Конкурсный текст: Есть ещё время
Автор: frogmeister
Метель обрушилась внезапно. Только что светило солнце, перекрикивались птицы, трещали на морозе деревья, как вдруг всё стихло. А потом дорога, лес, небо - всё исчезло в снегу.
Дорогу Милан потерял сразу. Надо было остановиться, переждать, но при таком ветре, да на морозе остановиться даже на несколько минут означало замёрзнуть. И он пошёл вперёд.
Сначала Милану казалось, что он узнаёт дорогу, но время шло, а лес и не думал заканчиваться. Когда путь ему преградила сосна, он понял, что заблудился. Сосен в местном лесу не было, всё больше дубы да берёзы. Похоже, в этой метели он забрёл сильно в сторону, то есть, до дома уже не добраться, а это значит…
Странно, но испугался он только сейчас; да так, что на мгновение даже забыл о снеге и холоде. Но сердце, остановившись на секунду, забилось снова, и Милан очнулся. Глупо стоять, ожидая, когда тебя занесёт снегом. Глупо идти, не представляя, где ты и куда идёшь. Однако из двух глупых и бессмысленных путей Милан выбрал второй, решив, что так шансов у него больше.
Хотя какие там шансы по такой метели?
Снег бил в лицо. Дышать было трудно; казалось, что воздуха нет вовсе, только всё тот же вездесущий снег. Он проник за воротник и забился в сапоги; ветер приподнимал полы плаща и с силой заталкивал снег под одежду. Милан смертельно устал, он почти ничего не видел, не чувствовал ни рук, ни ног, но продолжал двигаться вперёд, всё ещё на что-то надеясь.
Дом возник словно из-под земли. Милан заметил его не сразу. Он только почувствовал, как что-то преграждает путь, и сделал шаг в сторону. Потом ещё шаг. Ещё один. Ещё. В конце концов, споткнувшись, Милан упал. Страх немедленно замёрзнуть и остаться тут навсегда придал сил, и, цепляясь онемевшими пальцами за преграду, Милан поднялся на ноги.
Только тут до него дошло. Дом - добротный, сделанный из цельных брёвен, возник, словно в ответ на его отчаянное желание спастись. Из-за метели и усталости размеры дома оценить было невозможно, да Милан и не думал о таких мелочах - дом означал, что у него появилась надежда. А остальное не имело значения.
Входную дверь Милан отыскал с трудом. Поднявшись по ступеням, он дёрнул дверь на себя, потом толкнул внутрь. Потом изо всех оставшихся сил замолотил по двери кулаком.
- Хозяева, откройте! Эй, хозяева!
Дверь открылась так резко, что Милан чуть не упал. Всё ещё полуслепой, он сделал шаг вперёд.
Звук захлопнувшейся за спиной двери прошёл почти незамеченным. Оглушительная тишина ударила его по перепонкам, заставив вздрогнуть и зажмуриться. Милан с трудом сдержался, чтобы инстинктивно не заткнуть уши, спасаясь от ощущения, что вдобавок к слепоте он ещё и оглох. Вместо этого он зубами стащил с рук рукавицы и начал осторожно очищать лицо от снега.
Сначала он увидел ещё одну дверь прямо перед собой - похоже, он находился в сенях, а вторая дверь вела, собственно, в дом. Глаза отчаянно слезились от тепла и света; видно было по-прежнему плохо, но по крайней мере скорая смерть ему уже не грозила.
Во всяком случае, от холода.
Да и со слухом всё оказалось в порядке - из-за закрытой двери слышалось завывание ветра.
Милан медленно снял с головы капюшон, негнущимися пальцами стянул с головы шапку, не глядя, бросил себе под ноги и только теперь огляделся.
- Хозяин, я…
- Я ждал тебя, - послышался голос откуда-то сбоку.
Очень странный это был голос. Словно страх в нём соседствовал с облегчением. Как будто человек изо всех сил гнал от себя какую-то беду, но вот она пришла, и больше нет нужды что-то делать - всё уже случилось.
Там, откуда послышался голос, Милан смог разглядеть лишь силуэт - невысокий, ниже его на полголовы, но определённо мужской. Одежда, волосы, возраст - детали ускользали, но в конце концов не гонят - и ладно. А там поглядим.
- Можно войти?
Со стороны силуэта послышалось удивлённое хмыканье.
- Я полагал, что такие гости не спрашивают разрешения. Входи, раз пришёл.
И человек, сделав шаг вперёд, распахнул перед Миланом дверь.
Только теперь Милан увидел, что в руке хозяин держал огромный колун - такими рубят вековые деревья.
Свет в комнате после полутёмных сеней показался ослепительным. Глаза вновь заслезились, Милан опять почти перестал видеть и, видимо, сделал несколько лишних шагов. Очнулся он у противоположной стены, почти уткнувшись в узкую кровать. Одеяло почти целиком прикрывало человека, лежащего на кровати. Увидеть можно было только голову - ребёнок лет двенадцати, волосы коротко стрижены, а на лице…
Милан не смог бы объяснить, зачем он это делает, но руки сами потянулись к одеялу, приподняли его, потянули вниз, разглядывая то, что под ним.
Любой нормальный человек, увидев страшные язвы, коркой покрывающие тело, в ужасе бежал бы, а когда опомнился, постарался руки, касавшиеся одеяла, отмыть до самых костей. Да и после этого месяц боялся бы подойти к зеркалу.
- Подожди.
Милан обернулся. Рядом стоял мужчина - лет сорока, точнее сказать было сложно, настолько измождённым было его лицо. Простая одежда, меховые сапоги, коротко стриженные русые волосы, чуть вытянутое лицо - чувствовалось сходство с ребёнком. Определённо, они родственники. Отец и сын?
