еще немного Саломеи
А! ты не позволил мне поцеловать твои уста, Иоканаан. Что же? теперь я их поцелую. Я укушу их зубами, как кусают спелый плод. Да, я поцелую твои уста, Иоканаан. Так я сказала, правда? так я сказала. О, теперь я их поцелую... Но почему ты не смотришь на меня, Иоканаан? Твои глаза были так ужасны, так исполнены гнева и презрения, но они закрыты. Почему они закрыты? Открой глаза! Подними веки, Иоканаан. Почему ты не смотришь на меня? Или ты боишься меня, Иоканаан, что ты не смотришь на меня? А твой язык, он был словно красная змея, источающая яд, но теперь он неподвижен, он ничего не говорит, Иоканаан, эта багряная змея, которая плевала в меня ядом. Странно, не правда ли? Отчего эта змея больше не движется?.. Ты отказался от меня, Иоканаан. Ты отверг меня. Ты оскорблял меня, ты говорил со мною как с блудницей, как с распутницей, со мною, Саломеей, дочерью Иродиады, царевной Иудейской!Что же, Иоканаан, я еще жива, а ты, ты мертв, и твоя голова принадлежит мне.
Я могу сделать с ней все, что захочу. Я могу бросить ее собакам земным и птицам небесным. Все, что оставят собаки, съедят птицы... О! Иоканаан, Иоканаан, ты был единственным, кого я любила. Все другие мне ненавистны. Но ты, ты был прекрасен! Твое тело было белым, как колонна из слоновой кости на серебряном подножии. Оно было садом, полным голубей и серебряных лилий. Оно было серебряной башней, украшенной щитами из слоновой кости. Не было ничего в мире такого белого, как твое тело. Не было ничего в мире такого черного, как твои волосы. Во всем мире не было ничего такого красного, как твои уста. Твой голос был кадильницей, источающей странные благовония, и когда я смотрела на тебя, я слышала странную музыку. О, почему ты не смотрел на меня, Иоканаан? Ты закрыл лицо словами и проклятьями. Ты надел на глаза повязку того, кто хочет видеть Бога. Да, ты видел Бога, Иоканаан, но меня, меня... ты никогда не видел. Если бы ты увидел меня, ты бы полюбил меня. Я - я увидела тебя, Иоканаан, и я полюбила тебя. О, как я любила тебя! Я еще люблю тебя, Иоканаан, я люблю только тебя... Я жажду твоей красоты. Я алчу твоего тела. И ни вино, ни плоды не утолят моего желания. Что мне делать, Иоканаан? Ни реки, ни моря не смогут погасить моей любви. Я была царевной, а ты презрел меня. Я была девушкой, а ты лишил меня девственности. Я была чиста, а ты влил огонь в мои жилы... О! Почему ты не смотрел на меня, Иоканаан? Если бы ты посмотрел на меня, ты бы полюбил меня. Я хорошо знаю, что ты бы полюбил меня, и что тайна любви больше, чем тайна смерти. Только любовь имеет значение.
Я могу сделать с ней все, что захочу. Я могу бросить ее собакам земным и птицам небесным. Все, что оставят собаки, съедят птицы... О! Иоканаан, Иоканаан, ты был единственным, кого я любила. Все другие мне ненавистны. Но ты, ты был прекрасен! Твое тело было белым, как колонна из слоновой кости на серебряном подножии. Оно было садом, полным голубей и серебряных лилий. Оно было серебряной башней, украшенной щитами из слоновой кости. Не было ничего в мире такого белого, как твое тело. Не было ничего в мире такого черного, как твои волосы. Во всем мире не было ничего такого красного, как твои уста. Твой голос был кадильницей, источающей странные благовония, и когда я смотрела на тебя, я слышала странную музыку. О, почему ты не смотрел на меня, Иоканаан? Ты закрыл лицо словами и проклятьями. Ты надел на глаза повязку того, кто хочет видеть Бога. Да, ты видел Бога, Иоканаан, но меня, меня... ты никогда не видел. Если бы ты увидел меня, ты бы полюбил меня. Я - я увидела тебя, Иоканаан, и я полюбила тебя. О, как я любила тебя! Я еще люблю тебя, Иоканаан, я люблю только тебя... Я жажду твоей красоты. Я алчу твоего тела. И ни вино, ни плоды не утолят моего желания. Что мне делать, Иоканаан? Ни реки, ни моря не смогут погасить моей любви. Я была царевной, а ты презрел меня. Я была девушкой, а ты лишил меня девственности. Я была чиста, а ты влил огонь в мои жилы... О! Почему ты не смотрел на меня, Иоканаан? Если бы ты посмотрел на меня, ты бы полюбил меня. Я хорошо знаю, что ты бы полюбил меня, и что тайна любви больше, чем тайна смерти. Только любовь имеет значение.