинают ненавидеть детей.
Эй, а кто-нибудь здесь вообще слышал про детей из Сохо? Слышали?
Слышали ведь про мальчика Адама, с фамилией, такой постой, что ее никто не запомнил. Может быть, Смит? Да, наверное, Смит. Он играл в скверике в шахматы сам с собой, а потом с девочкой, тоже из Сохо. Ее фамилия была Браун, и она очень любила собак. Домашних, бездомных - без разницы, но непременно больших мохнатых собак. Кода они сидели за шахматным столом и улыбались - казалось, что кроме них в Сохо больше нету детей. И не только в Сохо, но и вообще на планете. А потом они наелись кургузых кислых яблочек со второго слева дерева в парке, а на следующий день пропали. Наверно, у них просто заболели животы от этих грязных и просвинцованных выхлопами машин яблочек, и мальчика с девочкой увезли в больницу на том берегу речки, и обратно они приехали уже не в Сохо.
Почему-то дети, которые уезжают из Сохо, обычно уже не возвращаются. Они вообще все рано или поздно уезжают, я заметил. Уезжают совсем без повода. Уехал как-то мальчишка, который рассказывал очень красивые сказки, лучше, наверное, чем у меня, и учил других детей рисовать палочкой узоры - на песке, угольком на стенах. И вот, как-то он стоял на перекрестке улиц в жаркий день, несовершенно-летний такой день. И вдруг - уехал. Пропал, и остались только следы его сандаликов на черном-черном асфальтовом камне. Потом на этом месте поставили павильон-палатку, и к ней всегда очередь.
Но если они уезжают - значит, их кто-то встречает там, КУДА. Куда уезжают. Может быть, их встречали вы?
Да, кстати, я соврал. Один из этих детей все-таки в Сохо вернулся. Тот самый, который выпивал лишнего - хотя, детям сколько не выпей - все лишнее.
Он вообще был немного со странностями. Любил животных и пароходы. Все время что-то мастерил, строгал, гвоздики колотил - но никак до воды не мог добраться. А потом уехал - и с ним недосчитались грузопассажирского парохода, и местного зооуголка - говорят, с собою забрал. Но детям не до того было - Темза сильно в ту весну разлилась.
Так вот, кто знает - говорят, плыл он, плыл, зацепился килем за что-то высоченное, что твой Эмпайр, и давай искать причал. Застопорил винты возле Бэттери-парка, прошел немного - а вокруг Сохо-сквер. Там зверье у него разбежалось, только белки остались, и воробьи. А сам он так обрадовался, и удивился, что даже пить завязал.
И его-то уж точно кто-то там у причалов Бэтери встречал - морская полиция как минимум. Вы там тогда не работали? Да, впрочем, Вы и не похожи…
Их много до невозможности - я там подсчет вел, прикидывал в начале. И про них можно рассказывать, рассказывать, рассказывать, рассказывать… Рассказать все мои рассказки, и не мои тоже.
Все же знают рассказки про детей из Сохо! Одного звали Форрест, а другой ходил, завернувшись в желтую простыню, и любил цветы водяные, но не есть, а просто так. А одна девочка - так та пела блюз, и не одна даже. Один черный был слепым, а белый разбился на самолете в войну то ли над проливом, то ли над пустыней, и я не помню, это тот, который дирижировал оркестром, или другой. Кого-то лечили в дурдоме, другой был француз, а третий король. А еще один сейшенил со смертью, но та слажала в пятом такте, и все началось заново.
Их же так много, много, много. И Вы не встречали?
Один вот, помнится, играл в Ленинграде, и пел про тысячу скрипок - а я, хотя мне говорили, что он из Сохо - в гриме не узнал. Не случилось. А потом поздно было. И гуляя по Сохо, каждый раз из трех, всматриваюсь в лица, сидя на поребриках, бетонных скамейках и почтовых ящиках - всматриваюсь, и, кажется иногда, что узнаю, хотя трудно без грима. Но…
Я встречал их. Дежурил у выходов Хитроу и JFK с картонным плакатиком. И, на всякий случай, с фонариком. Спал в зале ожидания, мне просвечивали ботинки рентгеном каждый раз, когда возвращался, выходя покурить. Стоял, ждал, подновлял маркером надпись. Ко мне так никто и не подошел. Но я их встречал.
А вам друзья, доводилось?
На планете, где обитает 6 миллиардов детей, а может быть и семь, и не меньше десятка Лондонов и сотня Нью-Йорков. И в каждом Сохо по сто тысяч несовершенно-летних жителей, а каждое следующее лето несовершенно настолько, что количество населения удваивается, а совершенная зима смывает избытки из домов по черным трубам в Темзу, а если с улиц - то через квадратные люки в Гудзон-ривер.
Доводилось ли вам встретить детей из Сохо? Встретить на вокзале, и невзирая на отсутствие лицензии, помочь донести чемодан, а потом не отказаться от чаевых? А?