- Он только уснул. Подожди, хотя бы час. Один час ведь ничего не решит, правда? Но зато у него будет этот час. Или ты торопишься? У меня есть хороший отвар, тебе понравится! - безумная мольба в голосе граничила с отчаянием. - Я прошу: только один час!
Не вполне понимая, о чём говорит хозяин дома, Милан смог только кивнуть. Прикрыв подростка снова, Милан повернулся к хозяину и взглянул на него.
- Отвар. Я бы не отказался.
Глаза хозяина загорелись. Он бросился в угол, приткнул туда свой колун, с которым до сих пор не расставался, потом подбежал к столу в центре комнаты, отодвинул стул, словно приглашая присесть. Не дожидаясь, пока гость воспользуется его предложением, помчался к печи, где тут же начал колдовать над котелком.
Чёрная Гниль прокатилась по всему королевству, но родные места Милана почти не зацепила, пройдя стороной. Где-то там, ближе к морю, выкашивала людей сотнями. Пока не нашли целебные свойства отвара из имбирного корня, надеяться можно было только на себя и на крепость своего здоровья. Половина заболевших выживала, но другая половина умирала без надежды на излечение.
Сюда, к тайге, гниль добралась уже изрядно ослабевшая, но и тут успела похозяйничать. Смертей было не много, но некоторым всё-таки не повезло.
Вот, этому мальчику, похоже, не повезло.
В отличие от Милана.
- Много таких сейчас?
Милан очнулся. Увидел перед собой кружку с чем-то ароматным и горячим. Напротив сидел хозяин; он вопросительно смотрел на гостя, словно ждал от него чего-то. Милан вздохнул, поднял кружку, подержал, грея руки, сделал глоток.
- Это смотря где. Здесь не очень. Больше от холода.
И Милан поёжился, вспомнив метель, в которой мог остаться сам.
Хозяин помолчал, пробарабанил пальцами по столу, потом резко вскочил, подошёл к окну, выглянул наружу. Там ничего нельзя было увидеть, но хозяину дома, видимо, это было не нужно. Опустошённым взглядом он смотрел в никуда.
- Почему, ну почему именно Анжей? Мы ж и забрались в такую глушь, куда никто месяцами не заглядывает! Один-единственный раз сходили на ярмарку. За что?
Ответить было нечего. Милан, стараясь не смотреть на хозяина, огляделся вокруг. Неподалёку от него, на столе, стояла корзинка с хлебом. Милан пододвинул её к себе, взял хлеб. То ли хлеб оказался засохшим, то ли руки Милана ещё не вполне восстановили чувствительность, но отломить себе кусок хлеба не получилось. Ещё раз оглядевшись в поисках ножа и не найдя ничего похожего, Милан снял с пояса кинжал.
Всё-таки руки он слегка обморозил - когда Милан попытался отрезать себе кусок, кинжал вывернулся из руки и оставил в ладони глубокую царапину, немедленно наполнившуюся кровью. Вздохнув, он отломил от отрезанного куска хлеба мякиш, прожевал и приклеил к царапине. Потом взглянул в сторону хозяина - и удивился внезапной перемене на его лице. Человек, только что находившийся на последней грани отчаяния, словно бы получил надежду.
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Смотрели - и молчали. Милан не выдержал первым. Отвернувшись, он снял с царапины хлебный мякиш, положил его в рот, слизнул с ладони кровь.
- А что, ты тоже можешь умереть?
Очень нехороший голос был у хозяина. Словно он хотел предложить гостю сделать это прямо сейчас.
- Каждый может умереть, - ответил Милан, подняв голову и снова встретившись с хозяином взглядом.
Огонёк безумия появился в глазах хозяина. Под его взглядом Милану стало не по себе; он уже не был уверен, что дом этот, неожиданно появившийся у него на дороге, является благом и спасением. Возможно, болезнь сына помутила рассудок этого человека. А от безумцев - Милан знал это совершенно твёрдо - надо держаться подальше.
- Каждый. Может. Умереть, - словно пробуя каждое из этих слов на вкус, раздельно произнёс хозяин.
Он посмотрел в сторону кровати с ребёнком, потом на гостя. Потом, явно сделав над собой усилие, отвёл взгляд в сторону и отвернулся к окну. В окне можно было увидеть отражение лица хозяина. Его губы беззвучно зашевелились, и Милан готов был поклясться, что хозяин снова произнёс эти три слова.
Холодок страха, начавшись в районе затылка, на мгновение обволок сердце, пробежал по спине, опустился к пяткам и там и остался. Сердце замерло, пропустив один удар, а ноги внезапно ослабели, сделавшись ватными. Милан не спускал глаз с хозяина, который, почти не шевелясь, стоял у окна, а руки гостя бездумно ломали хлеб на куски.
- Папа…
От голоса, раздавшегося со стороны кровати, вздрогнули оба. Милан обернулся, а хозяин, сорвавшись с места, в секунду оказался там.
- Да, Анжей, я здесь, - и он поправил сыну одеяло.
- Пить…
- Сейчас, родной, - и отец побежал в угол, где стояло ведро с водой. Набрал воды в стоявшую тут же кружку, бросился обратно.
Милан с удивлением смотрел на происходящее. Что-то было в этом цепляющее. Притягивающее. Невозможное.
Он ещё помнил, как это тяжело - днём и ночью ухаживать за больным, подчас не имея возможности даже задремать. А ещё он помнил, как это - лежать беспомощному, ожидая конца, когда от тебя отвернулись все только потому, что страшно оказаться рядом.
