Счастливые дети революции
Сатурн приходит не всегда.
Неподалёку, по случаю даты, на примере первого Совнаркома обсуждают известную фразу - "революция пожирает своих детей". Исходно относившаяся, вообще говоря, к конкретной революции, сегодня эта фраза многими воспринимается, как закон общественного развития. Она стала дежурным штампом, который можно встретить как в комментариях политологов, так и в заголовках статей из академических журналов. И не случайно ув. vikond65 ввернул в эту фразу слово "всегда", хотя его там быть не должно.
Что должен делать порядочный человек, столкнувшись со штампом? Подвергать этот штамп сомнению, дабы не стать жертвой ошибки подтверждения. Нужно искать контрпримеры. Это - лучший способ сохранить живость ума, и не лишиться способности воспринимать мир во всей его восхительной сложности.
В нашем случае контпример сам идёт в руки. Исходная фраза была сказана о Великой французской революции. Каковую можно назвать младгшей сестрицей другой немаленькой революции - американской.
Полагаю, что присутствующие и так хорошо знают - до промышленного гильотинирования, скажем, участников Филадельфийского конвента в Америке дело не дошло. Однако, интересно проследить судьбу некоторых известных американских революционеров как политиков в новой системе власти. Эта революция, положим, детей не сожрала, но что она им дала?
Не будучи знатоком истории США, я не рискну с ходу назвать полный аналог первого Совнаркома, но у меня есть несколько вариантов по итогам "спортивного гугла". Первый - Комитет пяти, составивший проект Декларации о независимости в 1776 г. Вот его состав:
Джон Адамс (1735-1826) - второй президент США (1797-1801);
Томас Джефферсон (1743-1826) - третий президент США (1801-1809);
Бенджамин Франклин (1706-1790) - не более чем шестой президент Пеннсильвании (1785-1788);
Роджер Шерман (1721-1793) - умер в должности сенатора от Коннектикута (1791-1793);
Роберт Ливингстон (1746-1813) - первый американский секретарь по международным делам (1781-1783), посол во Франции (1801-1804).
Что мы видим? Ну, во-первых, вся пятёрка прожила после революционного действа достаточно долго (от четырнадцати до пятидесяти лет). Во-вторых, самый долгоживущий из успешных политиков в этой кампании - Джефферсон - избрался на второй срок спустя двадцать девять лет после пресловутой декларации.
Помимо формального списка пяти, есть, например, неформальный список семи самых отцов среди отцов-основателей. Этот список, конечно, есть пример "ошибки отбора" - в семёрку попали как раз успешные революционеры. Тем не менее, его стоит упомянуть. Помимо Адамса, Джефферсона и Франклина, в этом списке:
Джордж Вашигтон (1732-1799) - первый президент США (1789-1797);
Джеймс Мэдисон (1751-1836) - четвёртый президент США (1809-1817);
Джон Джей (1745-1829) - первый председатель Верховного суда США (1789-1795), второй губернатор Нью-Йорка (1795-1801);
Александр Гамильтон (1755 или 1757 - 1804) - первый министр финансов (1789-1795).
Здесь, в общем, комментарии аналогичны комментариям к списку пяти. Желающие могут изучить состав кабинета Вашингтона, и историю непростых - но не доходящих до гильотины - отношений пламенных революционеров. Я же по ходу спортивного гугла обратил внимание на судьбу трёх оппортунистов: участников Филадельфийского конвента, отказавшихся подписать проект американской Конституции в 1787 г. Вот они:
Эдмунд Рэндольф (1753-1813) - второй Госсекретарь США (1794-1795), первый Генеральный прокуро (1789-1794);
Элбридж Герри (1744-1814) - девятый губернатор Массачуссетса (1810-1812), пятый вице-президент США (1813-1814);
Джордж Мэйсон (1725-1792) - простой народный депутат.
Словом, воннегутовское "такие дела" сюда никак не прикрутишь. Понятно, что это - лишь поверхностный взгляд. Тем не менее, и его достаточно для того, чтобы сказать: у нас есть сильный контрпример, ставящий под сомнения общность высказывания о детоедской сущности революций.
Слабые умы в таких случаях, ради всё того же искажённого подтверждения, ставят под сомнение качество примера (ну, какая же это революция?) Порядочный человек, заботящийся о живости своего ума, фиксирует "сложность вопроса". При наличии должного интереса можно двинуться дальше. Попытаться ответить на вопрос о том, является ли приведённый контрпример единственным исключением (в таком случае стоит обратить внимание на уникальные особенности явления), или же таковых достаточно много для того, чтобы сформулировать иную революционную максиму. Я пока остановлюсь на сложности.
