Командировка: моменты
В мае я провела свою первую командировку в качестве special events assistant; и хотя мои обязанности практически не менялись с первого дня работы, название должности постоянно менялось; за 2 года работы в агентстве я успела побыть: помощником менеджера, менеджером артистов массовых сцен, менеджером сцены и технического управления, помощником координатора по логистике, автоответчиком, девочкой-подайпринеси, а так же ценным специалистом по доставке кофе на стол Главного Руководителя; последняя должность, естественно, была самой ответственной.
Каждый день - череда маленьких неповторимых событий: я играю в теннис с начальником, кормлю белок орехами, крашу футболки разноцветными красками; захожу в крошечный магазинчик со скрипучими полами и красным колокольчиком на двери; покупаю Пушкина, Кэрролла и Керуака на английском; "oтличный выбор," - говорит девушка за прилавком; у девушки длинные светлые косы и брошка в виде божьей коровки на лацкане пиджака; кто-то забывает энциклопедию серийных убийц и маньяков; подбираю книжку и читаю главу за главой, а ночью пересказываю истории всем остальным; сплю в поезде на плече у незнакомого мужчины, который улыбается мне, когда я открываю глаза, и говорит: "Ничего-ничего, спите, я разбужу, когда мы приедем на станцию".
Пока коллеги смотрят кино, мы с Д. выключаем свет, закрываемся от всех занавеской и слушаем Чайковского через динамик моего телефона; Д. долго молчит, а потом говорит в темноте - тихим, надломленным шёпотом: "Мне хочется плакать"; за окном проносятся маленькие фермы, зелёные холмики и блестящие указатели; посреди безымянной равнины с треском лопается колесо; мужчины меняют покрышки, а я сижу в высокой траве и читаю "Апельсиновую девушку" в твёрдой обложке; трава щекочет голые коленки, по небу плывут облака, радио нежно поёт голосом Элвиса Пресли.
На пустынной дороге встречаем девушек-эмишей в смешных кукольных платьях, чепчиках и белых передниках, а также их суровых мужчин - в тёмных костюмах, белоснежных рубашках и войлочных шляпах; на шляпах - прилипшие белые травинки и полевые цветы; девушки общаются друг с другом по-немецки и развешивают мокрое бельё на верёвках, натянутых вдоль домов, пока мужчины загребают сено большими вилами и аккуратно укладывают его на телегу; неподалёку от дороги появляются фермы с огромными амбарами, ветряными мельницами и полями, на которых пасутся белогривые лошадки.
Воздух в автобусе быстро наполняется запахом пива, еды, ароматом мужского одеколона, моих цветочных духов; я без устали открываю окна и двери, проветриваю наше душное пространство; несколько миль мы едем с открытой дверью, я сижу на ступеньках и смотрю, как развевается на ветру моя длинная юбка; по дороге в "Страну Большого неба" наш автобус резко сбрасывает скорость; прямо перед нашим автобусом, по песчаной дороге, прогуливается стадо больших диких бизонов; у бизонов длинная шерсть, массивная голова и большие, тёмные, очень внимательные глаза; рвусь наружу, чтобы погладить животных, но меня не пускают.
Все так заняты, что на еду остаётся совсем немного времени; мы заново привыкаем завтракать в МакДональдсах, запивать горький шоколад холодной пепси-колой, завтракать чипсами, завтракать клубничной жвачкой и апельсиновым соком, не завтракать вообще; каждый вечер - 6 часов репетиции и концерт; таинственный незнакомец портит мне платье, перевернув на него свой коктейль; Д. находит большую еловую шишку и приносит её мне, чтобы утешить.
Потом мы играем в игру "вспомни-строчку-из-песни-и-продолжи-её-другой-строчкой-по-смыслу" и смотрим лучшие моменты английского чемпионата; Д. болеет за "Тоттенхэм" и пытается найти на стадионе своего брата, а я - просто из желания пощекотать нервы Д. - начинаю болеть за "Арсенал"; за окнами проносятся маленькие ранчо, придорожные кафе со старыми выцветшими вывесками и серьёзные мужчины в ковбойских шляпах и сапогах для верховой езды; усатый дядька в татуировках улыбается и машет нам из огромного грузовика; наш водитель проводит за рулём по 30 часов без перерывов на сон.
Мы путешествуем в большом ярко-розовом автобусе с блестямми стенками и сидениями из кремовой кожи; "Всегда мечтал," - говорит Д., - "Пожить в домике Барби"; "Всегда мечтала," - говорю я, - "Увидеть тебя без бороды"; Д. расстался с бородой прямо накануне приезда, и очень тоскует; на второй день командировки мы идём в магазин подарков и покупаем ему игрушечную, чтобы он мог привыкнуть к новому образу; Д. счастлив и не расстаётся с игрушечной бородой целых три дня.
