Вышка
Вышка
В октябре начались занятия в институте. Было интересно все. И сами предметы, и преподаватели, неизменно обращающиеся к студентам на «вы». Среди различных предметов высшая математика выделялась особо. Выделялась не столько из-за сложности изучения , а из-за манеры преподавания.
Вела этот предмет незабвенная Ирина Ивановна Серебрякова, высокая , крупная женщина семидесяти двух лет (!). Притом , и лекции читала и практику вела. Поскольку учебных часов на математику отводилось много, маячила она перед нашими глазами ежедневно, иногда и по нескольку раз в день.
На первой же лекции Ирина Ивановна объявила, что нас, первокурсников, она и за студентов-то не считает, пока мы все для нее абитуриенты. «А вот кто из вас останется после двух семестров, с тем и будем разговаривать! Вот так-то дети! Вы все для меня дети еще!» - вещала наша медуза Горгона, демонстративно, одна из всех преподавателей, называющая студентов на «ты».
И началась военная муштра. За каждое, минутное опоздание на занятие - наряд вне очереди, то есть вызов к доске с непременной двойкой. Каждую субботу праздничный кросс , тьфу ты, контрольная работа. Каждые две недели - коллёквиум. (Да-да, она так и говорила «коллёквиум»). Это полноценный зачет, чтоб было понятно. Не удивительно, что через пару недель этот предмет мы иначе как «вышкой» не называли.
Первая же контрольная для нашей группы закончилась оглушительным провалом. На положительную оценку ее не написал никто! Двадцать восемь двоек и две тройки «с двумя длинными минусами» . А поскольку, Ириной Ивановной была выработана система « упал-отжался», отжимались все до полного изнеможения - контрольные переписывали до первой положительной оценки, тройки, много-много раз. Тут даже бывшие школьные отличники пали духом.
«Коллёквиум» сдавали коллективно всей ротой группой. Ну, а если не сдали - подъем переворотом для всех! Наш сержант спуску не давал никому. А что вы хотите - курс молодого бойца! Вышка затмила все остальные физики, химии и начертательные геометрии. У нас у всех в глазах стояли интегралы и десятичные логарифмы. А бесконечные переписывания контрольных работ слились в один длинный наряд по кухне.
Наконец-то пришла пора первой сессии. На консультации за два дня перед экзаменом по вышке Ирина Ивановна окинула ясным взором аудиторию и задала постой вопрос: « Кто хочет получить тройку на экзамене?». Лес из тридцати рук взметнулся к потолку.
«Что вы, что вы, так нельзя! - испугалась Ирина Ивановна- вот эти товарищи еще не все контрольные на тройки переписали , они вместо экзамена будут сидеть и переписывать, а вот эти двое могут претендовать на четверки!»
Группа из тринадцати человек, в которую вошел и я, была выбрана для прохождения торжественным маршем возле трибуны преподавателя, они могли претендовать на тройки. По словам Ирины Ивановны, для этого нужно было решить сто задач из учебника и представить тетрадь с решениями нашему мучителю на экзамене, ответить правильно на все три вопроса по билету, ответить на семь -восемь дополнительных вопросов, тогда вопрос о тройку в зачетку мог решиться положительно.
До экзамена оставалось полтора дня. Безумность нашего преподавателя не вызывала сомнений и все же экзамен надо было сдавать. На совете троечников было решено раздать задачки по десять штук каждому, а потом свести все в одну тетрадь. Всю ночь головы нашей группы скрипели мозгами, решая заковыристые задачки. На следующий день мы собрались, чтобы переписать решенные задачи друг у друга. После переписывания решений объем фолианта составлял половину общей тетради в девяносто шесть листов. Это был наш последний день перед экзекуцией.
И вот наступило утро стрелецкой казни. Нервы были напряжены до предела. Каждый из нас понимал, что несдача экзамена грозит немедленным отчислением из института.
