Сказ о дивных чудесах, что творятся во дворцах
I
Было енто, али нет -
Не прольет никто уж свет,
Только сказывают ныне
Бабки, тетушки-гусыни,
Что однажды на Покров
Царь был мрачен и суров.
Отхлебнув немного квасу,
Он без лишнего экстазу,
Без валянья дураков,
Повелел женить сынков.
Старший брат - здоров детина,
Славный выдался мужчина.
Всем добротен, всем хорош -
Бровью прямен, статью гож,
Только маленький дефект
Портил царский спец-эффект:
Как его не понукали,
Даже розгами стращали,
Вместо русской буквы «эр»
На ненашенский манер,
Будто рот весь в пироге
Говорил со смаком - «ге».
«Ге» так «ге» - куды деваться,
Царь кручинился, смущался,
На царицу глаз косил,
Мол, такого не просил.
Та плечами пожимала:
«Я сама не ожидала!»
Между тем Андрей подрос,
Не страшась отца угроз,
Выйдет часом на крыльцо,
Встанет в край заподлицо,
Ручку за кафтан заложит,
Будто сердцем занеможет,
Да как рявкнет, что есть мочи:
«Кто мне голову могочит?
Газве цагскому отгóку
Не положено по сгоку
Пгиобгесть себе чинов
От наггянувших послов?!»
Челядь сразу же креститься,
А потом три дня поститься.
Свиньи тут же в опорос -
Вроде с них был сделан спрос.
Куры вовсе не несутся,
Под крыльцом сидят, трясутся.
Что он хочет, кто поймет?
То ль убогий, то ль расчёт...
Рать в сторонке хоронится,
Пока царь не объявится,
Да Анрюшу в огороде,
При курях и при народе,
Не поставит в укорот
Дрыном, сорванным с ворот.
Не для красного словца,
А лишь чтоб понять отца,
Скажем, что и средний сын
Получился не таким,
Чтоб без лишних толкований
Перейти к младшому Ване.
Михаил всегда молчал,
Иногда сквозь ус мычал,
И черкал в своем блокноте
Донесенья воеводе.
Исключая эту странность,
Есть еще одна не малость -
Вроде статен и умен,
Буквой «эр» не обделен,
Вроде рост и вроде вес,
А вселился в него бес -
Всех подряд подозревает,
Планы мести замышляет.
Недоверчивость его,
Право слово, ничего,
Кабы он не создавал
В канцелярии аврал.
Служба воинска пропала,
Столько там работы стало.
Ежедневная забота
Так достала воеводу,
Что царёвый генерал
Геморроем захворал.
Хорошо хоть спохватились
И казнить охолонились,
Так бы к двадцати годам
От дворца остался срам.
Приглашали и попа,
Только все одно - беда.
Михаил совсем взбесился,
Три разá перекрестился
И неделю, как скаженный,
Поперев закон священный,
Письма Господу писал,
Словно проклятый фискал.
Когда кончил, то засим,
Подписался «аноним».
Царь в печали и невзгоде
Впал в тоску или навроде,
Двух сынов ведь уродил,
А Руси не угодил.
Вся надёга на Ивана,
Чтоб без дури и изъяна
Царским сыном подрастал,
Да отцу опорой стал.
Ваня вырос не дурен
И в науках наторен,
Может вычесть, может счесть,
Наизусть стихи прочесть,
Обо всем поговорить,
Выпьет - может начудить,
Может саблею махать,
Может до трех дней проспать -
Все зависит от того,
Антерес в чем у него.
В общем, настоящий царь -
Всероссейский государь.
Видно - удался малец,
Вышел Ваня - молодец.
«Молодец-то, молодец…» -
Закручинился отец,
Как ему не замечать,
Деньги стали пропадать.
Царь сгубил всех казначеев,
В свиту принял двух евреев,
Чтобы каждый рупь в доходе
Целовали на подходе,
А потом отчет давали,
Куды что и скоко брали.
Те все сделали, как надо:
Векселя, процент по вкладам.
Только все одно - не бьется.
Царь - то плачет, то смеется:
- Что ж такое, в чем обман?
Аль завелся басурман?
Что вообче тут происходит?
Мойша ручками разводит:
- Не вели нас, царь, губить,
Дай, Светлейший, объяснить.
Мы совсем не виноваты -
Это все Ивана траты.
Он торговый дом возводит,
И с купцами хороводит,
Он вкруг Вашего дворца
Тракт мастырит в три кольца,
Вроде как в обеспеченье
Беспрерывного движенья.
А недели три тому,
Не сказамши никому,
Объявил Олимпиаду,
Переплюнем, мол, Элладу.
И пошел сносить дома,
Аки оспа, иль чума.
Царь сначала обомлел,
Водки выпить захотел,
А потом, задвигав лбом,
Об стол жахнул кулаком:
- Может, он хотел прогрессу
И живого антересу
Показал вам всем пример?
Может, он как пионэр,
Не боясь людского сглазу,
Косит бедности проказу?
Казначеи оробели,
В ноги кинулись, жалели,
Что их маленький доклад
Обойдется им сто крат:
- Не вели, царь, нас казнить,
Разреши все прояснить.
Мы Ивана обожаем.
Денег надо? Отгружаем.
Только вот в чем вся беда,
Как проверка - ерунда:
То дорога без аршина,
То домов лишь половина,
То огонь пройдет - порушит,
То воды нет - все засушит,
То зима, то ураган,
То турецкий ятаган!
Государь, как не крути,
Надо в ум скорей войти.
Денег явно не хватает.
Вид один, казна лишь тает.
Мы уже на полпути,
Чтобы по миру пойти!
Царь задумался, вздохнул,
Водки чарочку махнул:
«Может он и пионэр,
Но отцу оставить х...р -
Так терзал себя мытáрь
Седовласый государь.
- Что ж ты, матушка, молчишь?
Аль помочь мне не хотишь?»
Государева жена,
Будто лед - так холодна,
Величаво поклонилась,
Бровью только оживилась -
Вмиг оставили вдвоем
Их Величество с царем.
Как все стихло во палатьях,
Подобрав парчу на платье,
Тихо всхлипнула царица,
Да давай в ногах возиться, -
Руки кверху подымать
И на весь дворец рыдать:
- Ой, за что ж нам наказанье
Без пощады и признанья
Трех сынов на свет родить,
А потом их так хулить.
Старший - гэкает гуняво,
Заполошный и слюнявый,
Только может причитать,
Смуту сеять и базлать.
Средний сын, никак больной,
Видно пухнет головой,
Всех доносами изводит,
Как дозорный кругом ходит,
Смотрит зло, под нос бубнит,
Словно пес цепной смердит.
Ой, за что же нам такое,
Чтоб и младшее родное
Из сопливой детворы
Вдруг оформился в воры.
Разве мы их не любили,
Разве в пост с тобой грешили?
Как понять ту благодать,
Когда трое обалдуев называют тебя мать?
Царь вздохнул перекрестясь,
И, царице поклонясь,
Молвил тихо, но сурово:
- Значить так, больше ни слова.
Что ты душу в клочья рвешь?
Чай, назад не запихнешь.
Уж, какие уродились…
Надо чтоб они женились! -
Царь как будто просветлел.
Глаз прищурив, аж сомлел:
- Точно, Марфа, говорю,
Надо весть их к алтарю.
Хватит нам за них краснеть,
Блажь постыдную терпеть.
Для таких мирских делов
Есть содействие полов.
Пусть теперь твому Адрюше
Жена варит щи погушше,
А страдальцу Михаилу
Секретаршу бы Людмилу,
Чтобы бредни из него
Не сочились далеко.
Ну, и чтобы у Ивана
Все срасталось без обмана.
Вот тогда поймет чудак,
Что он царь, а не мудак:
Коли пишешь сам закон -
Первый соблюдать должон.
