Поступок
На балконе Роман Матвеича заполоскал под слабым ветерком черный костюм. Аккуратно вывешенный на плечиках черным пиратским флагом, он трепетал рукавами над городом, вызывая у окрестных жильцов неясное томление и ощущение приближающихся событий.
Вечные бабки, пред подъездные сиделицы, дополняя неясное ощущение, зашуршали, зашептались, передавая новость из поджатых губ в невесть откуда взявшиеся любопытные уши:
-Костюм вывесил, от нафталина проветривает. Слышь, готовиться... - и скорбно качали головами.
Слух расползался по городку. С окраин и из окрестных деревень приходили люди, испуганно косились на балкон, устало присаживались на скамеечку у подъезда, выслушивали старушечьи нелепости, и, качая головами и поглядывая на вывешенный костюм, поправляли на плечах котомки, расходясь по домам.
Молодой мужчина, указывая глазами на балкон, что-то рассказывал малолетнему сыну, а тот, забыв игрушки и распахнув испуганно рот, в страхе льнул к отцу.
Участковый, увидев слабое шевеление рукавов костюма, вытянулся во фрунт, зачем-то отдал ему честь, а потом снял форменную фуражку и вытер платком вспотевшую лысину.
Проезжавший мимо кортеж правительственных машин выключил мигалки и фары и чуть ли не на цыпочках проследовал под приметным балконом.
Взвод солдат, идущих в баню,по команде офицера, подравнял ряды и печатая шаг прошел строевым порядком, повернув головы в сторону раскачиваемого ветерком костюма.
Собаки обегали дом стороной.
И даже неугомонные птицы оставляли свои липкие метки в других районах.
...В квартире Роман Матвеича висел запах ваксы. Старенькие, многожды чиненные туфли, при помощи ветхой, лысоватой щетки доводились до зеркального блеска. Галстук-бабочка, лоснящийся от многолетней глажки, вновь приобрел под горячим утюгом молодую хрусткость. Рубашка, накрахмаленная по старозаветным рецептам, висела на гнутой спинке скрипучего стула, несгибаемая, как и ее владелец.
Наступило утро.
Роман Матвеич, постукивая по тротуару тросточкой, твердо ставил тощие кривоватые ноги и непреклонно шел к самому большому, пугающему зданию города. Выйдя на площадь, и приблизившись к зданию, он остановился, прочно расставил ноги, оперся на трость, и задрав голову, заголосил:
-Эй, Петрович!!!
Чуть дрогнули надменные окна, высокая дверь, ведущая на широкий балкон над входом, неуверенно завибрировала, но не открылась.
Утих дребезг стекол, и вновь моща площадного гласа Роман Матвеича ударила в них:
-Ну же, Петрович!!!
Высокомерная двустворчатая дверь распахнулась, чуть звякнув стеклом, и на балкон, в сопровождении телохранителей, вышел грузный мужчина, в тонких очках, непривычно, заискивающе улыбаясь.
- Петрович, - облетел площадь мощный голос, - у тебя вся спина белая!!!!
Дернулся инстинктивно губернатор, пытаясь заглянуть себе за спину.Толпа за спиной Роман Матвеича обвалилась хохотом и аплодисментами. Ежегодная первоапрельская шутка состоялась.
Вечные бабки, пред подъездные сиделицы, дополняя неясное ощущение, зашуршали, зашептались, передавая новость из поджатых губ в невесть откуда взявшиеся любопытные уши:
-Костюм вывесил, от нафталина проветривает. Слышь, готовиться... - и скорбно качали головами.
Слух расползался по городку. С окраин и из окрестных деревень приходили люди, испуганно косились на балкон, устало присаживались на скамеечку у подъезда, выслушивали старушечьи нелепости, и, качая головами и поглядывая на вывешенный костюм, поправляли на плечах котомки, расходясь по домам.
Молодой мужчина, указывая глазами на балкон, что-то рассказывал малолетнему сыну, а тот, забыв игрушки и распахнув испуганно рот, в страхе льнул к отцу.
Участковый, увидев слабое шевеление рукавов костюма, вытянулся во фрунт, зачем-то отдал ему честь, а потом снял форменную фуражку и вытер платком вспотевшую лысину.
Проезжавший мимо кортеж правительственных машин выключил мигалки и фары и чуть ли не на цыпочках проследовал под приметным балконом.
Взвод солдат, идущих в баню,по команде офицера, подравнял ряды и печатая шаг прошел строевым порядком, повернув головы в сторону раскачиваемого ветерком костюма.
Собаки обегали дом стороной.
И даже неугомонные птицы оставляли свои липкие метки в других районах.
...В квартире Роман Матвеича висел запах ваксы. Старенькие, многожды чиненные туфли, при помощи ветхой, лысоватой щетки доводились до зеркального блеска. Галстук-бабочка, лоснящийся от многолетней глажки, вновь приобрел под горячим утюгом молодую хрусткость. Рубашка, накрахмаленная по старозаветным рецептам, висела на гнутой спинке скрипучего стула, несгибаемая, как и ее владелец.
Наступило утро.
Роман Матвеич, постукивая по тротуару тросточкой, твердо ставил тощие кривоватые ноги и непреклонно шел к самому большому, пугающему зданию города. Выйдя на площадь, и приблизившись к зданию, он остановился, прочно расставил ноги, оперся на трость, и задрав голову, заголосил:
-Эй, Петрович!!!
Чуть дрогнули надменные окна, высокая дверь, ведущая на широкий балкон над входом, неуверенно завибрировала, но не открылась.
Утих дребезг стекол, и вновь моща площадного гласа Роман Матвеича ударила в них:
-Ну же, Петрович!!!
Высокомерная двустворчатая дверь распахнулась, чуть звякнув стеклом, и на балкон, в сопровождении телохранителей, вышел грузный мужчина, в тонких очках, непривычно, заискивающе улыбаясь.
- Петрович, - облетел площадь мощный голос, - у тебя вся спина белая!!!!
Дернулся инстинктивно губернатор, пытаясь заглянуть себе за спину.Толпа за спиной Роман Матвеича обвалилась хохотом и аплодисментами. Ежегодная первоапрельская шутка состоялась.