Иван Баграмян о Первой мировой войне на Кавказском фронте.
Будущий Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян осенью 1915 г. вступил добровольцем в Русскую армию в возрасте 17 лет и принимал участие в боевых действиях на Кавказском фронте Первой мировой войны до лета 1916 г. в составе 2-го Кавказского Пограничного пех. полка, затем был командирован для обучения в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков (предварительную кавалерийскую подготовку проходил в Кавказском запасном кавалерийском полку). В своих мемуарах "Мои воспоминания" он приводит интересную информацию об операциях Российской императорской армии против Османской империи и походе в Персию, об отношении армянской общественности в Российской империи к войне, о подготовке прапорщиков военного времени и о революционных событиях 1917 г. на Кавказе. На фоне довольно критических оценок Российской имп. армии Г.К. Жуковым и Р.Я. Малиновским, И.Х. Баграмян хорошо отзывается и о солдатской службе, и об обучении прапорщиков военного времени, что неудивительно: Кавказский фронт Русской армии считался в годы Первой мировой лучшим.
Юный доброволец Русской армии Иван (Ованес) Баграмян, Тифлис, 1915.
Цит. по: И.Х. Баграмян. Мои воспоминания. Ереван, 1980.
ТИФЛИС В НАЧАЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
"В конце декабря 1914 года и в первые дни нового, 1915 года из Карса в Тифлис стали прибывать поезда с тысячами раненых. Эти поезда зачастую по нескольку часов, а то и целыми днями стояли на запасных путях станции. Раненые рассказывали, что в районе Сарикамыша и к северу от него идут ожесточенные бои, что 3-я турецкая армия, обойдя правый фланг наших войск, продвигавшихся из Сарикамыша на Эрзерум, развернула крупное наступление против главной группировки Кавказского фронта.
Из книги: Генерал А. И. Спиридович, «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 г.г.»
Утверждали также, что из Стамбула прибыл и руководит действиями этой армии сам Энвер-паша - военный министр Турции, главнокомандующий всеми турецкими войсками. Вначале турецкая армия успешно наступала и вторглась в западную часть Карсской области, стремясь овладеть Ардаганом, Карсом и Сарикамышем и в дальнейшем развернуть наступление на Тифлис. Однако вскоре положение изменилось. Русская армия перешла в решительное контрнаступление, взяла в клещи части 3-й турецкой армии в районе к северу и северо-востоку от Сарикамыша и нанесла им решительное поражение. этой операции, известной в истории Первой мировой войны под названием Сарикамышской, турки из своей 90-тысячной армии потеряли 78 тысяч офицеров и аскеров убитыми, пленными и погибшими от морозов."
Русские войска в Тифлисе, 1914.
РЕЗНЯ АРМЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ.
"Наступила весна 1915 года. Поезда из Карса привозили вглубь страны тысячи беженцев, в основном армян - стариков, женщин и детей. Это были те немногие счастливцы, которые с помощью русских войск спаслись от турецкого ятагана. Значительно позже из различных источников стало известно, что в конце апреля 1915 года по приказу турецких властей началось массовое избиение и изгнание населения Западной Армении в безжизненные пустыни Месопотамии. В результате подобного варварства погибло огромное количество людей как от прямого истребления оружием, так и от голода и эпидемий в самой пустыне."
"В одном из номеров русской газеты «Терек», издававшейся в ту пору на Северном Кавказе, была опубликована статья под названием «Народ страждущий», подписанная Серми. Автор ее писал, что османские власти лелеяли злодейский замысел истребления всего армянского населения с первых же дней войны с Турцией... Много лет спустя я узнал, что автором этой статьи, выступившим под псевдонимом Серми, был выдающийся революционер-ленинец Сергей Миронович Киров, который в то время работал в городе Владикавказе (ныне Орджоникидзе)... Теперь уже ни у кого не вызывает сомнения то обстоятельство, что инициаторами и организаторами геноцида армянского населения в 1915 году были такие реакционные деятели, как министр внутренних дел султанской Турции Талаат-паша, военный министр, главнокомандующий вооруженными силами Турции Энвер-паша и глава центрального секретариата Иттихада - доктор Назим... Они полагали, что, истребив население Западной Армении, тем самым смогут раз и навсегда покончить и с их национально-освободительным движением. Еще тогда, в годы далекой юности, мне было понятно, что в этом кровавом преступлении не могут быть повинны простые турецкие труженики - крестьяне, ремесленники, рабочие."