Знает кажный мракобес -
Dura lex, но это lex.
II
Ровно через два часа
Камень выбрала коса,
Как прознали про то братья,
Что готовятся уж сватья.
Первым Миша прибегает
И царя подозревает:
- Да Вы, батенька, террор
Мне устроили в укор.
Я один за всех радею,
Ночь не сплю, а днем потею,
Чтобы недругам престола
Не добиться произвола.
Кашлянув, царь отвечал:
- Ты бы, Миша, помолчал.
Про остроги, казематы,
Про опричников мандаты
Я, пожалуй, щас не буду,
Фору дам второму блюду.
Ты, мой сокол, одичал,
Всех друзей пересажал,
Рать тебя так ненавидит,
Что ложится спать и видит,
Как твоя дурна башка,
С высоты то в полвершка,
Отделится и в два счета
Покатится с эшафота.
Если дальше так пойдет,
Нам грозит переворот,
Или просто отравленье
За жестокость и мученья.
На погост я не хочу,
Как и в руки палачу.
Так что это - ты, Мишань,
Лучше от меня отстань,
А не то не ровен час
Напишу другой указ:
Заберут тебя в солдаты,
Кметы будут только рады.
Цесаривич приуныл,
Ус в тревоге закусил,
Но перечить побоялся.
Тут Андрей нарисовался:
- Где тут пгавда, что за бгед?
Только начался обет,
Как несут отца веленье
Мужем стать без пгомедленья.
Пготестую, пготестую!!!
Пусть меня хоть агестуют!
Жены, дети, быт двогца -
Плен для вольного богца!
Царь, отершись рукавом
От разбрызганных сынком
Слов и странных междометий,
Не спеша ему заметил:
- Слушай ты - убийца мух,
Я тебе при всех и вслух
Откровенно заявляю, -
Видеть больше не желаю,
Как ты жрешь и выступаешь,
Как курей с крыльца пугаешь.
Не желаешь обженица?
Вот те хлеб, а вот водица,
И греби отсель туда,
Где без пользы и труда,
За одни лишь указанья,
Да бездумные воззванья,
Тебя будут привечать
И обедом угощать.
От такого наущенья
Старший выронил печенье,
Что в аффекте и дурмане
Завсегда имел в кармане,
И застыл как истукан.
Тут вошел младшой Иван:
- Ох, папá, Вы так правы,
Нет светлее головы, -
Начал он уже с порога.
Царь почувствовал тревогу.
- Я и сам хотел во вторник,
Но вы знаете, я - скромник,-
Ваня стал, тряхнул кудрями,
Очи светят фонарями.
Можно просто любоваться,
Можно в свиту записаться,
Можно маслом рисовать,
Можно глиною ваять.
- Вот охальник, вот стервец, -
С грустью думает отец. -
Коль не крал бы из казны,
Получился б для страны
Не дофин, да и не царь -
Амператор-государь.
Врет - ни капли не робеет,
Улыбается - все верят,
Говорит - и все послушны,
Что для власти ещо нужно?
- Ты, Ванюша - молодец, -
Молвил вкрадчиво отец.
- Так умен и так приятен,
Мыслью свеж, лицом опрятен,
Понял соль, воспринял суть…
Деньги не забудь вернуть!
Неожиданный финал
Сын не сразу осознал,
Но, едва разинул рот,
Царь схватился за хибот:
- Ах ты лябзя, ах страмец,
Что удумал то, стервец,
Думал я - фофань, баляба?
Что казна-то без пригляда?
Мордофиля ты, моркотникъ,
Трона хилый подлокотник,
Ты ж не шлында, не хабаль -
Цесаревич - государь.
Я тебе даю три дня,
И смотри, чёрт, у меня,
Чтоб дома все разобрал,
Тракт засеял и вспахал,
А продолжишь шалопутить,
Воровать и баламутить,
Я тебе отдам в острог,
Хоть и люб ты мне, сынок.
Ваня весь аж задрожал -
Так прочувствовал накал:
- Не губи ты, отче, нас,
Соблюдем мы твой наказ,
Только, как нам разобраться,
И откуда женам взяться? -
Молвил Ванечка с почтеньем,
Подавившись угощеньем.
- А вот это, господа,
Ваша будет маята,
Где хотите - там берите,
А отца поберегите.
Хватит мне седых волос,
Да и так уж повелось,
Что в роду у нас сыны,
Сами справиться должны.
Я надеюсь, что у вас
Есть невесты про запас.
А, кто хочет по болотам,
Пострелять из стреломета,
Скажу сразу - жаб там нет,
Почитай полсотни лет.
Не успели поелику,
Занести их в Красну книгу.
Всех царевен расхватали,
Увезли во фряжски дали.
Те ж не просят их спасти -
Наши бабы там в чести.
Царь, окинув сыновей
С пяток до густых бровей,
Сотворил над ними крест
И послал искать невест.
III
Скоро минула неделя,
Все готово для веселья:
Пушки в облака палят,
Трубы звонкие дудят.
У дворца белы шатры,
Да нагружены столы:
Тут и стерлядь, тут и сом,
Из косули медальон,
Бочки три красной икры -
Пусть завидуют послы.
На жаровне цельный бык,
Блюда ставятся впритык.
И капуста, и морошка,
И брусника, и окрошка.
Тут и чарки с медовухой.
Для взыскательного брюха -
Есть вино, и есть портвейн,
И с приправами глинтвейн.
В эмперях на возвышеньи,
В золотом самом сеченье,
Где шелка и кисея,
Сидит царская семья.
Три невесты на подбор,
Как подарочный набор.
Ваня - словно таз сияет,
Миша - всё запоминает,
А Андрюшенька надулся -
Царь сказал, чтоб он заткнулся.
Тут и вспрянулось веселье,
Гости хвалят угощенье,
Ткани красные шуршат,
Жемчуга глаза слепят.
Балалайки заиграли,
Гусляры их поддержали.
Барабаны и свистульки,
Тут же сладились танцульки,
Свадьба встала в полный рост,
Что не чарка - новый тост.
Царь из кубка отпивает
И сыночка вопрошает:
- Слушай, сокол мой Иван,
Я пока не сильно пьян,
Объясни мне старику,
Как мужик то мужику -
Ты себе устроил пару
С бодуна аль с перегару?
Как тебя так угодило,
Выбрать в жены крокодила?
Только ты не обижайся,
Выпей морсу, улыбайся,
Между делом - комментарий,
Где нашел ты серпентарий?
Ваня трезв, глазами ясен,
Как всегда - во всем прекрасен,
Шепчет на ухо отцу:
- Ну и что ж, пусть не краса,
Не до пояса коса,
Пусть немножечко косит,
Когда дождик моросит,
Зато в зиму, правда, бать,
Горб почти и не видать, -
Пояснил отцу Иван.
Тот, бледнея, снял кафтан.
- Мне-то что - с лица не пить,
С рук не есть, у ног не жить,
Зато серебро и злато -
В счет ее красы уплата -
Не корыстный элемент,
Здесь совсем другой момент.
Я займусь без личной драмы
Антикризисной программой!
Ваня пыжился, гордился,
Вдаль очами устремился,
Пока царь вне протокола
В чарку капал корвалола.
Отойдя от потресенья,
Государь без промедленья
Повелел сыночку Мише
Сесть к нему чуток поближе:
- Ну, скажи-ка, голубь мой,
Песен благостных не пой.
Правду всю, как на духу,
Где нашел сябе жану?
- Вы, папаня, не сердитесь,
И так больно не деритесь.
Весь филей уже в узорах
От таких-то разговоров, -
Молвил сын пододвигаясь,
И привычно озираясь.
- Что тут долго говорить,
Стал вокруг дворца бродить
И случайно заблудился.
