Разность потенциалов
Людей под памятником осталось очень мало. Андрюха сказал, что менты подходили к организаторам и попросили их свернуться побыстрее. "Для вашей же безопасности". Между тем, с момента начала митинга прошло минут двадцать, а под Шевченко осталось человек пятнадцать разрозненными компаниями (хорошо, хоть символики национальной ни на ком не было), венки, лампадки и фотографии некоторых погибших майдановцев и ребят из "Беркута". Стоящих постепенно разбавляли подходившие к памятнику бабульки и казаки. В целом, было спокойно, если не считать того, что толпа вокруг (а было их навскидку тысячи полторы-две) периодически взрывалась криками: "Фашизм не пройдет! Бер-кут! Дон-басс!"
Настроение у Сереги было паршивым. 23-е февраля, хоть и не считалось в Украине официальным праздником, неофициально отмечалось везде: от детских садов до Администрации Президента. Это был традиционный праздник мужчин и мальчиков, такой себе аналог 8-го марта. Но когда накануне Андрюха предложил сходить на митинг памяти к Шевченко вместо похода в кино или на пиво, Сергей согласился сразу. Хотелось хоть немного, но разделить ту тяжесть, которая упала на душу за прошедшую неделю.
Он вообще не был "политическим и общественным активистом". На три месяца противостояния в столице смотрел сквозь пальцы. Не совсем понимал, что происходит, но и не заморачивался, потому что в Донецке все было тихо и спокойно. Слышал, правда, что с месяц назад в городе из-за Майдана кого-то побили, облили зеленкой, но кто, кого и зачем - его не интересовало. Работа была, зарплата не снижалась, жизнь продолжалась.
До этой недели.
Когда кадры с расстрелом людей взорвали Интернет, Сергей понял, что пропустил очень многое. Что в стране наступает полный бардак, ведь как иначе объяснить, что практически в упор убивают безоружных людей? Да, сразу пошли разговоры, что у протестующих было оружие, но ни на одном ролике ни у одного застреленного он не увидел чего-то, хоть отдаленно напоминающее пистолет или ружье. Это просто кувалдой ударило по мозгам. В самом деле, в тихой стране, в которой уже привыкли к тем или иным кризисам, никогда не стреляли. Никогда не было силовых противостояний. Никогда десятки жертв не появлялись без крушения самолета, поезда или взрыва на шахте. Такой эту страну знал Серега. На этой неделе он узнал ее с новой стороны.
Митинг начался в двенадцать, а закончился пятнадцатью минутами позже. Толпа же ребят, находившихся вокруг, расходиться явно не собиралась. С георгиевскими лентами, некоторые в масках и с палками-арматуринами наперевес, они скандировали бравые лозунги за "Беркут" и Донбасс. Некоторые участники "антимайдана", кто находился поближе к памятнику, выкрикивали оскорбления участникам "майдана", но пройти через плотный кордон милиции не давали никому из них. И на том спасибо.
Рослый и от этого немного неуклюжий Серега молча стоял, глядя на лампадки и фотографии. На душе было пусто. Он даже не заметил, как к нему подошла какая-то пожилая женщина и, осторожно тронув его за рукав, сказала:
- А давайте мы повыкидываем эти фотографии и поразбиваем свечи. Что это они тут понаставили, святых из них делают? Оставим только милиционеров, они же пытались этих сволочей сдержать.
Сергей тупо посмотрел вокруг. Андрюха отошел поговорить с одним из милиционеров. Маленькая площадка под памятником уже была заполнена пенсионерами, у некоторых тоже были георгиевские ленточки и красные флажки. Потом перевел взгляд на отвлекшую его гражданку, и до него только сейчас дошел смысл сказанного.
- Женщина! - вдруг воскликнул он. - Да что вы такое говорите? Они же все погибли, понимаете? Никого из них больше нет! Никто из них не вернется домой к родителям и детям... Здесь поминали всех, кто погиб, потому что все они были люди прежде всего!
