Сегодня отлучились.
ГВ. История вскармливания и завершения
Он хотел жить. Он родился. Хотел быть здоровым и счастливым. Он знал, КАК ЭТО сделать. Маленький ротик захватил сосок уверенно и жадно. (Несведущий написал бы «Раздалось сладкое причмокивание». Но мы-то знаем, что при правильном захвате нет лишних звуков, - только глотание ;-)). Акушерка и медсёстры рассмеялись. Муж и папа выпятил грудь от гордости за сына. А я … я была просто счастлива.
А ведь сразу не верила, что вот так вот можно: обойтись без докармливания смесями в роддоме, без нудных сцеживаний, без бутылочек и пустышек. Можно БЕЗ. А еще можно не прыгать по ночам вокруг мелкого, а в полусне расстегнуть ворот рубашки и дать грудь, продолжая спать вместе. Можно спокойно уходить далеко от дома, не заботясь о том, чем и как накормить, напоить и успокоить ребенка в дороге. Можно быть уверенной во время болезни малыша и в периоды прорезывания зубов, что у тебя всегда есть универсальное и самое лучшее лекарство.
Для нас уже можно… было… 2 года и 4 месяца.
С сегодняшнего дня для меня и моего Тимофея ГВ - пройденный этап. Потому, что сын уже вырос. Вырос настолько, чтобы научиться быть счастливым и здоровым без маминого молока.
Надо сказать, что поначалу я наивно предполагала, что ребёнок будет кормиться мной лет так до полутора. Тимка расположил иначе. В 1.5 года он мне доходчиво объяснил, что еще очень нуждается в грудном молоке и совершенно не собирается переходить на взрослый стол. Я женщина с пониманием: ломать сына не стала. Надо, так надо. Вступила в сообщество долгокормительниц "Лялечка", чтобы не было одиноко: у нас долго кормят единицы.
В Тимкины 2 года у нас оставалось еще приблизительно 15 прикладываний в сутки. Из них около 5-и ночью.
Примерно до этого периода (2г) кормление приносило нам ВЗАИМНОЕ удовольствие. А вот потом, потом что-то изменилось. Я стала замечать, что иногда мне как-то неудобны его прикладывания. Т.е. контакт сохранялся - приятно держать его на руках, обниматься-прижиматься, но вот сам процесс сосания… уже не приносил мне прежнего удовольствия. Инволюция? Усталости вроде не было, а вот молоко…. Похоже, молоко стало уходить само. Всё чаще и чаще Тима пососав немного, отваливался от груди и жаловался, что «молочка нету». А у меня началось раздвоение личности: часть меня очень хотела кормить, а вторая часть бунтовала при одной мысли о сосании. Кульминацией ситуации стал момент, когда сынуля в очередной раз приложившись к желанной сисе, вдруг расплакался «Нееетууу». О, Господи, его слёзы были такими горькими. Поплакали мы полакали вместе, да и решили, что, наверное, и мне и ему пора научиться жить без ГВ.
Сам процесс отлучения растянули больше чем на два месяца.
Видимо, Тимоха все-таки уже дозрел, т.к. я легко могла отвлечь его от груди, что было просто немыслимо ранее. А сейчас я его попросту убалтывала. Тим очень хорошо разговаривает; с удовольствием слушает и поддерживает беседу. Он: «Мааам, дай пососать». А я ему: «А ты знаешь, что в санатории, в который мы поедем скоро есть бассейн? Будешь там плавать?»…. ну и поехало…
Ночью примерно по той же схеме с постепенным переходом разговора в «т-ш-ш-шшшш»
Как ни смешно, но вполне действенны оказались отмазки типа «Сися уехала в Австралию», «…в отпуск», «…к маленьким деткам-лялям».
Отлучилсь мы во вторник - это день недели, в который Тим родился. Я в последний раз покормила сына, выдала ему в руку горбушку хлеба и сказала: «Дай Бог час от груди отстать, а к хлебушку пристать. Иди себе на свой хлеб. Будь богатый и великий, как этот хлеб святой».