Тут со мной конфуз случился.
Зашел в маленький лесок,
Потерял там туесок.
В нем еда, вода, табак,
А вокруг кромешный мрак.
Вдруг увидел старый дом,
Я зашел, ища прием… -
Миша смолк, хоть не желал,
Царь дал знак, чтоб продолжал.
- В общем, баба хороша -
Кулаком бьет два горшка,
В подполе три дня держала,
Есть и пить мне не давала,
Суток только через пять
Согласилась женой стать,
Да и то после присяги
Быть ей преданней собаки.
На последних-то словах
Царь от ярости в сердцах
Расколол большое блюдо
На глазах честного люда.
Громко крикнул: «Вашу мать!!!»
И отправился плясать.
Час прошел, а может два,
Когда царь, живой едва,
Возвернулся к сыновьям,
Аки голос к соловьям.
Наступил черед Андрея.
Государь, совсем хмелея,
Подошедши к молодым,
Стал в глаза пускать им дым:
- Я, простите за банальность,
Не совсем усек тональность?
Вы мне вовсе не чужие,
Повсеместно дорогие.
От чего такая скука,
Словно свадьба - это мука?
Чтобы изменить ландшафт,
Предлагаю брудершафт! -
Государь махнул стакан
И обнял девичий стан.
(Он подумал, что давно
Не боялся ничего, -
Если там модель бабайки,
Как у идиота Ваньки,
Лучше дегтя облизать,
Чем чудовище лобзать).
Но, откинув материал,
Что лицо ей закрывал,
Красотой был поражен,
Хоть в амурах искушен:
Чистый лик, глаза смеются,
Бровки ниточкою вьются.
Царь зашелся от волненья
И вздохнул от облегченья:
- Ай, Андрейка, ай, хитрец!
Слава Богу! Наконец!
Отхватил такую кралю,
Ты гляди, чтоб не украли!
А, какого жена роду?
Будем улучшать породу?
- Багонесса, мон папá,
Это вам не лапотá.
- Как зовут тебя, цветочек,
Свет очей мой ангелочек?
- Бафонешша фон Фемфофья,
Пги кгещеньи Пагашковья.
Царь моргнул почти два раза,
Выпил морсику без газу,
Осторожно сел на стул
И нечаянно икнул.
С грустью посмотрел, трезвея,
На довольного Андрея:
- Вот что, други, вам скажу -
Я устал, я ухожу,
А для вас, мои сыны,
Будут новые чины.
Ты, Иван - смотри за Тверью,
Не дури, я все проверю.
Михаил - в Ростов езжай,
И не люд, а хлеб сажай.
А Андрюше путь во Псков,
Повышать надой коров.
Кажный жен с собой возьмите,
Да с внучками не тяните,
Чтобы мне под старость лет
Посмотреть на их рассвет.
Царь сынов поцеловал
И ушел, как обещал.
Тут и присказка кончалась -
Сказка только начиналась.
IV
Незаметно дни промчались
С той поры как распрощались:
Две войны, один потоп,
Лес сгорел и Конотоп,
Суздаль в карты проиграли,
(Хорошо своим - отдали)
Много радостей, невзгод,
Худо-бедно минул год.
Царь в тревоге и сомненье
Ожидает донесений.
Перед ясны царски очи
Поспешил, что было мочи,
От Ивана ревизор.
Едва начал разговор,
Вымолив себе прощенье
За отцовские мученья:
- Ох, беда, Светлейший Князь,
Не видал я отродясь,
Чтобы так вели дела,
Закусивши удила.
У Ивана не дворец,
А сапфировый ларец -
Так сверкает, так искрится,
Ажно глаз болит, слезится.
А наряд, наряд на ём -
Ночью светит аки днем.
Везде бархат и шелка,
Опашень из жемчугá.
С янтаря вкушать изволит,
Коль жена не прекословит, -
Та-то больше с серебра,
Чтоб не мучили ветра.
А приспичит - все одно -
Повсеместно для того
По дворцу стоят вершки
Ювелирные горшки.
В основном из малахита,
Крышки золотом увиты,
А внутри, чтоб не скучать
Пескарей можно считать
Или мелкую плотвичку,
Что плескается в водичке.
Царь тихонько застонал
И просил, чтоб продолжал
В основном по существу:
- Откель роскошь, почему,
Что там с Тверью, в чем секрет,
Что народ? - Народа нет, -
Вдруг докладчик испугался.
- Помер весь аль изнищался.
Цесаревич ввел налог
На всё что увидеть смог:
На дома, дожди, дороги,
На колодцы и пороги,
Если выпукло - давай,
Если впукло - не зевай.
Чтобы больше отнимать
Деньги стали продавать,
Воздух, воду, землю, лес -
Тоже в дебет он занес.
Ну, а самый главный прок,
Что с женой придумать мог -
На нее все записать,
Чтоб не счесть, не отыскать,
Коли выйдет царь в укор,
Сразу съехать за бугор.
Государь схватил виски
От обиды и тоски.
Приказал сынка с невесткой
Вызвать княжеской повесткой.
Если вздумает бежать -
Непременно помешать.
Тут же стали в дверь стучать:
- Есть гонец, можно впускать?
Из Ростовского именья,
С неотложным донесеньем.
Государь в тугой печали
Повелел, чтоб приглашали.
В то же время на пороге,
Вытирая босы ноги,
Показался генерал,
Что Мишаню проверял.
Только в образе его
Не осталось ничего:
Был в регалиях посланец,
А вернулся оборванец -
Весь избитый и худой,
Грязный с длиной бородой.
Погрузившись в изумленье,
Царь махнул в знак дозволенья.
- Ох, не гневайся, Светлейший,
Что ворвался, аки леший,
Волю я твою исполнил,
Формуляры все заполнил,
Драпал до самóй Москвы,
Чуть не сняли головы.
Но проверка состоялась,
Хоть разведчику досталось.
Не узнать теперь Ростов -
Люльку русских городов.
Кругом мрачные остроги,
То парады, то тревоги,
А царевича портреты,
Даже в уличных клозетах.
Не правление - режим,
Свобод нет - сплошной зажим.
Горожан в колонны строют,
Против кто - каналы роют,
Все доносы сочиняют
И друг дружку обвиняют.
Михаил что учудил -
Взял супругу посадил,
Мол, ночами крепко спит
И на весь дворец храпит,
А должна, как ценный схрон
Защищать супруга сон.
Шьют, короче, ей измену,
Миша уж готовит смену.
Вот такие вот дела,
Пора бить в колокола.
Царь дал руку целовать
И велел дружину слать:
- Бери лучших и тудой,
Разрешаю мордобой,
А сыночка мне прислать,
Лично буду принимать.
Коли чресла не хватило,
Коль заделалось чудило,
Буду батогом ваять,
Чтоб ошибки исправлять.
Тут и третий подоспел -
Царь едва остыть успел:
- Ну, не тужься, дай отчет,
Как Андрей там? Как учет?
Государевый посланец
Покраснел как новобранец.
Смотрит на царя с тоскою,
Что-то пряча за спиною:
- Смилуйся, Великий Княже,
Я старался не сутяжить,
Только все одно беда -
Открывайте ворота.
Псков сегодня в запустеньи,
Мужики на разговеньи,
Пьют и ходят на собранья,
Чтобы сочинять воззванья.
Все разбились на ячейки,
Будто в клетках канарейки
Заливаются, галдят,
Не понятно, что хотят.
Отменили букву «ре»,
За нее сидеть в тюрьме.
Она чуждый элемент
И враждебный аргумент.
Даже шавки не рычат,
Утки стонут, но молчат.
А Андрей с женой Прасковьей
Выбрал для себя раздолье -
В неприличном неглиже
Спать изволють в шалаше.
