Хроники коронавируса 2 (13/3/2020)
В магазине, из которого я заказываю продукты, как оказалось, ограничение не просто на две банки мыла в руки, а на любые моющие средства -- взял два мыла для рук, сиди без шампуня, отказался от одного, заказал шампунь -- гель для душа уже не для тебя. Истинно волк, коза и капуста.
После работы забежала в магазин купить несколько свежих булочек. Магазин выглядел словно после погрома -- в огромных плетёных корзинах жалко притулились две несчастные кривые булочки, холодильники практически пусты, на полках исключительно сникерс и марс. Видимо их даже в период апокалипсиса никто не хочет брать.
Вчера одна из студенток, которая приехала сюда на один семестр из Америки, расстроенно спросила что ей делать -- всем таким студентам предписали покинуть Англию до субботы. Я ещё не купила билет, растерянно улыбалась она, но, видимо, придётся. А как же я экзамен сдавать буду? Ответов у меня не было, только растерянно смотрела на неё и мучительно пыталась осознать, что это не фильм -- это всё действительно происходит.
Рассказала студентам о предписаниях, всё пыталась утешить их тем, что вебинар, может, и будет. Но если не будет, задумалась я, организуем лекцию по скайпу. Студенты погрузились на мгновение в телефоны, вынырнули и сообщили: на скайпе можно только пятьдесят человек одновременно, а нас сто, мисс, что мы будем делать? Я вздохнула -- значит будем в два захода, если придётся. Чести ради, я не очень понимаю как это всё будет работать, да и читать четыре часа подряд, боюсь, сойду с ума.
В небольшой овощной лавке рядом со станцией, прямо к корзинам с овощами пришпилено огромное объявление, написанное от руки: у нас продаются дезинфекторы, заходите, налетайте, всё ещё есть!
В метро всё чаще попадаются люди в масках. Теперь настал черёд модниц: у них не простые маски, какие-то особенные, красивые. Цвет маски обязательно в тон шапке, или сумке, или, на худой конец, туфлям и поясу. Отчего-то сразу подумалось, что ещё пару недель и дизайнеры высокой моды всё смекнут и превратят маски в модный аксессуар -- будут маски от Гуччи, от Шанель, от Версаччи, маски из пропитанного холста от Виттона, маски из просто холста от Диора, маски, закрывающие глаза, открывающие глаза, прицепляющиеся к поясу или сумке -- простор для воображения огромный. Каждая маска, минимум, тысяча долларов: сверху алмазное напыление, где-то в районе носа две жемчужины -- чтобы обозначить нос. Вот тогда мы точно будем знать кто тут в фирменных масках, а кто, как дурак, в самых простых. Рассказали о господине, который торговал на ебее футболками. В январе он как-то почувствовал что настал момент, занял у всех, у кого только смог, купил миллион масок и начал торговать. Сегодня, говорят, он миллионер. Надо бы мне подбросить мою гениальную идею дизайнерам -- может и мне за идею хоть что-нибудь да достанется. Впрочем, думаю, они и сами скоро смекнут.
Вчера возвращалась домой в самый что ни на есть час пик. Обычно переполненная платформа метро была удивительно пуста. Появилось ощущение настоящего апокалипсиса. На несколько мгновений даже мысль о том, что в кои веки будет пустое сидячее место, не смогла перебить ощущение какой-то безысходности и пустоты. Я стояла и всё пыталась просто дышать, говоря себе, что это совпадение, как вдруг на параллельную платформу прибыл поезд, из которого вышла обычная толпа людей, заполонила всю мою часть платформы и наваждение исчезло, словно и не было. Всё как всегда, не видать мне сидячего места как своих ушей. Но отчего-то не стало тоскливо, а стало радостно, той самой радостью чуть не утонувшего, но спасшегося в последний момент человека. На платформе раздался обычный гул голосов, сливающийся в одно целое, и жизнь стала такой же обычной, как была всегда.