Тимка с удовольствием грыз хлебную корку, а я… Я, не выдержала, расплакалась. И не просто скупой материнской слезой. Я смотрела на мелкого и ревела так, что напугала старшего сына. Наверное еще пореву пару деньков. Ладно?
Желаю кормящим кормить долго-дого на здоровье себе и детям и не оглядываться на тех, кто кормил НЕдолго ;-). НЕкормящим желаю забеременеть и потом кормить ;-).
Может быть, кому-то покажется полезной информация, взятая в сообществе knigi_dlya_mam о том, как проходил ритуал отлучения от груди у наших предков
«Время проведения ритуала строго регламентировалось Часто оно приходилось «на ягоды», то есть на летние месяцы, когда созревали ягоды, фрукты, овощи, которые давали детям «для угомону» - в утешение. Но, например, в Рязанской губ. лето, наоборот, считалось неблагоприятным временем: «Летом не отнимали - понос бывает». В русском Полесье от груди отлучали весной или осенью, зима при этом исключалась, так как считалось, что ребенок, когда вырастет, рано поседеет. Обычно за месяц до отлучения материнское молоко начинали постепенно подменять коровьим. При этом ритуальный переход на .взрослую пищу могли приурочить к благоприятному дню в мясоед: «легкому» дню недели (вторнику, четвергу, субботе), дню, «когда нет святого мученика», первому воскресенью новолуния, а также Чистому четвергу, воскресенью перед Масленицей, датам памяти святых и праведников - покровителей материнства и детства. Иногда предпочтение отдавали дню рождения или дню недели, в который ребенок родился.
В день отлучения мать с ребенком должна была отстоять обедню в церкви и подойти к причастию. Иногда заказывали и специальный молебен. В ритуальных действиях и сопровождающих приговорах доминировала семантика перехода на свою хлеб-соль и отделения младенца от матери.
Символическое отделение ребенка от матери (разграничение их тел) было целью проведения последнего кормления грудью (Орловская губ.) или первого кормления взрослой пищей на пороге дома - границе своего и чужого пространства. В Пудожском у. Олонецкой губ. мать кормила ребенка через порог с приговором: «Я тебя пососела и покормила, а ты нонче меня пой и корми: ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Иди на свои хлеба», после чего закрывала дверь. Способом, близким по значению к окончанию вскармливания, было сцеживание молока на порог дома или на раскаленную печь, что, кроме того, должно было способствовать подсыханию молока. Молоко на раскаленной печи означало его «уничтожение»: «Как прикипит молоко, так и пройдет все». Но это могло привести к тому, что при рождении следующих детей у женщины не будет молока.
Оформление в самостоятельную личность «вочеловечивание» ребенка отразилось в характеристике хлеба как Богом данной пищи в ритуальных присловьях: «Возьми, Господи, младенца Петра на свои хлеба» «Дай Бог час от груди отстать, а к хлебушку пристать. Иди себе на свой хлеб.»
Чтобы младенец легче пережил отлучение и не заболел от тоски, в Олонецкой губ. произносили специальный заговор: «Приде красна весна, сойдут белые снега, оголятся серые горючие камни. Отпали бы тоска и телесная сухота от белых грудей, от буйной головы, от черных бровей, от ясных очей, от бела лица, от ретивого сердца. Семьдесят жил и семьдесят суставов, и в едином суставе ключ и замок. Во веки веков. Аминь».
Повсеместно существовало правило: отлученному ни в коем случае не давали грудь вновь. Про дважды отнятого от груди говорили, что он имеет дурной глаз, может сглазить или испортить. Восстановление прерванной физиологической связи с матерью, а через нее - с природой являлось причиной того, что младенец оказывался связан с нечистой силой.
После отлучения ребенка от груди начинался процесс формирования его как самостоятельной личности, о чем свидетельствовало употребление им пищи, прошедшей кулинарную обработку, вместе с другими членами семьи.»
