Совершенно всё равно
Крымский был налоговым консультантом. От бога, как принято говорить. К нему приходили люди, приносили кипы бумаг, смотрели отчаянным и растерянным взглядом, и молили: помоги. Крымский брал в руки калькулятор, чего-то считал, пересчитывал, грыз ручку, смотрел безумным взглядом куда-то вдаль, и выдавал аккуратно заполненные декларации, но не только. В процессе Крымский напоминал сумасшедшего профессора -- такого, какими их рисуют в комиксах: всклокоченная шевелюра, ручка во рту, безумный взгляд; процесс увлекал его полностью, втягивал в себя как в болото. Он получал удовольствие от того, что для большинства людей было сущей мукой. В общем, Крымский был гением в своём деле, впрочем, многие считали, что не только в нём.
Липа любила Крымского. Они жили вместе уже много лет, она постепенно привыкла к его странностям; когда Крымский, сверкая глазами, рассказывал очередную историю, Липа внимательно слушала и не могла оторваться. С Крымским было интересно и не скучно, это перевешивало почти все его недостатки. Крымский любил хорошо выглядеть, несмотря на давно официально провозглашённое -- мне всё равно. Он говорил, что ему всё равно, но Липа помнила как когда-то, когда он только начал за ней ухаживать, он пригласил её к себе выпить кофе. Жил он один, в небольшой квартире. В квартире был практически идеальный порядок, за исключением горы одежды на кровати. Создавалось ощущение, словно он что-то искал в шкафу, для чего ему пришлось достать из него практически всё, что там лежало, а положить назад не успел, очень торопился к Липе. Липа тогда удивлённо смотрела на гору одежды, но вопросов не задавала, ни к чему, если что -- потом разберётся. Уже потом, спустя несколько лет, когда они уже жили вместе, Липа поняла откуда взялась та гора одежды, с которой началось её знакомство с настоящим Крымским. Крымский готовился к свиданию с ней. Он и сейчас, когда предстояла важная встреча, доставал из шкафа рубашку за рубашкой, всё примерял, пытаясь понять доволен он или нет, провозглашая при этом, что ему совершенно всё равно. После его ухода Липа, вздохнув, раскладывала образовавшуюся на кровати гору одежды по местам и напевала насмешливо -- ему всё равно, ему всё равно.
Крымский любил свои вещи. Каждой подошедшей вещи он радовался как ребёнок, но как ребёнок же ни за что не соглашался с ней расставаться даже тогда, когда вещь приходила в полную негодность. Впервые Липа с этим столкнулась на заре знакомства, когда всегда хорошо одетый Крымский, раз за разом представал перед ней в старых, рваных кроссовках, которые давно просились на помойку. Почему ты не купишь новые? -- аккуратно спросила тогда Липа. Потому что, -- обстоятельно начал Крымский, -- таких больше нет! Он подробно объяснил ей как тяжело находить удобную и хорошую обувь, как он долго искал именно такие кроссовки, как он их надел и они оказались идеальными, и, главное, объяснил, что таких больше не выпускают и не будут выпускать никогда. Он мужественно подклеивал то носы, то пятки, и всё сетовал на современную индустрию, производящую халтуру, которую не хватает не только на века, но даже на какую-то несчастную декаду. Он горько вздыхал, подклеивал опять и опять, но никак не поддавался на уговоры пойти и попробовать купить новые. Как же сложно с гениями, -- в глубине души вздыхала Липа, но верила в то, что победит в этой нелёгкой борьбе. Тогда, в самом начале, Крымский был влюблён как мальчишка и даже согласился, скрепя сердце и скрипя зубами, пойти по магазинам и посмотреть что там предлагают. Но только посмотреть, -- твёрдо сказал Крымский, помолчал и добавил, -- так как, я точно знаю, ничего подобного мы не найдём, таких больше не выпускают, все остальные неудобные и ужасные, поэтому, душа моя, если честно, я вообще не понимаю для чего нам идти. Липа не поддалась на провокацию и повела его в тяжёлый поход.
