Хроники коронавируса 22 (3 /4/2020)
Пришло очередное письмо из израильского супермаркета, где они пишут насколько вырос спрос на покупки с доставкой и на некоторую продукцию. Повторяют раз за разом, что всего очень много и просят без нужды не запасать впрок еду и прочую необходимую продукцию. Впрочем, также пишут, что осознают проблему с заказами доставки на дом, в смысле, с существованием свободных мест. В то же время пришло письмо из одного из самых больших местных супермаркетов, в котором они радостно пишут, что закончилась первая волна паники и у них, наконец-то, почти всё снова стоит на полках, можно не беспокоиться, однако они не снимают ограничения на три единицы продукта в одни руки, и отдают себе отчет в том, что свободных мест для доставки на ближайшие три недели нет. Также пишут, что очень, просто очень сильно увеличили количество этих самых мест, но их всё равно не хватает и, видимо, хватать не будет. Приходите, дорогие граждане, в магазины, пишут они, у нас практически всё есть, особенно в ранние утренние часы!
Ыкл прислал мне две интересные израильские статьи -- в одной нам напоминают про "период политики жесткой экономии", который длился по пятьдесят девятый год. Тогда еду и прочие необходимые продукты в Израиле, как и во многих других странах, выдавали по карточкам. Яиц было очень мало, зато выдавали немного яичного сухого порошка, и выпускались рекламные плакаты о том, что яичный порошок нисколько не хуже яиц. На фоне всего этого, естественно, появился черный рынок еды и необходимых товаров, с которым государство боролось как могло. С переменным успехом. В какой-то момент мелкие и средние бизнесы устроили забастовку и отказывались продолжать работать в таких условиях, требуя отменить жесткую экономию. Невероятно интересная статья, до боли напоминающая многое из происходящего сейчас.
Во второй же рассказывается об испанском гриппе, который унес десятки миллионов жизней и до сих пор считается одной из самых смертельных эпидемий. В Израиле, к счастью, его было достаточно немного, так как тогда жили относительно разрозненно, плотность населения была достаточно низкой, и прочее, прочее, способствовавшее замедлению распространения. Однако инструкции тех лет также невероятно похожи: предписывалось тщательно мыть руки, избавляться от салфеток, в которые сморкались или кашляли (их предлагалось выбрасывать в мусорное ведро, в которое предварительно предлагалось положить кусочки камфоры или нафталина, на всякий случай), предписывалось тщательно убирать жилище, почаще менять постельное белье и одежду, постельное белье же сначала выносить на улицу, тщательно проветривать, а кровать обильно посыпать камфорой или нафталином. Также, конечно, предписывали ни в коем случае ни к кому не приближаться. Следует отметить, что в Израиле было относительно немного летальных случаев испанского гриппа, который бушевал во всем мире целых два года и исчез так же внезапно, как и появился. В пятидесятых же годах, когда была эпидемия азиатского гриппа, газеты практически молчали, и один из самых интересных артефактов, дошедших до нас сегодня -- реклама коньяка: азиатский грипп или обычный грипп? -- озаглавлена реклама. В любом случае, болеть неприятно, -- пишется в рекламном листке. Пейте коньяк нашей фирмы -- нет лучшего средства от простуды и гриппа! Наш коньяк, -- пишут они, -- самое лучшее естественное средство для создания и поддержания иммунитета!
Дурацкая простуда всё не проходит -- заложен нос, болит голова и время от времени ужасно кашляю, к счастью не сухим кашлем. Ыкл волнуется и требует всё время мерить температуру. К счастью, температура у меня совершенно нормальная, но чувствую я себя крайне несчастной. Предложила само-изолироваться, на что Ыкл справедливо заметил, что уже поздно. Также со смехом сообщил, что я, видимо, плохо понимаю что такое само-изоляция. Пожалуйста, -- кивнул он мне, -- я согласен. Сиди наверху, я тебе буду приносить еду под дверь, но выходить ты оттуда не сможешь, вообще. Даже покурить? -- задохнулась я от самой мысли. Особенно покурить, -- расхохотался он, -- если уж ты считаешь, что ты заболела, так тебе категорически нельзя курить! Я подумала и решила, что я не так сильно больна. Ничего, -- горько вздохнула я, -- как-нибудь протяну, как-нибудь сдюжу. К детям, впрочем, стараюсь близко не подходить, на всякий случай. Не верю в то, что у меня коронавирус, но быть благоразумной сейчас не помешает.