Сегодня сообщили, что уже с этого понедельника все лекции и практические занятия отменены. Буквально несколько часов назад я отчаянно ругалась с Ыклом, объясняя, что не могу не поехать, что я обещала. Я не просто обещала прочитать лекцию, у меня святая традиция. На последнюю лекцию я всегда приношу печенья с шоколадной крошкой -- это, как оказалось, то, что больше всего нравится нашим юным студентам. Это небольшая награда за то, что они выдержали меня, выдержали настоящий аналитический курс, уровня которого доселе не видели, да и после практически не увидят. Награда за то, что ходили до последней лекции, что работали на полную мощность, что действительно научились любить этот предмет. Каждый курс я открываю одними и теми же словами -- я здесь не для того, чтобы научить вас этому материалу, я здесь для того, чтобы научить вас любить этот материал, так как, если вы его полюбите, то, честное слово, я вам буду практически не нужна. Каждый курс я закрываю огромным количеством печенья с шоколадной крошкой -- я покупаю его в день последней лекции, только испечённое, я раскладываю его на тарелки на столах, а они с удовольствием расхватывают печенье сразу по окончании лекции.
Этот дурацкий вирус сначала уничтожил мой сюрприз -- вчера я рассказала об всём этом студентам и пообещала принести печенье уже на следующей неделе, раз уж так случилось, что это последняя неделя очного обучения. Сегодня я сердито пыталась объяснить Ыклу, что я поеду вопреки всему -- пока не закрыли всё на свете, пока есть возможность, пока я могу -- я поеду. Уже хотя бы для того, чтобы привезти печенье. Он сердился, бурчал, он говорил, что я глупая и легкомысленная. Мы не договорились ни до чего, только сердито распрощались и закончили разговор. Несколько часов подряд я сердилась, всё повторяя упрямо самой себе, что поеду, пусть хоть у двери ляжет, а я поеду всё равно. Я уже почти добралась домой, как он вдруг позвонил: зря я на тебя бурчал, прости, -- примирительно, как мне казалось, сообщил он мне, и продолжил, -- только что пришло письмо, что всё отменяют уже начиная с этой, в смысле наступающей, следующей, а не с после-следующей, недели. Так что, -- повторил радостно, -- теперь ты точно никуда не поедешь. Мы закончили разговор, я сообщила, что совсем скоро приеду, я спрятала телефон в рюкзак, и расплакалась.
Я плакала в полупустом автобусе и мне казалось, что вот это и есть ощущение выбитой почвы, вот это и есть то самое, когда не знаешь как дышать, когда ты точно знал, что доплыл, но глупая волна отбросила тебя обратно на целый километр. И на этом, наверное, всё -- больше до этого берега не доплыть. Будут другие берега, точно будут, но этого, именно этого -- больше не будет никогда. Всё думаю как же сообщить студентам о том, что на сей раз у меня не получится сдержать собственное слово. Они, конечно, всё поймут, им прислали такую же кляузу, но я же дала слово. Я пообещала. Я всё плакала и плакала, пока не назвали мою остановку. Я аккуратно спустила коляску, мы перешли дорогу и я ласково попросила дитя: я сейчас отойду на несколько метров, покурю и успокоюсь, позволь мне, пожалуйста, а то негоже так домой возвращаться. Дитя понимающе кивнула, я отошла, закурила и всё пыталась успокоиться, отчаянно затягиваясь. Постепенно взяла себя в руки, подставила лицо ветру, постояла ещё мгновение, опустила голову и подмигнула дитяти. Она немедленно улыбнулась в ответ; мы постояли, улыбаясь друг другу, ещё несколько мгновений и пошли домой.
Один из студентов подошёл ко мне сегодня -- мисс, вы вчера переживали про скайп, так вот: я нашёл программу. Там надо зарегистрироваться, только вам, в смысле только тому, кто устраивает собрание, но эта программа выдерживает до ста человек, так что, если что -- мы все поместимся. Слёзно попросила послать мне ссылку и клятвенно пообещала самой себе разобраться с этим в ближайшую неделю. Но в свете новых указаний, разобраться с этим мне придётся прямо сейчас. Впрочем, может и не надо. По возвращении домой меня встретил необыкновенно довольный собой Ыкл, и сообщил, что установил мне на компьютер изумительную программу -- такую, с помощью которой я смогу читать свои лекции хоть всем студентам университета. Я тебе всё завтра покажу, -- заверил он меня, -- ну чего ты на меня-то сердишься? Не я же отменил твои лекции, не я отменил печенья, я хороший! -- с жаром объяснял он мне, -- я тебе полезную программу установил!
Студентка прислала письмо, в котором написала, что ей никак не поможет озвучивание и что качество её обучения невероятно пострадает без вебинаров. Сделала приписку: можно посылать в любые инстанции, чтобы все знали. Они, кажется, пытаются помочь как могут в моей борьбе за вебинары. Впрочем, ничего удивительного -- они воюют за себя.
