Незаконченная книга. Глава 33.
Генка с Юркой сидели в сенях генкиного дома, начищая до блеска пуговицы на новеньких, черных, только что выданных шинелях. На черных фуражках с зеленым кантом блестели значки - перекрещенные молоток и гаечный ключ. На лежавших рядом кожаных ремнях красовались крупные буквы «РУ».
Казалось бы, совсем недавно они вдвоем ходили по трамвайным путям в школу с портфелями, а теперь они учащиеся ремесленного училища - взрослые люди.
Из избы долетали вкусные запахи - мать пекла пироги.
- Что-то есть так хочется,- пожаловался Юрка,- аж в животе урчит.
- Подожди, - Генка, приоткрыв дверь, засунул голову в дом.
Улучив момент, когда Евдокия отошла от стола, на котором раскладывала пироги, друзья осторожно, на цыпочках подкрались к столу. Повернувшись, Евдокия увидела разбойников: «Ах вы, окаянные! Не можете, что ли до обеда подождать?» Генке досталось скрученным полотенцем по спине, но было уже поздно - по паре горячих румяных пирожков было уже в руках у друзей.
[После войны]
Во дворе ребятам попался навстречу генкин отец. Остановив друзей, он внимательно осмотрел форму в их руках. К форме у Ивана Ивановича отношение было особое. Каких только форменных головных уборов не носил он за годы службы на своей, так рано поседевшей голове: и фуражку с козырьком, и папаху, и буденовку, и пилотку, и шапку-ушанку. Да и сейчас он носил форму стрелка ВОХР, на голове его красовалась черная фуражка с околышем цвета зрелой травы с двумя перекрещенными винтовками вместо кокарды.
Больше десятка лет он служил в армии. В сорок шестом демобилизовался. Приехав в Дзержинск, в свой поселок ГОГРЭС, он обнаружил в своем доме Анну с годовалым ребенком на руках. Только покачал головой Иван Иванович, но внука принял. Сын Михаил с женой Татьяной по-прежнему жили в своей засыпухе.
Занятия в ремесёлке только начались, когда Юра заболел. Пришлось Геннадию ходить в училище одному. Все интересно было там, только омрачало одно - рядом не было друга.
А Юре становилось все хуже. Все силы его молодого организма уходили на борьбу с тифом. Его увезли в госпиталь. Гена бегал к нему с передачками. Медсестры передачки брали, но к больному не пускали. И вот в один из сентябрьских дней, придя и ремесёлки, гена застал у себя дома заплаканную Татьяну и угрюмого старшего брата. Гена понял все- его друга больше нет.
Юрия хоронили в закрытом гробу. Для прощания с умершим в крышке гроба было вставлено небольшое застекленное оконце. Гена не находил себе места. Забившись в чулан, он выл как белуга, кусая кулаки от бессилия, боясь показать свои слезы.
Следующие два дня после похорон он в ремесёлку не ходил. Утром, взяв папку с тетрадями, брел на Черную речку и весь день задумчиво сидел на ее берегу и вспоминал, вспоминал, вспоминал. В его голове не укладывалось, что больше нет друга рядом.
«Как же так? - думал Гена, - ну ладно бы на войне! Да и с войны возвращаются люди. Как же так? Сейчас! После победы!» И вспоминал, вспоминал, вспоминал…
Вспоминал, как еще в Покрове они вместе лазали на крышу церковной колокольни, как он, сорвавшись с нее и зацепившись за крюк на карнизе, провисел на нем с полчаса и как Юрка, рискуя сорваться сам, снимал его; как катались они с Юркой на плоту по Пьяне, и как перевернулся плот, ударив Юрку по голове, и как нырял он за Юркой в омут, и как вытаскивал его на берег, как помогали другие деревенские мальчишки откачивать его друга. И откачали! А мамка так ничего и не узнала.
И вот теперь он сидит здесь, на берегу, а Юрки больше нет! НЕТ! Почему такая несправедливость?!»
Профессия электрика давалась Гене легко. Все эти схемы подключения - «звезды», «треугольники» ему были в радость. Училище не давало общего образования - только профессиональное, поэтому вместо математики и литературы была практика на Чернореченском химическом заводе. Это было самое интересное для Гены. Здесь было много всякого электрооборудования: станки, насосы, сварочные аппараты. Иногда ремесленникам доверяли подключать их. Здесь он чувствовал себя самостоятельным человеком.
Часто по выходным училище устраивало походы в театр. Шумной толпой высыпали ремесленники из трамвая на центральную площадь. Важно, засунув руки в карманы, подходили они к продавщицам газированной воды и покупали у них ситро. А потом, купив у другой продавщицы эскимо или пломбир, собирались всей группой и медленно двигались в Парк культуры к новому, открытому в прошлом году, драмтеатру. Здесь, рассевшись в удобные кресла, они чувствовали себя аристократами.
Еще ходили, конечно, в кино. В единственном кинотеатре «Ударник» крутили, в основном, старые немые фильмы, но были и трофейные. Каждым фильм предварял текст такого содержания: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома Советской Армией немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году».
Смотрели приключенческие картины "Индийская гробница" или "Охотники за каучуком". color:#333333;mso-ansi-language:RU">А "Багдадского вора" трудно не запомнить. Трофейные фильмы были для мальчишек открытием совершенно нового мира. Несколько раз смотрел Гена фильм «Гибель «Титаника», а фильм «Тарзан» стал его любимым. «mso-bidi-font-family:Arial;color:#333333;mso-ansi-language:RU">Тарзана» было много серий и все были очень зажигательные.