В последний вечер прощаюсь с коллегами - коротко, весело, всего лишь до августа; вызываю такси и еду к родителям в растрёпанных чувствах; за окном бежит пустой ночной город; радио, словно подслушав мои мысли, шёпотом напевает: "We live in a beautiful world / Yeah we do, yeah we do"; а жизнь кажется больше и бесконечнее, когда есть, к кому возвращаться.
Городские Эвересты:
Каждый день - череда маленьких неповторимых событий: я играю в теннис с начальником, кормлю белок орехами, крашу футболки разноцветными красками; захожу в крошечный магазинчик со скрипучими полами и красным колокольчиком на двери; покупаю Пушкина, Кэрролла и Керуака на английском; "oтличный выбор," - говорит девушка за прилавком; у девушки длинные светлые косы и брошка в виде божьей коровки на лацкане пиджака; кто-то забывает энциклопедию серийных убийц и маньяков; подбираю книжку и читаю главу за главой, а ночью пересказываю истории всем остальным; сплю в поезде на плече у незнакомого мужчины, который улыбается мне, когда я открываю глаза, и говорит: "Ничего-ничего, спите, я разбужу, когда мы приедем на станцию".
Пока коллеги смотрят кино, мы с Д. выключаем свет, закрываемся от всех занавеской и слушаем Чайковского через динамик моего телефона; Д. долго молчит, а потом говорит в темноте - тихим, надломленным шёпотом: "Мне хочется плакать"; за окном проносятся маленькие фермы, зелёные холмики и блестящие указатели; посреди безымянной равнины с треском лопается колесо; мужчины меняют покрышки, а я сижу в высокой траве и читаю "Апельсиновую девушку" в твёрдой обложке; трава щекочет голые коленки, по небу плывут облака, радио нежно поёт голосом Элвиса Пресли.
На пустынной дороге встречаем девушек-эмишей в смешных кукольных платьях, чепчиках и белых передниках, а также их суровых мужчин - в тёмных костюмах, белоснежных рубашках и войлочных шляпах; на шляпах - прилипшие белые травинки и полевые цветы; девушки общаются друг с другом по-немецки и развешивают мокрое бельё на верёвках, натянутых вдоль домов, пока мужчины загребают сено большими вилами и аккуратно укладывают его на телегу; неподалёку от дороги появляются фермы с огромными амбарами, ветряными мельницами и полями, на которых пасутся белогривые лошадки.
Воздух в автобусе быстро наполняется запахом пива, еды, ароматом мужского одеколона, моих цветочных духов; я без устали открываю окна и двери, проветриваю наше душное пространство; несколько миль мы едем с открытой дверью, я сижу на ступеньках и смотрю, как развевается на ветру моя длинная юбка; по дороге в "Страну Большого неба" наш автобус резко сбрасывает скорость; прямо перед нашим автобусом, по песчаной дороге, прогуливается стадо больших диких бизонов; у бизонов длинная шерсть, массивная голова и большие, тёмные, очень внимательные глаза; рвусь наружу, чтобы погладить животных, но меня не пускают.
Все так заняты, что на еду остаётся совсем немного времени; мы заново привыкаем завтракать в МакДональдсах, запивать горький шоколад холодной пепси-колой, завтракать чипсами, завтракать клубничной жвачкой и апельсиновым соком, не завтракать вообще; каждый вечер - 6 часов репетиции и концерт; таинственный незнакомец портит мне платье, перевернув на него свой коктейль; Д. находит большую еловую шишку и приносит её мне, чтобы утешить.
Потом мы играем в игру "вспомни-строчку-из-песни-и-продолжи-её-другой-строчкой-по-смыслу" и смотрим лучшие моменты английского чемпионата; Д. болеет за "Тоттенхэм" и пытается найти на стадионе своего брата, а я - просто из желания пощекотать нервы Д. - начинаю болеть за "Арсенал"; за окнами проносятся маленькие ранчо, придорожные кафе со старыми выцветшими вывесками и серьёзные мужчины в ковбойских шляпах и сапогах для верховой езды; усатый дядька в татуировках улыбается и машет нам из огромного грузовика; наш водитель проводит за рулём по 30 часов без перерывов на сон.
Мы путешествуем в большом ярко-розовом автобусе с блестямми стенками и сидениями из кремовой кожи; "Всегда мечтал," - говорит Д., - "Пожить в домике Барби"; "Всегда мечтала," - говорю я, - "Увидеть тебя без бороды"; Д. расстался с бородой прямо накануне приезда, и очень тоскует; на второй день командировки мы идём в магазин подарков и покупаем ему игрушечную, чтобы он мог привыкнуть к новому образу; Д. счастлив и не расстаётся с игрушечной бородой целых три дня.
В последний вечер прощаюсь с коллегами - коротко, весело, всего лишь до августа; вызываю такси и еду к родителям в растрёпанных чувствах; за окном бежит пустой ночной город; радио, словно подслушав мои мысли, шёпотом напевает: "We live in a beautiful world / Yeah we do, yeah we do"; а жизнь кажется больше и бесконечнее, когда есть, к кому возвращаться.
Городские Эвересты: