Русский полковник мексиканской армии и агент ФБР. Часть 2
Мексиканская революция и «мирная жизнь» Эмилио Костерлицкого
После вынужденной отставки Порфирио Диаса с президентского поста и его бегства во Францию, Эмилио Костерлицкий сам подал в отставку. Но даже противники экс-президента понимали, насколько полковник может быть полезен как им лично, так и всей Мексике. Кроме того, пришедший на смену Диасу президент Мадеро, попросту испугался, что такой прославленный и авторитетный в войсках командир может перейти в оппозицию. Гораздо лучше приблизить его, нежели жить в постоянном страхе, что Костерлицкий обернет свое оружие против него. Мадеро предложил Костерлицкому снова вернуться на правительственную военную службу, и тот, несмотря на неприязнь к новому президенту, согласился, полагая, что может еще принести пользу Мексике. Полковник снова сел в седло, возглавив все те же подразделения руралес.
Задачи, поставленные перед Костерлицким, почти не изменились, но стоило полковнику утвердиться в должности командующего «Зоной 3» на границе Соноры с США, когда пришла весть о военном перевороте в мексиканской столице и свержении президента Франсиско Мадеро. Временным президентом Мексики стал Викториано Уэрта, по приказу которого спустя четыре дня после переворота, 22 февраля 1913 г., президент Мадеро и вице-президент Пино Суарес были убиты во время транспортировки в тюрьму.
Полковник Костерлицкий при параде
Костерлицкому не нравился Мадеро, но он ненавидел Уэрту. Только чувство личной чести и данные обязательства перед Мексикой удержали его на своем месте, убеждая себя в том, что он чуть ли не единственный, кто остался законным представителем Мексики в приграничном регионе.
Таким образом Эмилио Костерлицкий, не желая того, оказался на службе у Уэрты, человека, которого ненавидел. Защищая приграничный Ногалес, ему пришлось противостоять повстанческой армии Альваро Обрегона, лучшего генерала, рожденного мексиканской революцией. С самого начала революции Костердлицкий не проявлял к Обрегону ничего, крому уважения, но по мере нарастания военного противостояния его отношение изменилось.
Альваро Обрегон в будущем станет 46-м президентом Мексики. В 1915 году во время сражения с Панчо Вильей Обрегону оторвало руку. Он хотел застрелиться, но по иронии судьбы адъютант забыл зарядить револьвер, и тогда Обрегон присоединился к помощникам, искавшим его оторванную конечность. Руку нашли и забальзамировали. Впоследствии Обрегон всегда заказывал одежду, подчеркивающую, что он потерял руку в боях за Мексику. Когда в 1928 году Обрегона убили в результате покушения, его рука была выставлена на всеобщее обозрение в мемориале в парке Бомбилья
5 марта генерал Педро Охеда, командующий воинским контингентом всего штата Сонора, начал получать телеграммы от Костерлицкого, пронизанных нескрываемым беспокойством. Имелась информация, что Обрегон вербует целые батальоны индейцев яки. Он инспектировал захваченные повстанцами железнодорожные мосты, попутно собирая войска для нападения на Ногалес - единственный приграничный город, остававшийся в руках правительственных сил.
Под началом Охеды состояли 4 000 военнослужащих регулярной армии плюс многочисленные иррегулярные формирования, разбросанные по всему штату. Где бы повстанцы не атаковали, они сталкивались с ожесточенным и успешным сопротивлением правительственных сил. Если повстанцы Обрегона окажутся достаточно глупы, чтобы напасть на Ногалес, 280 руралес Костерлицкого наверняка продержатся до прихода основных сил за своими сложными укреплениями, полагал Охеда. Кроме того, Обрегон даже не был военным, по профессии он был то ли инженером, то ли учителем.
Однако Эмилио Костерлицкий не разделял уверенности Охеды. Сначала Обрегон, следуя тому, что он прочел в книге о европейских войнах, переместил свои силы вдоль внутренних линий и сосредоточил около 1 000 человек за пределами Ногалеса. Затем он взорвал три железнодорожных моста, гарантируя, что самоуверенный Охеда не сможет прислать подкрепления. А после этого малые группы повстанцев стали появляться в самых неожиданных местах, нанося руралам Костерлицкого постоянный урон, заставляя защитников Ногалеса думать, будто их осаждают по меньшей мере 2 500 повстанцев. Войскам Костердицкого все труднее было сохранять хладнокровие, полагая, что численность противника превосходит их в соотношении десять к одному.