Всё сканирую и сканирую лекции и упражнения, тороплюсь как могу, но всё равно не покидает ощущение глупой шутки, всё мне кажется, что с минуты на минуту я получу письмо, в котором будет написано "мы пошутили, всё как всегда". Однако понимаю, что такого письма в ближайшее время не будет. Почтовый ящик забит письмами из продуктовых магазинов -- они сообщают мне, что всё тщательно моют, всё стерилизуют, соблюдают осторожность и пытаются сделать так, чтобы всем досталось всего понемногу. В магазинах появились мешки риса по пятнадцать килограммов и пудовые мешки муки. Я даже не смотрю на них -- мне всё равно негде всё это хранить, да и рис с мукой мы едим крайне редко. Добавила в заказ банку зелёного горшка и банку солёных огурцов -- от катастрофы они нас не спасут, зато придают ощущение, будто я запаслась провизией. Всё размышляю добавить ли банку солёной капусты. Больше ни на что фантазии не хватает. Думала было купить тушёнку, но беглый поиск показал, что то, что у них есть, что хоть как-то подходит под это определение, это исключительно собачья еда. Впрочем, если начнётся собачья жизнь, то будет самое время начать питаться собачьей едой. Не собак же самих есть, право слово. Да и не кошерные они, то ли к счастью, то ли к сожалению.
Получила удивительное письмо из службы стирки. Они крайне редко посылают сообщения, только если где-то рядом, то сообщают, чтобы если что, если мне надо, они, мол, всегда готовы. А тут прислали длинное письмо о вирусе, в котором, в частности, сообщили: если вы знаете о каких-то пожилых людях, которые добровольно само-изолировались, сообщите нам о них, пожалуйста -- в течение ближайших, как минимум, двух недель, мы будем всё для них делать совершенно бесплатно: забирать, стирать, сушить, складывать, и привозить назад. Сразу захотелось их вызвать и дать что-нибудь постирать, за плату, конечно -- просто потому, что они такие молодцы. Или печеньем угостить, на худой конец.
Вот печенье, как раз, есть везде и на него нет никаких ограничений. Я радостно добавила в заказ две коробки изумительных брауни -- я не знаю нужны ли они всем тем, кто покупает муку и рис пудами, но мне они точно нужны. С ними жизнь значительно шоколаднее. Вне связи с вирусами.
После работы забежала в магазин купить несколько свежих булочек. Магазин выглядел словно после погрома -- в огромных плетёных корзинах жалко притулились две несчастные кривые булочки, холодильники практически пусты, на полках исключительно сникерс и марс. Видимо их даже в период апокалипсиса никто не хочет брать.
Вчера одна из студенток, которая приехала сюда на один семестр из Америки, расстроенно спросила что ей делать -- всем таким студентам предписали покинуть Англию до субботы. Я ещё не купила билет, растерянно улыбалась она, но, видимо, придётся. А как же я экзамен сдавать буду? Ответов у меня не было, только растерянно смотрела на неё и мучительно пыталась осознать, что это не фильм -- это всё действительно происходит.
Рассказала студентам о предписаниях, всё пыталась утешить их тем, что вебинар, может, и будет. Но если не будет, задумалась я, организуем лекцию по скайпу. Студенты погрузились на мгновение в телефоны, вынырнули и сообщили: на скайпе можно только пятьдесят человек одновременно, а нас сто, мисс, что мы будем делать? Я вздохнула -- значит будем в два захода, если придётся. Чести ради, я не очень понимаю как это всё будет работать, да и читать четыре часа подряд, боюсь, сойду с ума.
В небольшой овощной лавке рядом со станцией, прямо к корзинам с овощами пришпилено огромное объявление, написанное от руки: у нас продаются дезинфекторы, заходите, налетайте, всё ещё есть!
