Родина. Путешествие из Петербурга в Москву
Как ни странно, самое сильное мое впечатление от нашей с Петькой короткой вылазки в Питер посреди недели -- это путешествие из Петербурга в Москву. Мы взяли билет на скоростной поезд, но не сапсан; там купе с сидячими местами. В репродукторе звучал Рахманинов, и за окном неслись поля, леса, деревни, метель; один раз случилась такая белая пелена, что казалось бы, что окно залепило снегом, если бы не деревья по обочине дороги -- а за ними просто белая пустота без каких-либо очертаний.
Родина.
В быстро меняющемся мире очень трудно пережить чувство Родины. Родина -- это некое постоянство, традиционность, когда вот этот магазин или вот этот дом здесь были всегда, и возвращаясь, испытываешь щемящее чувство родного. Постоянство родных мест. Современность дает очень мало таких переживаний, потому что постоянных объектов все меньше. Не за что сердцу зацепиться. Все труднее идентифицировать себя с чем-либо; а в России, где народная культура практически исчезла (отдельная боль), тем более.
Но есть вещи, такие, как родной язык, как природа, пейзаж. Они не лучше и не хуже, чем в другой стране, чтобы их любить, не требуется их возвеличивать и превозносить, как не надо превозносить ребенка, чтобы любить его. Чувство любви к Родине просто дано в непосредственном переживании. Патриотизм, как я его понимаю, это не заслуга, которой надо гордиться, не то, что мы должны требовать от себя или других людей. Это просто естественная внутренняя потребность и сокровище, как всякая любовь. И мучение, как это обычно с любовью. Потому что где любовь -- там и радость, и любование, там и потеря, и боль. Когда умирает дорогая тебе память. Когда ты приходишь на место отчего дома и видишь котлован. Когда ты не находишь общего языка со своим народом.
И вот мчишься под Рахманинова и жадно смотришь в эту метель... Есть много пейзажей красивее, я мечтаю пожить в уютном француском домике, увитом розами, но моя Родина -- вот она такая, эти ели, этот снег. Мне по определенным причинам становится больно жить в России, но я не представляю, как навсегда потерять это все. Это очень болезненное переживание щемящей радости, восхищения, чувство единства и разделенности. Наверное, очень русское чувство. Такое тургеневское -- русский барин, который скитается по Европе и всегда возвращается на Бежин луг, потому что здесь его все. И лермонтовское, конечно. Не слава, купленная кровью, а -- степей холодное молчанье, лесов безбрежных колыханье.
Наверное, эта болезненная любовь к России и делает меня русской.
Родина.
В быстро меняющемся мире очень трудно пережить чувство Родины. Родина -- это некое постоянство, традиционность, когда вот этот магазин или вот этот дом здесь были всегда, и возвращаясь, испытываешь щемящее чувство родного. Постоянство родных мест. Современность дает очень мало таких переживаний, потому что постоянных объектов все меньше. Не за что сердцу зацепиться. Все труднее идентифицировать себя с чем-либо; а в России, где народная культура практически исчезла (отдельная боль), тем более.
Но есть вещи, такие, как родной язык, как природа, пейзаж. Они не лучше и не хуже, чем в другой стране, чтобы их любить, не требуется их возвеличивать и превозносить, как не надо превозносить ребенка, чтобы любить его. Чувство любви к Родине просто дано в непосредственном переживании. Патриотизм, как я его понимаю, это не заслуга, которой надо гордиться, не то, что мы должны требовать от себя или других людей. Это просто естественная внутренняя потребность и сокровище, как всякая любовь. И мучение, как это обычно с любовью. Потому что где любовь -- там и радость, и любование, там и потеря, и боль. Когда умирает дорогая тебе память. Когда ты приходишь на место отчего дома и видишь котлован. Когда ты не находишь общего языка со своим народом.
И вот мчишься под Рахманинова и жадно смотришь в эту метель... Есть много пейзажей красивее, я мечтаю пожить в уютном француском домике, увитом розами, но моя Родина -- вот она такая, эти ели, этот снег. Мне по определенным причинам становится больно жить в России, но я не представляю, как навсегда потерять это все. Это очень болезненное переживание щемящей радости, восхищения, чувство единства и разделенности. Наверное, очень русское чувство. Такое тургеневское -- русский барин, который скитается по Европе и всегда возвращается на Бежин луг, потому что здесь его все. И лермонтовское, конечно. Не слава, купленная кровью, а -- степей холодное молчанье, лесов безбрежных колыханье.
Наверное, эта болезненная любовь к России и делает меня русской.