Голос дрогнул. Серега даже не обратил внимания, как люди среагировали на его восклицания: постепенно начали подвигаться ближе, чтобы услышать суть беседы, и окружать его.
- Это они - люди?! - ткнула пальцем в фотографии женщина, повысив голос. - Эти вот фашисты, которые жгли и стреляли в безоружных мальчиков из милиции? Да будь они прокляты!
У Сереги перехватило дыхание. Слезы сами полезли на глаза.
- Да вы что, женщина?... Как вы такое можете говорить?...
Кто-то аккуратно обнял его за плечо.
- Закрой рот, - сквозь зубы процедил Андрюха, выводя его из "окружения". - Помолчи и идем отсюда.
- Но как она...
- Заткнись, я тебе говорю. Потом поговорим, - шикнул друг. Им повезло - женщина отвлеклась на кого-то из своих "союзников", на ребятах внимание никто не задержал. Стараясь, не смотреть в глаза окружающим и не привлекать внимания, Андрей медленно увел Серегу в сторону троллейбусной остановки.
Макс наблюдал за микросценой у памятника с напряжением. Сегодня он с друзьями пришел сюда, откликнувшись на призывы "защитить обладминистрацию от бендеровских ублюдков". Понятно было, что сюда никто из бандитов не припрется - больно хлопотно, но перестраховка не помешает. Оделись поудобнее, у Ромки нашлись георгиевские ленточки; маски и палки, конечно, не брали - кого бояться в родном городе? Поэтому теперь они впятером стояли недалеко от памятника Шевченко, наблюдая за "вражеским" митингом. Макс видел, как менты посоветовали митингу поскорее свернуться, а то "мы их не сдержим", и ухмыльнулся. Действительно, люди вокруг были настроены очень агрессивно. Киевские события мало кого оставили равнодушным. В Донецке давным-давно закончились лихие времена, и, хоть и говорили про гопоту и бандитов, в городе было спокойно. Очень многие хотели этот порядок сохранить. Когда пришли вести, что в столице националисты захватили власть, Юго-Восток встрепенулся не на шутку. Многие вызывались в добровольные дружины охраны порядка, а сегодня вот собрались на митинг за Донбасс и за сохранение спокойствия.
Правда, когда митинг "оппонентов" начался, стало понятно, что захватов ждать неоткуда. Собрались сплошь студентики, мамы и пенсионеры. Здоровых мужиков, теоретически способных штурмовать запакованный в камуфляж "Беркут", Макс увидел очень мало, да и те больше сопли распускали - гимн пели, речи толкали, некоторые даже на колени становились. Поэтому Макс предложил друзьям стоять недалеко, чтобы не было провокаций ни с чьей стороны - ведь у некоторых окружающих были и палки, и биты, кто-то даже притащил с собой обломанную толстую ветку. Если вдруг какой-то мало-мальский конфликт, проломят "евромайдановцам" бошки, как пить дать, разбираться не будут. И милиция не особо сдержит, она явно не на их стороне. Если где народ и остался духом с правоохранителями, то здесь, на Востоке. Поэтому менты и "беркутята" их ценили.
"Майданутые" быстро разошлись, на их место постепенно заступили коммунисты, принявшись обсуждать ситуацию в стиле "бабушек на лавочке": громко возмущаясь происходящим, сравнивая это с советскими временами и порядками. Одна из таких бабушек вступила в беседу с каким-то высоким парнем. Что именно она ему сказала, Макс не слышал, но в ответе пацана послышалась такая неподдельная обида, что его даже стало жалко. И быть беде, если бы пацана не увел оттуда его кореш. Макс с друзьями проводили эту пару взглядом и, на всякий случай, глянули, чтобы за ними не пошел никто из защитников обладминистрации. Вроде, спокойно. Чего-чего, а вот избиения меньшинства большинством Макс никогда не любил и не поощрял. Хоть и рассказывали вокруг, что майдановцы все такие - сначала мирные, а потом начинают коктейли во всех швырять, но в такие "чудесные превращения", особенно этих мамаш с детьми и восемнадцатилетних студентов, он не верил.