Липе очень повезло. Буквально во втором по счёту магазине они вдруг нашли кроссовки, практически не уступающие этим подклеенным. Это случайно, -- бурчал Крымский, -- это одна пара на свете, нам очень повезло. Они немедленно их купили, Липа потратила ещё несколько месяцев на уговоры и убеждения, но ей воздалось за старания -- Крымский согласился, наконец, снести старые кроссовки на помойку. Далось ему это нелегко, прощался он с ними словно с дитём малым и всё расстраивался -- ведь если их ещё раз подклеить, убеждал он Липу, то их вполне ещё можно носить! Липа не успела ответить, Крымский добавил задумчиво: а можно, между прочим, не клеить, а подвязать вот здесь и здесь верёвочкой и будет держаться лучше любого клея! Так может, -- умоляюще посмотрел он на Липу, -- пока оставим? Липа посмотрела взглядом, в котором читалось очень многое. Там был целый роман. Дочитав этот роман до середины, Крымский вздохнул и торжественно выбросил данный уникальный предмет гардероба.
С тех пор прошло много лет. Липа научилась справляться. Всё оказалось относительно просто. Надо было раз за разом покупать то, что уже сносилось, и тихо заменять, выбрасывая сношенное. Это касалось любого предмета. Но всякий раз Липе было страшно -- вдруг теперь это больше не выпускают и тогда придётся всё начинать сначала. Тогда опять надо будет идти, искать, выбирать. Липа думала об этом с содроганием -- сегодня Крымский её любил, но не был пылко влюблён, а это, особенно в таких важных вопросах, является тем самым краеугольным камнем. Пылко влюблённый Крымский был готов пойти за Липой почти куда угодно, даже в магазин, даже за кроссовками. Спокойно любящий Крымский, может и пошёл бы, но это бы стоило нескольких лет жизни и нескольких тысяч седых волос. Липа легко могла представить себе это обсуждение. Он бы сказал -- у меня работа, у меня дела, моё время стоит дорого, для чего мне его тратить на какие-то дурацкие кроссовки, тем более, что мне совершенно всё равно, совершенно! Она бы ласково уговаривала -- дорогой, но тебе же очень нужны новые кроссовки (рубашка, брюки), тебе даже делать почти ничего не надо, только поехать, зайти в пару магазинов, примерить и всё. На это он, конечно же, пробурчал бы -- ничего себе только! это же целый день угрохать, а у меня работа, у меня декларации, сейчас самое сложное время года! Самое сложное время года было, почему-то, особенно когда это касалось таких вопросов, каждый день в году, за исключением выходных и праздников, в которые либо были закрыты магазины, либо ему требовалось отдохнуть от самого тяжёлого времени в году. Липа наизусть знала все эти диалоги, она могла их проговорить от начала и до конца сама, присутствие Крымского совершенно не требовалось. Но пока ей везло. Пока исправно выпускали те (или очень похожие) ботинки, брюки, рубашки, рюкзаки и прочие, необходимые для жизни, предметы. Липа покупала новое, незаметно избавлялось от старого и благодарила небеса за то, что Крымский, хоть и замечал всё, не спорил, но напротив -- благодарно смотрел на неё, хотя и бурчал для порядка: я мог эти носки носить ещё год, я всего два раза их штопал! -- сообщал Крымский, надевая новые, практически такие же носки, а Липа соглашалась, конечно, -- мог бы, теоретически, но практически, прости, дорогой, старые я уже выбросила. Если хочешь, -- ласково, практически без видимого сарказма, смотрела она на него, -- можешь попробовать извлечь их из помойного ведра.
В какой-то момент Липа освоила покупки в сети и жизнь стала проще. Липа осмелела. Она просматривала сотни картинок и заказывала то, что, на её взгляд, как минимум не раздражало бы, но желательно действительно пришлось по душе. Иногда она покупала то же самое, но другого цвета и тогда Крымский считал, что у него появилась вещь, не похожая ни на что из имеющегося. Липа так наловчилась, что практически не ошибалась. Крымский благодарно смотрел на неё (она была для него сущим ангелом, избавившим его от ненавистного процесса выбора и покупки вещей), но привычно бурчал -- спасибо, конечно, но ты же знаешь, мне совершенно всё равно! Большей благодарности ждать было бессмысленно, это был тот максимум, на который он был вообще способен.