Гость медленно встал и, на ходу убирая кинжал обратно за пояс, так же медленно пошёл к кровати. Но он успел сделать только два шага - и хозяин обернулся. Одной рукой он придерживал голову подростка, другой приставил к его губам кружку, пытаясь напоить. В глазах пылало отчаянье пополам с яростью.
- Час ещё не прошёл! Ты обещал дать ему час! У него ещё есть время!
Милан замер, не сделав третий шаг. Потом медленно, не спуская с хозяина глаз, шагнул назад. Сдвинул стул так, чтобы кровать с ребёнком оставалась в поле зрения, и осторожно сел.
- Ты прав. Час ещё не прошёл.
Этих слов оказалось достаточно: огонь в глазах хозяина стих, он отвернулся, снова обратив всё своё внимание на подростка.
А Милан, наблюдая, не торопился убирать руку из-под плаща: ощущение рукоятки кинжала под пальцами придавало толику уверенности. Совсем немного.
Выпив воды, ребёнок снова уснул. Отец постоял рядом с ним, поправил одеяло, глубоко вздохнул и повернулся к гостю.
- Пусть поспит. Он уснул впервые за три дня. Понимаю, что это значит, но… пусть поспит.
Удивительно, но теперь перед Миланом снова стоял другой человек. Не безумец, которым он казался минуту назад, не убийца - просто смертельно уставший, отчаявшийся, но при этом самый обычный человек. Он подошёл к столу, взглянул на корзинку с остатками хлеба, на опустевшую кружку, стоящую перед Миланом. Потом посмотрел на гостя.
- Налить ещё отвара? Я могу добавить… у меня есть… По такому холоду очень помогает. Отсюда ведь далеко идти?
- Далеко, - подтвердил Милан, слегка расслабившись и вынув руку из-под плаща. Взглянул в лицо хозяину - и не нашёл там огня безумства.
Показалось? Нет?
Милан отвёл взгляд, вздохнул и тихо повторил:
- Далеко.
На этот раз хозяин возился у печи чуть дольше. Он что-то добавлял в котелок с кипящей водой, перемешивал, нюхал, пробовал. Наконец, добившись, видимо, желаемого результата, наполнил две кружки - себе и гостю - и вернулся к столу. Поставил одну кружку перед Миланом. Не выпуская из руки вторую, обошёл стол и сел напротив гостя.
В доме воцарилось молчание. Милан грел руки о кружку, изредка поглядывая на хозяина. Тот долго сидел неподвижно, уставившись в стол, но было видно, что мысли его блуждают где-то очень далеко.
- Анжей… - начал было хозяин и замолчал.
Милан удивлённо посмотрел в его сторону, ожидая продолжения.
- Я ведь как про гниль услышал, сразу решил - дело плохо. Никто ещё и чесаться не начал, каждый думал, что до нас не доберётся, а я уже домик в тайге строил. А когда гниль подбираться стала, схватил сына - и сюда. Никто не знает, где дом, никто не придёт, никто не принесёт гниль.
Хозяин замолчал. Милан поднёс наконец-то кружку ко рту, но отчего-то остановился и поставил её обратно на стол. Раздавшийся при этом стук в наступившей тишине прозвучал настолько громко, что хозяин очнулся, посмотрел прямо перед собой - и вздрогнул, словно впервые увидел гостя, сидящего напротив. Долгих несколько секунд он, не отрываясь, смотрел на Милана. Наконец с некоторым усилием опустил взгляд, снова уставившись в одному ему видимую бездну.
- Ярмарка была плохой идеей. Я знал, что в ту сторону болезнь ещё не добралась, а мне как раз нужно было достать кое-какие припасы. Всего-то нужно было съездить туда и обратно, но Анжей вцепился, как клещ - возьми да возьми. Я… Никогда не прощу, что согласился. Мы ещё только возвращались, подходили к дому, а у него начался кашель. Я ещё надеялся, что пронесёт, что он просто простыл, но уже тогда знал, что это - конец.
Снова наступила тишина. Милан поднял кружку, поднёс ко рту, глубоко вдохнул… Вместе с ароматом лесных ягод, на самом краю сознания на него пахнуло могильным холодом.
Где-то он слышал этот запах.
Милан медленно поднялся. Взял кружку со стола, шагнул в сторону двери. Хозяин, не глядя на него, продолжил говорить, но всё тише и тише.
Когда Милан открыл дверь и вышел в прихожую, хозяин замолчал и посмотрел в его сторону.
Странного блеска в его глазах Милан уже не увидел, открыв дверь в метель и осторожно сливая кипяток в снег.
Когда Милан вернулся в дом, хозяина за столом не было. Он стоял у печи и, не глядя на гостя, помешивал в котелке отвар.
Отвар, который, будь Милан чуть менее внимателен, мог стать последним в его жизни.
Потому что от ржавой метёлки противоядия нет.
Милан подошёл к столу и, перевернув пустую кружку, с силой стукнул ею о поверхность, вытряхивая всё, что там осталось. Потом приподнял кружку, отставил в сторону. Раскидал несколько листочков и стебельков. Наконец нашёл, что искал.
И не удивился, увидев хозяина по другую сторону стола. Он со страхом глядел на семечко, которого здесь никак не могло быть, и краска отливала от его лица.
- Я же… Я же ведь… Сам же…
Он вылил содержимое своей кружки, к которой так и не притронулся, на пол, потом вывалил оставшуюся траву на стол. Покопался в мусоре, разбрасывая в стороны, пока не нашёл второе семечко. Точно такое же, как то, которое нашёл в своей кружке Милан.