Неподалёку, по случаю даты, на примере первого Совнаркома обсуждают известную фразу - "революция пожирает своих детей". Исходно относившаяся, вообще говоря, к конкретной революции, сегодня эта фраза многими воспринимается, как закон общественного развития. Она стала дежурным штампом, который можно встретить как в комментариях политологов, так и в заголовках статей из академических журналов. И не случайно ув. vikond65 ввернул в эту фразу слово "всегда", хотя его там быть не должно.
Что должен делать порядочный человек, столкнувшись со штампом? Подвергать этот штамп сомнению, дабы не стать жертвой ошибки подтверждения. Нужно искать контрпримеры. Это - лучший способ сохранить живость ума, и не лишиться способности воспринимать мир во всей его восхительной сложности.
В нашем случае контпример сам идёт в руки. Исходная фраза была сказана о Великой французской революции. Каковую можно назвать младгшей сестрицей другой немаленькой революции - американской.
Полагаю, что присутствующие и так хорошо знают - до промышленного гильотинирования, скажем, участников Филадельфийского конвента в Америке дело не дошло. Однако, интересно проследить судьбу некоторых известных американских революционеров как политиков в новой системе власти. Эта революция, положим, детей не сожрала, но что она им дала?
Не будучи знатоком истории США, я не рискну с ходу назвать полный аналог первого Совнаркома, но у меня есть несколько вариантов по итогам "спортивного гугла". Первый - Комитет пяти, составивший проект Декларации о независимости в 1776 г. Вот его состав:
Джон Адамс (1735-1826) - второй президент США (1797-1801);
Томас Джефферсон (1743-1826) - третий президент США (1801-1809);
Бенджамин Франклин (1706-1790) - не более чем шестой президент Пеннсильвании (1785-1788);
Роджер Шерман (1721-1793) - умер в должности сенатора от Коннектикута (1791-1793);
Роберт Ливингстон (1746-1813) - первый американский секретарь по международным делам (1781-1783), посол во Франции (1801-1804).
Что мы видим? Ну, во-первых, вся пятёрка прожила после революционного действа достаточно долго (от четырнадцати до пятидесяти лет). Во-вторых, самый долгоживущий из успешных политиков в этой кампании - Джефферсон - избрался на второй срок спустя двадцать девять лет после пресловутой декларации.
Помимо формального списка пяти, есть, например, неформальный список семи самых отцов среди отцов-основателей. Этот список, конечно, есть пример "ошибки отбора" - в семёрку попали как раз успешные революционеры. Тем не менее, его стоит упомянуть. Помимо Адамса, Джефферсона и Франклина, в этом списке:
Джордж Вашигтон (1732-1799) - первый президент США (1789-1797);
Джеймс Мэдисон (1751-1836) - четвёртый президент США (1809-1817);
Джон Джей (1745-1829) - первый председатель Верховного суда США (1789-1795), второй губернатор Нью-Йорка (1795-1801);
Александр Гамильтон (1755 или 1757 - 1804) - первый министр финансов (1789-1795).
Здесь, в общем, комментарии аналогичны комментариям к списку пяти. Желающие могут изучить состав кабинета Вашингтона, и историю непростых - но не доходящих до гильотины - отношений пламенных революционеров. Я же по ходу спортивного гугла обратил внимание на судьбу трёх оппортунистов: участников Филадельфийского конвента, отказавшихся подписать проект американской Конституции в 1787 г. Вот они:
Эдмунд Рэндольф (1753-1813) - второй Госсекретарь США (1794-1795), первый Генеральный прокуро (1789-1794);
Элбридж Герри (1744-1814) - девятый губернатор Массачуссетса (1810-1812), пятый вице-президент США (1813-1814);
Джордж Мэйсон (1725-1792) - простой народный депутат.
Словом, воннегутовское "такие дела" сюда никак не прикрутишь. Понятно, что это - лишь поверхностный взгляд. Тем не менее, и его достаточно для того, чтобы сказать: у нас есть сильный контрпример, ставящий под сомнения общность высказывания о детоедской сущности революций.
Слабые умы в таких случаях, ради всё того же искажённого подтверждения, ставят под сомнение качество примера (ну, какая же это революция?) Порядочный человек, заботящийся о живости своего ума, фиксирует "сложность вопроса". При наличии должного интереса можно двинуться дальше. Попытаться ответить на вопрос о том, является ли приведённый контрпример единственным исключением (в таком случае стоит обратить внимание на уникальные особенности явления), или же таковых достаточно много для того, чтобы сформулировать иную революционную максиму. Я пока остановлюсь на сложности.