Теперь мы, теоретически, должны быть приписаны к другой поликлинике, но нам милостиво разрешили пока не выписываться -- до конца всей этой истории. Однако нам надлежит туда прийти и поменять адрес. В поликлинике мне сообщили, что внутрь они теперь никого не пускают -- вообще никого. Поэтому, сказали мне, вам следует подойти к дверям, покричать кому-нибудь за стойкой, этот кто-то вынесет вам форму, которую вам следует заполнить и оставить на пороге. Мы, сказали мне, сами ее потом заберем и всё сделаем в лучшем виде. Секретарша аккуратно предложила мне не приходить самой, но послать Ыкла -- на всякий случай, от греха подальше. Я, конечно, согласилась -- особенно сейчас, когда я чихаю и кашляю, выходить из дома и пугать всех окружающих мне совсем не хочется. Да и чувствую я себя, честно говоря, не очень. Невероятно благодарна им за такой широкий жест -- каким бы смешным это ни казалось, но здесь бюрократия превыше всего и для них такое решение сродни подвигу.
Счастливым хозяевам собак можно гулять не один, а три раза в день. Всё предлагаю выдавать дитя за собаку -- нужды у них похожие: побегать, подышать воздухом, размяться. Вот только в туалет дитя ходит не на улице, а так -- точь-в-точь похоже. Ыкл смеется -- тогда уж лучше настоящую собаку завести. Предложила заказать игрушечную электронную собаку: она лает, бегает, очень похожа на настоящую, но выключается, когда надо. Сплошные плюсы. У наших соседей большой пес, с которым они по очереди гуляют в лесу. Снимают с него ошейник и пес счастливо бегает от дерева к дереву, не подозревая, что тут карантин и что он и только он является радостной отговоркой хозяина почему тот вышел на внеочередную прогулку. Уже несколько дней подряд за нами на прогулку семенит соседская кошка. Редкая красавица -- пушистая, рыжевато-серая, с аккуратными полосками по всему телу, в ослепительно белых носочках. Особый пиетет она питает к дитяти -- подходит к ней, трется о ноги, подставляет ей хвост. Дитя аккуратно хватает кошку за хвост и никакие наши просьбы не трогать кошку на нее не действуют. Мы только вздыхаем и радуемся, что дитя не тащит руки в рот и не трогает лицо. Кошка всё ходит и ходит за нами -- выгибает спину, мурлычет и категорически отказывается уходить. Вот только вчера отошла -- увидела того самого пса, сердито выгнула спину, шерсть встала дыбом, стала хвостом к дитяти, словно пытаясь защитить ее от страшного зверя. Мы продолжали свой путь, кошка же всё продолжала стоять на тропинке, ожидая пока собака исчезнет из вида, будто продолжая охранять дитя.
В лесу на деревьях появились почки, там и здесь начали пробиваться первые клейкие листочки. Дитя завороженно останавливается, трогает, всё пытается понять что же тут такое вдруг происходит. Мы же рассказываем скупо, вот, мол, дерево, а вот еще одно, так как сами совершенно не знаем что это за деревья. Воскликнула было, что вот это точно липа, как Ыкл саркастически заметил, что мои знания ботаники, к сожалению, липовые. Впрочем, я продолжаю считать, что то конкретное дерево было липой.