Армяне, бежавшие на русскую территорию от репрессий в Османской империи, 1915.
ДОБРОВОЛЕЦ В РУССКОЙ АРМИИ.
В конце мая 1915 года, по окончании технического железнодорожного училища, я был назначен на должность техника-практиканта 9-го участка службы пути, который имел свою контору на станции Елизаветполь... Однако несмотря на то, что, как железнодорожник, я не подлежал призыву в армию, проработал здесь я недолго - всего три месяца. Мне было уже без малого 18 лет, я достаточно ясно понимал суть сложившейся на Кавказском фронте общей военной обстановки и кровавых событий в Турции, ввергших, как уже говорилось, весной 1915 года все население Западной Армении в пучину безысходного горя. Я не мог оставаться в стороне от борьбы против ненавистных врагов моего родного народа. При этом отчетливо понимал, что только плечом к плечу с российским солдатом мне будет под силу сражаться против турецких палачей. 9 октября 1915 года я добровольно вступил в Русскую армию. Меня направили в город Ахалцих, в 116-й запасной батальон, где в ускоренном порядке нужно было пройти необходимую военную подготовку перед отправлением на фронт... Я старательно выполнял все свои обязанности, стремился под руководством опытных унтер-офицеров и бывалых солдат подготовить себя к предстоявшим походам и боям, к суровым условиям фронтовой жизни. И надо сказать, что за время трехмесячного пребывания в запасном батальоне мне удалось достичь немало. Не последнюю роль при этом сыграло то обстоятельство, что за восемь лет учебы в школе и училище я под руководством кадровых армейских офицеров прошел краткий курс первоначальной военной подготовки, прилежно занимаясь гимнастикой, строевой подготовкой и приемами рукопашного боя. Я и мои сверстники, добровольно вступившие вместе со мной на военную службу, с нетерпением ожидали отправки на фронт. В последних числах декабря 1915 года из нашей части был сформирован маршевый батальон, в состав которого были зачислены и мы. Батальон направлялся на Кавказский фронт для укомплектования частей Экспедиционного корпуса генерала Баратова."
Генерал-лейтенант Н.Н. Баратов (в центре, в черкеске и папахе) с офицерами русского Экспедиционного корпуса в Персии и военными представителями Союзников (за спиной генерала в белом кителе и тропическом шлеме - сербский майор Томислав Милосавлиевич с супругой, второй справа - неизв. британский офицер).
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В ПЕРСИИ.
"Несколько слов об истории появления этого корпуса. Министерству иностранных дел России и командованию Кавказского фронта в ходе войны стало известно, что в Иране германские и турецкие власти готовят новые военно-политические планы в ущерб интересам России и ее союзницы - Англии. В Иран проникли германские агенты и целые части турецких войск, намеревавшиеся при содействии основных сил персидской жандармерии, а также иррегулярных формирований наемников сперва подчинить своему влиянию значительную часть территории Ирана, а в последующем - совместно с силами турецкой армии нанести удар по юго-восточным районам Закавказья и попытаться проникнуть в Афганистан и в пределы Индии - главной колонии Великобритании. Из войск Кавказского фронта был сформирован специальный Экспедиционный корпус под командованием генерала Баратова. Он должен был вступить в Иран для пресечения германо-турецких происков на его территории, развернуть в дальнейшем более глубокое наступление с выходом в район Багдада и, соединившись там с англичанами, нанести удар в направлении Диарбекира против правого фланга и тыла 3-й турецкой армии."
Колонны русского Экспедиционого корпуса ген. Баратова в походе.