Они долго сидели за столом и молчали - нечего было сказать. Хозяин снова погрузился в себя. Милан смотрел в окно. Метель и не думала заканчиваться, собираясь, видимо, бесчинствовать всю ночь. И это делало побег отсюда не самой лучшей идеей.
Наконец хозяин дома очнулся. Огляделся по сторонам, увидел растёкшуюся по полу лужу. Встал, отправился в прихожую. Вернулся оттуда с куском тряпки. Вздохнул и, присев на корточки, начал вытирать с пола.
- Я ведь ем из той же посуды, дышу тем же воздухом. Мою его каждый день вот этими руками! Чищу раны, убираю за ним… Но я - здоров, а он…
Мужчина махнул рукой и продолжил оттирать лужу на полу.
- Твоё время ещё не пришло, - откликнулся Милан, думая о своём.
А хозяин на мгновение замер.
Потом аккуратно встал, оставив тряпку на полу. Подошёл к печи, вытер руки о висевшее тут же полотенце.
Оглянулся к гостю:
- Моё время… А твоё?
Милан непонимающе посмотрел на хозяина, но ответ придумать не успел.
- Ты знаешь, когда придёт твоё время?
- Я? - Милан встал.
- Да, ты! - в глазах у хозяина снова показался огонёк безумия, и Милан непроизвольно сделал шаг назад.
- Никто не может знать своего часа.
Хозяин кивнул, словно услышал именно тот ответ, который и хотел услышать. Повернулся к Милану спиной. Голыми руками достал из печи котелок, в котором по-прежнему кипел ядовитый отвар.
- Надо вылить эту дрянь, - пробормотал хозяин, с котелком в руках повернувшись в сторону двери.
Казалось, в глазах его плескается тень. Словно слепой, он сделал шаг, и Милан на всякий случай шагнул в сторону.
Одновременно с этим хозяин споткнулся об оставленную на полу тряпку и, падая, отбросил котелок с кипятком прямо перед собой. Туда, где мгновение назад стоял Милан. Часть отвара попала Милану на штаны, часть - на стол и стул, на котором гость сидел несколько минут назад. Остальное растеклось по полу. Хозяин, едва упав, тут же вскочил, развернулся в сторону гостя.
А Милан сделал шаг назад. А потом ещё.
Как раз в сторону кровати, на которой лежал Анжей.
- Час ещё не прошёл!
Хозяин закричал так, что задрожали стёкла. Милан замер, а хозяин, схватив колун, оказавшийся рядом, сделал шаг вперёд:
- У него. Есть. Ещё. Время!
И размахнулся.
В его глазах плескалось безумие.
Милан бросился вперёд и в сторону, и между хозяином и гостем оказался стол.
- Что будет, если убить смерть? - колун приземлился на стол, почти расколов его надвое.
Милан снова отпрыгнул, пытаясь добраться до двери.
- Что будет? - колун вошёл в косяк двери, а Милан наконец-то смог открыть её и выскочить в сени.
- Может, мой сын выживет?
Милан изо всех сил толкал входную дверь, но она не хотела поддаваться. Загнанной птицей он бился в неё всем телом, не понимая, как отсюда выбраться.
- Я ведь ждал тебя!
В сенях появился хозяин, держа колун обеими руками, собираясь замахнуться снова.
- Выходит, не зря! - колун пошёл вверх, а Милан наконец-то сообразил, что дверь открывается внутрь.
Он распахнул дверь, и колун, рухнув вниз, зацепился за её край, отколов кусок.
А Милан, вырвавшись из дома и, увязая в снегу почти по пояс, пытался бежать.
- Если убить смерть, которая пришла за моим сыном, - хозяин высвободил топор и безумным взглядом посмотрел в сторону недавнего гостя, - то, может быть, он не умрёт?
И хозяин сделал шаг вперёд.
Только тут до Милана дошло, о чём говорит хозяин. Он принял его за смерть?
Милан остановился, оглянулся назад. Хозяин с колуном в руках пробирался сквозь ветер и снег, его глаза горели безумием, и остановить его не было никакой возможности. Милан посмотрел по сторонам, взглянул на свои руки.
В руках он держал кусок хлеба - непонятно как там оказавшийся.
Словно по наитию, он быстро выковырял хлебный мякиш, и, с трудом ворочая начавшими замерзать пальцами, стал лепить из хлеба фигурку.
Когда хозяину оставалось сделать шаг или два, Милан сдёрнул с пояса кинжал, показал фигурку преследователю, прикоснулся к ней кинжалом:
- Ещё шаг, и Анжей умрёт прямо сейчас!
Глаза хозяина округлились, и он остановился. Руки его по-прежнему держали колун, а глаза, сделавшись огромными, не отрываясь смотрели на фигурку в руках у недавнего гостя, не позволяя идти вперёд.
Не спуская глаз с хозяина дома, Милан попятился назад.
Когда Милан исчез в метели, хозяин дома ещё долго стоял неподвижно и смотрел ему вслед. Он не двигался, руки по-прежнему держали колун на весу, а взгляд его, потеряв Милана из виду, беспорядочно метался с места на место, словно желая отыскать гостя.
Вдруг взгляд его зацепился за нечто необычное. Мужчина замер, пригляделся. У сосны, что находилась неподалёку, стояла фигурка человека, сделанная из хлебного мякиша. Глаза хозяина дома округлились; на негнущихся ногах он сделал шаг вперёд - и в этот момент голова фигурки отделилась от тела и медленно упала в снег.
- Нет! - крик на мгновение даже заглушил шум метели. - У него есть ещё время, слышишь? Есть ещё время!
Никто не ответил. Мужчина выпустил из рук колун и, задрожав всем телом, опустился в снег. Плечи его дрожали, по щекам текли слёзы, а губы беззвучно шептали: “У него есть ещё время”.