Прочитала о предложении израильского профессора о двухмесячном выходе из карантина. Он представил свою модель перед заседанием правительства, и содержание его статьи усиленно муссируется во всех встреченных интернет-газетах. Я его прекрасно знаю -- он вел у меня один курс и я была в него тихо влюблена целых полгода. Несмотря на то, что я терпеть не могла этот курс, по крайней мере, его практическую часть (теоретическая мне, как раз, нравилась), я, сквозь слезы, писала тысячи строк кода, чтобы он, не приведи, не подумал, что я глупая. Я даже хотела к нему в магистратуру, но хотела, чтобы он был вторым руководителем -- первого же выбрала с факультета математики. Он тогда усмехнулся -- я, сказал, и в личной жизни ревнивец, а уж в научной -- мне вообще нет равных. Или, сказал, иди в магистратуру только ко мне, я тебя с удовольствием возьму, или к кому-то другому, но быть руководителем пополам с кем-то -- уволь, это не для меня. Я тогда вздохнула, к тому времени я уже перестала быть такой влюбленной в него, но уже была влюблена в математику, и ушла вообще к третьему. Но это отступление. А сказать я хотела о том, что то, что он предлагает, невероятно похоже на то, что предлагало поначалу британское правительство: грубо говоря, давайте на несколько месяцев запрем всех пожилых и тех, кто в группе риска, остальных же выпустим на работу и дадим им жить обычной жизнью. И они, те, которых мы выпустим, которые составляют около восьмидесяти процентов населения, дружно и методично переболеют коронавирусом, мы достигнем коврового иммунитета, и вот тогда, когда они уже выздоровеют (за исключением тех, кто помрет, конечно), мы начнем потихоньку выпускать из домов запертых в них остальных. К сожалению, несмотря на весь энтузиазм правительства, эта идея, на мой взгляд, неверная. Именно здесь можно наблюдать насколько все эти расчеты оказались неправильными. На самом деле, всё это не должно быть сложной задачей и переменных в ней не так, наверное, и много. Надо сесть и создать правильную модель, которая будет учитывать все эти факторы со всех сторон. Но в его решение я не верю.
Вчера вечером наши соседи вышли на улицу, в свои садики. Кто-то с кастрюлей, кто-то со сковородой, кто-то с деревянными чурбачками -- они стучали деревянными ложками по кастрюлям и сковородам, создавая дивный ритм. Я выбежала на улицу, восхитилась, немедленно позвала чадо и Ыкла; Ыкл взял наш маленький ксилофон и тоже начал отбивать в такт. Все стояли на положенном друг от друга расстоянии, каждый в своем садике, и только ритмично били по кастрюлям и сковородам. Те, которые ни во что не били, усиленно хлопали в такт. Через какое-то время все дружно закричали друг другу "браво" и начали смеяться. Стояли и соседи напротив -- им около пятидесяти; и те, которые в угловом доме -- они вышли всей семьей с грудным ребенком на руках, и те, которые чуть ниже по улице -- лет семидесяти; наша небольшая улица вдруг заполнилась людьми, которые стояли на порогах своих домов, в своих садиках -- стояли и смеялись, что-то кричали в такт и всё били по сковородам и кастрюлям. Когда же импровизированный концерт закончился, и та, которая всё это начала, подняла сковороду и ложку вверх, крича браво всем и самой себе, уже после того, как она поклонилась и все собрались возвращаться назад, в дома, вдруг где-то вдали начался фейерверк. Это был совсем маленький и совсем скромный фейерверк, но какой же он был прекрасный, словно самый лучший завершающий аккорд выступления ансамбля кухонной утвари и нашего маленького ксилофона. Браво!
Ыкл прислал мне две интересные израильские статьи -- в одной нам напоминают про "период политики жесткой экономии", который длился по пятьдесят девятый год. Тогда еду и прочие необходимые продукты в Израиле, как и во многих других странах, выдавали по карточкам. Яиц было очень мало, зато выдавали немного яичного сухого порошка, и выпускались рекламные плакаты о том, что яичный порошок нисколько не хуже яиц. На фоне всего этого, естественно, появился черный рынок еды и необходимых товаров, с которым государство боролось как могло. С переменным успехом. В какой-то момент мелкие и средние бизнесы устроили забастовку и отказывались продолжать работать в таких условиях, требуя отменить жесткую экономию. Невероятно интересная статья, до боли напоминающая многое из происходящего сейчас.
Во второй же рассказывается об испанском гриппе, который унес десятки миллионов жизней и до сих пор считается одной из самых смертельных эпидемий. В Израиле, к счастью, его было достаточно немного, так как тогда жили относительно разрозненно, плотность населения была достаточно низкой, и прочее, прочее, способствовавшее замедлению распространения. Однако инструкции тех лет также невероятно похожи: предписывалось тщательно мыть руки, избавляться от салфеток, в которые сморкались или кашляли (их предлагалось выбрасывать в мусорное ведро, в которое предварительно предлагалось положить кусочки камфоры или нафталина, на всякий случай), предписывалось тщательно убирать жилище, почаще менять постельное белье и одежду, постельное белье же сначала выносить на улицу, тщательно проветривать, а кровать обильно посыпать камфорой или нафталином. Также, конечно, предписывали ни в коем случае ни к кому не приближаться. Следует отметить, что в Израиле было относительно немного летальных случаев испанского гриппа, который бушевал во всем мире целых два года и исчез так же внезапно, как и появился. В пятидесятых же годах, когда была эпидемия азиатского гриппа, газеты практически молчали, и один из самых интересных артефактов, дошедших до нас сегодня -- реклама коньяка: азиатский грипп или обычный грипп? -- озаглавлена реклама. В любом случае, болеть неприятно, -- пишется в рекламном листке. Пейте коньяк нашей фирмы -- нет лучшего средства от простуды и гриппа! Наш коньяк, -- пишут они, -- самое лучшее естественное средство для создания и поддержания иммунитета!