МАРШЕВЫЙ БАТАЛЬОН.
"Сформированный в Ахалцихе, наш маршевый батальон должен был войти во 2-й кавказский пограничный полк, входивший в боевой состав Экспедиционного корпуса, который, по сути дела, являлся крупным кавалерийским соединением. В него входили Кавказская кавалерийская и 1-я кавказская казачья дивизии, а также несколько отдельных казачьих полков с Кубани. Корпусу, кроме нашего полка, был еще придан и 4-й кавказский пограничный полк. Во второй половине декабря 1915 года мы из Ахалциха маршем двинулись на Боржом, а оттуда - по железной дороге в Тифлис. Здесь нам выдали боевые винтовки, патроны и прочее военное снаряжение. В тот же день наш эшелон двинулся на Баку. Когда он подходил к станции Елизаветполь, я не удержался от желания повидаться с родными и попросил взводного командира разрешить мне сойти с поезда у нашей рабочей казармы. На часок, мол, забегу домой, а потом другим эшелоном доберусь до Баку и присоединюсь к своей части."
"Вскоре я устроился в другой эшелон, идущий в Баку, и нагнал там свою часть. Мы прибыли в порт. Нас погрузили на небольшое пассажирское судно «Цесаревич Алексей», который взял курс на город Энзели (ныне Пехлеви). Этот порт по существу являлся воротами Ирана со стороны Каспийского моря. Из Энзели мы походным порядком двинулись на Решт, куда и прибыли на следующий день. По пыльной дороге шли караваны верблюдов и других навьюченных животных, которые перевозили боеприпасы и имущество для нужд Экспедиционного корпуса. На марше нас обгоняли грузовые автомашины с оружием и боеприпасами для артиллерии на борту. Путь из Решта на Казвин занял целую неделю. Длительный пеший поход изнурил нас."
2-й КАВКАЗСКИЙ ПОГРАНИЧНЫЙ ПЕХ. ПОЛК В КАЗВИНЕ
"На подступах к Казвину нас с духовым оркестром встретили начальник гарнизона и представитель 2-го Кавказского Пограничного полка, который принял наш маршевый батальон и проводил до места его расквартирования. Выяснилось, что наши маршевые роты входили в этот полк в качестве его четвертого батальона. Здесь я был зачислен в 15-ю сотню (так назывались роты в пограничных полках в годы войны) четвертого батальона рядовым солдатом. В батальоне было много юношей из Елизаветполя. Помню моих однокашников по железнодорожному училищу - друга моего детства Григория Оганезова и Николая Перелыгина, а также Левона Овсепяна и других моих сверстников, которые состояли в 13-й и других сотнях нашего батальона. В Казвине батальон пробыл до середины января 1916 года. Здесь мы наблюдали жизнь и быт жителей этого города: мусульманские обряды, празднества, проповеди мулл, восточную роскошь и рядом - нищих, толпы голых и голодных детей. В Казвине мы виделись и с местными армянами. Запомнился один армянский учитель по имени Гагик Варжапет, который рассказал о тяжелой жизни армян, живущих в Персии."
Базар в Казвине, нач. ХХ в.
ПЕРСИДСКАЯ КАМПАНИЯ.
"Из Казвина наш батальон двинулся на Хамадан. Мы уже успели вместе с другими подразделениями полка пройти от порта Энзели около 400 верст трудного пути. За день мы одолевали по 30 и более верст. Мы тащили на себе тяжелую солдатскую ношу: оружие, боеприпасы, лопаты, вещевые мешки, небольшие по размерам личные походные палатки. Во время марша отдельные солдаты-добровольцы совсем обессилели и вышли из строя. К счастью, командир нашего взвода старший унтер-офицер Болотинцев был очень хорошим человеком, старым солдатом, принимавшим участие в русско-японской войне. Мы звали его Савельичем. Взводный тепло и участливо относился к солдатам, сочувственно помогал им всем, чем мог.
Казаки вступают в Исфахан, из французского иллюстрированного издания.
