Читая Блока
Вчера читал статьи и письма Блока.
Некоторые вещи потрясают.
Помню первое серьезное впечатление от его публицистики - в 1995 году, когда стащил у товарища том из собрания сочинений и почти два года не отдавал.
Теперь нечто подобное испытал опять, только уже на другом уровне восприятия.
Бакунин - одно из замечательнейших распутий русской жизни. Кажется, только она одна способна огорашивать мир такими произведениями. Целая туча острейших противоречий громоздится в одной душе: "волна и камень, стихи и проза, лед и пламень" - из всего этого Бакунину не хватало разве стихов - в смысле гармонии; он и не пел никогда, а, если можно так выразиться, вопил на всю Европу, или "ревел, как белуга", грандиозно и безобразно, чисто по-русски. Сидела в нем какая-то пьяная бесшабашность русских кабаков: способный к деятельности самой кипучей, к предприятиям, которые могут привидеться разве во сне или за чтением Купера, - Бакунин был вместе с тем ленивый и сырой человек - вечно в поту, с огромным телом, с львиной гривой, с припухшими веками, похожими на собачьи, как часто бывает у русских дворян. В нем уживалась доброта и крайне неудобная в общежитии широта отношений к денежной собственности друзей - с глубоким и холодным эгоизмом.
Михаил Александрович Бакунин // "Перевал", 1907, № 4 (февраль)
Некоторые вещи потрясают.
Помню первое серьезное впечатление от его публицистики - в 1995 году, когда стащил у товарища том из собрания сочинений и почти два года не отдавал.
Теперь нечто подобное испытал опять, только уже на другом уровне восприятия.
Бакунин - одно из замечательнейших распутий русской жизни. Кажется, только она одна способна огорашивать мир такими произведениями. Целая туча острейших противоречий громоздится в одной душе: "волна и камень, стихи и проза, лед и пламень" - из всего этого Бакунину не хватало разве стихов - в смысле гармонии; он и не пел никогда, а, если можно так выразиться, вопил на всю Европу, или "ревел, как белуга", грандиозно и безобразно, чисто по-русски. Сидела в нем какая-то пьяная бесшабашность русских кабаков: способный к деятельности самой кипучей, к предприятиям, которые могут привидеться разве во сне или за чтением Купера, - Бакунин был вместе с тем ленивый и сырой человек - вечно в поту, с огромным телом, с львиной гривой, с припухшими веками, похожими на собачьи, как часто бывает у русских дворян. В нем уживалась доброта и крайне неудобная в общежитии широта отношений к денежной собственности друзей - с глубоким и холодным эгоизмом.
Михаил Александрович Бакунин // "Перевал", 1907, № 4 (февраль)