Метель обрушилась внезапно. Только что светило солнце, перекрикивались птицы, трещали на морозе деревья, как вдруг всё стихло. А потом дорога, лес, небо - всё исчезло в снегу.
Дорогу Милан потерял сразу. Надо было остановиться, переждать, но при таком ветре, да на морозе остановиться даже на несколько минут означало замёрзнуть. И он пошёл вперёд.
Сначала Милану казалось, что он узнаёт дорогу, но время шло, а лес и не думал заканчиваться. Когда путь ему преградила сосна, он понял, что заблудился. Сосен в местном лесу не было, всё больше дубы да берёзы. Похоже, в этой метели он забрёл сильно в сторону, то есть, до дома уже не добраться, а это значит…
Странно, но испугался он только сейчас; да так, что на мгновение даже забыл о снеге и холоде. Но сердце, остановившись на секунду, забилось снова, и Милан очнулся. Глупо стоять, ожидая, когда тебя занесёт снегом. Глупо идти, не представляя, где ты и куда идёшь. Однако из двух глупых и бессмысленных путей Милан выбрал второй, решив, что так шансов у него больше.
Хотя какие там шансы по такой метели?
Снег бил в лицо. Дышать было трудно; казалось, что воздуха нет вовсе, только всё тот же вездесущий снег. Он проник за воротник и забился в сапоги; ветер приподнимал полы плаща и с силой заталкивал снег под одежду. Милан смертельно устал, он почти ничего не видел, не чувствовал ни рук, ни ног, но продолжал двигаться вперёд, всё ещё на что-то надеясь.
Дом возник словно из-под земли. Милан заметил его не сразу. Он только почувствовал, как что-то преграждает путь, и сделал шаг в сторону. Потом ещё шаг. Ещё один. Ещё. В конце концов, споткнувшись, Милан упал. Страх немедленно замёрзнуть и остаться тут навсегда придал сил, и, цепляясь онемевшими пальцами за преграду, Милан поднялся на ноги.
Только тут до него дошло. Дом - добротный, сделанный из цельных брёвен, возник, словно в ответ на его отчаянное желание спастись. Из-за метели и усталости размеры дома оценить было невозможно, да Милан и не думал о таких мелочах - дом означал, что у него появилась надежда. А остальное не имело значения.
Входную дверь Милан отыскал с трудом. Поднявшись по ступеням, он дёрнул дверь на себя, потом толкнул внутрь. Потом изо всех оставшихся сил замолотил по двери кулаком.
- Хозяева, откройте! Эй, хозяева!
Дверь открылась так резко, что Милан чуть не упал. Всё ещё полуслепой, он сделал шаг вперёд.
Звук захлопнувшейся за спиной двери прошёл почти незамеченным. Оглушительная тишина ударила его по перепонкам, заставив вздрогнуть и зажмуриться. Милан с трудом сдержался, чтобы инстинктивно не заткнуть уши, спасаясь от ощущения, что вдобавок к слепоте он ещё и оглох. Вместо этого он зубами стащил с рук рукавицы и начал осторожно очищать лицо от снега.
Сначала он увидел ещё одну дверь прямо перед собой - похоже, он находился в сенях, а вторая дверь вела, собственно, в дом. Глаза отчаянно слезились от тепла и света; видно было по-прежнему плохо, но по крайней мере скорая смерть ему уже не грозила.
Во всяком случае, от холода.
Да и со слухом всё оказалось в порядке - из-за закрытой двери слышалось завывание ветра.
Милан медленно снял с головы капюшон, негнущимися пальцами стянул с головы шапку, не глядя, бросил себе под ноги и только теперь огляделся.
- Хозяин, я…
- Я ждал тебя, - послышался голос откуда-то сбоку.
Очень странный это был голос. Словно страх в нём соседствовал с облегчением. Как будто человек изо всех сил гнал от себя какую-то беду, но вот она пришла, и больше нет нужды что-то делать - всё уже случилось.
Там, откуда послышался голос, Милан смог разглядеть лишь силуэт - невысокий, ниже его на полголовы, но определённо мужской. Одежда, волосы, возраст - детали ускользали, но в конце концов не гонят - и ладно. А там поглядим.
- Можно войти?
Со стороны силуэта послышалось удивлённое хмыканье.
- Я полагал, что такие гости не спрашивают разрешения. Входи, раз пришёл.
И человек, сделав шаг вперёд, распахнул перед Миланом дверь.
Только теперь Милан увидел, что в руке хозяин держал огромный колун - такими рубят вековые деревья.
Свет в комнате после полутёмных сеней показался ослепительным. Глаза вновь заслезились, Милан опять почти перестал видеть и, видимо, сделал несколько лишних шагов. Очнулся он у противоположной стены, почти уткнувшись в узкую кровать. Одеяло почти целиком прикрывало человека, лежащего на кровати. Увидеть можно было только голову - ребёнок лет двенадцати, волосы коротко стрижены, а на лице…
Милан не смог бы объяснить, зачем он это делает, но руки сами потянулись к одеялу, приподняли его, потянули вниз, разглядывая то, что под ним.
Любой нормальный человек, увидев страшные язвы, коркой покрывающие тело, в ужасе бежал бы, а когда опомнился, постарался руки, касавшиеся одеяла, отмыть до самых костей. Да и после этого месяц боялся бы подойти к зеркалу.
- Подожди.
Милан обернулся. Рядом стоял мужчина - лет сорока, точнее сказать было сложно, настолько измождённым было его лицо. Простая одежда, меховые сапоги, коротко стриженные русые волосы, чуть вытянутое лицо - чувствовалось сходство с ребёнком. Определённо, они родственники. Отец и сын?