Когда, сидя верхом на красном чугунном ящике Royal Mail, похожем на вулканический прыщ, экскурсант из детской туристической группы давится омерзительным для своих полутора фунтов стерлингов красносмородинным тортиком - откуда ему знать, что прочие дети, деловито бегущие мимо - это дети из Сохо, а не приезжие подземкой из Бруклина? И почему шахматные столики на Сохо-сквер облепили жвачкой и расписали автографами именно местные дети - а не случайные гости из противоположной части города? Как их узнать, да кто они вообще такие…
Они набивают потертую шляпу мелочью под вытянутую фальцетом «Pretty sounds of music», они дерутся с синицами за право первыми вскрыть поутру бутылку молока. Незаметно подкрадываются, чтобы, счастливо избежав подзатыльника на первой секунде, облапить за талию витринную манекенщицу углового магазина - мисс Гибсон Лес Пол - и получить-таки подзатыльник на второй секунде немудрящего объятия. Некоторые, глядя на них, начинают ненавидеть детей.
Эй, а кто-нибудь здесь вообще слышал про детей из Сохо? Слышали?
Слышали ведь про мальчика Адама, с фамилией, такой постой, что ее никто не запомнил. Может быть, Смит? Да, наверное, Смит. Он играл в скверике в шахматы сам с собой, а потом с девочкой, тоже из Сохо. Ее фамилия была Браун, и она очень любила собак. Домашних, бездомных - без разницы, но непременно больших мохнатых собак. Кода они сидели за шахматным столом и улыбались - казалось, что кроме них в Сохо больше нету детей. И не только в Сохо, но и вообще на планете. А потом они наелись кургузых кислых яблочек со второго слева дерева в парке, а на следующий день пропали. Наверно, у них просто заболели животы от этих грязных и просвинцованных выхлопами машин яблочек, и мальчика с девочкой увезли в больницу на том берегу речки, и обратно они приехали уже не в Сохо.
Почему-то дети, которые уезжают из Сохо, обычно уже не возвращаются. Они вообще все рано или поздно уезжают, я заметил. Уезжают совсем без повода. Уехал как-то мальчишка, который рассказывал очень красивые сказки, лучше, наверное, чем у меня, и учил других детей рисовать палочкой узоры - на песке, угольком на стенах. И вот, как-то он стоял на перекрестке улиц в жаркий день, несовершенно-летний такой день. И вдруг - уехал. Пропал, и остались только следы его сандаликов на черном-черном асфальтовом камне. Потом на этом месте поставили павильон-палатку, и к ней всегда очередь.
Но если они уезжают - значит, их кто-то встречает там, КУДА. Куда уезжают. Может быть, их встречали вы?
Да, кстати, я соврал. Один из этих детей все-таки в Сохо вернулся. Тот самый, который выпивал лишнего - хотя, детям сколько не выпей - все лишнее.
Он вообще был немного со странностями. Любил животных и пароходы. Все время что-то мастерил, строгал, гвоздики колотил - но никак до воды не мог добраться. А потом уехал - и с ним недосчитались грузопассажирского парохода, и местного зооуголка - говорят, с собою забрал. Но детям не до того было - Темза сильно в ту весну разлилась.
Так вот, кто знает - говорят, плыл он, плыл, зацепился килем за что-то высоченное, что твой Эмпайр, и давай искать причал. Застопорил винты возле Бэттери-парка, прошел немного - а вокруг Сохо-сквер. Там зверье у него разбежалось, только белки остались, и воробьи. А сам он так обрадовался, и удивился, что даже пить завязал.
И его-то уж точно кто-то там у причалов Бэтери встречал - морская полиция как минимум. Вы там тогда не работали? Да, впрочем, Вы и не похожи…
Их много до невозможности - я там подсчет вел, прикидывал в начале. И про них можно рассказывать, рассказывать, рассказывать, рассказывать… Рассказать все мои рассказки, и не мои тоже.
Все же знают рассказки про детей из Сохо! Одного звали Форрест, а другой ходил, завернувшись в желтую простыню, и любил цветы водяные, но не есть, а просто так. А одна девочка - так та пела блюз, и не одна даже. Один черный был слепым, а белый разбился на самолете в войну то ли над проливом, то ли над пустыней, и я не помню, это тот, который дирижировал оркестром, или другой. Кого-то лечили в дурдоме, другой был француз, а третий король. А еще один сейшенил со смертью, но та слажала в пятом такте, и все началось заново.
Их же так много, много, много. И Вы не встречали?
Один вот, помнится, играл в Ленинграде, и пел про тысячу скрипок - а я, хотя мне говорили, что он из Сохо - в гриме не узнал. Не случилось. А потом поздно было. И гуляя по Сохо, каждый раз из трех, всматриваюсь в лица, сидя на поребриках, бетонных скамейках и почтовых ящиках - всматриваюсь, и, кажется иногда, что узнаю, хотя трудно без грима. Но…
Я встречал их. Дежурил у выходов Хитроу и JFK с картонным плакатиком. И, на всякий случай, с фонариком. Спал в зале ожидания, мне просвечивали ботинки рентгеном каждый раз, когда возвращался, выходя покурить. Стоял, ждал, подновлял маркером надпись. Ко мне так никто и не подошел. Но я их встречал.
А вам друзья, доводилось?