Русский бунт как бунт власти
Когда я три года назад стал интересоваться Расколом русской церкви и событиями XVII века, мне казалось, что это какая-то моя блажь, сродни хобби преуспевающего человека, который не знает, как себя занять.
Я ведь действительно был тогда вполне преуспевающим человеком, по крайней мере, состоял в образе эффективного менеджера.
А теперь вижу - кругом раскол. Не просто раскол как архаическое явление с участием каких-то доисторических варваров-старообрядцев, а Раскол, который касается каждого, потому что каждый честный и думающий человек оказывается сейчас перед тем же старообрядческим выбором.
Нет лечения старым ранам. Соль да кислота, да розги и дыба кругом.
До смертоубийства не дошло пока, так что - зная русскую историю, не за горами может оказаться любая большая кровь.
Как всегда бывает, когда вскрывается гнойник: перед тем как прорваться, боль утихает, и кажется. что дело идет на поправку. Но боль утихает не поэтому: нерв атрофируется, теряется сама чувствительность. И вот - рвется тяжелое, сметающее все на своем пути народное возмущение. И нет ни правых, не виноватых, а есть только расстрельные списки и пьяные матросы с телегами, на которых следы крови, навоза и машинного масла.
Такой вот русский бунт. Бунтует не народ. Бунтует власть, которая срывается с цепи и режет на части все не послушное. Потому что народ не может больше повиноваться этой гнусной и бесчеловечной власти, а измениться она не в состоянии.
Я ведь действительно был тогда вполне преуспевающим человеком, по крайней мере, состоял в образе эффективного менеджера.
А теперь вижу - кругом раскол. Не просто раскол как архаическое явление с участием каких-то доисторических варваров-старообрядцев, а Раскол, который касается каждого, потому что каждый честный и думающий человек оказывается сейчас перед тем же старообрядческим выбором.
Нет лечения старым ранам. Соль да кислота, да розги и дыба кругом.
До смертоубийства не дошло пока, так что - зная русскую историю, не за горами может оказаться любая большая кровь.
Как всегда бывает, когда вскрывается гнойник: перед тем как прорваться, боль утихает, и кажется. что дело идет на поправку. Но боль утихает не поэтому: нерв атрофируется, теряется сама чувствительность. И вот - рвется тяжелое, сметающее все на своем пути народное возмущение. И нет ни правых, не виноватых, а есть только расстрельные списки и пьяные матросы с телегами, на которых следы крови, навоза и машинного масла.
Такой вот русский бунт. Бунтует не народ. Бунтует власть, которая срывается с цепи и режет на части все не послушное. Потому что народ не может больше повиноваться этой гнусной и бесчеловечной власти, а измениться она не в состоянии.