C Тамарой
Тома сняла с плеча аптечку, поставила на песок, села на нее, зажав винтовку между колен, и глубоко вздохнула. Хорошо дышится на берегу, спокойно. Не то, что в лесу, где за каждым кустом мерещится заросший до самых глаз бородой лесник в камуфляже, с обмотанным зеленой ветошью Калашниковым. Или в городе, где на мостовых, среди куч мусора и ржавых остовов машин зияют распахнутыми ртами канализационные люки - норы безжалостных упырей-сантехников.
Здесь, на пустынном пляже - простор, обзор и безопасность. Впрочем, и тут расслабляться не стоит - ходят слухи о странных тварях в черной блестящей коже, что поджидают беспечных путников, укрывшись в полосе прибоя. Зазеваешься - и нет тебя, только ноги бешено молотят воду, да глохнет в грязной пене хриплый булькающий крик.
Но Тамара - не новичок, она даже спит в пол-глаза, пятнадцатая командировка, как-никак. Раньше санитары ходили по двое, даже древняя песня про это была, но работы все больше, и грамотных метких сестер не хватает. Так что приходится справляться одной. Ну ничего, главное - не расслабляться и не забывать о долге, и все будет хорошо. Еще бы младшие сестры это понимали, так ведь нет, берем всех подряд, вот и выходит сплошная антисанитария!
Тома неодобрительно покачала головой, вспомнив недавний спор с одной молодой дурой, которая, вы только послушайте, стреляла по больным очередями! Мол, сказано: «не промахнись», а очередями-то точно не промахнешься. Хороша гусыня, да? А поди ей объясни, недоучке, что заповедь-то не так проста, как кажется. Что «не промахнись» означает не только «не промажь», но еще и «не ошибись», не навреди здоровому человеку!
Впрочем, спорить с молодыми - последнее дело, только дерьма наешься. Не таскать же каждую на дуэль? Итак сестер не хватает. Остается только поступать, как сама считаешь правильным, и быть терпимой к недостаткам других. В конце концов, делаем одно дело, только по разному.
Тома любовно погладила ствол верной старушки «Ли Энфильд». Вот она, ее пара, и, выходит, это про них двоих написана древняя песня. Скольких дергунчиков они уложили, знает только полоска зарубок на прикладе. А скольким здоровым спасли жизнь, слегка подранив и отпустив после перевязки? Вот он, мудрый принцип «не промахнись» в действии. Сомневаешься, что перед тобой больной? Пуля в мягкие ткани, чтобы остановить, а потом - визуальный осмотр. Нету потери чувствительности, бессвязной речи и дрожи во всем теле? Извини пожалуйста, добрый человек! Получи первую помощь и ступай себе с миром. А Тома тебя пока на прицеле подержит, чтобы ты глупостей не наделал.
Иногда, особенно если командировка затягивалась, Тамару посещало уныние - эпидемия расширяется, дергунчиков все больше, а здоровых людей - наперечет. Лекарства нет, а профилактика всегда запаздывает. Была, впрочем, раньше смешная теория, что «дергунчики» - нормальные люди, свихнувшиеся от непереносимого ужаса современной жизни, и что лечить их не надо, а надо от них отстать. Но Тома в этот антинаучный бред не верила. Да, страшно, да, лесники с сантехниками, ну и что? Она же, например, не дергается и не орет, хотя живет в том же мире, что и все другие-прочие? Нет, на лицо явная инфекция! Наверное, наступит время, когда болезнь возьмет и ее. Что ж, она знает, что тогда делать. И как бы не тряслись руки, промахнуться ей будет сложно.
Невеселые мысли унесли ее далеко от пляжа, но реакции, отработанные за годы службы санитаром-стрелком, давно работали самостоятельно. Тома очнулась, лежа за сумкой и прильнув глазом к оптическому прицелу, в котором безобразно кривлялся типичный дергунчик. Почти голый мужчина в коротких черных трусах подпрыгивал на берегу и хлопал себя ладонями по телу. В принципе, можно было стрелять на поражение, но Тома хладнокровно сместила прицел, тронула пальцем чуткий курок и послала пулю в правое плечо незнакомца.