Они с друзьями стояли молча, только Ромка с Денисом что-то тихо обсуждали насчет событий этой недели. К крикам и лозунгам не присоединялись - запугивать было некого, защищать не от кого.
- Здоров, мужики, - подошел к ним мужичок лет сорока с красной ленточкой. - Охраняете?
- Типа да.
- А че ж вы стоите-то?
- В смысле? - удивился Рома.
- Ну вон же они стоят, твари эти, митингуют, - кивнул мужик в сторону людей под памятником.
- Какие еще твари?
Мужик посмотрел на них, как на сумасшедших.
- Вы че, мужики, это ж бендеровцы! Пошлите им вломим, пусть знают, как к нам сюда приезжать! Ох падлы такие, сейчас мы им покажем!..
Денис повернулся к нему:
- Мужчина, успокойтесь, ну какие это бендеровцы? Не разводите панику. Это коммунисты там лялякают стоят. Майданутые уже все ушли. Вон флаги красные, видите?
Такого неподдельного разочарования Макс не видел уже очень давно.
- Коммунисты?.. - расстроенно переспросил мужичок.
- Ну да.
Тот, на всякий случай, подошел поближе, прислушался к разговорам. И побрел прочь, что-то недовольно бормоча под нос.
Через пару часов возле Шевченко стало тихо. Несколько лампадок все-таки разбили. Неделю спустя под памятником остались фотографии только погибших силовиков.
Эти две части одной истории не являются выдуманными. Возможно, ребята, за которыми я тогда наблюдал, думали о чем-то другом. И зовут их по-другому. И мотивация была их совсем иная. Вся суть была в том, с чем они столкнулись. Та слепая злоба и агрессия, вырывающаяся из людей, дала понять, что это и есть настоящее гражданское противостояние. Когда стороны настолько заангажированы, что достаточно одного признака "врага", чтобы бросаться с кулаками друг на друга.
Наша жизнь - это набор классификаций. Мы делимся на уровни везде, такова природа человека - дифференцировать все до мельчайших подробностей. Дети и взрослые, мужчины и женщины, начальники и подчиненные; делимся по национальностям, языку, территории, характерам, пристрастиям, музыкальным вкусам... Это не делает нас единой серой массой - каждый человек может принадлежать сотням классификаций и являться при этом уникальным созданием, обладать уникальным сочетанием признаков. Это абсолютно не мешает жить нам всем в одном доме под названием Земля.
Ровно до тех пор, пока к одной категории не приписывается знак "плюс", а к другой - "минус".
Разность между потенциалами в физике называется напряжением. Это то, что создает движение тока в цепи, обеспечивает работу электрических приборов, включенных в цепь. Когда потенциал одной точки выше потенциала другой, начинается движение заряженных частиц.
Нам это хорошо знакомо, так как вся жизнь человека состоит из череды "напряжений", иначе называемых мотивацией. Мы все время тянемся к большему потенциалу (как электроны), это создает в нас направленность и включает внутренние приборы в работу. Бывают и потенциалы со знаком "минус", что тоже создает в нас немалое напряжение - к примеру, неудачи на работе или в личной жизни, травмы. И состояние равных потенциалов каждому из нас знакомо - когда нет интереса, когда состояние нулевой разницы или, как мы говорим, "без разницы", "безразличное". На уровне общества это работает примерно так же - есть свод правил про нарушения, помечаемые знаком "минус", от которых мы сознательно уходим, есть некие общественные ценности, помечаемые знаком "плюс", к которым мы стремимся. Дойдя до определенной ступеньки развития, общество должно видеть следующую ступеньку, иначе оно застывает на месте, не имея созидательного "напряжения".
С событиями понятно, но что делать, если есть разность потенциалов между отдельными людьми или группами людей (а она есть почти всегда)?