В метро всё чаще попадаются люди в масках. Теперь настал черёд модниц: у них не простые маски, какие-то особенные, красивые. Цвет маски обязательно в тон шапке, или сумке, или, на худой конец, туфлям и поясу. Отчего-то сразу подумалось, что ещё пару недель и дизайнеры высокой моды всё смекнут и превратят маски в модный аксессуар -- будут маски от Гуччи, от Шанель, от Версаччи, маски из пропитанного холста от Виттона, маски из просто холста от Диора, маски, закрывающие глаза, открывающие глаза, прицепляющиеся к поясу или сумке -- простор для воображения огромный. Каждая маска, минимум, тысяча долларов: сверху алмазное напыление, где-то в районе носа две жемчужины -- чтобы обозначить нос. Вот тогда мы точно будем знать кто тут в фирменных масках, а кто, как дурак, в самых простых. Рассказали о господине, который торговал на ебее футболками. В январе он как-то почувствовал что настал момент, занял у всех, у кого только смог, купил миллион масок и начал торговать. Сегодня, говорят, он миллионер. Надо бы мне подбросить мою гениальную идею дизайнерам -- может и мне за идею хоть что-нибудь да достанется. Впрочем, думаю, они и сами скоро смекнут.
Вчера возвращалась домой в самый что ни на есть час пик. Обычно переполненная платформа метро была удивительно пуста. Появилось ощущение настоящего апокалипсиса. На несколько мгновений даже мысль о том, что в кои веки будет пустое сидячее место, не смогла перебить ощущение какой-то безысходности и пустоты. Я стояла и всё пыталась просто дышать, говоря себе, что это совпадение, как вдруг на параллельную платформу прибыл поезд, из которого вышла обычная толпа людей, заполонила всю мою часть платформы и наваждение исчезло, словно и не было. Всё как всегда, не видать мне сидячего места как своих ушей. Но отчего-то не стало тоскливо, а стало радостно, той самой радостью чуть не утонувшего, но спасшегося в последний момент человека. На платформе раздался обычный гул голосов, сливающийся в одно целое, и жизнь стала такой же обычной, как была всегда.
Сегодня сообщили, что уже с этого понедельника все лекции и практические занятия отменены. Буквально несколько часов назад я отчаянно ругалась с Ыклом, объясняя, что не могу не поехать, что я обещала. Я не просто обещала прочитать лекцию, у меня святая традиция. На последнюю лекцию я всегда приношу печенья с шоколадной крошкой -- это, как оказалось, то, что больше всего нравится нашим юным студентам. Это небольшая награда за то, что они выдержали меня, выдержали настоящий аналитический курс, уровня которого доселе не видели, да и после практически не увидят. Награда за то, что ходили до последней лекции, что работали на полную мощность, что действительно научились любить этот предмет. Каждый курс я открываю одними и теми же словами -- я здесь не для того, чтобы научить вас этому материалу, я здесь для того, чтобы научить вас любить этот материал, так как, если вы его полюбите, то, честное слово, я вам буду практически не нужна. Каждый курс я закрываю огромным количеством печенья с шоколадной крошкой -- я покупаю его в день последней лекции, только испечённое, я раскладываю его на тарелки на столах, а они с удовольствием расхватывают печенье сразу по окончании лекции.
Этот дурацкий вирус сначала уничтожил мой сюрприз -- вчера я рассказала об всём этом студентам и пообещала принести печенье уже на следующей неделе, раз уж так случилось, что это последняя неделя очного обучения. Сегодня я сердито пыталась объяснить Ыклу, что я поеду вопреки всему -- пока не закрыли всё на свете, пока есть возможность, пока я могу -- я поеду. Уже хотя бы для того, чтобы привезти печенье. Он сердился, бурчал, он говорил, что я глупая и легкомысленная. Мы не договорились ни до чего, только сердито распрощались и закончили разговор. Несколько часов подряд я сердилась, всё повторяя упрямо самой себе, что поеду, пусть хоть у двери ляжет, а я поеду всё равно. Я уже почти добралась домой, как он вдруг позвонил: зря я на тебя бурчал, прости, -- примирительно, как мне казалось, сообщил он мне, и продолжил, -- только что пришло письмо, что всё отменяют уже начиная с этой, в смысле наступающей, следующей, а не с после-следующей, недели. Так что, -- повторил радостно, -- теперь ты точно никуда не поедешь. Мы закончили разговор, я сообщила, что совсем скоро приеду, я спрятала телефон в рюкзак, и расплакалась.