Тот упал на песок, перекатился и заорал так громко, что заглушил шум прибоя.
Чувствительность к боли - первый признак здорового человека. Дергунчик бы просто побежал, на нее или прочь, а не стал бы вопить и кататься по песку. И теперь придется исправлять врачебную ошибку.
Тома забросила винтовку за спину, подхватила сумку и побежала к больному, утопая в песке. Когда до стонущего тела оставалось шагов пять, она приготовила анестезию - перевязку лучше производить под общим наркозом. И больной тогда работе не мешает, и всяких подлых штучек не выкинет. А то некоторые бывают удивительно неблагодарны!
- Потерпи, родненький, я сейчас, - произнесла она уставную фразу, скидывая сумку и опускаясь на колени рядом с мужчиной.
- Это ты меня подстрелила, сука? - начал он, приподнявшись на здоровой руке, но договорить не успел. Короткий кусок толстого свинцового кабеля-анестезии описал дугу, которая с глухим стуком закончилась на макушке мужчины. Раненный ойкнул и беззвучно опустился на песок.
- Отдохни, родненький! - улыбнулась Тома. - Сейчас все будет хорошо.
Она достала бинт, йод, продезинфицировала неопасную сквозную рану и наложила аккуратную повязку. Потом отодвинулась, любуясь своей работой, и только тогда заметила, что мужчина-то неплох. Гладкое мускулистое тело, без шрамов или следов лишая - такое теперь редко увидишь. Гигиена нынче не в почете, вот и цепляет народ все подряд. А этот, гляди-ка, красавец!
Впрочем, одна отметина на теле раненного все же была. На правом плече выделялась странная татуировка - двуцветный круг, оплетенный тросом, и какие-то скрещенные ложки с длинными и узкими черпалами. Тома наклонилась, чтобы получше рассмотреть незнакомый рисунок и в тоже мгновение почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Она медленно потянулась к лежащей рядом винтовке…
- Даже и не думай, кикимора! - раздался хриплый бас. - Завалю. Давай-ка лучше, ползи в сторону от штуцера. Да руки держи, чтоб я видел!
Тома на коленях отползла от винтовки и обернулась. В пяти метрах от нее стоял коренастый, заросший бородой дядя в камуфляже с подвернутыми штанинами, из которых торчали крупные волосатые лапы. Ботинки у дяди, впрочем, имелись - связанные шнурками и перекинутые через шею, они лежали на широченной груди. Еще у дядьки имелся автомат, направленный, по странному стечению обстоятельств, прямо на Тамару.
- Лесник! - как ругательство, выдохнула она.
- Не лесник, а егерь, - поправил волосатый. - Чему вас там на живодерне-то вашей учат? Только и умеете, что здоровых людей до кондрашки доводить!
Раненный внезапно застонал и заворочался на песке - стала отходить анестезия.
- Мне надо осмотреть больного, - твердо сказала Тома. - Разрешите?
- Да лучше б ты его сразу пристрелила, дура! - проворчал егерь. - Меньше возни, мне патрон не тратить!
- Что вы такое говорите? - возмутилась Тома. - Он не «дергунчик», совершенно здоров, не считая, хм, ранения. Но оно быстро заживет!
- А ну, как не успеет? - прищурился егерь. - Ты хоть знаешь, кто это? Татуировочку-то на плече видала, аль нет? Спасатель он!
- Спасатель? - Тома недоуменно глянула на егеря. - Это как? От чего спасатель?
- От чего, пусть он тебе лучше сам расскажет, - егерь кивнул мужчине, который окончательно пришел в себя и теперь сидел на песке, обхватив руками голову. - Говори, душегуб, не томи барышню!
- Спасаем, - хмуро ответил мужчина, - от чего положено. На суше болезни всякие, грязь. А у нас на станции - чистота, порядок и покой.