В один из дней Крымский собирался на работу. В тот день планировалось очередное важное совещание и Липа приготовилась раскладывать гору забракованной одежды. Крымский надевал очередные брюки и бурчал -- это ужасно, у меня нет ни одной пары брюк, ни одной! Посмотри, -- обратился Крымский к молча наблюдающей Липе, -- они все с меня спадают, все! Я не могу всё это носить, не могу! Липа улыбалась, -- давай мы купим тебе брюки, -- она всегда предпочитала конструктивные решения, но была готова к следующей тираде, которая не заставила себя долго ждать. Мне невозможно купить брюки, -- сердился Крымский, затягивая ремень, -- на меня не шьют брюки, все эти брюки никуда не годятся! Вот раньше, до революции, шили такие брюки, загляденье! Крымский оседлал любимого конька и если бы ему не надо было срочно уходить, он бы ещё долго рассуждал о том, какие прекрасные вещи производились всего каких-то сто лет назад.
Как только захлопнулась дверь, Липа села за компьютер. Ей была поставлена сложная задача. Во-первых, брюки должны выглядеть элегантно, во-вторых, тем не менее, они должны быть на резинке, чтобы не спадали и для пущей верности на верёвочке. В-третьих, они должны быть красивыми. Были ещё в-четвёртых, в-пятых и прочее, но Липа была человеком дела и решила начать с во-первых и во-вторых. Он просматривала сайт за сайтом, от брюк рябило в глазах, время от времени она вставала, наливала себе очередную чашку кофе, разминала затёкшую спину и садилась опять. Липа была упрямой и упорной. Просмотрев несколько тысяч картинок, Липа составила список из десяти наиболее подходящих и отправила его Крымскому -- дорогой, писала она ласково и непринуждённо, я немного посмотрела, посмотри, пожалуйста, на эти, вдруг тебе что-то понравится. Крымский позвонил через пару часов. Спасибо большое, -- начал он вежливо, но Липа поняла, что всё, что будет сказано дальше, ей не понравится, -- я посмотрел одним глазом, -- одним, мысленно взревела Липа, одним! у меня спина уже отваливается, а он посмотрел одним глазом! интересно, ехидно подумала Липа, он второй в этот момент рукой прикрывал или ещё чем? -- нет, оно мне всё не нравится. Но, -- быстро продолжил Крымский миролюбиво, -- я тебе сейчас точно скажу что мне надо. Ты помнишь мои любимые серые брюки? Ещё бы Липа их не помнила, она их сама купила, когда Крымский, в очередной раз перемерив все брюки, пришёл к выводу, что у него нет ни одной нормальной пары. Тогда она тоже провела три дня за компьютером, она их нашла, но принёс их Крымскому дед мороз. Если что -- всегда есть кого винить. Ничего этого Липа вслух говорить не стала, но только кивнула -- помню. Так вот, -- довольно продолжил Крымский, -- я хочу точно такие же, но только из другого материала, другого фасона и другого цвета. В остальном -- точно такие же. Поняла? -- спросил он, явно довольный самим собой. Хм, -- откашлялась Липа, -- сейчас посмотрим поняла ли. Правильно ли я понимаю, что -- медленно проговаривая каждое слово, начала Липа, -- ты хочешь точь-в-точь такие же, как серые, но другого цвета, другого фасона и из другого материала? Ей казалось, что если она проговорит эту фразу достаточно медленно, то Крымский услышит её точно так же, как слышит её она. Да! -- радостно подтвердил Крымский.
Липа закончила разговор и задумалась. Точно такие же, -- медленно проговаривала она себе ещё и ещё, -- но, во-первых, другого цвета, во-вторых, другого фасона, в-третьих, из другого материала. Она вздохнула -- ничего, и не с таким справлялись. С гением жить, ко всему привыкнешь. Липа погрузилась в пучину интернета. Она твёрдо решила потратить весь остаток выходных на поиск правильных брюк. Крымский улетел в командировку. Липа послала ему короткий список своих находок. Список должен быть коротким, твёрдо сказала себе Липа, иначе он скажет, что слишком много выбора и вообще не будет смотреть. Дорогой, -- писала она ласково и непринуждённо, -- посмотри, пожалуйста,.... хотя бы одним глазом! Крымский ответил на следующий день. Прости, дорогая, -- писал он, -- пока не было времени, скоро выберу время и обязательно посмотрю! Подождав ещё сутки, Липа написала ещё более ласково -- дорогой, -- писала она, -- сумел ли твой прекрасный глаз лицезреть те брюки, которые я послала? Крымский не отвечал. Это какой-то кошмар, -- жаловалась Липа подруге, -- у нормальных людей как: жена просит мужа купить ей, к примеру, соболиную шубу. Или бриллиантовую диадему. А у нас что? Я умоляю Крымского купить ему же брюки, в которых он, по его же собственному утверждению, нуждается! Подруга истерически хохотала и отказывалась сочувствовать. Послушай, -- отвечала подруга, -- это же его брюки, отстань ты от него! Я и не пристаю, -- вздыхала Липа, -- но это же я, бедная, слушаю изо дня в день как ему не в чем ходить, я больше не могу этого слышать! Всё, -- решительно заявила Липа, -- если не посмотрит в ближайшее время, пойду на самую страшную меру.