В общем, старший так живет:
Как и раньше много жрет,
Пишет тезисы в блокноте,
Сена нет, хлеб на исходе,
Дальше только нищета
И последняя черта.
Бедный царь аж захворал,
Когда новость услыхал.
Вдруг раздался тонкий писк,
Тут же перешедший в визг.
Что за диво? Как понять?
Кто посмел царя смущать?
А докладчик сам не свой,
Будто сделался немой.
Отошел маненько в бок -
Царь увидел кузовок.
А в корзине, мать честная,
Словно нимфочка лесная,
Кроха малая лежит
И на весь дворец блажит.
Вестник начал причитать,
Что не хочет помирать.
Горемыка - генерал
Тут же в обморок упал.
Сотворилась чехарда,
Крик, галдеж и суета.
Надоело царю ждать,
Трубно гаркнул он: «Молчать!»
Подошедши взял ребенка,
Приказал нести пеленки
Да парного молочка,
Чтобы впалые бочка
Поскорее округлились
И мученья прекратились.
Когда лялька унялась,
Вновь беседа началась:
- Ты от моего заданья,
Опасаясь порицанья,
Спятил? От того младенца
В бересте и полотенце
Притащил ко мне в палаты
На сурьезные доклады?
- Не сердись, мой Государь,
Никакой я не бунтарь.
На твоих верховных ручках
Спит сейчас родная внучка.
Эти дурни в шалаше,
Постоянно в нагише,
Загубили б красоту
И породы высоту.
Коль зарвался, то приму
Понуканье и хулу,
Иль другое наказанье
За служенье и старанья.
Стало тихо, царь молчал,
Обстановку изучал,
А потом, перекрестясь,
На корзинку покосясь,
Еле слышно произнес:
- Ты мне ангела принес.
За то будет тебе плата -
И чины, и мешок злата.
А Андрюшу оградить,
За забором поселить.
И пущай себе там ходит,
Митингует, сумасбродит.
Голышом али в одежде -
Больше нет во мне надежды.
И понятно уж давно:
Сколько братьев - всё г´авно».
Так окончился прием.
Царь ушел, дитя при нем.
Слуги ж бросились скорей
Обезвредить сыновей.
V
Вот уж солнце на исходе,
Чуть подмерзло по погоде,
Вечер тихо преподнес
Тусклый свет далеких звезд.
Государь в опочивальне
Ритуал свершил вокальный -
Песни пел, какие знал,
Слух ребенка услаждал.
Внучка громко подпевала,
А потом видать устала.
Тут же царь дал приказанье
Во дворце хранить молчанье.
Никого не подпускал,
Глаз полночи не смыкал.
Все кручинился, томился,
Думой тяжкой изводился -
Слез и скорби пополам
По потерянным сынам
И по матушке Руси,
Ах ты, Господи, прости…
Вот тогда случилось диво -
Вспыхнуло в ночи огниво.
За окном светло как днем.
«Видать тронулся умом, -
Думал царь. - А может, жар?
Зря грибной я пил отвар,
Что царица мне втирала
В спину, чтобы не ломало».
Свет погас и на окне,
При испуганной луне,
Царь голубку увидал.
Долго он не размышлял,
Сам себя перекрестил
И пичугу в дом пустил.
Та ничуть не испугалась,
Не шумела, не металась:
- Ты как статуя не стой -
Рот с окном скорей закрой,
Здесь же маленький ребенок,
Да и ты не постреленок.
Вдруг простынешь головой,
Как беседовать с тобой? -
Ворковала голубица,
Аки светская девица.
Царь повел себя отлично,
Хоть ругнулся, но прилично:
- Расчудесны чудеса!
Чу! Я слышу голоса?!
Иль решила сжить со свету?
Совести совсем, что ль нету?
Разве можно так пужать,
А пустился б царь бежать?
Птицам что совсем не жаль
Ставить власти вертикаль
Под угрозу пошатнуться,
Когда все над ней смеются?
- Ладно, ладно, брось корить,
Я пришла поговорить, -
Голубь белая вспорхнула,
Сев к царю на спинку стула:
- Разве ж это чудеса?
Посмотри-ка мне в глаза,
Кто кутяжил с воеводой?
Перед всем честным народом
Выпил бочку бормотухи,
Что потом неделю мухи
Дохли, ежли говорил,
А зевотой крыс травил.
Или то, как вместо Пскова
Выбил шляхов из Оскола,
Потому что у попа
Дочь красавицей слыла?
Или вот такое диво:
Самочинно и спесиво
В карты остров проиграл,
А боярам заливал,
Что они пусть и хитры,
«Но вообче не понимают политической игры»?
Еще помню канонирам
Приказал «мочить в сортирах»?
Может я и не права,
Но подача какова?
- Всё, считай, что убедила, -
Улыбнулся царь игриво.
- Ты поговорить хотела?
Так давай скорей за дело,
Хоть у нас свобода слова,
Лучше следуй протокола,
Пока царь не рассердился
И терпенья не лишился,
Я, ты знаешь, дичь ценю
Больше в собственном меню.
- Ладно уж, не хорохорьси,
А не то гляди нарвесси,
У тебя и так корона
На соплях, да и у трона
Пуд доверия иссяк.
Ты скажи мне лучше как
Будешь Русью управлять?
По уму или опять
На авось иль с бодуна?
Грош тогда тебе цена!
Совесть продал без остатка,
На карете вон мигалка! -
Гостья клюнула монарха
Без почтения и страха.
- Больно же, чего дересси?
С полтычка не разбересси:
Подданных, что комаров,
Я один без отпусков.
То война, то наводненье,
То народное волненье,
А земель- то, а лесов,
Гор, ущельев, городов,
Деревень, морей и рек,
Где так счастлив человек.
А в Сибири все снега,
Лютый холод и тайга,
Как скажи тут быть оплотом
Для рассейского народа?
- Эх ты, дурень королобый,
Хоть в тебе и нету злобы,
Власть тебя все ж изменила,
Ум на хитрость заменила,
Совесть - на шелка и злато,
Доброту - на «наше благо»,
Ну а главная потеря,
Что пропало твое семя.
- Знаешь что, моя душа, -
Царь промолвил не спеша,
- Это, кстати, очень гадко,
Мне и так вобче не сладко.
Видишь вон под старость лет,
Хоть одна отрада - дед!
- Потому и появилась, -
Горлица слегка смягчилась.
- Хочу дать тебе совет,
Да вперед на много лет.
Чтобы власть была подстать
Её надо воспитать,
И не в неге и балде,
А в науках и труде,
Если правишь на верхах,
Будь ты прынц али монарх,
Хоть наместник ты от Бога -
Для людей одна дорога,
И держать всем нам ответ
За добро прожитых лет.
Так что ты, милок, давай,
Шанс смотри не прозевай.
Птица снова засветилась
И с царем, увы, простилась.
- Как девчушку-то назвать,
А, небесна благодать? -
Он спросил ее поспешно.
- Назови ее Надеждой!
Всегда к месту, всем нужна,
Будет славная княжна.
Окна сами распахнулись,
Занавески всколыхнулись,
Испарилось божье чудо -
В никуда и ниоткуда…
Было енто, али нет
Не прольет никто уж свет,
Ждет народ, проходит время,
Что не царь - худое бремя:
То убогий, то кривой,
То с отсохшею рукой.
Перестройка и застой,
Демократии разбой -
Все одно - лишь для себя
Не заботясь, не любя,
Правят Русью лихоимцы,
Комиссары, проходимцы.
Ах, пардон, еще чекисты
И послушные юристы.
Удалось царю, видать,
В нас надежду воспитать.
Не пришла ль пора и нам,
Объяснить худым царям,
Как они должны служить
И народом дорожить?
Тут и сказка закруглилась,
По тропинке покатилась,
Кто захочет - тот найдет,
Кому надо - тот поймет.