По сведениям, полученным командованием нашего батальона, в районе Хамадана продолжали еще оставаться отдельные группы турецких офицеров, которые, используя отряды персидской жандармерии и сформированные ими иррегулярные отряды курдов и местных мусульман, стремились общими усилиями серьезно нарушить работу тыла корпуса и по возможности дольше задержать продвижение отдельных воинских частей на Хамадан и далее на Керманшах. Относительно легко рассеяв их в короткой стычке, мы без потерь вступили в Хамадан - один из крупных городов Персии. До последних чисел января наш батальон оставался в Хамадане. Здесь мы имели возможность ознакомиться с некоторыми особенностями этого восточного города. Хорошо запомнился мне его красочный восточный рынок, который тянулся вдоль всей главной улицы города. По обеим ее сторонам было множество мелких лавочек, чайных и харчевен, разных мастерских, сидели менялы денег, работали мастера серебряных и золотых дел.
Дорога из Казвина на Хамадан в нач. ХХ в.
После отдыха батальон в начале февраля двинулся в поход из Хамадана на Керманшах. Вновь перед нами лежали сотни верст трудного пути. Пройдя свыше 150 верст, мы наконец догнали главные силы Экспедиционного корпуса, наступавшего широким фронтом в общем направлении на Керманшах - важный стратегический пункт на пути к Багдаду. Здесь, в районе большого села, носившего название Бехистун, мы в ходе боев влились в состав 2-го пограничного полка, который в это время наступал на главном керманшахском направлении, составляя центр боевого порядка частей Экспедиционного корпуса. На окраине этого известного в истории Персии населенного пункта стоял громадный утес. Подойдя к нему, мы увидели, что из-под скалы обильно течет целая река прозрачной воды. Все бросились к роднику, чтобы утолить жажду. Низ скалы был отшлифован, и на камне виднелись высеченные фигуры и довольно длинная надпись. Я долго рассматривал ее. Буквы были странными, похожими на клинья, прочесть текст и понять его смысл нам было, конечно, не под силу. И лишь много лет спустя я узнал, что это была знаменитая бехистунская надпись персидского царя Дария I из династии Ахеменидов, повествующая потомкам о том, что в своих походах он подавил восстания многих народов, в том числе и непокорных армян, которые, однако, и в дальнейшем несколько раз восставали и выходили из-под власти Ахеменидского царства...
После небольших боевых стычек под Бехистуном наши войска довольно успешно продолжали продвигаться вперед. В начале марта 1916 года они встретили на ближайших подступах к Керманшаху сопротивление крупных соединений и частей турецкой армии, в составе которых было немало отборных немецких подразделений во главе с опытными офицерами. Установив боевое соприкосновение с противником, соединения и части Экспедиционного корпуса генерала Баратова перешли в решительное наступление. Кавказская кавалерийская дивизия и казачьи части кубанцев пытались обойти фланги группировки турецких войск, упорно стремившейся удержать за собой город. Непосредственно на город в центре боевого построения корпуса наступал 2-й Кавказский Пограничный полк, имевший в своем составе четыре полнокровных батальона. Наступление полка поддерживалось огнем двух горных батарей. Развернутая в две цепи, наша сотня вместе с другими подразделениями батальона медленно, но настойчиво, перебежками выдвигалась вперед от одного огневого рубежа к другому, чтобы добраться до окопов, занятых турками. К подобному маневру прибегали и другие батальоны нашего полка. Завязался напряженный бой, в результате которого батальоны полка ворвались в город, а наши конники лихим маневром и атаками охватили фланги противника. К вечеру турки, а вместе с ними и отряды персидской жандармерии и наемников не выдержали общего натиска частей корпуса Баратова и вынуждены были оставить город, начать поспешный отход в юго-западном направлении.
