За сигаретами
Кончились сигареты. Не то, чтобы жить без них никак. Но кончились. Совсем. Телефон молчит.
Глухо. Проверил. Минусовой баланс. Ах, ты ж черт. Все-таки придется выходить в эту серую хмарь. Больной день сегодня. Последнее осеннее золото стерто белесым туманом. В такой день хорошо пить. Беспробудно. Запойно. Пить так, что бы провалиться в искрящуюся зимнюю свежесть. Оторваться от прожженного матраса, плеснуть в лицо ледяной водой, состричь жидкую бороденку и выйти на морозец. Дышать полной грудью и больше не пить. Но сигареты кончились, на мобильнике - минус один и надо выйти.
Утренний туман радует. Он молочный, парной, росяной. Мир еще тихонько посапывает, а ты неуклюже хлопаешь подъездной дверью. Утро доброе, тихое. Кобылица-жизнь спокойно дремлет в стойле, слегка всхрапывая и лениво отгоняя мух. Осенний туман днем - проклятье вечного похмелья. Словно рвоту, он исторгает из дымных, сырых недр машины, случайных прохожих, звуки, невнятные огоньки. К этому надо немного привыкнуть. Стою у подъезда. Сложно решиться нырнуть в промозглую мерзость без единой затяжки. Ладно, черт с ним. Два шага вперед.
-Толстый, эй, толстый, - голос останавливает и заставляет обернуться. Голос знаком и должен принадлежать энергичному чернявому красавцу Алику, но что-то настораживает. Обладатель голоса появился в поле зрения через несколько секунд. Переставлял ноги с трудом. Дошел до меня, положил руку на плечо. Голова опущена, сам согнулся, одну руку к животу прижимает:
-Как дела, Толстый? Как дела?
А дышит тяжело, будто марш-бросок в полной амуниции совершил.
-Да, ниче, Алик. Сам то как? Бежал откуда?
-Почти, - Алик наконец оторвался от меня, сел на лавочку у подъезда. Затем лег.
-Слышь, Алик, что это с тобой?
-Да вот, - наконец Алик оторвал руку от живота. Там, где по моим скудным медицинским познаниям должна находиться селезенка, обнаружилась рваная рана. Кровь, лохмотья и лоскуты кожи. Через одежные лоскуты наружу выпирало рваное кровоточащее мясо, по краям кровь запеклась и почернела. Рана пульсировала и с каждым толчком сердца выплевывала наружу новую порцию темной венозной крови. Джинсы и куртка были уже изрядно залиты кровью, темно бардовая тряпка, что Алик держал в руках, оказалась майкой. Ей он зажимал рану.
-Бля, Алик! Алик! Еб твою мать! Алик, это что? Это кто? Бля, я сейчас! - я схватился за телефон, сука, денег нет. - Алик, у тебя телефон где?
-Да хуй знает, Толстый, может, обронил, когда от этих уродов рванул. Сука, жжет, - Алик растекся по лавке и застонал.
-Люди, люди, бля! Скорую вызывайте! Скорую! Люди! - я метнулся вглубь двора. На встречу, как назло никто не попадался. Черт, где же все, оживленный же двор был?
-Сейчас. Алик. Ты погоди!
-Толстый, Толстый, стой! Куда ты рванул то? Бля, Толстый! Да ты вокруг посмотри!
Действительно. Обычно оживленный двор сейчас как-то странно затих. Ни звука. Никого. Ни машин, ни людей. Три часа по полудни. Выходной. А тут тишина, как в первоянварский полдень. Только где-то вдалеке бешеный свист тормозов, удар, звон осколков.
-Толстый, - слабо позвал Алик, - у тебя сигарета есть?
-Ты нашел время курить! Я машину сейчас найду…
-Толстый, да поздняк уже.