Крымский вернулся из командировки и ласково поцеловал и обнял жену. Они не виделись неделю, Крымский соскучился. После потрясающего часа в постели (талантливый человек талантлив во всём, любила думать Липа), Липа, одеваясь, решительно завела разговор про брюки. Ты посмотрел? -- строго спросила она. У меня не было времени, у меня работа, у меня сумасшедший дом! -- завёл свою обычную песню Крымский. Значит так, дорогой, -- решительно повернулась Липа, -- либо ты сегодня же выбираешь себе брюки, либо... -- она набрала полную грудь воздуха и выпалила, -- либо секс отменяется! На месяц, -- быстро добавила она, чтобы добавить серьёзности. Крымский растерялся. Секс? Отменяется? На месяц? Из-за брюк?! Он смотрел на Липу так жалостно, что Липа почти сдалась, но тут вспомнила про бесконечные жалобы, идущие рука об руку с декларациями о том, что ему всё равно, и безжалостно кивнула -- да, на месяц! Если это не поможет, смеясь про себя подумала Липа, то ничего не поможет. Ты что, действительно сказала, что отменяется секс? -- смеялась подруга в телефон. Да, сказала, -- кивала Липа, -- что мне прикажете делать, когда вот так?! Невозможно же!
На следующий день Крымский прислал ей короткое письмо. Вот эти, пожалуйста, -- писал он вежливо и аккуратно, но Липа почувствовала, что Крымский расстроен, словно мышь, попавшая в капкан. Вечером, когда Крымский вернулся с работы, Липа подошла к нему и погладила по плечу -- не расстраивайся, дорогой, если они не подойдут, мы их всегда можем вернуть. Хорошо, -- обречённо вздохнул Крымский, -- спасибо тебе большое за всё, но ты понимаешь, мне действительно подходит всё, что угодно, мне совершенно всё равно!
Липа любила Крымского. Они жили вместе уже много лет, она постепенно привыкла к его странностям; когда Крымский, сверкая глазами, рассказывал очередную историю, Липа внимательно слушала и не могла оторваться. С Крымским было интересно и не скучно, это перевешивало почти все его недостатки. Крымский любил хорошо выглядеть, несмотря на давно официально провозглашённое -- мне всё равно. Он говорил, что ему всё равно, но Липа помнила как когда-то, когда он только начал за ней ухаживать, он пригласил её к себе выпить кофе. Жил он один, в небольшой квартире. В квартире был практически идеальный порядок, за исключением горы одежды на кровати. Создавалось ощущение, словно он что-то искал в шкафу, для чего ему пришлось достать из него практически всё, что там лежало, а положить назад не успел, очень торопился к Липе. Липа тогда удивлённо смотрела на гору одежды, но вопросов не задавала, ни к чему, если что -- потом разберётся. Уже потом, спустя несколько лет, когда они уже жили вместе, Липа поняла откуда взялась та гора одежды, с которой началось её знакомство с настоящим Крымским. Крымский готовился к свиданию с ней. Он и сейчас, когда предстояла важная встреча, доставал из шкафа рубашку за рубашкой, всё примерял, пытаясь понять доволен он или нет, провозглашая при этом, что ему совершенно всё равно. После его ухода Липа, вздохнув, раскладывала образовавшуюся на кровати гору одежды по местам и напевала насмешливо -- ему всё равно, ему всё равно.
