Туда же, раз докопался. Баллада о Чёрном Менестреле.
Его называли еретиком, и даже ходили слухи,
Что бес говорит его языком. Так значит, в костер, на муки!
А он шел вперед, веселя толпу, презрев лицемерие серых.
Он выбрал себе лихую судьбу Черного Менестреля.
Звучал его голос в огромных дворцах и в кабаках придорожных,
Сомнений огонь зажигая в сердцах, еще не отравленных ложью.
Hо кто знает правду, тот будет гоним, ведь правда глаза колет многим.
И вновь менестрель оставался один, а сердце звало в дорогу.
А время летело. Он спорил с судьбой, а злоба плела над ним сети.
Какой бы ты ни был рубака - герой, за слова свои каждый в ответе.
И вот пробил час - Менестрель молчит, а предатель считает монеты.
И пламя костра все ярче горит, как будто прося виндетты.
Его называли еретиком, и многие верили сплетням,
Что бес говорил его языком... О люди! Hеужто вы слепы!
Ведь вы подражать захотели богам, убив в себе честь и совесть!
А я...
Я должник и плачу по счетам!
Я продолжу черную повесть!
(с) Дэн Назгул
Что бес говорит его языком. Так значит, в костер, на муки!
А он шел вперед, веселя толпу, презрев лицемерие серых.
Он выбрал себе лихую судьбу Черного Менестреля.
Звучал его голос в огромных дворцах и в кабаках придорожных,
Сомнений огонь зажигая в сердцах, еще не отравленных ложью.
Hо кто знает правду, тот будет гоним, ведь правда глаза колет многим.
И вновь менестрель оставался один, а сердце звало в дорогу.
А время летело. Он спорил с судьбой, а злоба плела над ним сети.
Какой бы ты ни был рубака - герой, за слова свои каждый в ответе.
И вот пробил час - Менестрель молчит, а предатель считает монеты.
И пламя костра все ярче горит, как будто прося виндетты.
Его называли еретиком, и многие верили сплетням,
Что бес говорил его языком... О люди! Hеужто вы слепы!
Ведь вы подражать захотели богам, убив в себе честь и совесть!
А я...
Я должник и плачу по счетам!
Я продолжу черную повесть!
(с) Дэн Назгул