- Во-во, «покой», - передразнил егерь, - вечный! Где прикид-то твой, а, водяной?
- Порвал, - ответил мужчина, - волной на железку бросило, вот и распорол. И трубки из редуктора с мясом вырвало. Пришлось закопать. Думал, найду запчасть - залатаю.
- Хрен тебе запчасть, - отрезал егерь. - Ты лучше скажи, что вы с людьми делаете, ну которых спасли.
- Это профессиональный секрет, - с каменным лицом ответил мужчина.
- А, боишься, живоглотина? Знаю я ваши секреты.. Ладно, некогда мне тут с вами лясы точить. Давайте-ка, девка, вяжи своему пациенту лапы, а потом я тебя свяжу. Да крепко вяжи, без шуток! Проверю!
И егерь кинул под ноги Томе кусок проволоки.
Тома обмотала спасателю протянутые руки и закрутила спиралью свободные концы, а потом повернулась к егерю:
- Куда вы нас поведете, в лес?
- Нужны вы мне в лесу! В кампус пойдете. Старшой ихний, Ганнибалом Ректором кличут, за вашего брата платит хорошо. Патроны дает, сахар, бражки наливает…
- В камбуз? - лицо спасателя побелело, и он мелко затрясся.
- Что, чует кошка, чье мясо съела? - усмехнулся егерь. - Не ссы, не сожрут. Это не камбуз ваш поганый, а кампус, чуешь разницу? Городок такой при университете.
- Город? - тут затряслась уже Тома. - Сантехникам продадите? Не пойду! Лучше здесь убейте!
- Да что вы за народ такой нервный? - удивился егерь. - Нету там сантехников. Ректор их вывел и люки заварил. А вы ему для готовки нужны!
- Какой готовки? - хором закричали Тома и спасатель.
- А хрен знает, какой, - пожал плечами егерь, обматывая Тамаре кисти рук. - Для хитрой какой-то. Она вроде и «пере», но при этом «под»… Впрочем, может и сожрут. И поделом! Все одно нынче от вас, аспидов, никакой пользы, кроме вреда!
PS Не успел дописать к конкурсу. Один успел и послал, а этот - не успел. Ну не пропадать же ему теперь?))
Здесь, на пустынном пляже - простор, обзор и безопасность. Впрочем, и тут расслабляться не стоит - ходят слухи о странных тварях в черной блестящей коже, что поджидают беспечных путников, укрывшись в полосе прибоя. Зазеваешься - и нет тебя, только ноги бешено молотят воду, да глохнет в грязной пене хриплый булькающий крик.
Но Тамара - не новичок, она даже спит в пол-глаза, пятнадцатая командировка, как-никак. Раньше санитары ходили по двое, даже древняя песня про это была, но работы все больше, и грамотных метких сестер не хватает. Так что приходится справляться одной. Ну ничего, главное - не расслабляться и не забывать о долге, и все будет хорошо. Еще бы младшие сестры это понимали, так ведь нет, берем всех подряд, вот и выходит сплошная антисанитария!
Тома неодобрительно покачала головой, вспомнив недавний спор с одной молодой дурой, которая, вы только послушайте, стреляла по больным очередями! Мол, сказано: «не промахнись», а очередями-то точно не промахнешься. Хороша гусыня, да? А поди ей объясни, недоучке, что заповедь-то не так проста, как кажется. Что «не промахнись» означает не только «не промажь», но еще и «не ошибись», не навреди здоровому человеку!
Впрочем, спорить с молодыми - последнее дело, только дерьма наешься. Не таскать же каждую на дуэль? Итак сестер не хватает. Остается только поступать, как сама считаешь правильным, и быть терпимой к недостаткам других. В конце концов, делаем одно дело, только по разному.