Я плакала в полупустом автобусе и мне казалось, что вот это и есть ощущение выбитой почвы, вот это и есть то самое, когда не знаешь как дышать, когда ты точно знал, что доплыл, но глупая волна отбросила тебя обратно на целый километр. И на этом, наверное, всё -- больше до этого берега не доплыть. Будут другие берега, точно будут, но этого, именно этого -- больше не будет никогда. Всё думаю как же сообщить студентам о том, что на сей раз у меня не получится сдержать собственное слово. Они, конечно, всё поймут, им прислали такую же кляузу, но я же дала слово. Я пообещала. Я всё плакала и плакала, пока не назвали мою остановку. Я аккуратно спустила коляску, мы перешли дорогу и я ласково попросила дитя: я сейчас отойду на несколько метров, покурю и успокоюсь, позволь мне, пожалуйста, а то негоже так домой возвращаться. Дитя понимающе кивнула, я отошла, закурила и всё пыталась успокоиться, отчаянно затягиваясь. Постепенно взяла себя в руки, подставила лицо ветру, постояла ещё мгновение, опустила голову и подмигнула дитяти. Она немедленно улыбнулась в ответ; мы постояли, улыбаясь друг другу, ещё несколько мгновений и пошли домой.
Один из студентов подошёл ко мне сегодня -- мисс, вы вчера переживали про скайп, так вот: я нашёл программу. Там надо зарегистрироваться, только вам, в смысле только тому, кто устраивает собрание, но эта программа выдерживает до ста человек, так что, если что -- мы все поместимся. Слёзно попросила послать мне ссылку и клятвенно пообещала самой себе разобраться с этим в ближайшую неделю. Но в свете новых указаний, разобраться с этим мне придётся прямо сейчас. Впрочем, может и не надо. По возвращении домой меня встретил необыкновенно довольный собой Ыкл, и сообщил, что установил мне на компьютер изумительную программу -- такую, с помощью которой я смогу читать свои лекции хоть всем студентам университета. Я тебе всё завтра покажу, -- заверил он меня, -- ну чего ты на меня-то сердишься? Не я же отменил твои лекции, не я отменил печенья, я хороший! -- с жаром объяснял он мне, -- я тебе полезную программу установил!
Студентка прислала письмо, в котором написала, что ей никак не поможет озвучивание и что качество её обучения невероятно пострадает без вебинаров. Сделала приписку: можно посылать в любые инстанции, чтобы все знали. Они, кажется, пытаются помочь как могут в моей борьбе за вебинары. Впрочем, ничего удивительного -- они воюют за себя.
Всё сканирую и сканирую лекции и упражнения, тороплюсь как могу, но всё равно не покидает ощущение глупой шутки, всё мне кажется, что с минуты на минуту я получу письмо, в котором будет написано "мы пошутили, всё как всегда". Однако понимаю, что такого письма в ближайшее время не будет. Почтовый ящик забит письмами из продуктовых магазинов -- они сообщают мне, что всё тщательно моют, всё стерилизуют, соблюдают осторожность и пытаются сделать так, чтобы всем досталось всего понемногу. В магазинах появились мешки риса по пятнадцать килограммов и пудовые мешки муки. Я даже не смотрю на них -- мне всё равно негде всё это хранить, да и рис с мукой мы едим крайне редко. Добавила в заказ банку зелёного горшка и банку солёных огурцов -- от катастрофы они нас не спасут, зато придают ощущение, будто я запаслась провизией. Всё размышляю добавить ли банку солёной капусты. Больше ни на что фантазии не хватает. Думала было купить тушёнку, но беглый поиск показал, что то, что у них есть, что хоть как-то подходит под это определение, это исключительно собачья еда. Впрочем, если начнётся собачья жизнь, то будет самое время начать питаться собачьей едой. Не собак же самих есть, право слово. Да и не кошерные они, то ли к счастью, то ли к сожалению.
Получила удивительное письмо из службы стирки. Они крайне редко посылают сообщения, только если где-то рядом, то сообщают, чтобы если что, если мне надо, они, мол, всегда готовы. А тут прислали длинное письмо о вирусе, в котором, в частности, сообщили: если вы знаете о каких-то пожилых людях, которые добровольно само-изолировались, сообщите нам о них, пожалуйста -- в течение ближайших, как минимум, двух недель, мы будем всё для них делать совершенно бесплатно: забирать, стирать, сушить, складывать, и привозить назад. Сразу захотелось их вызвать и дать что-нибудь постирать, за плату, конечно -- просто потому, что они такие молодцы. Или печеньем угостить, на худой конец.
Вот печенье, как раз, есть везде и на него нет никаких ограничений. Я радостно добавила в заказ две коробки изумительных брауни -- я не знаю нужны ли они всем тем, кто покупает муку и рис пудами, но мне они точно нужны. С ними жизнь значительно шоколаднее. Вне связи с вирусами.