Было енто, али нет -
Не прольет никто уж свет,
Только сказывают ныне
Бабки, тетушки-гусыни,
Что однажды на Покров
Царь был мрачен и суров.
Отхлебнув немного квасу,
Он без лишнего экстазу,
Без валянья дураков,
Повелел женить сынков.
Старший брат - здоров детина,
Славный выдался мужчина.
Всем добротен, всем хорош -
Бровью прямен, статью гож,
Только маленький дефект
Портил царский спец-эффект:
Как его не понукали,
Даже розгами стращали,
Вместо русской буквы «эр»
На ненашенский манер,
Будто рот весь в пироге
Говорил со смаком - «ге».
«Ге» так «ге» - куды деваться,
Царь кручинился, смущался,
На царицу глаз косил,
Мол, такого не просил.
Та плечами пожимала:
«Я сама не ожидала!»
Между тем Андрей подрос,
Не страшась отца угроз,
Выйдет часом на крыльцо,
Встанет в край заподлицо,
Ручку за кафтан заложит,
Будто сердцем занеможет,
Да как рявкнет, что есть мочи:
«Кто мне голову могочит?
Газве цагскому отгóку
Не положено по сгоку
Пгиобгесть себе чинов
От наггянувших послов?!»
Челядь сразу же креститься,
А потом три дня поститься.
Свиньи тут же в опорос -
Вроде с них был сделан спрос.
Куры вовсе не несутся,
Под крыльцом сидят, трясутся.
Что он хочет, кто поймет?
То ль убогий, то ль расчёт...
Рать в сторонке хоронится,
Пока царь не объявится,
Да Анрюшу в огороде,
При курях и при народе,
Не поставит в укорот
Дрыном, сорванным с ворот.
Не для красного словца,
А лишь чтоб понять отца,
Скажем, что и средний сын
Получился не таким,
Чтоб без лишних толкований
Перейти к младшому Ване.
Михаил всегда молчал,
Иногда сквозь ус мычал,
И черкал в своем блокноте
Донесенья воеводе.
Исключая эту странность,
Есть еще одна не малость -
Вроде статен и умен,
Буквой «эр» не обделен,
Вроде рост и вроде вес,
А вселился в него бес -
Всех подряд подозревает,
Планы мести замышляет.
Недоверчивость его,
Право слово, ничего,
Кабы он не создавал
В канцелярии аврал.
Служба воинска пропала,
Столько там работы стало.
Ежедневная забота
Так достала воеводу,
Что царёвый генерал
Геморроем захворал.
Хорошо хоть спохватились
И казнить охолонились,
Так бы к двадцати годам
От дворца остался срам.
Приглашали и попа,
Только все одно - беда.
Михаил совсем взбесился,
Три разá перекрестился
И неделю, как скаженный,
Поперев закон священный,
Письма Господу писал,
Словно проклятый фискал.
Когда кончил, то засим,
Подписался «аноним».
Царь в печали и невзгоде
Впал в тоску или навроде,
Двух сынов ведь уродил,
А Руси не угодил.
Вся надёга на Ивана,
Чтоб без дури и изъяна
Царским сыном подрастал,
Да отцу опорой стал.
Ваня вырос не дурен
И в науках наторен,
Может вычесть, может счесть,
Наизусть стихи прочесть,
Обо всем поговорить,
Выпьет - может начудить,
Может саблею махать,
Может до трех дней проспать -
Все зависит от того,
Антерес в чем у него.
В общем, настоящий царь -
Всероссейский государь.
Видно - удался малец,
Вышел Ваня - молодец.
«Молодец-то, молодец…» -
Закручинился отец,
Как ему не замечать,
Деньги стали пропадать.
Царь сгубил всех казначеев,
В свиту принял двух евреев,
Чтобы каждый рупь в доходе
Целовали на подходе,
А потом отчет давали,
Куды что и скоко брали.
Те все сделали, как надо:
Векселя, процент по вкладам.
Только все одно - не бьется.
Царь - то плачет, то смеется:
- Что ж такое, в чем обман?
Аль завелся басурман?
Что вообче тут происходит?
Мойша ручками разводит:
- Не вели нас, царь, губить,
Дай, Светлейший, объяснить.
Мы совсем не виноваты -
Это все Ивана траты.
Он торговый дом возводит,
И с купцами хороводит,
Он вкруг Вашего дворца
Тракт мастырит в три кольца,
Вроде как в обеспеченье
Беспрерывного движенья.
А недели три тому,
Не сказамши никому,
Объявил Олимпиаду,
Переплюнем, мол, Элладу.
И пошел сносить дома,
Аки оспа, иль чума.
Царь сначала обомлел,
Водки выпить захотел,
А потом, задвигав лбом,
Об стол жахнул кулаком:
- Может, он хотел прогрессу
И живого антересу
Показал вам всем пример?
Может, он как пионэр,
Не боясь людского сглазу,
Косит бедности проказу?
Казначеи оробели,
В ноги кинулись, жалели,
Что их маленький доклад
Обойдется им сто крат:
- Не вели, царь, нас казнить,
Разреши все прояснить.
Мы Ивана обожаем.
Денег надо? Отгружаем.
Только вот в чем вся беда,
Как проверка - ерунда:
То дорога без аршина,
То домов лишь половина,
То огонь пройдет - порушит,
То воды нет - все засушит,
То зима, то ураган,
То турецкий ятаган!
Государь, как не крути,
Надо в ум скорей войти.
Денег явно не хватает.
Вид один, казна лишь тает.
Мы уже на полпути,
Чтобы по миру пойти!
Царь задумался, вздохнул,
Водки чарочку махнул:
«Может он и пионэр,
Но отцу оставить х...р -
Так терзал себя мытáрь
Седовласый государь.
- Что ж ты, матушка, молчишь?
Аль помочь мне не хотишь?»
Государева жена,
Будто лед - так холодна,
Величаво поклонилась,
Бровью только оживилась -
Вмиг оставили вдвоем
Их Величество с царем.
Как все стихло во палатьях,
Подобрав парчу на платье,
Тихо всхлипнула царица,
Да давай в ногах возиться, -
Руки кверху подымать
И на весь дворец рыдать:
- Ой, за что ж нам наказанье
Без пощады и признанья
Трех сынов на свет родить,
А потом их так хулить.
Старший - гэкает гуняво,
Заполошный и слюнявый,
Только может причитать,
Смуту сеять и базлать.
Средний сын, никак больной,
Видно пухнет головой,
Всех доносами изводит,
Как дозорный кругом ходит,
Смотрит зло, под нос бубнит,
Словно пес цепной смердит.
Ой, за что же нам такое,
Чтоб и младшее родное
Из сопливой детворы
Вдруг оформился в воры.
Разве мы их не любили,
Разве в пост с тобой грешили?
Как понять ту благодать,
Когда трое обалдуев называют тебя мать?
Царь вздохнул перекрестясь,
И, царице поклонясь,
Молвил тихо, но сурово:
- Значить так, больше ни слова.
Что ты душу в клочья рвешь?
Чай, назад не запихнешь.
Уж, какие уродились…
Надо чтоб они женились! -
Царь как будто просветлел.
Глаз прищурив, аж сомлел:
- Точно, Марфа, говорю,
Надо весть их к алтарю.
Хватит нам за них краснеть,
Блажь постыдную терпеть.
Для таких мирских делов
Есть содействие полов.
Пусть теперь твому Адрюше
Жена варит щи погушше,
А страдальцу Михаилу
Секретаршу бы Людмилу,
Чтобы бредни из него
Не сочились далеко.
Ну, и чтобы у Ивана
Все срасталось без обмана.
Вот тогда поймет чудак,
Что он царь, а не мудак:
Коли пишешь сам закон -
Первый соблюдать должон.