- Он только уснул. Подожди, хотя бы час. Один час ведь ничего не решит, правда? Но зато у него будет этот час. Или ты торопишься? У меня есть хороший отвар, тебе понравится! - безумная мольба в голосе граничила с отчаянием. - Я прошу: только один час!
Не вполне понимая, о чём говорит хозяин дома, Милан смог только кивнуть. Прикрыв подростка снова, Милан повернулся к хозяину и взглянул на него.
- Отвар. Я бы не отказался.
Глаза хозяина загорелись. Он бросился в угол, приткнул туда свой колун, с которым до сих пор не расставался, потом подбежал к столу в центре комнаты, отодвинул стул, словно приглашая присесть. Не дожидаясь, пока гость воспользуется его предложением, помчался к печи, где тут же начал колдовать над котелком.
Чёрная Гниль прокатилась по всему королевству, но родные места Милана почти не зацепила, пройдя стороной. Где-то там, ближе к морю, выкашивала людей сотнями. Пока не нашли целебные свойства отвара из имбирного корня, надеяться можно было только на себя и на крепость своего здоровья. Половина заболевших выживала, но другая половина умирала без надежды на излечение.
Сюда, к тайге, гниль добралась уже изрядно ослабевшая, но и тут успела похозяйничать. Смертей было не много, но некоторым всё-таки не повезло.
Вот, этому мальчику, похоже, не повезло.
В отличие от Милана.
- Много таких сейчас?
Милан очнулся. Увидел перед собой кружку с чем-то ароматным и горячим. Напротив сидел хозяин; он вопросительно смотрел на гостя, словно ждал от него чего-то. Милан вздохнул, поднял кружку, подержал, грея руки, сделал глоток.
- Это смотря где. Здесь не очень. Больше от холода.
И Милан поёжился, вспомнив метель, в которой мог остаться сам.
Хозяин помолчал, пробарабанил пальцами по столу, потом резко вскочил, подошёл к окну, выглянул наружу. Там ничего нельзя было увидеть, но хозяину дома, видимо, это было не нужно. Опустошённым взглядом он смотрел в никуда.
- Почему, ну почему именно Анжей? Мы ж и забрались в такую глушь, куда никто месяцами не заглядывает! Один-единственный раз сходили на ярмарку. За что?
Ответить было нечего. Милан, стараясь не смотреть на хозяина, огляделся вокруг. Неподалёку от него, на столе, стояла корзинка с хлебом. Милан пододвинул её к себе, взял хлеб. То ли хлеб оказался засохшим, то ли руки Милана ещё не вполне восстановили чувствительность, но отломить себе кусок хлеба не получилось. Ещё раз оглядевшись в поисках ножа и не найдя ничего похожего, Милан снял с пояса кинжал.
Всё-таки руки он слегка обморозил - когда Милан попытался отрезать себе кусок, кинжал вывернулся из руки и оставил в ладони глубокую царапину, немедленно наполнившуюся кровью. Вздохнув, он отломил от отрезанного куска хлеба мякиш, прожевал и приклеил к царапине. Потом взглянул в сторону хозяина - и удивился внезапной перемене на его лице. Человек, только что находившийся на последней грани отчаяния, словно бы получил надежду.
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Смотрели - и молчали. Милан не выдержал первым. Отвернувшись, он снял с царапины хлебный мякиш, положил его в рот, слизнул с ладони кровь.
- А что, ты тоже можешь умереть?
Очень нехороший голос был у хозяина. Словно он хотел предложить гостю сделать это прямо сейчас.
- Каждый может умереть, - ответил Милан, подняв голову и снова встретившись с хозяином взглядом.
Огонёк безумия появился в глазах хозяина. Под его взглядом Милану стало не по себе; он уже не был уверен, что дом этот, неожиданно появившийся у него на дороге, является благом и спасением. Возможно, болезнь сына помутила рассудок этого человека. А от безумцев - Милан знал это совершенно твёрдо - надо держаться подальше.
- Каждый. Может. Умереть, - словно пробуя каждое из этих слов на вкус, раздельно произнёс хозяин.
Он посмотрел в сторону кровати с ребёнком, потом на гостя. Потом, явно сделав над собой усилие, отвёл взгляд в сторону и отвернулся к окну. В окне можно было увидеть отражение лица хозяина. Его губы беззвучно зашевелились, и Милан готов был поклясться, что хозяин снова произнёс эти три слова.
Холодок страха, начавшись в районе затылка, на мгновение обволок сердце, пробежал по спине, опустился к пяткам и там и остался. Сердце замерло, пропустив один удар, а ноги внезапно ослабели, сделавшись ватными. Милан не спускал глаз с хозяина, который, почти не шевелясь, стоял у окна, а руки гостя бездумно ломали хлеб на куски.
- Папа…
От голоса, раздавшегося со стороны кровати, вздрогнули оба. Милан обернулся, а хозяин, сорвавшись с места, в секунду оказался там.
- Да, Анжей, я здесь, - и он поправил сыну одеяло.
- Пить…
- Сейчас, родной, - и отец побежал в угол, где стояло ведро с водой. Набрал воды в стоявшую тут же кружку, бросился обратно.
Милан с удивлением смотрел на происходящее. Что-то было в этом цепляющее. Притягивающее. Невозможное.
Он ещё помнил, как это тяжело - днём и ночью ухаживать за больным, подчас не имея возможности даже задремать. А ещё он помнил, как это - лежать беспомощному, ожидая конца, когда от тебя отвернулись все только потому, что страшно оказаться рядом.