Это напряжение - и есть соревнование, конкуренция. Одно дело, когда оно условно - спортивное состязание, бизнес-конкуренция, спор. В этих случаях, как говорит Владимир Тарасов в "Искусстве управленческой борьбы": "здесь мы боремся, а здесь мы чай пьем". Такое напряжение регламентировано: правилами игры, численными показателями и другими моментами. Экономическое соревнование между странами - примерно из той же оперы, когда есть те, кого нужно "догнать и перегнать". Это конструктивное напряжение.
Но есть напряжение и деструктивное. Это намеренное приписывание знака "минус" человеку или группе, при этом себе, конечно же, выставляется знак "плюс". Деструктивность в том, что никаких правил в этом случае нет, все происходит на животном уровне. Просто в определенный момент одна группа противопоставляет себя другой. Не из-за показателей эффективности, не из-за других более-менее объективных данных. Нет - они просто Другие. И чай мы с ними не пьем ни в каком случае.
Такое я наблюдаю сейчас вокруг. С переменной активностью уже очень многие годы в нашей стране успешно культивируется вражда между отдельными ее жителями. К примеру, совершенно идиотское выяснение, кто лучше - мужчины или женщины. Или вечное украинское противопоставление Востока и Запада, как частей с разной историей и культурой. Да, по классификации "территория" и "история" они различаются. Но по классификации "народ Украины" - нет. По классификации "человек" - нет. Среди первых и вторых есть представители одних и тех же профессий, люди одного и того же возраста, образования. Хорошо, пускай так, разница есть: та же история, определенные различия языка и все такое. Но. В конструктивном напряжении главным является результат - достижение того или иного состояния, того или иного эффекта. Какой результат в этом противостоянии, в этой "конкурентной" борьбе?
Присмотришься - а борьбы-то и нет! Ее нет, потому что нет правил, в том числе и правил определения победителя. Основной подвох деструктивного напряжения в том, что почти всегда из такого конфликта выходят одни проигравшие, у него нет результата, это процесс ради процесса. Вот просто вопрос ко всем читателям этого поста: какая, по-вашему, цель противостояния Востока и Запада? Или мужчин и женщин?
Не буду сейчас эту тему развивать дальше, потому что это дело отдельного разговора. Замечу только, что за притянутым за уши напряжением (в чем, без сомнения, виноваты все стороны конфликта), мы теряем наш путь. Навешивая человеку ярлык, мы перестаем видеть в нем все остальное. Искажаются нормы морали, начинаются двойные стандарты: то, что должно наказываться, "своему" почему-то прощается, а "чужому" не спускается. Это многие видят сейчас в политике: вместо справедливых наказаний за преступления начинается охота на ведьм. "Свой" - он не может быть вором, убийцей; "своего" за проступки можно и нужно оправдать. Зато "чужой" не имеет шансов на хорошее отношение к нему, ведь даже если он выглядит хорошим и поступает хорошо - он, гад, притворяется, чтобы совершить пакость. Нам некогда заниматься правилами - мы уничтожаем врагов. Зачем - одному Богу известно.
В общем случае, для каждого класса существует свой оговоренный регламент, и никакая другая классификация участников не должна влиять на него. В пределах одной классификации правила должны быть для всех одни. И начинать соблюдение этих правил нужно с того, кого мы лучше всего знаем - с себя самого. Если мы, помечая себя "плюсом", не можем положиться даже на свою честную игру, то на других тем более надежды нет.
Иначе к чему приведет соревнование, в котором участники постоянно меняют или просто тупо не соблюдают правила?
Меня очень смущает тот момент, который я описывал в предыдущих постах. Если у участников противостояния нет цели, значит, есть цель у его организаторов. Запустить белок в колесо конфликта, чтобы, забегавшись, они не обращали внимания на то, что происходит вне колеса. Перевести акценты с одних проблем на совершенно другие. Воспользоваться возникшей шумихой, чтобы проделать закулисные дела. Это уже сейчас понимают многие, если не все. Но, тем не менее, власть конфликта очень велика: несмотря на понимание более глобальных проблем, от противостояния мало кто отказывается. Может, все-таки пора вспомнить о конструктиве? Прежде всего, вспомнить, что у всякого действия должна быть конечная точка, которая и является нашим потенциалом. Отбросить все искусственное, навязанное, чтобы сделать себя и мир вокруг себя лучше. Если не в этом наше предназначение, то в чем?