Знает кажный мракобес -
Dura lex, но это lex.
II
Ровно через два часа
Камень выбрала коса,
Как прознали про то братья,
Что готовятся уж сватья.
Первым Миша прибегает
И царя подозревает:
- Да Вы, батенька, террор
Мне устроили в укор.
Я один за всех радею,
Ночь не сплю, а днем потею,
Чтобы недругам престола
Не добиться произвола.
Кашлянув, царь отвечал:
- Ты бы, Миша, помолчал.
Про остроги, казематы,
Про опричников мандаты
Я, пожалуй, щас не буду,
Фору дам второму блюду.
Ты, мой сокол, одичал,
Всех друзей пересажал,
Рать тебя так ненавидит,
Что ложится спать и видит,
Как твоя дурна башка,
С высоты то в полвершка,
Отделится и в два счета
Покатится с эшафота.
Если дальше так пойдет,
Нам грозит переворот,
Или просто отравленье
За жестокость и мученья.
На погост я не хочу,
Как и в руки палачу.
Так что это - ты, Мишань,
Лучше от меня отстань,
А не то не ровен час
Напишу другой указ:
Заберут тебя в солдаты,
Кметы будут только рады.
Цесаривич приуныл,
Ус в тревоге закусил,
Но перечить побоялся.
Тут Андрей нарисовался:
- Где тут пгавда, что за бгед?
Только начался обет,
Как несут отца веленье
Мужем стать без пгомедленья.
Пготестую, пготестую!!!
Пусть меня хоть агестуют!
Жены, дети, быт двогца -
Плен для вольного богца!
Царь, отершись рукавом
От разбрызганных сынком
Слов и странных междометий,
Не спеша ему заметил:
- Слушай ты - убийца мух,
Я тебе при всех и вслух
Откровенно заявляю, -
Видеть больше не желаю,
Как ты жрешь и выступаешь,
Как курей с крыльца пугаешь.
Не желаешь обженица?
Вот те хлеб, а вот водица,
И греби отсель туда,
Где без пользы и труда,
За одни лишь указанья,
Да бездумные воззванья,
Тебя будут привечать
И обедом угощать.
От такого наущенья
Старший выронил печенье,
Что в аффекте и дурмане
Завсегда имел в кармане,
И застыл как истукан.
Тут вошел младшой Иван:
- Ох, папá, Вы так правы,
Нет светлее головы, -
Начал он уже с порога.
Царь почувствовал тревогу.
- Я и сам хотел во вторник,
Но вы знаете, я - скромник,-
Ваня стал, тряхнул кудрями,
Очи светят фонарями.
Можно просто любоваться,
Можно в свиту записаться,
Можно маслом рисовать,
Можно глиною ваять.
- Вот охальник, вот стервец, -
С грустью думает отец. -
Коль не крал бы из казны,
Получился б для страны
Не дофин, да и не царь -
Амператор-государь.
Врет - ни капли не робеет,
Улыбается - все верят,
Говорит - и все послушны,
Что для власти ещо нужно?
- Ты, Ванюша - молодец, -
Молвил вкрадчиво отец.
- Так умен и так приятен,
Мыслью свеж, лицом опрятен,
Понял соль, воспринял суть…
Деньги не забудь вернуть!
Неожиданный финал
Сын не сразу осознал,
Но, едва разинул рот,
Царь схватился за хибот:
- Ах ты лябзя, ах страмец,
Что удумал то, стервец,
Думал я - фофань, баляба?
Что казна-то без пригляда?
Мордофиля ты, моркотникъ,
Трона хилый подлокотник,
Ты ж не шлында, не хабаль -
Цесаревич - государь.
Я тебе даю три дня,
И смотри, чёрт, у меня,
Чтоб дома все разобрал,
Тракт засеял и вспахал,
А продолжишь шалопутить,
Воровать и баламутить,
Я тебе отдам в острог,
Хоть и люб ты мне, сынок.
Ваня весь аж задрожал -
Так прочувствовал накал:
- Не губи ты, отче, нас,
Соблюдем мы твой наказ,
Только, как нам разобраться,
И откуда женам взяться? -
Молвил Ванечка с почтеньем,
Подавившись угощеньем.
- А вот это, господа,
Ваша будет маята,
Где хотите - там берите,
А отца поберегите.
Хватит мне седых волос,
Да и так уж повелось,
Что в роду у нас сыны,
Сами справиться должны.
Я надеюсь, что у вас
Есть невесты про запас.
А, кто хочет по болотам,
Пострелять из стреломета,
Скажу сразу - жаб там нет,
Почитай полсотни лет.
Не успели поелику,
Занести их в Красну книгу.
Всех царевен расхватали,
Увезли во фряжски дали.
Те ж не просят их спасти -
Наши бабы там в чести.
Царь, окинув сыновей
С пяток до густых бровей,
Сотворил над ними крест
И послал искать невест.
III
Скоро минула неделя,
Все готово для веселья:
Пушки в облака палят,
Трубы звонкие дудят.
У дворца белы шатры,
Да нагружены столы:
Тут и стерлядь, тут и сом,
Из косули медальон,
Бочки три красной икры -
Пусть завидуют послы.
На жаровне цельный бык,
Блюда ставятся впритык.
И капуста, и морошка,
И брусника, и окрошка.
Тут и чарки с медовухой.
Для взыскательного брюха -
Есть вино, и есть портвейн,
И с приправами глинтвейн.
В эмперях на возвышеньи,
В золотом самом сеченье,
Где шелка и кисея,
Сидит царская семья.
Три невесты на подбор,
Как подарочный набор.
Ваня - словно таз сияет,
Миша - всё запоминает,
А Андрюшенька надулся -
Царь сказал, чтоб он заткнулся.
Тут и вспрянулось веселье,
Гости хвалят угощенье,
Ткани красные шуршат,
Жемчуга глаза слепят.
Балалайки заиграли,
Гусляры их поддержали.
Барабаны и свистульки,
Тут же сладились танцульки,
Свадьба встала в полный рост,
Что не чарка - новый тост.
Царь из кубка отпивает
И сыночка вопрошает:
- Слушай, сокол мой Иван,
Я пока не сильно пьян,
Объясни мне старику,
Как мужик то мужику -
Ты себе устроил пару
С бодуна аль с перегару?
Как тебя так угодило,
Выбрать в жены крокодила?
Только ты не обижайся,
Выпей морсу, улыбайся,
Между делом - комментарий,
Где нашел ты серпентарий?
Ваня трезв, глазами ясен,
Как всегда - во всем прекрасен,
Шепчет на ухо отцу:
- Ну и что ж, пусть не краса,
Не до пояса коса,
Пусть немножечко косит,
Когда дождик моросит,
Зато в зиму, правда, бать,
Горб почти и не видать, -
Пояснил отцу Иван.
Тот, бледнея, снял кафтан.
- Мне-то что - с лица не пить,
С рук не есть, у ног не жить,
Зато серебро и злато -
В счет ее красы уплата -
Не корыстный элемент,
Здесь совсем другой момент.
Я займусь без личной драмы
Антикризисной программой!
Ваня пыжился, гордился,
Вдаль очами устремился,
Пока царь вне протокола
В чарку капал корвалола.
Отойдя от потресенья,
Государь без промедленья
Повелел сыночку Мише
Сесть к нему чуток поближе:
- Ну, скажи-ка, голубь мой,
Песен благостных не пой.
Правду всю, как на духу,
Где нашел сябе жану?
- Вы, папаня, не сердитесь,
И так больно не деритесь.
Весь филей уже в узорах
От таких-то разговоров, -
Молвил сын пододвигаясь,
И привычно озираясь.
- Что тут долго говорить,
Стал вокруг дворца бродить
И случайно заблудился.
Тут со мной конфуз случился.
