ночное
с третьей за этот год сигаретой в зубах я лезла по одной из лестниц старых домов, выстроенных в сталинском ампире. на этом доме лестницу еще не обрезали, потому что она состояла из скоб, торчащих прямо из стены. меня можно было бы увидеть в окна, которые под углом к лестнице, если оторвать глаза от кинескопов, поэтому я на всякий случай была готова поздороваться и щелкнуть вспышкой. когда я по швам, чтобы не греметь прогибаемым под моим весом металлом, пробралась на верхушку покатой крыши, сигарета почти догорела. черт, надо было сказать "спасибо, у меня своя" на предложение зажигалки.
надо мной повисло идеальное в своей безграничной коричневой серости небо, а подо мной горел котел до тошноты надоевшего своей красивой подствекой пустого города. десять вечера, вторник, минск смотрит телевизор, и встречаюшиеся на пути люди в 40% радуют, потому что они пьяны, чтобы в этот камендантский час гулять. тут меня осиневает очередная обонятельная галлюцинация, которая преследует меня с самого детства, окрашивая любой момент в краску воспоминаний других разов ее прихода. томный сиреневый запах пыльной ванили. в речи у собак не было бы цветов, но была бы куча определений и названий запахов.
смотря на здание володарки, я вспомнила текст про психоз и подумала, что если управлять этим состоянием, то можно пускать его на пользу. психоз ненормален, потому что он владеет человеком, а не наоборот.
чтобы скрасить этот вечер кульминацией, мышцы торса начали смеяться, а слезы помутнили картинку.
я уже ненавижу эту крышу, но здесь все равно приятно прятаться от асфальта.
2. другая крыша, другое состояние