Тома любовно погладила ствол верной старушки «Ли Энфильд». Вот она, ее пара, и, выходит, это про них двоих написана древняя песня. Скольких дергунчиков они уложили, знает только полоска зарубок на прикладе. А скольким здоровым спасли жизнь, слегка подранив и отпустив после перевязки? Вот он, мудрый принцип «не промахнись» в действии. Сомневаешься, что перед тобой больной? Пуля в мягкие ткани, чтобы остановить, а потом - визуальный осмотр. Нету потери чувствительности, бессвязной речи и дрожи во всем теле? Извини пожалуйста, добрый человек! Получи первую помощь и ступай себе с миром. А Тома тебя пока на прицеле подержит, чтобы ты глупостей не наделал.
Иногда, особенно если командировка затягивалась, Тамару посещало уныние - эпидемия расширяется, дергунчиков все больше, а здоровых людей - наперечет. Лекарства нет, а профилактика всегда запаздывает. Была, впрочем, раньше смешная теория, что «дергунчики» - нормальные люди, свихнувшиеся от непереносимого ужаса современной жизни, и что лечить их не надо, а надо от них отстать. Но Тома в этот антинаучный бред не верила. Да, страшно, да, лесники с сантехниками, ну и что? Она же, например, не дергается и не орет, хотя живет в том же мире, что и все другие-прочие? Нет, на лицо явная инфекция! Наверное, наступит время, когда болезнь возьмет и ее. Что ж, она знает, что тогда делать. И как бы не тряслись руки, промахнуться ей будет сложно.
Невеселые мысли унесли ее далеко от пляжа, но реакции, отработанные за годы службы санитаром-стрелком, давно работали самостоятельно. Тома очнулась, лежа за сумкой и прильнув глазом к оптическому прицелу, в котором безобразно кривлялся типичный дергунчик. Почти голый мужчина в коротких черных трусах подпрыгивал на берегу и хлопал себя ладонями по телу. В принципе, можно было стрелять на поражение, но Тома хладнокровно сместила прицел, тронула пальцем чуткий курок и послала пулю в правое плечо незнакомца.
Тот упал на песок, перекатился и заорал так громко, что заглушил шум прибоя.
Чувствительность к боли - первый признак здорового человека. Дергунчик бы просто побежал, на нее или прочь, а не стал бы вопить и кататься по песку. И теперь придется исправлять врачебную ошибку.
Тома забросила винтовку за спину, подхватила сумку и побежала к больному, утопая в песке. Когда до стонущего тела оставалось шагов пять, она приготовила анестезию - перевязку лучше производить под общим наркозом. И больной тогда работе не мешает, и всяких подлых штучек не выкинет. А то некоторые бывают удивительно неблагодарны!
- Потерпи, родненький, я сейчас, - произнесла она уставную фразу, скидывая сумку и опускаясь на колени рядом с мужчиной.
- Это ты меня подстрелила, сука? - начал он, приподнявшись на здоровой руке, но договорить не успел. Короткий кусок толстого свинцового кабеля-анестезии описал дугу, которая с глухим стуком закончилась на макушке мужчины. Раненный ойкнул и беззвучно опустился на песок.
- Отдохни, родненький! - улыбнулась Тома. - Сейчас все будет хорошо.
Она достала бинт, йод, продезинфицировала неопасную сквозную рану и наложила аккуратную повязку. Потом отодвинулась, любуясь своей работой, и только тогда заметила, что мужчина-то неплох. Гладкое мускулистое тело, без шрамов или следов лишая - такое теперь редко увидишь. Гигиена нынче не в почете, вот и цепляет народ все подряд. А этот, гляди-ка, красавец!
Впрочем, одна отметина на теле раненного все же была. На правом плече выделялась странная татуировка - двуцветный круг, оплетенный тросом, и какие-то скрещенные ложки с длинными и узкими черпалами. Тома наклонилась, чтобы получше рассмотреть незнакомый рисунок и в тоже мгновение почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Она медленно потянулась к лежащей рядом винтовке…
- Даже и не думай, кикимора! - раздался хриплый бас. - Завалю. Давай-ка лучше, ползи в сторону от штуцера. Да руки держи, чтоб я видел!