Казалось бы, совсем недавно они вдвоем ходили по трамвайным путям в школу с портфелями, а теперь они учащиеся ремесленного училища - взрослые люди.
Из избы долетали вкусные запахи - мать пекла пироги.
- Что-то есть так хочется,- пожаловался Юрка,- аж в животе урчит.
- Подожди, - Генка, приоткрыв дверь, засунул голову в дом.
Улучив момент, когда Евдокия отошла от стола, на котором раскладывала пироги, друзья осторожно, на цыпочках подкрались к столу. Повернувшись, Евдокия увидела разбойников: «Ах вы, окаянные! Не можете, что ли до обеда подождать?» Генке досталось скрученным полотенцем по спине, но было уже поздно - по паре горячих румяных пирожков было уже в руках у друзей.
[После войны]
Во дворе ребятам попался навстречу генкин отец. Остановив друзей, он внимательно осмотрел форму в их руках. К форме у Ивана Ивановича отношение было особое. Каких только форменных головных уборов не носил он за годы службы на своей, так рано поседевшей голове: и фуражку с козырьком, и папаху, и буденовку, и пилотку, и шапку-ушанку. Да и сейчас он носил форму стрелка ВОХР, на голове его красовалась черная фуражка с околышем цвета зрелой травы с двумя перекрещенными винтовками вместо кокарды.
Больше десятка лет он служил в армии. В сорок шестом демобилизовался. Приехав в Дзержинск, в свой поселок ГОГРЭС, он обнаружил в своем доме Анну с годовалым ребенком на руках. Только покачал головой Иван Иванович, но внука принял. Сын Михаил с женой Татьяной по-прежнему жили в своей засыпухе.
Занятия в ремесёлке только начались, когда Юра заболел. Пришлось Геннадию ходить в училище одному. Все интересно было там, только омрачало одно - рядом не было друга.
А Юре становилось все хуже. Все силы его молодого организма уходили на борьбу с тифом. Его увезли в госпиталь. Гена бегал к нему с передачками. Медсестры передачки брали, но к больному не пускали. И вот в один из сентябрьских дней, придя и ремесёлки, гена застал у себя дома заплаканную Татьяну и угрюмого старшего брата. Гена понял все- его друга больше нет.
Юрия хоронили в закрытом гробу. Для прощания с умершим в крышке гроба было вставлено небольшое застекленное оконце. Гена не находил себе места. Забившись в чулан, он выл как белуга, кусая кулаки от бессилия, боясь показать свои слезы.
Следующие два дня после похорон он в ремесёлку не ходил. Утром, взяв папку с тетрадями, брел на Черную речку и весь день задумчиво сидел на ее берегу и вспоминал, вспоминал, вспоминал. В его голове не укладывалось, что больше нет друга рядом.
«Как же так? - думал Гена, - ну ладно бы на войне! Да и с войны возвращаются люди. Как же так? Сейчас! После победы!» И вспоминал, вспоминал, вспоминал…
Вспоминал, как еще в Покрове они вместе лазали на крышу церковной колокольни, как он, сорвавшись с нее и зацепившись за крюк на карнизе, провисел на нем с полчаса и как Юрка, рискуя сорваться сам, снимал его; как катались они с Юркой на плоту по Пьяне, и как перевернулся плот, ударив Юрку по голове, и как нырял он за Юркой в омут, и как вытаскивал его на берег, как помогали другие деревенские мальчишки откачивать его друга. И откачали! А мамка так ничего и не узнала.
И вот теперь он сидит здесь, на берегу, а Юрки больше нет! НЕТ! Почему такая несправедливость?!»
Профессия электрика давалась Гене легко. Все эти схемы подключения - «звезды», «треугольники» ему были в радость. Училище не давало общего образования - только профессиональное, поэтому вместо математики и литературы была практика на Чернореченском химическом заводе. Это было самое интересное для Гены. Здесь было много всякого электрооборудования: станки, насосы, сварочные аппараты. Иногда ремесленникам доверяли подключать их. Здесь он чувствовал себя самостоятельным человеком.
Часто по выходным училище устраивало походы в театр. Шумной толпой высыпали ремесленники из трамвая на центральную площадь. Важно, засунув руки в карманы, подходили они к продавщицам газированной воды и покупали у них ситро. А потом, купив у другой продавщицы эскимо или пломбир, собирались всей группой и медленно двигались в Парк культуры к новому, открытому в прошлом году, драмтеатру. Здесь, рассевшись в удобные кресла, они чувствовали себя аристократами.
Еще ходили, конечно, в кино. В единственном кинотеатре «Ударник» крутили, в основном, старые немые фильмы, но были и трофейные. Каждым фильм предварял текст такого содержания: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома Советской Армией немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году».
Смотрели приключенческие картины "Индийская гробница" или "Охотники за каучуком". color:#333333;mso-ansi-language:RU">А "Багдадского вора" трудно не запомнить. Трофейные фильмы были для мальчишек открытием совершенно нового мира. Несколько раз смотрел Гена фильм «Гибель «Титаника», а фильм «Тарзан» стал его любимым. «mso-bidi-font-family:Arial;color:#333333;mso-ansi-language:RU">Тарзана» было много серий и все были очень зажигательные.