Наконец, во время длительных, но тщетных переговоров о капитуляции Обрегон «случайно» проговорился, что более половины его войск составляли индейцы яки. И не просто яки, а яки, вооруженные немецкими винтовками с большим количеством боеприпасов. Эта информация не обрадовала руралов Костерлицкого, которые большую часть своей карьеры занимались патрулированием территории яки и военными столкновениями с ними. Сам Костерлицкий участвовал в принудительной депортации 10 000 индейцев племени яки на работы на полуострове Юкатан.
Настоящая драка началась в семь утра 13 марта и продолжалась примерно до пяти часов вечера. Обрегон использовал огневые точки полевой артиллерии, а его солдаты - ручные гранаты в большом количестве.
Индейцы, составлявшие около 60 % формирований Обрегона, даже не принимали участия в боевых действиях. Они держались на виду обороняющихся руралов, но находились вне досягаемости. Только некоторые были одеты в камуфляжную форму и держали в руках немецкие «Маузеры». На остальных была традиционная индейская одежда. Вооруженные луками со стрелами они громко выкрикивали боевые кличи, не двигаясь с отведенных для них мест. Придуманная Обрегоном психологическая атака, привнесла дополнительную нервозность в боевые порядки войск Костерлицкого.
Вечером повстанцам удалось отбросить правительственные войска на их последнюю линию обороны у самой границы с США. Американцы согласно договору о совместной охране границы также принимали участие в военных действиях, но, когда был ранен американский рядовой кавалерист Уифлит, его командир подполковник Дэниел К. Тейт приказал горнисту протрубить мексиканский сигнал к отступлению, который был подхвачен и правительственными мексиканскими войсками.
Постепенно стрельба затихла и Костерлицкий приказал своим войскам построиться на городской площади Ногалеса перед зданием мексиканской таможни. После этого он повел их через мост Бонильяс в США, где передал командование и свою шпагу капитану Корнелиусу Смиту. Американский капитан поздравил Эмилио Костерлицкого с тем, что он остался жив, на что тот ответил: «Я желал бы, чтобы все завершилось иначе».
Американо-мексиканская границ в Ногалесе
Костерлицкого вместе с подчиненными интернировали в Форт Розенкранц в Сан-Диего. Вместе с другими офицерами ему разрешили проживать в арендованных домах, в то время как рядовых руралес содержали в лагере за колючей проволокой. Дипломатические переговоры о судьбе интернированных затягивались. Американцы не могли получить от нового мексиканского правительства гарантий безопасности для Костерлицкого и его людей. Кроме этого, мексиканцы отказывались оплачивать содержание интернированных. В США тоже слышалась возгласы недовольства. Американское правительство опасалось увеличения числа беженцев, а газеты на передовицах критиковали Дядюшку Сэма за предоставленный отпуск каждому бандиту с оружием, который смог пересечь границу.
Дела пошли настолько плохо, что около шестидесяти разочарованных руралов сбежали из лагеря и пустились в бега по США. Военные снарядили погоню и Костерлицкий, который по-прежнему считал себя ответственным за судьбу бывших подчиненных вызвался войти в группу преследователей. Он помог военным поймать беглецов и провел с ними переговоры о мирной сдаче властям, чтобы не допустить кровопролития.
В конце концов новый президент Мексики Венустиано Карранса объявил всеобщую амнистию и руралы Костерлицкого вернулись домой. Но не сам Костерлицкий. Он решил, что безопаснее остаться в США, и переехал в Лос-Анджелес.
Ценный сотрудник спецслужб
До 26 марта 1917 года Эмилио Костерлицкий перебивался случайными заработками, но в этот день его наняли на работу в Министерство юстиции в качестве специального сотрудника или агента под прикрытием. Шла Первая Мировая война и умения Костерлицкого пришлись как нельзя кстати. Он читал, писал и говорил на испанском, французском, английском, русском, немецком, итальянском, польском и китайском, и на некоторых из них говорил практически без акцента. Известно, что на этом этапе большую часть времени Костерлицкий бродил по Лос-Анджелесу, притворяясь антиамериканским агитатором, стремясь привлечь к себе внимание немецких агентов, чтобы потом разоблачить их.
Эмилио Костерлицкий | фото с официального сайта ФБР
После войны Министерство юстиции не было уверено, как использовать Костерлицкого в дальнейшем, но 1 мая 1922 года, в то время Эмилио уже исполнилось 69 лет, его приняли на работу в Бюро расследований - будущее Федеральное Бюро Расследований (ФБР). Здесь его использовали в борьбе против бутлегеров в рамках реализации «сухого закона», а также агента на калифорнийском побережье. Так как американцы всегда боялись революционных переворотов в Мексике, такие агенты как Костерлицкий были очень полезны. Он изучал настроения в мексиканской диаспоре, вербовал агентуру по обе стороны американо-мексиканской границы.