Гость медленно встал и, на ходу убирая кинжал обратно за пояс, так же медленно пошёл к кровати. Но он успел сделать только два шага - и хозяин обернулся. Одной рукой он придерживал голову подростка, другой приставил к его губам кружку, пытаясь напоить. В глазах пылало отчаянье пополам с яростью.
- Час ещё не прошёл! Ты обещал дать ему час! У него ещё есть время!
Милан замер, не сделав третий шаг. Потом медленно, не спуская с хозяина глаз, шагнул назад. Сдвинул стул так, чтобы кровать с ребёнком оставалась в поле зрения, и осторожно сел.
- Ты прав. Час ещё не прошёл.
Этих слов оказалось достаточно: огонь в глазах хозяина стих, он отвернулся, снова обратив всё своё внимание на подростка.
А Милан, наблюдая, не торопился убирать руку из-под плаща: ощущение рукоятки кинжала под пальцами придавало толику уверенности. Совсем немного.
Выпив воды, ребёнок снова уснул. Отец постоял рядом с ним, поправил одеяло, глубоко вздохнул и повернулся к гостю.
- Пусть поспит. Он уснул впервые за три дня. Понимаю, что это значит, но… пусть поспит.
Удивительно, но теперь перед Миланом снова стоял другой человек. Не безумец, которым он казался минуту назад, не убийца - просто смертельно уставший, отчаявшийся, но при этом самый обычный человек. Он подошёл к столу, взглянул на корзинку с остатками хлеба, на опустевшую кружку, стоящую перед Миланом. Потом посмотрел на гостя.
- Налить ещё отвара? Я могу добавить… у меня есть… По такому холоду очень помогает. Отсюда ведь далеко идти?
- Далеко, - подтвердил Милан, слегка расслабившись и вынув руку из-под плаща. Взглянул в лицо хозяину - и не нашёл там огня безумства.
Показалось? Нет?
Милан отвёл взгляд, вздохнул и тихо повторил:
- Далеко.
На этот раз хозяин возился у печи чуть дольше. Он что-то добавлял в котелок с кипящей водой, перемешивал, нюхал, пробовал. Наконец, добившись, видимо, желаемого результата, наполнил две кружки - себе и гостю - и вернулся к столу. Поставил одну кружку перед Миланом. Не выпуская из руки вторую, обошёл стол и сел напротив гостя.
В доме воцарилось молчание. Милан грел руки о кружку, изредка поглядывая на хозяина. Тот долго сидел неподвижно, уставившись в стол, но было видно, что мысли его блуждают где-то очень далеко.
- Анжей… - начал было хозяин и замолчал.
Милан удивлённо посмотрел в его сторону, ожидая продолжения.
- Я ведь как про гниль услышал, сразу решил - дело плохо. Никто ещё и чесаться не начал, каждый думал, что до нас не доберётся, а я уже домик в тайге строил. А когда гниль подбираться стала, схватил сына - и сюда. Никто не знает, где дом, никто не придёт, никто не принесёт гниль.
Хозяин замолчал. Милан поднёс наконец-то кружку ко рту, но отчего-то остановился и поставил её обратно на стол. Раздавшийся при этом стук в наступившей тишине прозвучал настолько громко, что хозяин очнулся, посмотрел прямо перед собой - и вздрогнул, словно впервые увидел гостя, сидящего напротив. Долгих несколько секунд он, не отрываясь, смотрел на Милана. Наконец с некоторым усилием опустил взгляд, снова уставившись в одному ему видимую бездну.
- Ярмарка была плохой идеей. Я знал, что в ту сторону болезнь ещё не добралась, а мне как раз нужно было достать кое-какие припасы. Всего-то нужно было съездить туда и обратно, но Анжей вцепился, как клещ - возьми да возьми. Я… Никогда не прощу, что согласился. Мы ещё только возвращались, подходили к дому, а у него начался кашель. Я ещё надеялся, что пронесёт, что он просто простыл, но уже тогда знал, что это - конец.
Снова наступила тишина. Милан поднял кружку, поднёс ко рту, глубоко вдохнул… Вместе с ароматом лесных ягод, на самом краю сознания на него пахнуло могильным холодом.
Где-то он слышал этот запах.
Милан медленно поднялся. Взял кружку со стола, шагнул в сторону двери. Хозяин, не глядя на него, продолжил говорить, но всё тише и тише.
Когда Милан открыл дверь и вышел в прихожую, хозяин замолчал и посмотрел в его сторону.
Странного блеска в его глазах Милан уже не увидел, открыв дверь в метель и осторожно сливая кипяток в снег.
Когда Милан вернулся в дом, хозяина за столом не было. Он стоял у печи и, не глядя на гостя, помешивал в котелке отвар.
Отвар, который, будь Милан чуть менее внимателен, мог стать последним в его жизни.
Потому что от ржавой метёлки противоядия нет.
Милан подошёл к столу и, перевернув пустую кружку, с силой стукнул ею о поверхность, вытряхивая всё, что там осталось. Потом приподнял кружку, отставил в сторону. Раскидал несколько листочков и стебельков. Наконец нашёл, что искал.
И не удивился, увидев хозяина по другую сторону стола. Он со страхом глядел на семечко, которого здесь никак не могло быть, и краска отливала от его лица.
- Я же… Я же ведь… Сам же…
Он вылил содержимое своей кружки, к которой так и не притронулся, на пол, потом вывалил оставшуюся траву на стол. Покопался в мусоре, разбрасывая в стороны, пока не нашёл второе семечко. Точно такое же, как то, которое нашёл в своей кружке Милан.
Они долго сидели за столом и молчали - нечего было сказать. Хозяин снова погрузился в себя. Милан смотрел в окно. Метель и не думала заканчиваться, собираясь, видимо, бесчинствовать всю ночь. И это делало побег отсюда не самой лучшей идеей.