Крымский любил свои вещи. Каждой подошедшей вещи он радовался как ребёнок, но как ребёнок же ни за что не соглашался с ней расставаться даже тогда, когда вещь приходила в полную негодность. Впервые Липа с этим столкнулась на заре знакомства, когда всегда хорошо одетый Крымский, раз за разом представал перед ней в старых, рваных кроссовках, которые давно просились на помойку. Почему ты не купишь новые? -- аккуратно спросила тогда Липа. Потому что, -- обстоятельно начал Крымский, -- таких больше нет! Он подробно объяснил ей как тяжело находить удобную и хорошую обувь, как он долго искал именно такие кроссовки, как он их надел и они оказались идеальными, и, главное, объяснил, что таких больше не выпускают и не будут выпускать никогда. Он мужественно подклеивал то носы, то пятки, и всё сетовал на современную индустрию, производящую халтуру, которую не хватает не только на века, но даже на какую-то несчастную декаду. Он горько вздыхал, подклеивал опять и опять, но никак не поддавался на уговоры пойти и попробовать купить новые. Как же сложно с гениями, -- в глубине души вздыхала Липа, но верила в то, что победит в этой нелёгкой борьбе. Тогда, в самом начале, Крымский был влюблён как мальчишка и даже согласился, скрепя сердце и скрипя зубами, пойти по магазинам и посмотреть что там предлагают. Но только посмотреть, -- твёрдо сказал Крымский, помолчал и добавил, -- так как, я точно знаю, ничего подобного мы не найдём, таких больше не выпускают, все остальные неудобные и ужасные, поэтому, душа моя, если честно, я вообще не понимаю для чего нам идти. Липа не поддалась на провокацию и повела его в тяжёлый поход.
Липе очень повезло. Буквально во втором по счёту магазине они вдруг нашли кроссовки, практически не уступающие этим подклеенным. Это случайно, -- бурчал Крымский, -- это одна пара на свете, нам очень повезло. Они немедленно их купили, Липа потратила ещё несколько месяцев на уговоры и убеждения, но ей воздалось за старания -- Крымский согласился, наконец, снести старые кроссовки на помойку. Далось ему это нелегко, прощался он с ними словно с дитём малым и всё расстраивался -- ведь если их ещё раз подклеить, убеждал он Липу, то их вполне ещё можно носить! Липа не успела ответить, Крымский добавил задумчиво: а можно, между прочим, не клеить, а подвязать вот здесь и здесь верёвочкой и будет держаться лучше любого клея! Так может, -- умоляюще посмотрел он на Липу, -- пока оставим? Липа посмотрела взглядом, в котором читалось очень многое. Там был целый роман. Дочитав этот роман до середины, Крымский вздохнул и торжественно выбросил данный уникальный предмет гардероба.
С тех пор прошло много лет. Липа научилась справляться. Всё оказалось относительно просто. Надо было раз за разом покупать то, что уже сносилось, и тихо заменять, выбрасывая сношенное. Это касалось любого предмета. Но всякий раз Липе было страшно -- вдруг теперь это больше не выпускают и тогда придётся всё начинать сначала. Тогда опять надо будет идти, искать, выбирать. Липа думала об этом с содроганием -- сегодня Крымский её любил, но не был пылко влюблён, а это, особенно в таких важных вопросах, является тем самым краеугольным камнем. Пылко влюблённый Крымский был готов пойти за Липой почти куда угодно, даже в магазин, даже за кроссовками. Спокойно любящий Крымский, может и пошёл бы, но это бы стоило нескольких лет жизни и нескольких тысяч седых волос. Липа легко могла представить себе это обсуждение. Он бы сказал -- у меня работа, у меня дела, моё время стоит дорого, для чего мне его тратить на какие-то дурацкие кроссовки, тем более, что мне совершенно всё равно, совершенно! Она бы ласково уговаривала -- дорогой, но тебе же очень нужны новые кроссовки (рубашка, брюки), тебе даже делать почти ничего не надо, только поехать, зайти в пару магазинов, примерить и всё. На это он, конечно же, пробурчал бы -- ничего себе только! это же целый день угрохать, а у меня работа, у меня декларации, сейчас самое сложное время года! Самое сложное время года было, почему-то, особенно когда это касалось таких вопросов, каждый день в году, за исключением выходных и праздников, в которые либо были закрыты магазины, либо ему требовалось отдохнуть от самого тяжёлого времени в году. Липа наизусть знала все эти диалоги, она могла их проговорить от начала и до конца сама, присутствие Крымского совершенно не требовалось. Но пока ей везло. Пока исправно выпускали те (или очень похожие) ботинки, брюки, рубашки, рюкзаки и прочие, необходимые для жизни, предметы. Липа покупала новое, незаметно избавлялось от старого и благодарила небеса за то, что Крымский, хоть и замечал всё, не спорил, но напротив -- благодарно смотрел на неё, хотя и бурчал для порядка: я мог эти носки носить ещё год, я всего два раза их штопал! -- сообщал Крымский, надевая новые, практически такие же носки, а Липа соглашалась, конечно, -- мог бы, теоретически, но практически, прости, дорогой, старые я уже выбросила. Если хочешь, -- ласково, практически без видимого сарказма, смотрела она на него, -- можешь попробовать извлечь их из помойного ведра.