Мятежные мексиканские генералы нередко устраивали так называемые рейды на территорию США, чтобы разжиться оружием и припасами. Один из таких рейдов предпринял все тот же Панчо Вилья. С отрядом в сто человек 9 марта 1916 г. он перешел границу США и напал Колумбус, штат Нью-Мексико. В результате боестолкновения с 13-м кавалерийским полком город был практически сожжен дотла. Были убиты 18 американских военнослужащих и около 80 виллистов. Оставшиеся в живых мексиканцы захватили 100 лошадей и муллов, другие припасы, после чего вернулись в Мексику.
Опасность подобных рейдов сохранялась, и в задачи Костерлицкого входило своевременное получение информации о готовящихся акциях, чтобы спецслужбы могли оперативно их предотвратить. Одно из последних дел Эмилио Костерлицкого было имен таким.
В 1926 году на территории США возник заговор, имевший целью свержение мексиканского правительства президента Плутарко Кальеса. Во главе заговора стоял генерал Энрике Эстрада.
Генерал Эстрада
Эстрада обосновался в Калифорнии и здесь приобрел 400 винтовок и несколько грузовиков для перевозки сподвижников, которых планировал набрать из числа мексиканцев-иммигрантов. Вторжение в Мексику планировалось через границу со стороны Сан-Диего. Благодаря таким агентам Бюро расследований, как Эмиио Костерлицкий, который имел многочисленные связи в мексиканской диаспоре, заговор Эстрады удалось вскрыть, а сам он был арестован. В феврале 1927 года его признали виновным и приговорили к 21 месяцу тюремного заключения и 10 000 долларов штрафа. Благодарные представители мексиканских властей в знак благодарности за предотвращение смуты подарили всем офицерам Бюро расследований дорогие часы, впрочем, те были вынуждены вернуть подарки, так как по закону не имели права их принять.
Что же касается Костерлицкого, возраст мексиканского полковника и «русского казака на службе ФБР» брал свое. После долгой и, безусловно, разнообразной и яркой карьеры Эмилио Костерлицкий умер в возрасте 75 лет в 1928 году, и похоронен на кладбище Голгофа в Лос-Анджелесе. У него осталась жена мексиканского происхождения Франсиска, на которой он женился в Америке, и двое дочерей.
Эмилио Костерлицкий с семьей
После вынужденной отставки Порфирио Диаса с президентского поста и его бегства во Францию, Эмилио Костерлицкий сам подал в отставку. Но даже противники экс-президента понимали, насколько полковник может быть полезен как им лично, так и всей Мексике. Кроме того, пришедший на смену Диасу президент Мадеро, попросту испугался, что такой прославленный и авторитетный в войсках командир может перейти в оппозицию. Гораздо лучше приблизить его, нежели жить в постоянном страхе, что Костерлицкий обернет свое оружие против него. Мадеро предложил Костерлицкому снова вернуться на правительственную военную службу, и тот, несмотря на неприязнь к новому президенту, согласился, полагая, что может еще принести пользу Мексике. Полковник снова сел в седло, возглавив все те же подразделения руралес.
Задачи, поставленные перед Костерлицким, почти не изменились, но стоило полковнику утвердиться в должности командующего «Зоной 3» на границе Соноры с США, когда пришла весть о военном перевороте в мексиканской столице и свержении президента Франсиско Мадеро. Временным президентом Мексики стал Викториано Уэрта, по приказу которого спустя четыре дня после переворота, 22 февраля 1913 г., президент Мадеро и вице-президент Пино Суарес были убиты во время транспортировки в тюрьму.
Полковник Костерлицкий при параде
Костерлицкому не нравился Мадеро, но он ненавидел Уэрту. Только чувство личной чести и данные обязательства перед Мексикой удержали его на своем месте, убеждая себя в том, что он чуть ли не единственный, кто остался законным представителем Мексики в приграничном регионе.
Таким образом Эмилио Костерлицкий, не желая того, оказался на службе у Уэрты, человека, которого ненавидел. Защищая приграничный Ногалес, ему пришлось противостоять повстанческой армии Альваро Обрегона, лучшего генерала, рожденного мексиканской революцией. С самого начала революции Костердлицкий не проявлял к Обрегону ничего, крому уважения, но по мере нарастания военного противостояния его отношение изменилось.
