Противоначальственное
Противоначальственное
Сижу в уголку как сыч на суку, краем глаза всё вижу, слышу, примечаю, никому не мешаю, тихо-тихо дышу, делаю вид, что шуршу.
В компе открыто сто двадцать окошек, в каждом окошке сидит по кошке, впрочем, причём тут кошки? Мы говорим о мышке, мелкой хвостатой сошке, о мышке маленькой, мелкой, с красными глазками, серенькой рожей, на которую я старательно быть пытаюсь похожим.
В коридоре шаги, грохот, стук. Это кто? Это вовсе не мой разлюбезный приятель, не собутыльник-друг, не с журнальной обложки красавица. Это начальство втискивается, вваливается, с шумом идёт, в дверной проём пропихивая живот, глазом сверкает, жаром пышет, брюхом колышет.
У начальства огонь в глазах, держит «Паркер» в зубах; ищет только повод, оттопырит лацкан, зубом клацнет - хрясь! перекусит хоть кабель, хоть провод! Не дай боги попасться начальству в подобный час. Нужно скрыться с глаз.
Пламенем начальство адским пышет, с переливами, с хрипотцой дышит, молодецким посвистом свищет, ой, кого бы припахать ищет. Для какой бы для такой глупости, для какой бы для тупой тупости, для какого бы заданья печальственного, в исполнение каприза начальственного. Ежели стоит в уголочке швабра али кактус, за неё али за него щас возьму и спрячусь.
Н-да, за шваброй не умещаюсь, ничего, не отчаиваясь, не печалясь, поищу себе место другое, схронное, тайное, стрёмное-стрёмное.
Если б был я, к примеру, жираф - я бы спрятался в шкаф.
Шкаф у нас - это вещь в себе, как-нибудь расскажу отдельно о его судьбе, безразмерен шкаф, дверь в другие пространства, там количества невероятные хлама, свинства, засранства, я скажу вам без всякой фальши - там таятся та-а-а-кие залежи! Если кто-то когда-нибудь обнаружит в шкафу жирафа - не удивится ничуть, скажет только: «Пошёл вон со шкафа!».
Но поскольку я не жираф, и не гриф, и не граф, и вообще не прав - не получится спрятаться в шкаф.
Разразился грозой денёк (обещал быть солнечным), надо скрыться в тенёк, прикинуться цветком подоконничным.
За цветок, пожалуй, я не сойду, ничего, другую норку найду, где бы поукромней найти местечко, смыться, что ли покурить на резное крылечко?
Никакого крылечка давно нет уже, наверху обитаем мы, на большом этаже, в окна грязные смотрим радостно, наблюдаем полёт птичек гадостных.
А начальство ревёт, как горный поток, лается, удивляется, почему не готово в срок, почему на плакатах ползут цвета, почему не царит рабочая суета?
Покричало. Ушло.
Всё нормально, в порядке, день наполнился смыслом, все шуршат, как жуки на грядке, дым стоит коромыслом, хватит мышкой прикидываться, ховаться, можно в гордого орла горного превращаться.
И спокойно приоткрыть в компе окошко, с монитора согнать шуструю мошку, и различным образом подвигав мышкой, написать про то, что у нас тут вышло.
Сижу в уголку как сыч на суку, краем глаза всё вижу, слышу, примечаю, никому не мешаю, тихо-тихо дышу, делаю вид, что шуршу.
В компе открыто сто двадцать окошек, в каждом окошке сидит по кошке, впрочем, причём тут кошки? Мы говорим о мышке, мелкой хвостатой сошке, о мышке маленькой, мелкой, с красными глазками, серенькой рожей, на которую я старательно быть пытаюсь похожим.
В коридоре шаги, грохот, стук. Это кто? Это вовсе не мой разлюбезный приятель, не собутыльник-друг, не с журнальной обложки красавица. Это начальство втискивается, вваливается, с шумом идёт, в дверной проём пропихивая живот, глазом сверкает, жаром пышет, брюхом колышет.
У начальства огонь в глазах, держит «Паркер» в зубах; ищет только повод, оттопырит лацкан, зубом клацнет - хрясь! перекусит хоть кабель, хоть провод! Не дай боги попасться начальству в подобный час. Нужно скрыться с глаз.
Пламенем начальство адским пышет, с переливами, с хрипотцой дышит, молодецким посвистом свищет, ой, кого бы припахать ищет. Для какой бы для такой глупости, для какой бы для тупой тупости, для какого бы заданья печальственного, в исполнение каприза начальственного. Ежели стоит в уголочке швабра али кактус, за неё али за него щас возьму и спрячусь.
Н-да, за шваброй не умещаюсь, ничего, не отчаиваясь, не печалясь, поищу себе место другое, схронное, тайное, стрёмное-стрёмное.
Если б был я, к примеру, жираф - я бы спрятался в шкаф.
Шкаф у нас - это вещь в себе, как-нибудь расскажу отдельно о его судьбе, безразмерен шкаф, дверь в другие пространства, там количества невероятные хлама, свинства, засранства, я скажу вам без всякой фальши - там таятся та-а-а-кие залежи! Если кто-то когда-нибудь обнаружит в шкафу жирафа - не удивится ничуть, скажет только: «Пошёл вон со шкафа!».
Но поскольку я не жираф, и не гриф, и не граф, и вообще не прав - не получится спрятаться в шкаф.
Разразился грозой денёк (обещал быть солнечным), надо скрыться в тенёк, прикинуться цветком подоконничным.
За цветок, пожалуй, я не сойду, ничего, другую норку найду, где бы поукромней найти местечко, смыться, что ли покурить на резное крылечко?
Никакого крылечка давно нет уже, наверху обитаем мы, на большом этаже, в окна грязные смотрим радостно, наблюдаем полёт птичек гадостных.
А начальство ревёт, как горный поток, лается, удивляется, почему не готово в срок, почему на плакатах ползут цвета, почему не царит рабочая суета?
Покричало. Ушло.
Всё нормально, в порядке, день наполнился смыслом, все шуршат, как жуки на грядке, дым стоит коромыслом, хватит мышкой прикидываться, ховаться, можно в гордого орла горного превращаться.
И спокойно приоткрыть в компе окошко, с монитора согнать шуструю мошку, и различным образом подвигав мышкой, написать про то, что у нас тут вышло.