Мы, «троечники» были выгнаны твердой рукой за дверь аудитории. Ирина Ивановна с видом палача рассадила в шаговой доступности «двоечников» и раздала им контрольные. «Отличники» вытянули билеты и сели возле нее на расстоянии вытянутой руки для подготовки. Группа из тринадцати студентов осталась стоять в коридоре, нервно сжимая в руках тетрадки с решенными задачами.
Прошло минут сорок, нас никто не вызывал. За дверью аудитории стояла зловещая тишина. По всем правилам военного искусства в таких случаях высылают разведчика. Такой человек нашелся. Валера тихонечко поскребся в дверь аудитории, изображая сдержанный стук, и просочился на территорию врага, оставив дверь приоткрытой. К нашему великому удивлению, Ирина Ивановна преспокойненько кушала яблочко, предварительно срезав с него кожуру перочинным ножичком. Было похоже, что о существовании многочисленной группы «троечников» она напрочь забыла. Мы видели, как Валера на кошачьих лапах подобрался к преподавательскому столу и что-то нежно замурлыкал, чем вывел гения математики из состояния анабиоза. Тут проснулась настоящая Ирина Ивановна.
Грозный окрик палача заставил нас захлопнуть дверь. Через пару минут в коридоре появился взъерошенный разведчик со сбитым набок галстуком. Глаза его размерами явно превосходили линзы его же модных каплевидных очков. Почувствовав неладное, мы обступили его плотным кольцом. «Ну, чего? Как там? Жив?» неслось со всех сторон. Валера молча открыл перед нашими носами зачетку, в которой красовалась размашистая запись «Удовлетворительно».
« А задачи? Как задачи, Валера?» « Не…, не…, не спросила!»
А властный голос из-за двери уже звал нас заходить по одному. Следующим пошел я. Бодро подойдя к преподавательскому столу, я успел только открыть рот , как услышал гневное: «Зачетку!» Нащупав в кармане пиджака тоненькую книжицу, положил ее на стол. Через полминуты я уже шел к выходу из аудитории, читая на ходу вожделенную запись. Как же она красиво звучит «У-дов-лет-во-ри-тель-но!!!». Выйдя за дверь, я обнаружил, что нервно сжимаю в руке свернутую в трубочку общую тетрадь с решениями задач.
Дальше события развивались с угрожающей быстротой. Студенты заскакивали в аудиторию и возвращались обратно с подписанными зачетками буквально через минуту. Ну, сколько там времени нужно, чтобы заполнить одну строчку в зачетке? Через четверть часа с нами было покончено.
Ближе к обеду из-за двери выползли наши измочаленные «хорошисты». Все угрозы нашего преподавателя были приведены в действие. Героев долго пришлось отпаивать чаем в студенческой столовке. А наши «неконтролируемые» товарищи переписывали контрольные до самого вечера. И не всем это удалось.
После первой сессии обнаружились первые потери в наших рядах. Группа стала на два человека меньше именно из-за вышки.
Следующий семестр прошел точно также, в вечных переписываниях контрольных. Зато второй курс был совершенно другим. Мы научились писать контрольные по вышке с первого раза! В тех редких случаях, когда их все же их приходилось переписывать, Ирина Ивановна со словами «Я вам верю» сажала нас на задние столы, за которыми переписывать контрольные было несравненно легче. Мы с улыбками старослужащих смотрели на первокурсников, которые сгрудившись тесным полукругом возле стола математички потели, решая, казалось бы , несложные задачки.
Были и невозвратные потери и после второго семестра. Мой товарищ из параллельной группы так и не смог пройти серебряковское сито высшей математики. Он стал рекордсменом по сдаче экзаменов у Ирины Ивановны. Она возилась с ним все лето, отправляя на пересдачу раз за разом. На двадцать восьмой раз нервы преподавателя не выдержали, и товарищу пришлось отправиться в армию.
Конечно после такого курса молодого бойца великими математиками мы не стали, но стали закаленными бойцами, готовыми к трудностям и лишениям студенческой жизни.