Альваро Обрегон в будущем станет 46-м президентом Мексики. В 1915 году во время сражения с Панчо Вильей Обрегону оторвало руку. Он хотел застрелиться, но по иронии судьбы адъютант забыл зарядить револьвер, и тогда Обрегон присоединился к помощникам, искавшим его оторванную конечность. Руку нашли и забальзамировали. Впоследствии Обрегон всегда заказывал одежду, подчеркивающую, что он потерял руку в боях за Мексику. Когда в 1928 году Обрегона убили в результате покушения, его рука была выставлена на всеобщее обозрение в мемориале в парке Бомбилья
5 марта генерал Педро Охеда, командующий воинским контингентом всего штата Сонора, начал получать телеграммы от Костерлицкого, пронизанных нескрываемым беспокойством. Имелась информация, что Обрегон вербует целые батальоны индейцев яки. Он инспектировал захваченные повстанцами железнодорожные мосты, попутно собирая войска для нападения на Ногалес - единственный приграничный город, остававшийся в руках правительственных сил.
Под началом Охеды состояли 4 000 военнослужащих регулярной армии плюс многочисленные иррегулярные формирования, разбросанные по всему штату. Где бы повстанцы не атаковали, они сталкивались с ожесточенным и успешным сопротивлением правительственных сил. Если повстанцы Обрегона окажутся достаточно глупы, чтобы напасть на Ногалес, 280 руралес Костерлицкого наверняка продержатся до прихода основных сил за своими сложными укреплениями, полагал Охеда. Кроме того, Обрегон даже не был военным, по профессии он был то ли инженером, то ли учителем.
Однако Эмилио Костерлицкий не разделял уверенности Охеды. Сначала Обрегон, следуя тому, что он прочел в книге о европейских войнах, переместил свои силы вдоль внутренних линий и сосредоточил около 1 000 человек за пределами Ногалеса. Затем он взорвал три железнодорожных моста, гарантируя, что самоуверенный Охеда не сможет прислать подкрепления. А после этого малые группы повстанцев стали появляться в самых неожиданных местах, нанося руралам Костерлицкого постоянный урон, заставляя защитников Ногалеса думать, будто их осаждают по меньшей мере 2 500 повстанцев. Войскам Костердицкого все труднее было сохранять хладнокровие, полагая, что численность противника превосходит их в соотношении десять к одному.
Наконец, во время длительных, но тщетных переговоров о капитуляции Обрегон «случайно» проговорился, что более половины его войск составляли индейцы яки. И не просто яки, а яки, вооруженные немецкими винтовками с большим количеством боеприпасов. Эта информация не обрадовала руралов Костерлицкого, которые большую часть своей карьеры занимались патрулированием территории яки и военными столкновениями с ними. Сам Костерлицкий участвовал в принудительной депортации 10 000 индейцев племени яки на работы на полуострове Юкатан.
Настоящая драка началась в семь утра 13 марта и продолжалась примерно до пяти часов вечера. Обрегон использовал огневые точки полевой артиллерии, а его солдаты - ручные гранаты в большом количестве.
Индейцы, составлявшие около 60 % формирований Обрегона, даже не принимали участия в боевых действиях. Они держались на виду обороняющихся руралов, но находились вне досягаемости. Только некоторые были одеты в камуфляжную форму и держали в руках немецкие «Маузеры». На остальных была традиционная индейская одежда. Вооруженные луками со стрелами они громко выкрикивали боевые кличи, не двигаясь с отведенных для них мест. Придуманная Обрегоном психологическая атака, привнесла дополнительную нервозность в боевые порядки войск Костерлицкого.
Вечером повстанцам удалось отбросить правительственные войска на их последнюю линию обороны у самой границы с США. Американцы согласно договору о совместной охране границы также принимали участие в военных действиях, но, когда был ранен американский рядовой кавалерист Уифлит, его командир подполковник Дэниел К. Тейт приказал горнисту протрубить мексиканский сигнал к отступлению, который был подхвачен и правительственными мексиканскими войсками.
Постепенно стрельба затихла и Костерлицкий приказал своим войскам построиться на городской площади Ногалеса перед зданием мексиканской таможни. После этого он повел их через мост Бонильяс в США, где передал командование и свою шпагу капитану Корнелиусу Смиту. Американский капитан поздравил Эмилио Костерлицкого с тем, что он остался жив, на что тот ответил: «Я желал бы, чтобы все завершилось иначе».
Американо-мексиканская границ в Ногалесе
Костерлицкого вместе с подчиненными интернировали в Форт Розенкранц в Сан-Диего. Вместе с другими офицерами ему разрешили проживать в арендованных домах, в то время как рядовых руралес содержали в лагере за колючей проволокой. Дипломатические переговоры о судьбе интернированных затягивались. Американцы не могли получить от нового мексиканского правительства гарантий безопасности для Костерлицкого и его людей. Кроме этого, мексиканцы отказывались оплачивать содержание интернированных. В США тоже слышалась возгласы недовольства. Американское правительство опасалось увеличения числа беженцев, а газеты на передовицах критиковали Дядюшку Сэма за предоставленный отпуск каждому бандиту с оружием, который смог пересечь границу.