Он хотел жить. Он родился. Хотел быть здоровым и счастливым. Он знал, КАК ЭТО сделать. Маленький ротик захватил сосок уверенно и жадно. (Несведущий написал бы «Раздалось сладкое причмокивание». Но мы-то знаем, что при правильном захвате нет лишних звуков, - только глотание ;-)). Акушерка и медсёстры рассмеялись. Муж и папа выпятил грудь от гордости за сына. А я … я была просто счастлива.
А ведь сразу не верила, что вот так вот можно: обойтись без докармливания смесями в роддоме, без нудных сцеживаний, без бутылочек и пустышек. Можно БЕЗ. А еще можно не прыгать по ночам вокруг мелкого, а в полусне расстегнуть ворот рубашки и дать грудь, продолжая спать вместе. Можно спокойно уходить далеко от дома, не заботясь о том, чем и как накормить, напоить и успокоить ребенка в дороге. Можно быть уверенной во время болезни малыша и в периоды прорезывания зубов, что у тебя всегда есть универсальное и самое лучшее лекарство.
Для нас уже можно… было… 2 года и 4 месяца.
С сегодняшнего дня для меня и моего Тимофея ГВ - пройденный этап. Потому, что сын уже вырос. Вырос настолько, чтобы научиться быть счастливым и здоровым без маминого молока.
Надо сказать, что поначалу я наивно предполагала, что ребёнок будет кормиться мной лет так до полутора. Тимка расположил иначе. В 1.5 года он мне доходчиво объяснил, что еще очень нуждается в грудном молоке и совершенно не собирается переходить на взрослый стол. Я женщина с пониманием: ломать сына не стала. Надо, так надо. Вступила в сообщество долгокормительниц "Лялечка", чтобы не было одиноко: у нас долго кормят единицы.
В Тимкины 2 года у нас оставалось еще приблизительно 15 прикладываний в сутки. Из них около 5-и ночью.
Примерно до этого периода (2г) кормление приносило нам ВЗАИМНОЕ удовольствие. А вот потом, потом что-то изменилось. Я стала замечать, что иногда мне как-то неудобны его прикладывания. Т.е. контакт сохранялся - приятно держать его на руках, обниматься-прижиматься, но вот сам процесс сосания… уже не приносил мне прежнего удовольствия. Инволюция? Усталости вроде не было, а вот молоко…. Похоже, молоко стало уходить само. Всё чаще и чаще Тима пососав немного, отваливался от груди и жаловался, что «молочка нету». А у меня началось раздвоение личности: часть меня очень хотела кормить, а вторая часть бунтовала при одной мысли о сосании. Кульминацией ситуации стал момент, когда сынуля в очередной раз приложившись к желанной сисе, вдруг расплакался «Нееетууу». О, Господи, его слёзы были такими горькими. Поплакали мы полакали вместе, да и решили, что, наверное, и мне и ему пора научиться жить без ГВ.
Сам процесс отлучения растянули больше чем на два месяца.
Видимо, Тимоха все-таки уже дозрел, т.к. я легко могла отвлечь его от груди, что было просто немыслимо ранее. А сейчас я его попросту убалтывала. Тим очень хорошо разговаривает; с удовольствием слушает и поддерживает беседу. Он: «Мааам, дай пососать». А я ему: «А ты знаешь, что в санатории, в который мы поедем скоро есть бассейн? Будешь там плавать?»…. ну и поехало…
Ночью примерно по той же схеме с постепенным переходом разговора в «т-ш-ш-шшшш»
Как ни смешно, но вполне действенны оказались отмазки типа «Сися уехала в Австралию», «…в отпуск», «…к маленьким деткам-лялям».
Отлучилсь мы во вторник - это день недели, в который Тим родился. Я в последний раз покормила сына, выдала ему в руку горбушку хлеба и сказала: «Дай Бог час от груди отстать, а к хлебушку пристать. Иди себе на свой хлеб. Будь богатый и великий, как этот хлеб святой».
