Старообрядчество и мат, или особенности употребления обсценной лексики. (Ненормативная лексика +18)
В ходе работы над диссертацией по тематике русского исторического романа мне приходится очень много читать специализированной литературы, посвященной феноменам словесного творчества. Проблема беллетристики, которая была поднята в предыдущем сообщении, требует осмысления социальности литературы и устного народного творчества, тех функций, которые с этим связаны.
Иногда попадаются работы чрезвычайно значимые, в которых авторы используют совершенно нетривиальные примеры и идут путями малохоженными. Такой работой мне видится книга Серафимы Евгеньевны Никитиной "Устная народная культура и языковое сознание" 1993 г.
Вот несколько фрагментов:
Однажды мне пришлось быть свидетелем такой сцены: по улице старообрядческой северной деревни шел пьяный мужчина, который горько плакал и бил себя кулаком в грудь. Показавшиеся навстречу люди громко ругались матом, а потом ласково, с сочувствием говорили: «бедный Ведениктушка!» Мне разъяснили: Веденикт (Веденикт - С.Н.) бывший ветеринар, ныне колдун. Обучался в бане по черным книгам. Но не прошел последнего испытания - войти в пасть беса, явившегося в виде огненной собаки, и стал колдуном только низшего разряда: он портит только скот. Во время одумался и раскаялся в содеяном. Но злая сила не оставляет его, поэтому он в отчаянии часто напивается. Люди сочувствуют ему, однако вынуждены оберегаться. Ругательства, которыми его встречают, направлены не на него как на личность, а не независимую от его воли злую силу. (с. 24)
Особо отметим силу матерных ругательств. При встрече с колдуном лучшим способом оградиться от возможного губительного воздействия (нанесения порчи) считается произнесение матерных слов. (с. 23)
Из книги С.Е.Никитиной "Устная народная культура и языковое сознание". Москва: наука, 1993. - 188 с.
В этом фрагменте прекрасно все: колдун, не вошедший в пасть огненной собаки, его пьянство под муками совести, жалость окружающих и одновременно с этим - охранение себя от напасти.
От себя добавлю, что этот фрагмент помог мне осмыслить одну историю, которую была услышана мной в 2001 году и до сих пор не оставляет в покое. Эта история также связана с матершиной - ее эстетическим пониманием и использованием. История такая.
Сыгран матч мини-футбольных команд. Некий руководитель екатеринбургского клуба, уступившего в принципиальном поединке, в раздевалке устраивает разнос своим подопечным. Назовем руководителя, предположим, Иван Иванович. В своем выступлении он не щадит никого - ни тренерский штаб, ни капитана, ни молодых и еще необстрелянных игроков. Надо сказать, что капитан команды - человек по-нефутбольному интеллигентный, хотя и мужественный и спортивно ярко одаренный. Пусть его тоже будут звать, допустим - Андрей. Несколько минут длится монолог руководителя, и вот, когда все самые страшные проклятия произнесены, когда выплеснут самый горячий пыл разочарования, в раздевалке повисает секундная пауза. И капитан команды вдруг встает, и с горящими глазами, со спокойствием и необычайной твердостью в голосе произносит, обращаясь к руководителю по имени и отчеству: «Перестаньте унижать наше человеческое достоинство, Иван Иванович!».
Снова повисает пауза - и снова она тревожна и выразительна. Руководитель, стоявший в полоборота к капитану, медленно поворачивается, одновременно меняясь в лице. И вот они уже встают друг перед другом, готовые к дальнейшему продолжению этого напряженного диалога. И вдруг в глазах Ивана Ивановича пробегает какое-то небывалое чувство, а по лицу становится видно, насколько он взволнован. «Андрюша, - обращается руководитель команды к своему капитану, - да разве я оскорбляю твое человеческое достоинство! Пидорас ты ебанный!»
Эти истории наглядно показывают, что мат сам по себе - явление хотя и грубое и, вероятно, глубоко архаичное, но тем не менее, малоизученное в части глубинных смыслов его употребления, когда человек в порыве самых ярких эмоций прибегает к нему как к чему-то почти сакральному, применяемому в случаях исключительной значимости. Даже в народной духовной культуре, близко соприкасавшейся с культурой старообрядческой, существовала возможность использования обсценной лексики в качестве вариантов самозащиты от потусторонних сил. Следы этой культуры заметны в изолированных социумах - в армии, в уголовной среде. Употребление мата восходит к чему-то более древнему и более тонкому, чем может представляться обывателю. И, вероятно, ругаться матом нехорошо не только потому, что это грубо и некрасиво, а потому что задействует некие малоизученные и оставляемые без должного внимания механизмы нашей реальности, одна часть которой мир «здесь и сейчас», а другая - мир далекий от рационального осмысления.