Дела пошли настолько плохо, что около шестидесяти разочарованных руралов сбежали из лагеря и пустились в бега по США. Военные снарядили погоню и Костерлицкий, который по-прежнему считал себя ответственным за судьбу бывших подчиненных вызвался войти в группу преследователей. Он помог военным поймать беглецов и провел с ними переговоры о мирной сдаче властям, чтобы не допустить кровопролития.
В конце концов новый президент Мексики Венустиано Карранса объявил всеобщую амнистию и руралы Костерлицкого вернулись домой. Но не сам Костерлицкий. Он решил, что безопаснее остаться в США, и переехал в Лос-Анджелес.
Ценный сотрудник спецслужб
До 26 марта 1917 года Эмилио Костерлицкий перебивался случайными заработками, но в этот день его наняли на работу в Министерство юстиции в качестве специального сотрудника или агента под прикрытием. Шла Первая Мировая война и умения Костерлицкого пришлись как нельзя кстати. Он читал, писал и говорил на испанском, французском, английском, русском, немецком, итальянском, польском и китайском, и на некоторых из них говорил практически без акцента. Известно, что на этом этапе большую часть времени Костерлицкий бродил по Лос-Анджелесу, притворяясь антиамериканским агитатором, стремясь привлечь к себе внимание немецких агентов, чтобы потом разоблачить их.
Эмилио Костерлицкий | фото с официального сайта ФБР
После войны Министерство юстиции не было уверено, как использовать Костерлицкого в дальнейшем, но 1 мая 1922 года, в то время Эмилио уже исполнилось 69 лет, его приняли на работу в Бюро расследований - будущее Федеральное Бюро Расследований (ФБР). Здесь его использовали в борьбе против бутлегеров в рамках реализации «сухого закона», а также агента на калифорнийском побережье. Так как американцы всегда боялись революционных переворотов в Мексике, такие агенты как Костерлицкий были очень полезны. Он изучал настроения в мексиканской диаспоре, вербовал агентуру по обе стороны американо-мексиканской границы.
Мятежные мексиканские генералы нередко устраивали так называемые рейды на территорию США, чтобы разжиться оружием и припасами. Один из таких рейдов предпринял все тот же Панчо Вилья. С отрядом в сто человек 9 марта 1916 г. он перешел границу США и напал Колумбус, штат Нью-Мексико. В результате боестолкновения с 13-м кавалерийским полком город был практически сожжен дотла. Были убиты 18 американских военнослужащих и около 80 виллистов. Оставшиеся в живых мексиканцы захватили 100 лошадей и муллов, другие припасы, после чего вернулись в Мексику.
Опасность подобных рейдов сохранялась, и в задачи Костерлицкого входило своевременное получение информации о готовящихся акциях, чтобы спецслужбы могли оперативно их предотвратить. Одно из последних дел Эмилио Костерлицкого было имен таким.
В 1926 году на территории США возник заговор, имевший целью свержение мексиканского правительства президента Плутарко Кальеса. Во главе заговора стоял генерал Энрике Эстрада.
Генерал Эстрада
Эстрада обосновался в Калифорнии и здесь приобрел 400 винтовок и несколько грузовиков для перевозки сподвижников, которых планировал набрать из числа мексиканцев-иммигрантов. Вторжение в Мексику планировалось через границу со стороны Сан-Диего. Благодаря таким агентам Бюро расследований, как Эмиио Костерлицкий, который имел многочисленные связи в мексиканской диаспоре, заговор Эстрады удалось вскрыть, а сам он был арестован. В феврале 1927 года его признали виновным и приговорили к 21 месяцу тюремного заключения и 10 000 долларов штрафа. Благодарные представители мексиканских властей в знак благодарности за предотвращение смуты подарили всем офицерам Бюро расследований дорогие часы, впрочем, те были вынуждены вернуть подарки, так как по закону не имели права их принять.
Что же касается Костерлицкого, возраст мексиканского полковника и «русского казака на службе ФБР» брал свое. После долгой и, безусловно, разнообразной и яркой карьеры Эмилио Костерлицкий умер в возрасте 75 лет в 1928 году, и похоронен на кладбище Голгофа в Лос-Анджелесе. У него осталась жена мексиканского происхождения Франсиска, на которой он женился в Америке, и двое дочерей.
Эмилио Костерлицкий с семьей