В октябре начались занятия в институте. Было интересно все. И сами предметы, и преподаватели, неизменно обращающиеся к студентам на «вы». Среди различных предметов высшая математика выделялась особо. Выделялась не столько из-за сложности изучения , а из-за манеры преподавания.
Вела этот предмет незабвенная Ирина Ивановна Серебрякова, высокая , крупная женщина семидесяти двух лет (!). Притом , и лекции читала и практику вела. Поскольку учебных часов на математику отводилось много, маячила она перед нашими глазами ежедневно, иногда и по нескольку раз в день.
На первой же лекции Ирина Ивановна объявила, что нас, первокурсников, она и за студентов-то не считает, пока мы все для нее абитуриенты. «А вот кто из вас останется после двух семестров, с тем и будем разговаривать! Вот так-то дети! Вы все для меня дети еще!» - вещала наша медуза Горгона, демонстративно, одна из всех преподавателей, называющая студентов на «ты».
И началась военная муштра. За каждое, минутное опоздание на занятие - наряд вне очереди, то есть вызов к доске с непременной двойкой. Каждую субботу праздничный кросс , тьфу ты, контрольная работа. Каждые две недели - коллёквиум. (Да-да, она так и говорила «коллёквиум»). Это полноценный зачет, чтоб было понятно. Не удивительно, что через пару недель этот предмет мы иначе как «вышкой» не называли.
Первая же контрольная для нашей группы закончилась оглушительным провалом. На положительную оценку ее не написал никто! Двадцать восемь двоек и две тройки «с двумя длинными минусами» . А поскольку, Ириной Ивановной была выработана система « упал-отжался», отжимались все до полного изнеможения - контрольные переписывали до первой положительной оценки, тройки, много-много раз. Тут даже бывшие школьные отличники пали духом.
«Коллёквиум» сдавали коллективно всей ротой группой. Ну, а если не сдали - подъем переворотом для всех! Наш сержант спуску не давал никому. А что вы хотите - курс молодого бойца! Вышка затмила все остальные физики, химии и начертательные геометрии. У нас у всех в глазах стояли интегралы и десятичные логарифмы. А бесконечные переписывания контрольных работ слились в один длинный наряд по кухне.
Наконец-то пришла пора первой сессии. На консультации за два дня перед экзаменом по вышке Ирина Ивановна окинула ясным взором аудиторию и задала постой вопрос: « Кто хочет получить тройку на экзамене?». Лес из тридцати рук взметнулся к потолку.
«Что вы, что вы, так нельзя! - испугалась Ирина Ивановна- вот эти товарищи еще не все контрольные на тройки переписали , они вместо экзамена будут сидеть и переписывать, а вот эти двое могут претендовать на четверки!»
Группа из тринадцати человек, в которую вошел и я, была выбрана для прохождения торжественным маршем возле трибуны преподавателя, они могли претендовать на тройки. По словам Ирины Ивановны, для этого нужно было решить сто задач из учебника и представить тетрадь с решениями нашему мучителю на экзамене, ответить правильно на все три вопроса по билету, ответить на семь -восемь дополнительных вопросов, тогда вопрос о тройку в зачетку мог решиться положительно.
До экзамена оставалось полтора дня. Безумность нашего преподавателя не вызывала сомнений и все же экзамен надо было сдавать. На совете троечников было решено раздать задачки по десять штук каждому, а потом свести все в одну тетрадь. Всю ночь головы нашей группы скрипели мозгами, решая заковыристые задачки. На следующий день мы собрались, чтобы переписать решенные задачи друг у друга. После переписывания решений объем фолианта составлял половину общей тетради в девяносто шесть листов. Это был наш последний день перед экзекуцией.
И вот наступило утро стрелецкой казни. Нервы были напряжены до предела. Каждый из нас понимал, что несдача экзамена грозит немедленным отчислением из института.