Дурацкая простуда всё не проходит -- заложен нос, болит голова и время от времени ужасно кашляю, к счастью не сухим кашлем. Ыкл волнуется и требует всё время мерить температуру. К счастью, температура у меня совершенно нормальная, но чувствую я себя крайне несчастной. Предложила само-изолироваться, на что Ыкл справедливо заметил, что уже поздно. Также со смехом сообщил, что я, видимо, плохо понимаю что такое само-изоляция. Пожалуйста, -- кивнул он мне, -- я согласен. Сиди наверху, я тебе буду приносить еду под дверь, но выходить ты оттуда не сможешь, вообще. Даже покурить? -- задохнулась я от самой мысли. Особенно покурить, -- расхохотался он, -- если уж ты считаешь, что ты заболела, так тебе категорически нельзя курить! Я подумала и решила, что я не так сильно больна. Ничего, -- горько вздохнула я, -- как-нибудь протяну, как-нибудь сдюжу. К детям, впрочем, стараюсь близко не подходить, на всякий случай. Не верю в то, что у меня коронавирус, но быть благоразумной сейчас не помешает.
Теперь мы, теоретически, должны быть приписаны к другой поликлинике, но нам милостиво разрешили пока не выписываться -- до конца всей этой истории. Однако нам надлежит туда прийти и поменять адрес. В поликлинике мне сообщили, что внутрь они теперь никого не пускают -- вообще никого. Поэтому, сказали мне, вам следует подойти к дверям, покричать кому-нибудь за стойкой, этот кто-то вынесет вам форму, которую вам следует заполнить и оставить на пороге. Мы, сказали мне, сами ее потом заберем и всё сделаем в лучшем виде. Секретарша аккуратно предложила мне не приходить самой, но послать Ыкла -- на всякий случай, от греха подальше. Я, конечно, согласилась -- особенно сейчас, когда я чихаю и кашляю, выходить из дома и пугать всех окружающих мне совсем не хочется. Да и чувствую я себя, честно говоря, не очень. Невероятно благодарна им за такой широкий жест -- каким бы смешным это ни казалось, но здесь бюрократия превыше всего и для них такое решение сродни подвигу.
Счастливым хозяевам собак можно гулять не один, а три раза в день. Всё предлагаю выдавать дитя за собаку -- нужды у них похожие: побегать, подышать воздухом, размяться. Вот только в туалет дитя ходит не на улице, а так -- точь-в-точь похоже. Ыкл смеется -- тогда уж лучше настоящую собаку завести. Предложила заказать игрушечную электронную собаку: она лает, бегает, очень похожа на настоящую, но выключается, когда надо. Сплошные плюсы. У наших соседей большой пес, с которым они по очереди гуляют в лесу. Снимают с него ошейник и пес счастливо бегает от дерева к дереву, не подозревая, что тут карантин и что он и только он является радостной отговоркой хозяина почему тот вышел на внеочередную прогулку. Уже несколько дней подряд за нами на прогулку семенит соседская кошка. Редкая красавица -- пушистая, рыжевато-серая, с аккуратными полосками по всему телу, в ослепительно белых носочках. Особый пиетет она питает к дитяти -- подходит к ней, трется о ноги, подставляет ей хвост. Дитя аккуратно хватает кошку за хвост и никакие наши просьбы не трогать кошку на нее не действуют. Мы только вздыхаем и радуемся, что дитя не тащит руки в рот и не трогает лицо. Кошка всё ходит и ходит за нами -- выгибает спину, мурлычет и категорически отказывается уходить. Вот только вчера отошла -- увидела того самого пса, сердито выгнула спину, шерсть встала дыбом, стала хвостом к дитяти, словно пытаясь защитить ее от страшного зверя. Мы продолжали свой путь, кошка же всё продолжала стоять на тропинке, ожидая пока собака исчезнет из вида, будто продолжая охранять дитя.
