Кто там мама, кто ребенок. О путанице в идентификации себя.
Оригинал взят у uta_kryakva в Кто там мама, кто ребенок. О путанице в идентификации себя.
Одна из посттравматических структур, соответствующих травме отвержения, состоит из "отвергающей матери" и "отчаянно нуждающегося в матери ребенка".
Человек словно бы в своей глубине, представляет из себя двоякое образование: жестокое и непреклонное отвержение и огромное желание близости, происходящие внутри одновременно и разрывающие его пополам. Разумеется, в таких, слишком болезненных случаях, одна из частей этой диады должна быть привычно проецируемой, отвергаемой из собственного внутреннего мира, чтобы спастись от боли такого разрывания. Проецируются отвергающий и отвергаемый поочередно. Такое мощное защитное расщепление внутреннего поля слияния требует громадных затрат сил, вычерпываемых личностью из всего наличного у него ресурса, но это все равно не так ужасно, нежели чувствовать и осозжнавать эти сильные и противоположные силы внутри самого себя.
Например, в любовных отношениях, если партнер проявляет к такому человеку любовь и хочет быть ближе, на партнера удобно проецировать отвергаемого ребенка ("О, как он мне надоел своими ухаживаниями", "Как она достала меня со своей любовью!"), а если партнер склонен к отвержению, то на него будет удобно проецироваться отвергающая мать ("Не бросай меня, я без тебя умру, я готов ради того, чтобы остаться с тобой, сделать для тебя все, что ты захочешь"). Получаем так "любимую" многими игру в догонялки, структуру слияние-бегство, в которой взаимная любовь - это то, чего не бывает никогда.
Об этом пишется море статей, книг и прочей литературы, но при попадании "внутрь" этой травмы, аффект бывает так силен, что человек не может осознавать, что происходит и все, что он об этом когда-то знал, практически не помогает.
А происходит чаще всего в поддерживающих отношениях защитная идентификация с отвергавшим родителем, где "родитель" будет лишь частично соответствовать реальному родителю, а в большей степени быть внутренним образом, сильно преувеличенным травмой, полученной к тому же в раннем возрасте (до 2х лет). И такой человек проецирует вовне (часто на терапевтов такие проекции ложатся, иногда целые супервизорские группы посвящаются этой теме) своего отвергаемого ребенка и от имени матери нападает на него: "ты мне всю жизнь испортила/испортил").
Сложно добраться до реальности, чтобы иметь возможность хоть немного дистанцироваться от такого внутреннего нападающего объекта, и тогда увидеть собственное отвергающее отношение к самому себе. Такой человек мало или вообще не осознает, что вроде бы защитное желание отвергнуть то, что болит (или спроецировать вовне и отвергнуть), травмированные части самого себя, приносит еще большую боль, и продолжает наносить себе раны отвержения, хотя такие защиты созданы для того, чтобы вроде бы избагать повторения травмы.
Такие ранние защиты называются парадоксальными, они провоцируют то, от чего призваны защищать.
Кроме того такая запутанная идентификация очень усложняет возможность обнаружить в этих завалах свои собственные чувства и осознать, что отделиться от такой "внутренней матери" не только не приведет к гибели, а напротив, даст возможность жизни.
Одна из посттравматических структур, соответствующих травме отвержения, состоит из "отвергающей матери" и "отчаянно нуждающегося в матери ребенка".
Человек словно бы в своей глубине, представляет из себя двоякое образование: жестокое и непреклонное отвержение и огромное желание близости, происходящие внутри одновременно и разрывающие его пополам. Разумеется, в таких, слишком болезненных случаях, одна из частей этой диады должна быть привычно проецируемой, отвергаемой из собственного внутреннего мира, чтобы спастись от боли такого разрывания. Проецируются отвергающий и отвергаемый поочередно. Такое мощное защитное расщепление внутреннего поля слияния требует громадных затрат сил, вычерпываемых личностью из всего наличного у него ресурса, но это все равно не так ужасно, нежели чувствовать и осозжнавать эти сильные и противоположные силы внутри самого себя.
Например, в любовных отношениях, если партнер проявляет к такому человеку любовь и хочет быть ближе, на партнера удобно проецировать отвергаемого ребенка ("О, как он мне надоел своими ухаживаниями", "Как она достала меня со своей любовью!"), а если партнер склонен к отвержению, то на него будет удобно проецироваться отвергающая мать ("Не бросай меня, я без тебя умру, я готов ради того, чтобы остаться с тобой, сделать для тебя все, что ты захочешь"). Получаем так "любимую" многими игру в догонялки, структуру слияние-бегство, в которой взаимная любовь - это то, чего не бывает никогда.
Об этом пишется море статей, книг и прочей литературы, но при попадании "внутрь" этой травмы, аффект бывает так силен, что человек не может осознавать, что происходит и все, что он об этом когда-то знал, практически не помогает.
А происходит чаще всего в поддерживающих отношениях защитная идентификация с отвергавшим родителем, где "родитель" будет лишь частично соответствовать реальному родителю, а в большей степени быть внутренним образом, сильно преувеличенным травмой, полученной к тому же в раннем возрасте (до 2х лет). И такой человек проецирует вовне (часто на терапевтов такие проекции ложатся, иногда целые супервизорские группы посвящаются этой теме) своего отвергаемого ребенка и от имени матери нападает на него: "ты мне всю жизнь испортила/испортил").
Сложно добраться до реальности, чтобы иметь возможность хоть немного дистанцироваться от такого внутреннего нападающего объекта, и тогда увидеть собственное отвергающее отношение к самому себе. Такой человек мало или вообще не осознает, что вроде бы защитное желание отвергнуть то, что болит (или спроецировать вовне и отвергнуть), травмированные части самого себя, приносит еще большую боль, и продолжает наносить себе раны отвержения, хотя такие защиты созданы для того, чтобы вроде бы избагать повторения травмы.
Такие ранние защиты называются парадоксальными, они провоцируют то, от чего призваны защищать.
Кроме того такая запутанная идентификация очень усложняет возможность обнаружить в этих завалах свои собственные чувства и осознать, что отделиться от такой "внутренней матери" не только не приведет к гибели, а напротив, даст возможность жизни.