Мы, «троечники» были выгнаны твердой рукой за дверь аудитории. Ирина Ивановна с видом палача рассадила в шаговой доступности «двоечников» и раздала им контрольные. «Отличники» вытянули билеты и сели возле нее на расстоянии вытянутой руки для подготовки. Группа из тринадцати студентов осталась стоять в коридоре, нервно сжимая в руках тетрадки с решенными задачами.
Прошло минут сорок, нас никто не вызывал. За дверью аудитории стояла зловещая тишина. По всем правилам военного искусства в таких случаях высылают разведчика. Такой человек нашелся. Валера тихонечко поскребся в дверь аудитории, изображая сдержанный стук, и просочился на территорию врага, оставив дверь приоткрытой. К нашему великому удивлению, Ирина Ивановна преспокойненько кушала яблочко, предварительно срезав с него кожуру перочинным ножичком. Было похоже, что о существовании многочисленной группы «троечников» она напрочь забыла. Мы видели, как Валера на кошачьих лапах подобрался к преподавательскому столу и что-то нежно замурлыкал, чем вывел гения математики из состояния анабиоза. Тут проснулась настоящая Ирина Ивановна.
Грозный окрик палача заставил нас захлопнуть дверь. Через пару минут в коридоре появился взъерошенный разведчик со сбитым набок галстуком. Глаза его размерами явно превосходили линзы его же модных каплевидных очков. Почувствовав неладное, мы обступили его плотным кольцом. «Ну, чего? Как там? Жив?» неслось со всех сторон. Валера молча открыл перед нашими носами зачетку, в которой красовалась размашистая запись «Удовлетворительно».
« А задачи? Как задачи, Валера?» « Не…, не…, не спросила!»
А властный голос из-за двери уже звал нас заходить по одному. Следующим пошел я. Бодро подойдя к преподавательскому столу, я успел только открыть рот , как услышал гневное: «Зачетку!» Нащупав в кармане пиджака тоненькую книжицу, положил ее на стол. Через полминуты я уже шел к выходу из аудитории, читая на ходу вожделенную запись. Как же она красиво звучит «У-дов-лет-во-ри-тель-но!!!». Выйдя за дверь, я обнаружил, что нервно сжимаю в руке свернутую в трубочку общую тетрадь с решениями задач.
Дальше события развивались с угрожающей быстротой. Студенты заскакивали в аудиторию и возвращались обратно с подписанными зачетками буквально через минуту. Ну, сколько там времени нужно, чтобы заполнить одну строчку в зачетке? Через четверть часа с нами было покончено.
Ближе к обеду из-за двери выползли наши измочаленные «хорошисты». Все угрозы нашего преподавателя были приведены в действие. Героев долго пришлось отпаивать чаем в студенческой столовке. А наши «неконтролируемые» товарищи переписывали контрольные до самого вечера. И не всем это удалось.
После первой сессии обнаружились первые потери в наших рядах. Группа стала на два человека меньше именно из-за вышки.
Следующий семестр прошел точно также, в вечных переписываниях контрольных. Зато второй курс был совершенно другим. Мы научились писать контрольные по вышке с первого раза! В тех редких случаях, когда их все же их приходилось переписывать, Ирина Ивановна со словами «Я вам верю» сажала нас на задние столы, за которыми переписывать контрольные было несравненно легче. Мы с улыбками старослужащих смотрели на первокурсников, которые сгрудившись тесным полукругом возле стола математички потели, решая, казалось бы , несложные задачки.
Были и невозвратные потери и после второго семестра. Мой товарищ из параллельной группы так и не смог пройти серебряковское сито высшей математики. Он стал рекордсменом по сдаче экзаменов у Ирины Ивановны. Она возилась с ним все лето, отправляя на пересдачу раз за разом. На двадцать восьмой раз нервы преподавателя не выдержали, и товарищу пришлось отправиться в армию.
Конечно после такого курса молодого бойца великими математиками мы не стали, но стали закаленными бойцами, готовыми к трудностям и лишениям студенческой жизни.