В лесу на деревьях появились почки, там и здесь начали пробиваться первые клейкие листочки. Дитя завороженно останавливается, трогает, всё пытается понять что же тут такое вдруг происходит. Мы же рассказываем скупо, вот, мол, дерево, а вот еще одно, так как сами совершенно не знаем что это за деревья. Воскликнула было, что вот это точно липа, как Ыкл саркастически заметил, что мои знания ботаники, к сожалению, липовые. Впрочем, я продолжаю считать, что то конкретное дерево было липой.
Прочитала о предложении израильского профессора о двухмесячном выходе из карантина. Он представил свою модель перед заседанием правительства, и содержание его статьи усиленно муссируется во всех встреченных интернет-газетах. Я его прекрасно знаю -- он вел у меня один курс и я была в него тихо влюблена целых полгода. Несмотря на то, что я терпеть не могла этот курс, по крайней мере, его практическую часть (теоретическая мне, как раз, нравилась), я, сквозь слезы, писала тысячи строк кода, чтобы он, не приведи, не подумал, что я глупая. Я даже хотела к нему в магистратуру, но хотела, чтобы он был вторым руководителем -- первого же выбрала с факультета математики. Он тогда усмехнулся -- я, сказал, и в личной жизни ревнивец, а уж в научной -- мне вообще нет равных. Или, сказал, иди в магистратуру только ко мне, я тебя с удовольствием возьму, или к кому-то другому, но быть руководителем пополам с кем-то -- уволь, это не для меня. Я тогда вздохнула, к тому времени я уже перестала быть такой влюбленной в него, но уже была влюблена в математику, и ушла вообще к третьему. Но это отступление. А сказать я хотела о том, что то, что он предлагает, невероятно похоже на то, что предлагало поначалу британское правительство: грубо говоря, давайте на несколько месяцев запрем всех пожилых и тех, кто в группе риска, остальных же выпустим на работу и дадим им жить обычной жизнью. И они, те, которых мы выпустим, которые составляют около восьмидесяти процентов населения, дружно и методично переболеют коронавирусом, мы достигнем коврового иммунитета, и вот тогда, когда они уже выздоровеют (за исключением тех, кто помрет, конечно), мы начнем потихоньку выпускать из домов запертых в них остальных. К сожалению, несмотря на весь энтузиазм правительства, эта идея, на мой взгляд, неверная. Именно здесь можно наблюдать насколько все эти расчеты оказались неправильными. На самом деле, всё это не должно быть сложной задачей и переменных в ней не так, наверное, и много. Надо сесть и создать правильную модель, которая будет учитывать все эти факторы со всех сторон. Но в его решение я не верю.
Вчера вечером наши соседи вышли на улицу, в свои садики. Кто-то с кастрюлей, кто-то со сковородой, кто-то с деревянными чурбачками -- они стучали деревянными ложками по кастрюлям и сковородам, создавая дивный ритм. Я выбежала на улицу, восхитилась, немедленно позвала чадо и Ыкла; Ыкл взял наш маленький ксилофон и тоже начал отбивать в такт. Все стояли на положенном друг от друга расстоянии, каждый в своем садике, и только ритмично били по кастрюлям и сковородам. Те, которые ни во что не били, усиленно хлопали в такт. Через какое-то время все дружно закричали друг другу "браво" и начали смеяться. Стояли и соседи напротив -- им около пятидесяти; и те, которые в угловом доме -- они вышли всей семьей с грудным ребенком на руках, и те, которые чуть ниже по улице -- лет семидесяти; наша небольшая улица вдруг заполнилась людьми, которые стояли на порогах своих домов, в своих садиках -- стояли и смеялись, что-то кричали в такт и всё били по сковородам и кастрюлям. Когда же импровизированный концерт закончился, и та, которая всё это начала, подняла сковороду и ложку вверх, крича браво всем и самой себе, уже после того, как она поклонилась и все собрались возвращаться назад, в дома, вдруг где-то вдали начался фейерверк. Это был совсем маленький и совсем скромный фейерверк, но какой же он был прекрасный, словно самый лучший завершающий аккорд выступления ансамбля кухонной утвари и нашего маленького ксилофона. Браво!