В какой-то момент Липа освоила покупки в сети и жизнь стала проще. Липа осмелела. Она просматривала сотни картинок и заказывала то, что, на её взгляд, как минимум не раздражало бы, но желательно действительно пришлось по душе. Иногда она покупала то же самое, но другого цвета и тогда Крымский считал, что у него появилась вещь, не похожая ни на что из имеющегося. Липа так наловчилась, что практически не ошибалась. Крымский благодарно смотрел на неё (она была для него сущим ангелом, избавившим его от ненавистного процесса выбора и покупки вещей), но привычно бурчал -- спасибо, конечно, но ты же знаешь, мне совершенно всё равно! Большей благодарности ждать было бессмысленно, это был тот максимум, на который он был вообще способен.
В один из дней Крымский собирался на работу. В тот день планировалось очередное важное совещание и Липа приготовилась раскладывать гору забракованной одежды. Крымский надевал очередные брюки и бурчал -- это ужасно, у меня нет ни одной пары брюк, ни одной! Посмотри, -- обратился Крымский к молча наблюдающей Липе, -- они все с меня спадают, все! Я не могу всё это носить, не могу! Липа улыбалась, -- давай мы купим тебе брюки, -- она всегда предпочитала конструктивные решения, но была готова к следующей тираде, которая не заставила себя долго ждать. Мне невозможно купить брюки, -- сердился Крымский, затягивая ремень, -- на меня не шьют брюки, все эти брюки никуда не годятся! Вот раньше, до революции, шили такие брюки, загляденье! Крымский оседлал любимого конька и если бы ему не надо было срочно уходить, он бы ещё долго рассуждал о том, какие прекрасные вещи производились всего каких-то сто лет назад.
Как только захлопнулась дверь, Липа села за компьютер. Ей была поставлена сложная задача. Во-первых, брюки должны выглядеть элегантно, во-вторых, тем не менее, они должны быть на резинке, чтобы не спадали и для пущей верности на верёвочке. В-третьих, они должны быть красивыми. Были ещё в-четвёртых, в-пятых и прочее, но Липа была человеком дела и решила начать с во-первых и во-вторых. Он просматривала сайт за сайтом, от брюк рябило в глазах, время от времени она вставала, наливала себе очередную чашку кофе, разминала затёкшую спину и садилась опять. Липа была упрямой и упорной. Просмотрев несколько тысяч картинок, Липа составила список из десяти наиболее подходящих и отправила его Крымскому -- дорогой, писала она ласково и непринуждённо, я немного посмотрела, посмотри, пожалуйста, на эти, вдруг тебе что-то понравится. Крымский позвонил через пару часов. Спасибо большое, -- начал он вежливо, но Липа поняла, что всё, что будет сказано дальше, ей не понравится, -- я посмотрел одним глазом, -- одним, мысленно взревела Липа, одним! у меня спина уже отваливается, а он посмотрел одним глазом! интересно, ехидно подумала Липа, он второй в этот момент рукой прикрывал или ещё чем? -- нет, оно мне всё не нравится. Но, -- быстро продолжил Крымский миролюбиво, -- я тебе сейчас точно скажу что мне надо. Ты помнишь мои любимые серые брюки? Ещё бы Липа их не помнила, она их сама купила, когда Крымский, в очередной раз перемерив все брюки, пришёл к выводу, что у него нет ни одной нормальной пары. Тогда она тоже провела три дня за компьютером, она их нашла, но принёс их Крымскому дед мороз. Если что -- всегда есть кого винить. Ничего этого Липа вслух говорить не стала, но только кивнула -- помню. Так вот, -- довольно продолжил Крымский, -- я хочу точно такие же, но только из другого материала, другого фасона и другого цвета. В остальном -- точно такие же. Поняла? -- спросил он, явно довольный самим собой. Хм, -- откашлялась Липа, -- сейчас посмотрим поняла ли. Правильно ли я понимаю, что -- медленно проговаривая каждое слово, начала Липа, -- ты хочешь точь-в-точь такие же, как серые, но другого цвета, другого фасона и из другого материала? Ей казалось, что если она проговорит эту фразу достаточно медленно, то Крымский услышит её точно так же, как слышит её она. Да! -- радостно подтвердил Крымский.