Иногда попадаются работы чрезвычайно значимые, в которых авторы используют совершенно нетривиальные примеры и идут путями малохоженными. Такой работой мне видится книга Серафимы Евгеньевны Никитиной "Устная народная культура и языковое сознание" 1993 г.
Вот несколько фрагментов:
Однажды мне пришлось быть свидетелем такой сцены: по улице старообрядческой северной деревни шел пьяный мужчина, который горько плакал и бил себя кулаком в грудь. Показавшиеся навстречу люди громко ругались матом, а потом ласково, с сочувствием говорили: «бедный Ведениктушка!» Мне разъяснили: Веденикт (Веденикт - С.Н.) бывший ветеринар, ныне колдун. Обучался в бане по черным книгам. Но не прошел последнего испытания - войти в пасть беса, явившегося в виде огненной собаки, и стал колдуном только низшего разряда: он портит только скот. Во время одумался и раскаялся в содеяном. Но злая сила не оставляет его, поэтому он в отчаянии часто напивается. Люди сочувствуют ему, однако вынуждены оберегаться. Ругательства, которыми его встречают, направлены не на него как на личность, а не независимую от его воли злую силу. (с. 24)
Особо отметим силу матерных ругательств. При встрече с колдуном лучшим способом оградиться от возможного губительного воздействия (нанесения порчи) считается произнесение матерных слов. (с. 23)
Из книги С.Е.Никитиной "Устная народная культура и языковое сознание". Москва: наука, 1993. - 188 с.
В этом фрагменте прекрасно все: колдун, не вошедший в пасть огненной собаки, его пьянство под муками совести, жалость окружающих и одновременно с этим - охранение себя от напасти.
От себя добавлю, что этот фрагмент помог мне осмыслить одну историю, которую была услышана мной в 2001 году и до сих пор не оставляет в покое. Эта история также связана с матершиной - ее эстетическим пониманием и использованием. История такая.
Сыгран матч мини-футбольных команд. Некий руководитель екатеринбургского клуба, уступившего в принципиальном поединке, в раздевалке устраивает разнос своим подопечным. Назовем руководителя, предположим, Иван Иванович. В своем выступлении он не щадит никого - ни тренерский штаб, ни капитана, ни молодых и еще необстрелянных игроков. Надо сказать, что капитан команды - человек по-нефутбольному интеллигентный, хотя и мужественный и спортивно ярко одаренный. Пусть его тоже будут звать, допустим - Андрей. Несколько минут длится монолог руководителя, и вот, когда все самые страшные проклятия произнесены, когда выплеснут самый горячий пыл разочарования, в раздевалке повисает секундная пауза. И капитан команды вдруг встает, и с горящими глазами, со спокойствием и необычайной твердостью в голосе произносит, обращаясь к руководителю по имени и отчеству: «Перестаньте унижать наше человеческое достоинство, Иван Иванович!».
Снова повисает пауза - и снова она тревожна и выразительна. Руководитель, стоявший в полоборота к капитану, медленно поворачивается, одновременно меняясь в лице. И вот они уже встают друг перед другом, готовые к дальнейшему продолжению этого напряженного диалога. И вдруг в глазах Ивана Ивановича пробегает какое-то небывалое чувство, а по лицу становится видно, насколько он взволнован. «Андрюша, - обращается руководитель команды к своему капитану, - да разве я оскорбляю твое человеческое достоинство! Пидорас ты ебанный!»
Эти истории наглядно показывают, что мат сам по себе - явление хотя и грубое и, вероятно, глубоко архаичное, но тем не менее, малоизученное в части глубинных смыслов его употребления, когда человек в порыве самых ярких эмоций прибегает к нему как к чему-то почти сакральному, применяемому в случаях исключительной значимости. Даже в народной духовной культуре, близко соприкасавшейся с культурой старообрядческой, существовала возможность использования обсценной лексики в качестве вариантов самозащиты от потусторонних сил. Следы этой культуры заметны в изолированных социумах - в армии, в уголовной среде. Употребление мата восходит к чему-то более древнему и более тонкому, чем может представляться обывателю. И, вероятно, ругаться матом нехорошо не только потому, что это грубо и некрасиво, а потому что задействует некие малоизученные и оставляемые без должного внимания механизмы нашей реальности, одна часть которой мир «здесь и сейчас», а другая - мир далекий от рационального осмысления.