Настроение у Сереги было паршивым. 23-е февраля, хоть и не считалось в Украине официальным праздником, неофициально отмечалось везде: от детских садов до Администрации Президента. Это был традиционный праздник мужчин и мальчиков, такой себе аналог 8-го марта. Но когда накануне Андрюха предложил сходить на митинг памяти к Шевченко вместо похода в кино или на пиво, Сергей согласился сразу. Хотелось хоть немного, но разделить ту тяжесть, которая упала на душу за прошедшую неделю.
Он вообще не был "политическим и общественным активистом". На три месяца противостояния в столице смотрел сквозь пальцы. Не совсем понимал, что происходит, но и не заморачивался, потому что в Донецке все было тихо и спокойно. Слышал, правда, что с месяц назад в городе из-за Майдана кого-то побили, облили зеленкой, но кто, кого и зачем - его не интересовало. Работа была, зарплата не снижалась, жизнь продолжалась.
До этой недели.
Когда кадры с расстрелом людей взорвали Интернет, Сергей понял, что пропустил очень многое. Что в стране наступает полный бардак, ведь как иначе объяснить, что практически в упор убивают безоружных людей? Да, сразу пошли разговоры, что у протестующих было оружие, но ни на одном ролике ни у одного застреленного он не увидел чего-то, хоть отдаленно напоминающее пистолет или ружье. Это просто кувалдой ударило по мозгам. В самом деле, в тихой стране, в которой уже привыкли к тем или иным кризисам, никогда не стреляли. Никогда не было силовых противостояний. Никогда десятки жертв не появлялись без крушения самолета, поезда или взрыва на шахте. Такой эту страну знал Серега. На этой неделе он узнал ее с новой стороны.
Митинг начался в двенадцать, а закончился пятнадцатью минутами позже. Толпа же ребят, находившихся вокруг, расходиться явно не собиралась. С георгиевскими лентами, некоторые в масках и с палками-арматуринами наперевес, они скандировали бравые лозунги за "Беркут" и Донбасс. Некоторые участники "антимайдана", кто находился поближе к памятнику, выкрикивали оскорбления участникам "майдана", но пройти через плотный кордон милиции не давали никому из них. И на том спасибо.
Рослый и от этого немного неуклюжий Серега молча стоял, глядя на лампадки и фотографии. На душе было пусто. Он даже не заметил, как к нему подошла какая-то пожилая женщина и, осторожно тронув его за рукав, сказала:
- А давайте мы повыкидываем эти фотографии и поразбиваем свечи. Что это они тут понаставили, святых из них делают? Оставим только милиционеров, они же пытались этих сволочей сдержать.
Сергей тупо посмотрел вокруг. Андрюха отошел поговорить с одним из милиционеров. Маленькая площадка под памятником уже была заполнена пенсионерами, у некоторых тоже были георгиевские ленточки и красные флажки. Потом перевел взгляд на отвлекшую его гражданку, и до него только сейчас дошел смысл сказанного.
- Женщина! - вдруг воскликнул он. - Да что вы такое говорите? Они же все погибли, понимаете? Никого из них больше нет! Никто из них не вернется домой к родителям и детям... Здесь поминали всех, кто погиб, потому что все они были люди прежде всего!
Голос дрогнул. Серега даже не обратил внимания, как люди среагировали на его восклицания: постепенно начали подвигаться ближе, чтобы услышать суть беседы, и окружать его.
- Это они - люди?! - ткнула пальцем в фотографии женщина, повысив голос. - Эти вот фашисты, которые жгли и стреляли в безоружных мальчиков из милиции? Да будь они прокляты!