Зашел в маленький лесок,
Потерял там туесок.
В нем еда, вода, табак,
А вокруг кромешный мрак.
Вдруг увидел старый дом,
Я зашел, ища прием… -
Миша смолк, хоть не желал,
Царь дал знак, чтоб продолжал.
- В общем, баба хороша -
Кулаком бьет два горшка,
В подполе три дня держала,
Есть и пить мне не давала,
Суток только через пять
Согласилась женой стать,
Да и то после присяги
Быть ей преданней собаки.
На последних-то словах
Царь от ярости в сердцах
Расколол большое блюдо
На глазах честного люда.
Громко крикнул: «Вашу мать!!!»
И отправился плясать.
Час прошел, а может два,
Когда царь, живой едва,
Возвернулся к сыновьям,
Аки голос к соловьям.
Наступил черед Андрея.
Государь, совсем хмелея,
Подошедши к молодым,
Стал в глаза пускать им дым:
- Я, простите за банальность,
Не совсем усек тональность?
Вы мне вовсе не чужие,
Повсеместно дорогие.
От чего такая скука,
Словно свадьба - это мука?
Чтобы изменить ландшафт,
Предлагаю брудершафт! -
Государь махнул стакан
И обнял девичий стан.
(Он подумал, что давно
Не боялся ничего, -
Если там модель бабайки,
Как у идиота Ваньки,
Лучше дегтя облизать,
Чем чудовище лобзать).
Но, откинув материал,
Что лицо ей закрывал,
Красотой был поражен,
Хоть в амурах искушен:
Чистый лик, глаза смеются,
Бровки ниточкою вьются.
Царь зашелся от волненья
И вздохнул от облегченья:
- Ай, Андрейка, ай, хитрец!
Слава Богу! Наконец!
Отхватил такую кралю,
Ты гляди, чтоб не украли!
А, какого жена роду?
Будем улучшать породу?
- Багонесса, мон папá,
Это вам не лапотá.
- Как зовут тебя, цветочек,
Свет очей мой ангелочек?
- Бафонешша фон Фемфофья,
Пги кгещеньи Пагашковья.
Царь моргнул почти два раза,
Выпил морсику без газу,
Осторожно сел на стул
И нечаянно икнул.
С грустью посмотрел, трезвея,
На довольного Андрея:
- Вот что, други, вам скажу -
Я устал, я ухожу,
А для вас, мои сыны,
Будут новые чины.
Ты, Иван - смотри за Тверью,
Не дури, я все проверю.
Михаил - в Ростов езжай,
И не люд, а хлеб сажай.
А Андрюше путь во Псков,
Повышать надой коров.
Кажный жен с собой возьмите,
Да с внучками не тяните,
Чтобы мне под старость лет
Посмотреть на их рассвет.
Царь сынов поцеловал
И ушел, как обещал.
Тут и присказка кончалась -
Сказка только начиналась.
IV
Незаметно дни промчались
С той поры как распрощались:
Две войны, один потоп,
Лес сгорел и Конотоп,
Суздаль в карты проиграли,
(Хорошо своим - отдали)
Много радостей, невзгод,
Худо-бедно минул год.
Царь в тревоге и сомненье
Ожидает донесений.
Перед ясны царски очи
Поспешил, что было мочи,
От Ивана ревизор.
Едва начал разговор,
Вымолив себе прощенье
За отцовские мученья:
- Ох, беда, Светлейший Князь,
Не видал я отродясь,
Чтобы так вели дела,
Закусивши удила.
У Ивана не дворец,
А сапфировый ларец -
Так сверкает, так искрится,
Ажно глаз болит, слезится.
А наряд, наряд на ём -
Ночью светит аки днем.
Везде бархат и шелка,
Опашень из жемчугá.
С янтаря вкушать изволит,
Коль жена не прекословит, -
Та-то больше с серебра,
Чтоб не мучили ветра.
А приспичит - все одно -
Повсеместно для того
По дворцу стоят вершки
Ювелирные горшки.
В основном из малахита,
Крышки золотом увиты,
А внутри, чтоб не скучать
Пескарей можно считать
Или мелкую плотвичку,
Что плескается в водичке.
Царь тихонько застонал
И просил, чтоб продолжал
В основном по существу:
- Откель роскошь, почему,
Что там с Тверью, в чем секрет,
Что народ? - Народа нет, -
Вдруг докладчик испугался.
- Помер весь аль изнищался.
Цесаревич ввел налог
На всё что увидеть смог:
На дома, дожди, дороги,
На колодцы и пороги,
Если выпукло - давай,
Если впукло - не зевай.
Чтобы больше отнимать
Деньги стали продавать,
Воздух, воду, землю, лес -
Тоже в дебет он занес.
Ну, а самый главный прок,
Что с женой придумать мог -
На нее все записать,
Чтоб не счесть, не отыскать,
Коли выйдет царь в укор,
Сразу съехать за бугор.
Государь схватил виски
От обиды и тоски.
Приказал сынка с невесткой
Вызвать княжеской повесткой.
Если вздумает бежать -
Непременно помешать.
Тут же стали в дверь стучать:
- Есть гонец, можно впускать?
Из Ростовского именья,
С неотложным донесеньем.
Государь в тугой печали
Повелел, чтоб приглашали.
В то же время на пороге,
Вытирая босы ноги,
Показался генерал,
Что Мишаню проверял.
Только в образе его
Не осталось ничего:
Был в регалиях посланец,
А вернулся оборванец -
Весь избитый и худой,
Грязный с длиной бородой.
Погрузившись в изумленье,
Царь махнул в знак дозволенья.
- Ох, не гневайся, Светлейший,
Что ворвался, аки леший,
Волю я твою исполнил,
Формуляры все заполнил,
Драпал до самóй Москвы,
Чуть не сняли головы.
Но проверка состоялась,
Хоть разведчику досталось.
Не узнать теперь Ростов -
Люльку русских городов.
Кругом мрачные остроги,
То парады, то тревоги,
А царевича портреты,
Даже в уличных клозетах.
Не правление - режим,
Свобод нет - сплошной зажим.
Горожан в колонны строют,
Против кто - каналы роют,
Все доносы сочиняют
И друг дружку обвиняют.
Михаил что учудил -
Взял супругу посадил,
Мол, ночами крепко спит
И на весь дворец храпит,
А должна, как ценный схрон
Защищать супруга сон.
Шьют, короче, ей измену,
Миша уж готовит смену.
Вот такие вот дела,
Пора бить в колокола.
Царь дал руку целовать
И велел дружину слать:
- Бери лучших и тудой,
Разрешаю мордобой,
А сыночка мне прислать,
Лично буду принимать.
Коли чресла не хватило,
Коль заделалось чудило,
Буду батогом ваять,
Чтоб ошибки исправлять.
Тут и третий подоспел -
Царь едва остыть успел:
- Ну, не тужься, дай отчет,
Как Андрей там? Как учет?
Государевый посланец
Покраснел как новобранец.
Смотрит на царя с тоскою,
Что-то пряча за спиною:
- Смилуйся, Великий Княже,
Я старался не сутяжить,
Только все одно беда -
Открывайте ворота.
Псков сегодня в запустеньи,
Мужики на разговеньи,
Пьют и ходят на собранья,
Чтобы сочинять воззванья.
Все разбились на ячейки,
Будто в клетках канарейки
Заливаются, галдят,
Не понятно, что хотят.
Отменили букву «ре»,
За нее сидеть в тюрьме.
Она чуждый элемент
И враждебный аргумент.
Даже шавки не рычат,
Утки стонут, но молчат.
А Андрей с женой Прасковьей
Выбрал для себя раздолье -
В неприличном неглиже
Спать изволють в шалаше.