Тимка с удовольствием грыз хлебную корку, а я… Я, не выдержала, расплакалась. И не просто скупой материнской слезой. Я смотрела на мелкого и ревела так, что напугала старшего сына. Наверное еще пореву пару деньков. Ладно?
Желаю кормящим кормить долго-дого на здоровье себе и детям и не оглядываться на тех, кто кормил НЕдолго ;-). НЕкормящим желаю забеременеть и потом кормить ;-).
Может быть, кому-то покажется полезной информация, взятая в сообществе knigi_dlya_mam о том, как проходил ритуал отлучения от груди у наших предков
«Время проведения ритуала строго регламентировалось Часто оно приходилось «на ягоды», то есть на летние месяцы, когда созревали ягоды, фрукты, овощи, которые давали детям «для угомону» - в утешение. Но, например, в Рязанской губ. лето, наоборот, считалось неблагоприятным временем: «Летом не отнимали - понос бывает». В русском Полесье от груди отлучали весной или осенью, зима при этом исключалась, так как считалось, что ребенок, когда вырастет, рано поседеет. Обычно за месяц до отлучения материнское молоко начинали постепенно подменять коровьим. При этом ритуальный переход на .взрослую пищу могли приурочить к благоприятному дню в мясоед: «легкому» дню недели (вторнику, четвергу, субботе), дню, «когда нет святого мученика», первому воскресенью новолуния, а также Чистому четвергу, воскресенью перед Масленицей, датам памяти святых и праведников - покровителей материнства и детства. Иногда предпочтение отдавали дню рождения или дню недели, в который ребенок родился.
В день отлучения мать с ребенком должна была отстоять обедню в церкви и подойти к причастию. Иногда заказывали и специальный молебен. В ритуальных действиях и сопровождающих приговорах доминировала семантика перехода на свою хлеб-соль и отделения младенца от матери.
Символическое отделение ребенка от матери (разграничение их тел) было целью проведения последнего кормления грудью (Орловская губ.) или первого кормления взрослой пищей на пороге дома - границе своего и чужого пространства. В Пудожском у. Олонецкой губ. мать кормила ребенка через порог с приговором: «Я тебя пососела и покормила, а ты нонче меня пой и корми: ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Иди на свои хлеба», после чего закрывала дверь. Способом, близким по значению к окончанию вскармливания, было сцеживание молока на порог дома или на раскаленную печь, что, кроме того, должно было способствовать подсыханию молока. Молоко на раскаленной печи означало его «уничтожение»: «Как прикипит молоко, так и пройдет все». Но это могло привести к тому, что при рождении следующих детей у женщины не будет молока.
Оформление в самостоятельную личность «вочеловечивание» ребенка отразилось в характеристике хлеба как Богом данной пищи в ритуальных присловьях: «Возьми, Господи, младенца Петра на свои хлеба» «Дай Бог час от груди отстать, а к хлебушку пристать. Иди себе на свой хлеб.»
Чтобы младенец легче пережил отлучение и не заболел от тоски, в Олонецкой губ. произносили специальный заговор: «Приде красна весна, сойдут белые снега, оголятся серые горючие камни. Отпали бы тоска и телесная сухота от белых грудей, от буйной головы, от черных бровей, от ясных очей, от бела лица, от ретивого сердца. Семьдесят жил и семьдесят суставов, и в едином суставе ключ и замок. Во веки веков. Аминь».
Повсеместно существовало правило: отлученному ни в коем случае не давали грудь вновь. Про дважды отнятого от груди говорили, что он имеет дурной глаз, может сглазить или испортить. Восстановление прерванной физиологической связи с матерью, а через нее - с природой являлось причиной того, что младенец оказывался связан с нечистой силой.
После отлучения ребенка от груди начинался процесс формирования его как самостоятельной личности, о чем свидетельствовало употребление им пищи, прошедшей кулинарную обработку, вместе с другими членами семьи.»