Наконец хозяин дома очнулся. Огляделся по сторонам, увидел растёкшуюся по полу лужу. Встал, отправился в прихожую. Вернулся оттуда с куском тряпки. Вздохнул и, присев на корточки, начал вытирать с пола.
- Я ведь ем из той же посуды, дышу тем же воздухом. Мою его каждый день вот этими руками! Чищу раны, убираю за ним… Но я - здоров, а он…
Мужчина махнул рукой и продолжил оттирать лужу на полу.
- Твоё время ещё не пришло, - откликнулся Милан, думая о своём.
А хозяин на мгновение замер.
Потом аккуратно встал, оставив тряпку на полу. Подошёл к печи, вытер руки о висевшее тут же полотенце.
Оглянулся к гостю:
- Моё время… А твоё?
Милан непонимающе посмотрел на хозяина, но ответ придумать не успел.
- Ты знаешь, когда придёт твоё время?
- Я? - Милан встал.
- Да, ты! - в глазах у хозяина снова показался огонёк безумия, и Милан непроизвольно сделал шаг назад.
- Никто не может знать своего часа.
Хозяин кивнул, словно услышал именно тот ответ, который и хотел услышать. Повернулся к Милану спиной. Голыми руками достал из печи котелок, в котором по-прежнему кипел ядовитый отвар.
- Надо вылить эту дрянь, - пробормотал хозяин, с котелком в руках повернувшись в сторону двери.
Казалось, в глазах его плескается тень. Словно слепой, он сделал шаг, и Милан на всякий случай шагнул в сторону.
Одновременно с этим хозяин споткнулся об оставленную на полу тряпку и, падая, отбросил котелок с кипятком прямо перед собой. Туда, где мгновение назад стоял Милан. Часть отвара попала Милану на штаны, часть - на стол и стул, на котором гость сидел несколько минут назад. Остальное растеклось по полу. Хозяин, едва упав, тут же вскочил, развернулся в сторону гостя.
А Милан сделал шаг назад. А потом ещё.
Как раз в сторону кровати, на которой лежал Анжей.
- Час ещё не прошёл!
Хозяин закричал так, что задрожали стёкла. Милан замер, а хозяин, схватив колун, оказавшийся рядом, сделал шаг вперёд:
- У него. Есть. Ещё. Время!
И размахнулся.
В его глазах плескалось безумие.
Милан бросился вперёд и в сторону, и между хозяином и гостем оказался стол.
- Что будет, если убить смерть? - колун приземлился на стол, почти расколов его надвое.
Милан снова отпрыгнул, пытаясь добраться до двери.
- Что будет? - колун вошёл в косяк двери, а Милан наконец-то смог открыть её и выскочить в сени.
- Может, мой сын выживет?
Милан изо всех сил толкал входную дверь, но она не хотела поддаваться. Загнанной птицей он бился в неё всем телом, не понимая, как отсюда выбраться.
- Я ведь ждал тебя!
В сенях появился хозяин, держа колун обеими руками, собираясь замахнуться снова.
- Выходит, не зря! - колун пошёл вверх, а Милан наконец-то сообразил, что дверь открывается внутрь.
Он распахнул дверь, и колун, рухнув вниз, зацепился за её край, отколов кусок.
А Милан, вырвавшись из дома и, увязая в снегу почти по пояс, пытался бежать.
- Если убить смерть, которая пришла за моим сыном, - хозяин высвободил топор и безумным взглядом посмотрел в сторону недавнего гостя, - то, может быть, он не умрёт?
И хозяин сделал шаг вперёд.
Только тут до Милана дошло, о чём говорит хозяин. Он принял его за смерть?
Милан остановился, оглянулся назад. Хозяин с колуном в руках пробирался сквозь ветер и снег, его глаза горели безумием, и остановить его не было никакой возможности. Милан посмотрел по сторонам, взглянул на свои руки.
В руках он держал кусок хлеба - непонятно как там оказавшийся.
Словно по наитию, он быстро выковырял хлебный мякиш, и, с трудом ворочая начавшими замерзать пальцами, стал лепить из хлеба фигурку.
Когда хозяину оставалось сделать шаг или два, Милан сдёрнул с пояса кинжал, показал фигурку преследователю, прикоснулся к ней кинжалом:
- Ещё шаг, и Анжей умрёт прямо сейчас!
Глаза хозяина округлились, и он остановился. Руки его по-прежнему держали колун, а глаза, сделавшись огромными, не отрываясь смотрели на фигурку в руках у недавнего гостя, не позволяя идти вперёд.
Не спуская глаз с хозяина дома, Милан попятился назад.
Когда Милан исчез в метели, хозяин дома ещё долго стоял неподвижно и смотрел ему вслед. Он не двигался, руки по-прежнему держали колун на весу, а взгляд его, потеряв Милана из виду, беспорядочно метался с места на место, словно желая отыскать гостя.
Вдруг взгляд его зацепился за нечто необычное. Мужчина замер, пригляделся. У сосны, что находилась неподалёку, стояла фигурка человека, сделанная из хлебного мякиша. Глаза хозяина дома округлились; на негнущихся ногах он сделал шаг вперёд - и в этот момент голова фигурки отделилась от тела и медленно упала в снег.
- Нет! - крик на мгновение даже заглушил шум метели. - У него есть ещё время, слышишь? Есть ещё время!
Никто не ответил. Мужчина выпустил из рук колун и, задрожав всем телом, опустился в снег. Плечи его дрожали, по щекам текли слёзы, а губы беззвучно шептали: “У него есть ещё время”.