Домофон выдал привычную трель, из подъезда, пятясь задом, вышла соседка сверху, молодая мамаша. Она выволакивала за собой коляску с ребенком. Сделав несколько неуспешных попыток вытащить коляску самостоятельно, соседка повернулась ко мне. Сначала увидела меня, потом Алика, лежащего на скамейке, затем взглянула за меня, тихо ойкнула и торопливо стала заталкивать коляску в подъезд. Я обернулся. Из тумана медленно выплывали несколько потрепанных фигур.
Вы когда-нибудь слышали, какой звук издают эти, не знаю как их, существа, наверное. Сущности. В этом стоне-рыке что-то плотоядно-виноватое. Им очень хочется, но они ужасно сожалеют о том, что сейчас сотворят с вами. Так что они заранее извиняются. Не мы виноваты, природа такова. Против природы хрен попрешь. И Вы уж извините, мы тут Вас сейчас на куски порвем, а у Вас ни сигарет, ни денег на мобильном. Хреновое выдалось воскресение, правда?
-Алик, - позвал я, - Алик! Эти что ли тебя так покромсали? Алик?!
Но в угасших глазах Алика уже клубился туман.
Сущности двигались строго на меня. Сделав несколько шагов назад, я скорее почувствовал, нежели увидел, как открываются мертвые глаза Алика, как его тело почти бесшумно поднимается с лавки и отрезает все пути к отступлению. Жаль, я то надеялся, что герой, а не первая жертва в низкопробном фильме категории B. Так глупо! То, что было Аликом, вплотную подошло сзади, я развернулся и в тот же момент резко выкинул кулак вперед, попал точнехонько в зубы.
Тело Алика отшатнулось, схватилось за губу и выдало:
-Бля, Толстый, дурак! Весь сюрприз испортил!
Толпа сзади радостно заржала. Потом тихая команда:
-Три-четыре.
И нестройный хор голосов:
-С ДНЕМ РОЖ-ДЕНЬ-Я!!!
И девичий смех. И кто-то тут же полез целоваться.
Тьфу, бля! Угораздило родиться в Хеллоуин.
Кстати, а сигареты у кого-нибудь есть? Блять! И сигарет нет. Happy Halloween. Ну, и HAPPY BIRTHDAY заодно!
Глухо. Проверил. Минусовой баланс. Ах, ты ж черт. Все-таки придется выходить в эту серую хмарь. Больной день сегодня. Последнее осеннее золото стерто белесым туманом. В такой день хорошо пить. Беспробудно. Запойно. Пить так, что бы провалиться в искрящуюся зимнюю свежесть. Оторваться от прожженного матраса, плеснуть в лицо ледяной водой, состричь жидкую бороденку и выйти на морозец. Дышать полной грудью и больше не пить. Но сигареты кончились, на мобильнике - минус один и надо выйти.
Утренний туман радует. Он молочный, парной, росяной. Мир еще тихонько посапывает, а ты неуклюже хлопаешь подъездной дверью. Утро доброе, тихое. Кобылица-жизнь спокойно дремлет в стойле, слегка всхрапывая и лениво отгоняя мух. Осенний туман днем - проклятье вечного похмелья. Словно рвоту, он исторгает из дымных, сырых недр машины, случайных прохожих, звуки, невнятные огоньки. К этому надо немного привыкнуть. Стою у подъезда. Сложно решиться нырнуть в промозглую мерзость без единой затяжки. Ладно, черт с ним. Два шага вперед.
-Толстый, эй, толстый, - голос останавливает и заставляет обернуться. Голос знаком и должен принадлежать энергичному чернявому красавцу Алику, но что-то настораживает. Обладатель голоса появился в поле зрения через несколько секунд. Переставлял ноги с трудом. Дошел до меня, положил руку на плечо. Голова опущена, сам согнулся, одну руку к животу прижимает:
-Как дела, Толстый? Как дела?
А дышит тяжело, будто марш-бросок в полной амуниции совершил.
-Да, ниче, Алик. Сам то как? Бежал откуда?
-Почти, - Алик наконец оторвался от меня, сел на лавочку у подъезда. Затем лег.
-Слышь, Алик, что это с тобой?