У Сереги перехватило дыхание. Слезы сами полезли на глаза.
- Да вы что, женщина?... Как вы такое можете говорить?...
Кто-то аккуратно обнял его за плечо.
- Закрой рот, - сквозь зубы процедил Андрюха, выводя его из "окружения". - Помолчи и идем отсюда.
- Но как она...
- Заткнись, я тебе говорю. Потом поговорим, - шикнул друг. Им повезло - женщина отвлеклась на кого-то из своих "союзников", на ребятах внимание никто не задержал. Стараясь, не смотреть в глаза окружающим и не привлекать внимания, Андрей медленно увел Серегу в сторону троллейбусной остановки.
Макс наблюдал за микросценой у памятника с напряжением. Сегодня он с друзьями пришел сюда, откликнувшись на призывы "защитить обладминистрацию от бендеровских ублюдков". Понятно было, что сюда никто из бандитов не припрется - больно хлопотно, но перестраховка не помешает. Оделись поудобнее, у Ромки нашлись георгиевские ленточки; маски и палки, конечно, не брали - кого бояться в родном городе? Поэтому теперь они впятером стояли недалеко от памятника Шевченко, наблюдая за "вражеским" митингом. Макс видел, как менты посоветовали митингу поскорее свернуться, а то "мы их не сдержим", и ухмыльнулся. Действительно, люди вокруг были настроены очень агрессивно. Киевские события мало кого оставили равнодушным. В Донецке давным-давно закончились лихие времена, и, хоть и говорили про гопоту и бандитов, в городе было спокойно. Очень многие хотели этот порядок сохранить. Когда пришли вести, что в столице националисты захватили власть, Юго-Восток встрепенулся не на шутку. Многие вызывались в добровольные дружины охраны порядка, а сегодня вот собрались на митинг за Донбасс и за сохранение спокойствия.
Правда, когда митинг "оппонентов" начался, стало понятно, что захватов ждать неоткуда. Собрались сплошь студентики, мамы и пенсионеры. Здоровых мужиков, теоретически способных штурмовать запакованный в камуфляж "Беркут", Макс увидел очень мало, да и те больше сопли распускали - гимн пели, речи толкали, некоторые даже на колени становились. Поэтому Макс предложил друзьям стоять недалеко, чтобы не было провокаций ни с чьей стороны - ведь у некоторых окружающих были и палки, и биты, кто-то даже притащил с собой обломанную толстую ветку. Если вдруг какой-то мало-мальский конфликт, проломят "евромайдановцам" бошки, как пить дать, разбираться не будут. И милиция не особо сдержит, она явно не на их стороне. Если где народ и остался духом с правоохранителями, то здесь, на Востоке. Поэтому менты и "беркутята" их ценили.
"Майданутые" быстро разошлись, на их место постепенно заступили коммунисты, принявшись обсуждать ситуацию в стиле "бабушек на лавочке": громко возмущаясь происходящим, сравнивая это с советскими временами и порядками. Одна из таких бабушек вступила в беседу с каким-то высоким парнем. Что именно она ему сказала, Макс не слышал, но в ответе пацана послышалась такая неподдельная обида, что его даже стало жалко. И быть беде, если бы пацана не увел оттуда его кореш. Макс с друзьями проводили эту пару взглядом и, на всякий случай, глянули, чтобы за ними не пошел никто из защитников обладминистрации. Вроде, спокойно. Чего-чего, а вот избиения меньшинства большинством Макс никогда не любил и не поощрял. Хоть и рассказывали вокруг, что майдановцы все такие - сначала мирные, а потом начинают коктейли во всех швырять, но в такие "чудесные превращения", особенно этих мамаш с детьми и восемнадцатилетних студентов, он не верил.
Они с друзьями стояли молча, только Ромка с Денисом что-то тихо обсуждали насчет событий этой недели. К крикам и лозунгам не присоединялись - запугивать было некого, защищать не от кого.
- Здоров, мужики, - подошел к ним мужичок лет сорока с красной ленточкой. - Охраняете?