Липа закончила разговор и задумалась. Точно такие же, -- медленно проговаривала она себе ещё и ещё, -- но, во-первых, другого цвета, во-вторых, другого фасона, в-третьих, из другого материала. Она вздохнула -- ничего, и не с таким справлялись. С гением жить, ко всему привыкнешь. Липа погрузилась в пучину интернета. Она твёрдо решила потратить весь остаток выходных на поиск правильных брюк. Крымский улетел в командировку. Липа послала ему короткий список своих находок. Список должен быть коротким, твёрдо сказала себе Липа, иначе он скажет, что слишком много выбора и вообще не будет смотреть. Дорогой, -- писала она ласково и непринуждённо, -- посмотри, пожалуйста,.... хотя бы одним глазом! Крымский ответил на следующий день. Прости, дорогая, -- писал он, -- пока не было времени, скоро выберу время и обязательно посмотрю! Подождав ещё сутки, Липа написала ещё более ласково -- дорогой, -- писала она, -- сумел ли твой прекрасный глаз лицезреть те брюки, которые я послала? Крымский не отвечал. Это какой-то кошмар, -- жаловалась Липа подруге, -- у нормальных людей как: жена просит мужа купить ей, к примеру, соболиную шубу. Или бриллиантовую диадему. А у нас что? Я умоляю Крымского купить ему же брюки, в которых он, по его же собственному утверждению, нуждается! Подруга истерически хохотала и отказывалась сочувствовать. Послушай, -- отвечала подруга, -- это же его брюки, отстань ты от него! Я и не пристаю, -- вздыхала Липа, -- но это же я, бедная, слушаю изо дня в день как ему не в чем ходить, я больше не могу этого слышать! Всё, -- решительно заявила Липа, -- если не посмотрит в ближайшее время, пойду на самую страшную меру.
Крымский вернулся из командировки и ласково поцеловал и обнял жену. Они не виделись неделю, Крымский соскучился. После потрясающего часа в постели (талантливый человек талантлив во всём, любила думать Липа), Липа, одеваясь, решительно завела разговор про брюки. Ты посмотрел? -- строго спросила она. У меня не было времени, у меня работа, у меня сумасшедший дом! -- завёл свою обычную песню Крымский. Значит так, дорогой, -- решительно повернулась Липа, -- либо ты сегодня же выбираешь себе брюки, либо... -- она набрала полную грудь воздуха и выпалила, -- либо секс отменяется! На месяц, -- быстро добавила она, чтобы добавить серьёзности. Крымский растерялся. Секс? Отменяется? На месяц? Из-за брюк?! Он смотрел на Липу так жалостно, что Липа почти сдалась, но тут вспомнила про бесконечные жалобы, идущие рука об руку с декларациями о том, что ему всё равно, и безжалостно кивнула -- да, на месяц! Если это не поможет, смеясь про себя подумала Липа, то ничего не поможет. Ты что, действительно сказала, что отменяется секс? -- смеялась подруга в телефон. Да, сказала, -- кивала Липа, -- что мне прикажете делать, когда вот так?! Невозможно же!
На следующий день Крымский прислал ей короткое письмо. Вот эти, пожалуйста, -- писал он вежливо и аккуратно, но Липа почувствовала, что Крымский расстроен, словно мышь, попавшая в капкан. Вечером, когда Крымский вернулся с работы, Липа подошла к нему и погладила по плечу -- не расстраивайся, дорогой, если они не подойдут, мы их всегда можем вернуть. Хорошо, -- обречённо вздохнул Крымский, -- спасибо тебе большое за всё, но ты понимаешь, мне действительно подходит всё, что угодно, мне совершенно всё равно!