Тома на коленях отползла от винтовки и обернулась. В пяти метрах от нее стоял коренастый, заросший бородой дядя в камуфляже с подвернутыми штанинами, из которых торчали крупные волосатые лапы. Ботинки у дяди, впрочем, имелись - связанные шнурками и перекинутые через шею, они лежали на широченной груди. Еще у дядьки имелся автомат, направленный, по странному стечению обстоятельств, прямо на Тамару.
- Лесник! - как ругательство, выдохнула она.
- Не лесник, а егерь, - поправил волосатый. - Чему вас там на живодерне-то вашей учат? Только и умеете, что здоровых людей до кондрашки доводить!
Раненный внезапно застонал и заворочался на песке - стала отходить анестезия.
- Мне надо осмотреть больного, - твердо сказала Тома. - Разрешите?
- Да лучше б ты его сразу пристрелила, дура! - проворчал егерь. - Меньше возни, мне патрон не тратить!
- Что вы такое говорите? - возмутилась Тома. - Он не «дергунчик», совершенно здоров, не считая, хм, ранения. Но оно быстро заживет!
- А ну, как не успеет? - прищурился егерь. - Ты хоть знаешь, кто это? Татуировочку-то на плече видала, аль нет? Спасатель он!
- Спасатель? - Тома недоуменно глянула на егеря. - Это как? От чего спасатель?
- От чего, пусть он тебе лучше сам расскажет, - егерь кивнул мужчине, который окончательно пришел в себя и теперь сидел на песке, обхватив руками голову. - Говори, душегуб, не томи барышню!
- Спасаем, - хмуро ответил мужчина, - от чего положено. На суше болезни всякие, грязь. А у нас на станции - чистота, порядок и покой.
- Во-во, «покой», - передразнил егерь, - вечный! Где прикид-то твой, а, водяной?
- Порвал, - ответил мужчина, - волной на железку бросило, вот и распорол. И трубки из редуктора с мясом вырвало. Пришлось закопать. Думал, найду запчасть - залатаю.
- Хрен тебе запчасть, - отрезал егерь. - Ты лучше скажи, что вы с людьми делаете, ну которых спасли.
- Это профессиональный секрет, - с каменным лицом ответил мужчина.
- А, боишься, живоглотина? Знаю я ваши секреты.. Ладно, некогда мне тут с вами лясы точить. Давайте-ка, девка, вяжи своему пациенту лапы, а потом я тебя свяжу. Да крепко вяжи, без шуток! Проверю!
И егерь кинул под ноги Томе кусок проволоки.
Тома обмотала спасателю протянутые руки и закрутила спиралью свободные концы, а потом повернулась к егерю:
- Куда вы нас поведете, в лес?
- Нужны вы мне в лесу! В кампус пойдете. Старшой ихний, Ганнибалом Ректором кличут, за вашего брата платит хорошо. Патроны дает, сахар, бражки наливает…
- В камбуз? - лицо спасателя побелело, и он мелко затрясся.
- Что, чует кошка, чье мясо съела? - усмехнулся егерь. - Не ссы, не сожрут. Это не камбуз ваш поганый, а кампус, чуешь разницу? Городок такой при университете.
- Город? - тут затряслась уже Тома. - Сантехникам продадите? Не пойду! Лучше здесь убейте!
- Да что вы за народ такой нервный? - удивился егерь. - Нету там сантехников. Ректор их вывел и люки заварил. А вы ему для готовки нужны!
- Какой готовки? - хором закричали Тома и спасатель.
- А хрен знает, какой, - пожал плечами егерь, обматывая Тамаре кисти рук. - Для хитрой какой-то. Она вроде и «пере», но при этом «под»… Впрочем, может и сожрут. И поделом! Все одно нынче от вас, аспидов, никакой пользы, кроме вреда!
PS Не успел дописать к конкурсу. Один успел и послал, а этот - не успел. Ну не пропадать же ему теперь?))