После овладения Керманшахом Экспедиционный корпус перешел к преследованию турецких войск, отходивших на Касри-Ширин, чтобы в последующем, как нам говорили тогда, выйти в район Багдада и соединиться там с англичанами. Одновременно командование корпуса намеревалось развернуть наступление в направлении Диарбекира, чтобы выйти в тыл 3-й турецкой армии, действовавшей против главных сил Кавказского фронта. Продвижение частей Экспедиционного корпуса с боями к Касри-Ширину заняло полтора месяца. Пожалуй, этот этап длительного похода от берегов Каспийского моря и до вступления на землю Ирака был наиболее трудным и сложным. Здесь наши войска встретили возросшее сопротивление со стороны турецких частей, поддержанных многочисленными курдскими и жандармскими отрядами."
Русские войска в Персии; и противник - только часть всего разнообразия, персидские жандармы, сила вполне эффективная, согласно мнению современников, с 75-мм пушками "Шнайдер-Крезо":
БЫТОВЫЕ УСЛОВИЯ ПОХОДА.
"Однако наиболее мучительной для нас была нестерпимая жара. Питьевую воду нам доставляли на верблюдах, в бурдюках, но пока она доходила до нас, становилась безвкусной, теплой и не утоляла жажду. Чтобы предохраниться от солнечных ударов, весь личный состав частей корпуса был обеспечен специальными козырьками из ткани защитного цвета, которые шнурками прикреплялись к фуражке и прикрывали от палящих лучей солнца самые уязвимые места - лоб и затылок. Кони в этих же целях были обеспечены специальными налобниками, сшитыми из белой ткани."
"АНГЛИЧАНКА ГАДИТ".
"Таким образом, в чрезвычайно тяжелых условиях нам удалось на главном направлении наступления наших войск выйти на подступы к Багдаду. Однако дальнейшее наступление Экспедиционного корпуса приняло затяжной характер. Англичане потерпели крупное поражение под Кут-эль-Амары от турок и отказались от запланированных совместных действий для захвата Багдада.
Британские вспомогательные части из местных уроженцев во время кампании; не только босяки, но и вооружены, кажется, однозарядными Генри-Мартини.
Было ясно, что они вовсе не заинтересованы в том, чтобы русские войска проникли в пределы Ирака. Британское командование, видимо, опасалось их выхода в Верхнюю Месопотамию с богатыми мосульскими нефтяными источниками. Из-за вероломства англичан операция по захвату Багдада объединенными силами союзников была сорвана. Политика англичан была на руку туркам. Воспользовавшись благоприятным оборотом дел, турецкое командование собрало крупные силы и бросило их в контрнаступление против Экспедиционного корпуса генерала Баратова. Вновь развернулись ожесточенные бои. На этот раз наши войска вынуждены были перейти к обороне."
НАПРАВЛЕНИЕ В ШКОЛУ ПРАПОРЩИКОВ (пример пешего перехода "малой командой").
Стояли жаркие летние дни 1916 года, погода становилась все более знойной. Солдаты нашего взвода не покладая рук рыли окопы, оборудовали позиции. И вот в один из этих дней взводный Савельич вызвал меня к себе и доверительно сказал:
- Знаешь, Иван, требуют кандидатов для посылки в Тифлис, в школу прапорщиков. Выбирают тех, кто показал себя смелым в боях, имеет необходимое образование, хорошо аттестован по службе. Кажется, у тебя все эти данные имеются, так что есть возможность учиться на офицера…
Вскоре в числе других меня направили в школу прапорщиков. Из нашей части отправлялись в Тифлис на учебу всего три человека: я, мой школьный товарищ Николай Перелыгин и тифлисский армянин по фамилии Акопов.
Так закончилась моя фронтовая жизнь в рядах Экспедиционного корпуса в Иране. Мне, восемнадцатилетнему юноше, в положении рядового солдата пришлось испытать все тяготы войны в очень своеобразном и крайне знойном, почти тропическом районе. Здесь я получил боевое крещение и представление о действиях пехоты. Здесь же подружился с солдатами, познал их многотрудную фронтовую жизнь, воочию убедился в нелегкой доле защитников «царя и отечества».