- Типа да.
- А че ж вы стоите-то?
- В смысле? - удивился Рома.
- Ну вон же они стоят, твари эти, митингуют, - кивнул мужик в сторону людей под памятником.
- Какие еще твари?
Мужик посмотрел на них, как на сумасшедших.
- Вы че, мужики, это ж бендеровцы! Пошлите им вломим, пусть знают, как к нам сюда приезжать! Ох падлы такие, сейчас мы им покажем!..
Денис повернулся к нему:
- Мужчина, успокойтесь, ну какие это бендеровцы? Не разводите панику. Это коммунисты там лялякают стоят. Майданутые уже все ушли. Вон флаги красные, видите?
Такого неподдельного разочарования Макс не видел уже очень давно.
- Коммунисты?.. - расстроенно переспросил мужичок.
- Ну да.
Тот, на всякий случай, подошел поближе, прислушался к разговорам. И побрел прочь, что-то недовольно бормоча под нос.
Через пару часов возле Шевченко стало тихо. Несколько лампадок все-таки разбили. Неделю спустя под памятником остались фотографии только погибших силовиков.
Эти две части одной истории не являются выдуманными. Возможно, ребята, за которыми я тогда наблюдал, думали о чем-то другом. И зовут их по-другому. И мотивация была их совсем иная. Вся суть была в том, с чем они столкнулись. Та слепая злоба и агрессия, вырывающаяся из людей, дала понять, что это и есть настоящее гражданское противостояние. Когда стороны настолько заангажированы, что достаточно одного признака "врага", чтобы бросаться с кулаками друг на друга.
Наша жизнь - это набор классификаций. Мы делимся на уровни везде, такова природа человека - дифференцировать все до мельчайших подробностей. Дети и взрослые, мужчины и женщины, начальники и подчиненные; делимся по национальностям, языку, территории, характерам, пристрастиям, музыкальным вкусам... Это не делает нас единой серой массой - каждый человек может принадлежать сотням классификаций и являться при этом уникальным созданием, обладать уникальным сочетанием признаков. Это абсолютно не мешает жить нам всем в одном доме под названием Земля.
Ровно до тех пор, пока к одной категории не приписывается знак "плюс", а к другой - "минус".
Разность между потенциалами в физике называется напряжением. Это то, что создает движение тока в цепи, обеспечивает работу электрических приборов, включенных в цепь. Когда потенциал одной точки выше потенциала другой, начинается движение заряженных частиц.
Нам это хорошо знакомо, так как вся жизнь человека состоит из череды "напряжений", иначе называемых мотивацией. Мы все время тянемся к большему потенциалу (как электроны), это создает в нас направленность и включает внутренние приборы в работу. Бывают и потенциалы со знаком "минус", что тоже создает в нас немалое напряжение - к примеру, неудачи на работе или в личной жизни, травмы. И состояние равных потенциалов каждому из нас знакомо - когда нет интереса, когда состояние нулевой разницы или, как мы говорим, "без разницы", "безразличное". На уровне общества это работает примерно так же - есть свод правил про нарушения, помечаемые знаком "минус", от которых мы сознательно уходим, есть некие общественные ценности, помечаемые знаком "плюс", к которым мы стремимся. Дойдя до определенной ступеньки развития, общество должно видеть следующую ступеньку, иначе оно застывает на месте, не имея созидательного "напряжения".
С событиями понятно, но что делать, если есть разность потенциалов между отдельными людьми или группами людей (а она есть почти всегда)?
Это напряжение - и есть соревнование, конкуренция. Одно дело, когда оно условно - спортивное состязание, бизнес-конкуренция, спор. В этих случаях, как говорит Владимир Тарасов в "Искусстве управленческой борьбы": "здесь мы боремся, а здесь мы чай пьем". Такое напряжение регламентировано: правилами игры, численными показателями и другими моментами. Экономическое соревнование между странами - примерно из той же оперы, когда есть те, кого нужно "догнать и перегнать". Это конструктивное напряжение.
