Жижек: Год опасных надежд
Две тысячи одиннадцатый год был временем опасных надежд и возрождения политики радикальной эмансипации по всему миру. Теперь, год спустя, каждый день демонстрирует, насколько хрупким и непоследовательным оказалось это пробуждение. Повсеместно проявляются признаки усталости: энтузиазм Арабской весны погряз в трясине и религиозном фундаментализме, движение Оккупай Уолл-Стрит оказалось несостоятельным настолько, что полицейская зачистка парка Зукотти и других точек протеста, как отличный пример гегелевской «хитрости разума», выглядят не иначе как подарок судьбы, позволяющий спрятать тот факт, что все возможности были упущены.
И подобное происходит по всему миру: реакционно-монархические силы, похоже, все-таки добились преимущества над маоистами в Непале, венесуэльский боливарианский эксперимент скатился в возглавляемый диктатором-каудильо популизм... Что же нам остается делать в это серое время упущенных надежд? Неужели нам остается выбор между нарциссично-ностальгическими воспоминаниями о возвышенных проявлениях энтузиазма и цинично-реалистичными объяснениями причин, по которым все эти попытки изменить ситуацию были неизбежно обречены на провал?
Первое, что нам необходимо констатировать - это то, что разочарование продолжает свою подрывную работу: недовольство накапливается, и новые восстания последуют. Странное и искусственное относительное спокойствие весны 2012 года испещряется все новыми трещинами растущих противоречий, которые грозят вот-вот взорваться. Повсеместно распространенное чувство отсутствия выхода придает ситуации угрожающий характер. Правящий класс теряет способность к правлению. Что делает ситуацию еще более опасной, это ощущение того, что демократия не работает. Разочарование стало итогом выборов в Греции и Испании. Как нам распознать знаки закипающего гнева? Вальтер Беньямин в «Аркадах» цитирует французского историка Андре Монглона: «Прошлое оставило нам в текстах свои образы, которые можно сравнить с теми, которые воссоздаются светом на фоточувствительной бумаге. И только в будущем найдутся те исследователи, которые смогут досконально прочесть эти образы». Такие события, как Оккупай Уолл-Стрит, Арабская весна, демонстрации в Греции и Испании и т. д. следует понимать как знаки из будущего. Другими словами, нам следует опрокинуть обычную перспективу, посредством которой историк воспринимает событие: через его контекст и происхождение. Вспышки радикальной эмансипации не могут быть осмыслены таким способом. Вместо того того, чтобы анализировать их как отрывки временного континуума прошлого и настоящего, следует привнести понятие будущего, которое позволит воспринимать их как отдельные, искаженные (иногда даже извращенные) фрагменты утопического будущего, которое дремлет в настоящем в виде скрытого потенциала. Как писал Делез в работе «Марсель Пруст и знаки», «люди и вещи занимают (по-французски - оккупируют) во времени место несоизмеримо большее, нежели чем в пространстве». В данном случае, объект воспоминания присутствует в пространстве, но его время еще не пришло. Похожим способом стоит научиться искусству распознавания, несмотря на всю ангажированность и субъективность восприятия, нужно видеть элементы, которые уже есть в нашем пространстве, но время которых еще не настало, поскольку их время в том эмансипированном будущем, будущем Коммунистической идеи.
Оригинал: журнал "Эдбастерз", октябрь 2012.