Тепло распрощавшись с товарищами и нашим любимым взводным командиром Савельичем, мы двинулись в дорогу. Предстояло пройти пешком свыше 750 верст до порта Энзели. Мы с Николаем Перелыгиным были молоды и относительно легко прошагали этот долгий путь. Несколько труднее было Акопову, который по возрасту был намного старше нас. На каком-то невзрачном суденышке добрались до Баку. Мне и Николаю Перелыгину начальство разрешило остаться на несколько дней у родных в Елизаветполе."
ОБ УСЛОВИЯХ ПРИЕМА В ШКОЛУ ПРАПОРЩИКОВ.
"Десять дней пролетели быстро, и мы с Николаем Перелыгиным, распрощавшись с родными и друзьями детства, уехали в Тифлис, где должны были явиться в штаб 218-го запасного пехотного полка. Надо сказать, что тогда в войсковых частях всеми делами, касавшимися рядовых солдат, занимались опытные писари канцелярий, на плечи которых ложился учет и распределение личного состава, обеспечение его всеми видами довольствия.
Прибыв в назначенное время в канцелярию полка, мы сдали необходимые документы старшему писарю, который обещал представить их полковому адъютанту. Когда же через несколько дней явились узнать о результатах, писарь нам объявил, что, поскольку у меня и Перелыгина нет необходимого общеобразовательного ценза, нам в приеме в школу прапорщиков отказано. Для поступления в нее нужно было иметь четырехклассное гимназическое образование. Неужели, думал я, окончание двух учебных заведений - двухклассного железнодорожного и трехклассного технического училищ, в которых я в общей сложности проучился восемь лет, - не дает право поступления в школу прапорщиков?
Мы с Перелыгиным получили предписание убыть в Армавир, в Кавказский запасной кавалерийский полк. Там нас зачислили во второй маршевый эскадрон и поспешно стали обучать верховой езде. На протяжении нескольких месяцев под руководством корнета Тухарели мы довольно успешно одолели это искусство, и, кроме того, я попутно совсем неплохо сдал экзамены за четыре класса армавирской гимназии. К сожалению, мой друг Николай Перелыгин не смог осилить эту программу.
Меня снова направили в Тифлис. На этот раз я был зачислен юнкером в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков."
Выпуск Тифлисской школы прапорщиков, только не 1-ой, а 3-ей, 1916.
ПОДГОТОВКА ОФИЦЕРОВ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ.
"Срок обучения в школе был четыре месяца. В программу, кроме строевой подготовки и изучения основных уставов, были включены: тактика подразделений пехоты, огневая подготовка, военная топография, полевая фортификация, методика обучения отделения и взвода, стрельба из револьвера «наган» и владение шашкой в бою. Курсовым офицером у нас стал капитан Гришин, который только что прибыл в школу прапорщиков с фронта, имел за плечами хороший боевой опыт и за храбрость был отмечен несколькими орденами. Особенно хорошо Гришин знал тактику, был вежлив в обращении с юнкерами, всегда приходил на помощь отстающим в учебе. Выпуск из школы состоялся в последних числах июля. После короткого отпуска я в августе был назначен младшим офицером одной из рот запасного пехотного полка, дислоцировавшегося в Елизаветполе."
РЕВОЛЮЦИЯ 1917 г. НА КАВКАЗСКОМ ФРОНТЕ.
"В армии того периода бурно нарастали революционные настроения, солдаты активно выступали против продолжения войны, затеянной империалистами. Не желая оставаться под командованием реакционно настроенных царских генералов и офицеров и используя некоторые права, которые им предоставило, хотя и ненадолго, Временное правительство, они выбирали командиров из наиболее прогрессивной части офицерского состава.
Митинг автомобильных частей Кавказского фронта, Тифлис, 1917.