-Да вот, - наконец Алик оторвал руку от живота. Там, где по моим скудным медицинским познаниям должна находиться селезенка, обнаружилась рваная рана. Кровь, лохмотья и лоскуты кожи. Через одежные лоскуты наружу выпирало рваное кровоточащее мясо, по краям кровь запеклась и почернела. Рана пульсировала и с каждым толчком сердца выплевывала наружу новую порцию темной венозной крови. Джинсы и куртка были уже изрядно залиты кровью, темно бардовая тряпка, что Алик держал в руках, оказалась майкой. Ей он зажимал рану.
-Бля, Алик! Алик! Еб твою мать! Алик, это что? Это кто? Бля, я сейчас! - я схватился за телефон, сука, денег нет. - Алик, у тебя телефон где?
-Да хуй знает, Толстый, может, обронил, когда от этих уродов рванул. Сука, жжет, - Алик растекся по лавке и застонал.
-Люди, люди, бля! Скорую вызывайте! Скорую! Люди! - я метнулся вглубь двора. На встречу, как назло никто не попадался. Черт, где же все, оживленный же двор был?
-Сейчас. Алик. Ты погоди!
-Толстый, Толстый, стой! Куда ты рванул то? Бля, Толстый! Да ты вокруг посмотри!
Действительно. Обычно оживленный двор сейчас как-то странно затих. Ни звука. Никого. Ни машин, ни людей. Три часа по полудни. Выходной. А тут тишина, как в первоянварский полдень. Только где-то вдалеке бешеный свист тормозов, удар, звон осколков.
-Толстый, - слабо позвал Алик, - у тебя сигарета есть?
-Ты нашел время курить! Я машину сейчас найду…
-Толстый, да поздняк уже.
Домофон выдал привычную трель, из подъезда, пятясь задом, вышла соседка сверху, молодая мамаша. Она выволакивала за собой коляску с ребенком. Сделав несколько неуспешных попыток вытащить коляску самостоятельно, соседка повернулась ко мне. Сначала увидела меня, потом Алика, лежащего на скамейке, затем взглянула за меня, тихо ойкнула и торопливо стала заталкивать коляску в подъезд. Я обернулся. Из тумана медленно выплывали несколько потрепанных фигур.
Вы когда-нибудь слышали, какой звук издают эти, не знаю как их, существа, наверное. Сущности. В этом стоне-рыке что-то плотоядно-виноватое. Им очень хочется, но они ужасно сожалеют о том, что сейчас сотворят с вами. Так что они заранее извиняются. Не мы виноваты, природа такова. Против природы хрен попрешь. И Вы уж извините, мы тут Вас сейчас на куски порвем, а у Вас ни сигарет, ни денег на мобильном. Хреновое выдалось воскресение, правда?
-Алик, - позвал я, - Алик! Эти что ли тебя так покромсали? Алик?!
Но в угасших глазах Алика уже клубился туман.
Сущности двигались строго на меня. Сделав несколько шагов назад, я скорее почувствовал, нежели увидел, как открываются мертвые глаза Алика, как его тело почти бесшумно поднимается с лавки и отрезает все пути к отступлению. Жаль, я то надеялся, что герой, а не первая жертва в низкопробном фильме категории B. Так глупо! То, что было Аликом, вплотную подошло сзади, я развернулся и в тот же момент резко выкинул кулак вперед, попал точнехонько в зубы.
Тело Алика отшатнулось, схватилось за губу и выдало:
-Бля, Толстый, дурак! Весь сюрприз испортил!
Толпа сзади радостно заржала. Потом тихая команда:
-Три-четыре.
И нестройный хор голосов:
-С ДНЕМ РОЖ-ДЕНЬ-Я!!!
И девичий смех. И кто-то тут же полез целоваться.
Тьфу, бля! Угораздило родиться в Хеллоуин.
Кстати, а сигареты у кого-нибудь есть? Блять! И сигарет нет. Happy Halloween. Ну, и HAPPY BIRTHDAY заодно!