Но есть напряжение и деструктивное. Это намеренное приписывание знака "минус" человеку или группе, при этом себе, конечно же, выставляется знак "плюс". Деструктивность в том, что никаких правил в этом случае нет, все происходит на животном уровне. Просто в определенный момент одна группа противопоставляет себя другой. Не из-за показателей эффективности, не из-за других более-менее объективных данных. Нет - они просто Другие. И чай мы с ними не пьем ни в каком случае.
Такое я наблюдаю сейчас вокруг. С переменной активностью уже очень многие годы в нашей стране успешно культивируется вражда между отдельными ее жителями. К примеру, совершенно идиотское выяснение, кто лучше - мужчины или женщины. Или вечное украинское противопоставление Востока и Запада, как частей с разной историей и культурой. Да, по классификации "территория" и "история" они различаются. Но по классификации "народ Украины" - нет. По классификации "человек" - нет. Среди первых и вторых есть представители одних и тех же профессий, люди одного и того же возраста, образования. Хорошо, пускай так, разница есть: та же история, определенные различия языка и все такое. Но. В конструктивном напряжении главным является результат - достижение того или иного состояния, того или иного эффекта. Какой результат в этом противостоянии, в этой "конкурентной" борьбе?
Присмотришься - а борьбы-то и нет! Ее нет, потому что нет правил, в том числе и правил определения победителя. Основной подвох деструктивного напряжения в том, что почти всегда из такого конфликта выходят одни проигравшие, у него нет результата, это процесс ради процесса. Вот просто вопрос ко всем читателям этого поста: какая, по-вашему, цель противостояния Востока и Запада? Или мужчин и женщин?
Не буду сейчас эту тему развивать дальше, потому что это дело отдельного разговора. Замечу только, что за притянутым за уши напряжением (в чем, без сомнения, виноваты все стороны конфликта), мы теряем наш путь. Навешивая человеку ярлык, мы перестаем видеть в нем все остальное. Искажаются нормы морали, начинаются двойные стандарты: то, что должно наказываться, "своему" почему-то прощается, а "чужому" не спускается. Это многие видят сейчас в политике: вместо справедливых наказаний за преступления начинается охота на ведьм. "Свой" - он не может быть вором, убийцей; "своего" за проступки можно и нужно оправдать. Зато "чужой" не имеет шансов на хорошее отношение к нему, ведь даже если он выглядит хорошим и поступает хорошо - он, гад, притворяется, чтобы совершить пакость. Нам некогда заниматься правилами - мы уничтожаем врагов. Зачем - одному Богу известно.
В общем случае, для каждого класса существует свой оговоренный регламент, и никакая другая классификация участников не должна влиять на него. В пределах одной классификации правила должны быть для всех одни. И начинать соблюдение этих правил нужно с того, кого мы лучше всего знаем - с себя самого. Если мы, помечая себя "плюсом", не можем положиться даже на свою честную игру, то на других тем более надежды нет.
Иначе к чему приведет соревнование, в котором участники постоянно меняют или просто тупо не соблюдают правила?
Меня очень смущает тот момент, который я описывал в предыдущих постах. Если у участников противостояния нет цели, значит, есть цель у его организаторов. Запустить белок в колесо конфликта, чтобы, забегавшись, они не обращали внимания на то, что происходит вне колеса. Перевести акценты с одних проблем на совершенно другие. Воспользоваться возникшей шумихой, чтобы проделать закулисные дела. Это уже сейчас понимают многие, если не все. Но, тем не менее, власть конфликта очень велика: несмотря на понимание более глобальных проблем, от противостояния мало кто отказывается. Может, все-таки пора вспомнить о конструктиве? Прежде всего, вспомнить, что у всякого действия должна быть конечная точка, которая и является нашим потенциалом. Отбросить все искусственное, навязанное, чтобы сделать себя и мир вокруг себя лучше. Если не в этом наше предназначение, то в чем?