В общем, старший так живет:
Как и раньше много жрет,
Пишет тезисы в блокноте,
Сена нет, хлеб на исходе,
Дальше только нищета
И последняя черта.
Бедный царь аж захворал,
Когда новость услыхал.
Вдруг раздался тонкий писк,
Тут же перешедший в визг.
Что за диво? Как понять?
Кто посмел царя смущать?
А докладчик сам не свой,
Будто сделался немой.
Отошел маненько в бок -
Царь увидел кузовок.
А в корзине, мать честная,
Словно нимфочка лесная,
Кроха малая лежит
И на весь дворец блажит.
Вестник начал причитать,
Что не хочет помирать.
Горемыка - генерал
Тут же в обморок упал.
Сотворилась чехарда,
Крик, галдеж и суета.
Надоело царю ждать,
Трубно гаркнул он: «Молчать!»
Подошедши взял ребенка,
Приказал нести пеленки
Да парного молочка,
Чтобы впалые бочка
Поскорее округлились
И мученья прекратились.
Когда лялька унялась,
Вновь беседа началась:
- Ты от моего заданья,
Опасаясь порицанья,
Спятил? От того младенца
В бересте и полотенце
Притащил ко мне в палаты
На сурьезные доклады?
- Не сердись, мой Государь,
Никакой я не бунтарь.
На твоих верховных ручках
Спит сейчас родная внучка.
Эти дурни в шалаше,
Постоянно в нагише,
Загубили б красоту
И породы высоту.
Коль зарвался, то приму
Понуканье и хулу,
Иль другое наказанье
За служенье и старанья.
Стало тихо, царь молчал,
Обстановку изучал,
А потом, перекрестясь,
На корзинку покосясь,
Еле слышно произнес:
- Ты мне ангела принес.
За то будет тебе плата -
И чины, и мешок злата.
А Андрюшу оградить,
За забором поселить.
И пущай себе там ходит,
Митингует, сумасбродит.
Голышом али в одежде -
Больше нет во мне надежды.
И понятно уж давно:
Сколько братьев - всё г´авно».
Так окончился прием.
Царь ушел, дитя при нем.
Слуги ж бросились скорей
Обезвредить сыновей.
V
Вот уж солнце на исходе,
Чуть подмерзло по погоде,
Вечер тихо преподнес
Тусклый свет далеких звезд.
Государь в опочивальне
Ритуал свершил вокальный -
Песни пел, какие знал,
Слух ребенка услаждал.
Внучка громко подпевала,
А потом видать устала.
Тут же царь дал приказанье
Во дворце хранить молчанье.
Никого не подпускал,
Глаз полночи не смыкал.
Все кручинился, томился,
Думой тяжкой изводился -
Слез и скорби пополам
По потерянным сынам
И по матушке Руси,
Ах ты, Господи, прости…
Вот тогда случилось диво -
Вспыхнуло в ночи огниво.
За окном светло как днем.
«Видать тронулся умом, -
Думал царь. - А может, жар?
Зря грибной я пил отвар,
Что царица мне втирала
В спину, чтобы не ломало».
Свет погас и на окне,
При испуганной луне,
Царь голубку увидал.
Долго он не размышлял,
Сам себя перекрестил
И пичугу в дом пустил.
Та ничуть не испугалась,
Не шумела, не металась:
- Ты как статуя не стой -
Рот с окном скорей закрой,
Здесь же маленький ребенок,
Да и ты не постреленок.
Вдруг простынешь головой,
Как беседовать с тобой? -
Ворковала голубица,
Аки светская девица.
Царь повел себя отлично,
Хоть ругнулся, но прилично:
- Расчудесны чудеса!
Чу! Я слышу голоса?!
Иль решила сжить со свету?
Совести совсем, что ль нету?
Разве можно так пужать,
А пустился б царь бежать?
Птицам что совсем не жаль
Ставить власти вертикаль
Под угрозу пошатнуться,
Когда все над ней смеются?
- Ладно, ладно, брось корить,
Я пришла поговорить, -
Голубь белая вспорхнула,
Сев к царю на спинку стула:
- Разве ж это чудеса?
Посмотри-ка мне в глаза,
Кто кутяжил с воеводой?
Перед всем честным народом
Выпил бочку бормотухи,
Что потом неделю мухи
Дохли, ежли говорил,
А зевотой крыс травил.
Или то, как вместо Пскова
Выбил шляхов из Оскола,
Потому что у попа
Дочь красавицей слыла?
Или вот такое диво:
Самочинно и спесиво
В карты остров проиграл,
А боярам заливал,
Что они пусть и хитры,
«Но вообче не понимают политической игры»?
Еще помню канонирам
Приказал «мочить в сортирах»?
Может я и не права,
Но подача какова?
- Всё, считай, что убедила, -
Улыбнулся царь игриво.
- Ты поговорить хотела?
Так давай скорей за дело,
Хоть у нас свобода слова,
Лучше следуй протокола,
Пока царь не рассердился
И терпенья не лишился,
Я, ты знаешь, дичь ценю
Больше в собственном меню.
- Ладно уж, не хорохорьси,
А не то гляди нарвесси,
У тебя и так корона
На соплях, да и у трона
Пуд доверия иссяк.
Ты скажи мне лучше как
Будешь Русью управлять?
По уму или опять
На авось иль с бодуна?
Грош тогда тебе цена!
Совесть продал без остатка,
На карете вон мигалка! -
Гостья клюнула монарха
Без почтения и страха.
- Больно же, чего дересси?
С полтычка не разбересси:
Подданных, что комаров,
Я один без отпусков.
То война, то наводненье,
То народное волненье,
А земель- то, а лесов,
Гор, ущельев, городов,
Деревень, морей и рек,
Где так счастлив человек.
А в Сибири все снега,
Лютый холод и тайга,
Как скажи тут быть оплотом
Для рассейского народа?
- Эх ты, дурень королобый,
Хоть в тебе и нету злобы,
Власть тебя все ж изменила,
Ум на хитрость заменила,
Совесть - на шелка и злато,
Доброту - на «наше благо»,
Ну а главная потеря,
Что пропало твое семя.
- Знаешь что, моя душа, -
Царь промолвил не спеша,
- Это, кстати, очень гадко,
Мне и так вобче не сладко.
Видишь вон под старость лет,
Хоть одна отрада - дед!
- Потому и появилась, -
Горлица слегка смягчилась.
- Хочу дать тебе совет,
Да вперед на много лет.
Чтобы власть была подстать
Её надо воспитать,
И не в неге и балде,
А в науках и труде,
Если правишь на верхах,
Будь ты прынц али монарх,
Хоть наместник ты от Бога -
Для людей одна дорога,
И держать всем нам ответ
За добро прожитых лет.
Так что ты, милок, давай,
Шанс смотри не прозевай.
Птица снова засветилась
И с царем, увы, простилась.
- Как девчушку-то назвать,
А, небесна благодать? -
Он спросил ее поспешно.
- Назови ее Надеждой!
Всегда к месту, всем нужна,
Будет славная княжна.
Окна сами распахнулись,
Занавески всколыхнулись,
Испарилось божье чудо -
В никуда и ниоткуда…
Было енто, али нет
Не прольет никто уж свет,
Ждет народ, проходит время,
Что не царь - худое бремя:
То убогий, то кривой,
То с отсохшею рукой.
Перестройка и застой,
Демократии разбой -
Все одно - лишь для себя
Не заботясь, не любя,
Правят Русью лихоимцы,
Комиссары, проходимцы.
Ах, пардон, еще чекисты
И послушные юристы.
Удалось царю, видать,
В нас надежду воспитать.
Не пришла ль пора и нам,
Объяснить худым царям,
Как они должны служить
И народом дорожить?
Тут и сказка закруглилась,
По тропинке покатилась,
Кто захочет - тот найдет,
Кому надо - тот поймет.