Откровенно говоря, я был очень удивлен, когда спустя неделю после моего появления в полку солдатское собрание по предложению ротного солдатского комитета избрало меня командиром роты. Однако командование части не хотело признавать такой демократии: уже на следующий день меня включили в состав маршевой роты, состоявшей из армян, и направили всех на укомплектование 3-го армянского стрелкового полка, который сражался против турок в Иране, вблизи озера Урмия. Вскоре после прибытия в этот полк солдаты 3-го батальона избрали меня, младшего офицера 8-й роты, в состав батальонного солдатского комитета. На фронте в это время активные боевые действия не велись, шли бои местного значения, в которых пришлось мне принять участие в составе роты."
"Горячий отклик Октябрьская революция встретила и среди солдат Кавказского фронта. 10 ноября на собрании представителей 36 воинских частей Тифлисского гарнизона было избрано Делегатское собрание, которое стало постоянным выборным органом воинских частей гарнизона. К 17 ноября Делегатское собрание представляло уже 70 воинских частей гарнизона. 15 января 1918 года солдатами гарнизона был создан военнореволюционный комитет, который признал власть Советского правительства."
Революционные солдаты в Тифлисе.
"Солдаты и отдельные близко стоявшие к ним по своим взглядам офицеры нашего полка, в том числе и я, искренне радовались победе социалистической революции и установлению в стране Советской власти. Они приветствовали это важнейшее политическое событие в жизни России и возлагали большие надежды на новый государственный строй во главе с партией большевиков. Из газет, писем родных, а также по рассказам прибывших из тыла в полк солдат мы знали, что рабочие и крестьяне, как и широкие круги солдат на фронте, с большими надеждами ожидали прекращения войны и установления долгожданного мира, наступления более благоприятных условий для коренного улучшения общественной жизни."
Юный доброволец Русской армии Иван (Ованес) Баграмян, Тифлис, 1915.
Цит. по: И.Х. Баграмян. Мои воспоминания. Ереван, 1980.
ТИФЛИС В НАЧАЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
"В конце декабря 1914 года и в первые дни нового, 1915 года из Карса в Тифлис стали прибывать поезда с тысячами раненых. Эти поезда зачастую по нескольку часов, а то и целыми днями стояли на запасных путях станции. Раненые рассказывали, что в районе Сарикамыша и к северу от него идут ожесточенные бои, что 3-я турецкая армия, обойдя правый фланг наших войск, продвигавшихся из Сарикамыша на Эрзерум, развернула крупное наступление против главной группировки Кавказского фронта.
Из книги: Генерал А. И. Спиридович, «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 г.г.»
Утверждали также, что из Стамбула прибыл и руководит действиями этой армии сам Энвер-паша - военный министр Турции, главнокомандующий всеми турецкими войсками. Вначале турецкая армия успешно наступала и вторглась в западную часть Карсской области, стремясь овладеть Ардаганом, Карсом и Сарикамышем и в дальнейшем развернуть наступление на Тифлис. Однако вскоре положение изменилось. Русская армия перешла в решительное контрнаступление, взяла в клещи части 3-й турецкой армии в районе к северу и северо-востоку от Сарикамыша и нанесла им решительное поражение. этой операции, известной в истории Первой мировой войны под названием Сарикамышской, турки из своей 90-тысячной армии потеряли 78 тысяч офицеров и аскеров убитыми, пленными и погибшими от морозов."
Русские войска в Тифлисе, 1914.
РЕЗНЯ АРМЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ.
"Наступила весна 1915 года. Поезда из Карса привозили вглубь страны тысячи беженцев, в основном армян - стариков, женщин и детей. Это были те немногие счастливцы, которые с помощью русских войск спаслись от турецкого ятагана. Значительно позже из различных источников стало известно, что в конце апреля 1915 года по приказу турецких властей началось массовое избиение и изгнание населения Западной Армении в безжизненные пустыни Месопотамии. В результате подобного варварства погибло огромное количество людей как от прямого истребления оружием, так и от голода и эпидемий в самой пустыне."
"В одном из номеров русской газеты «Терек», издававшейся в ту пору на Северном Кавказе, была опубликована статья под названием «Народ страждущий», подписанная Серми. Автор ее писал, что османские власти лелеяли злодейский замысел истребления всего армянского населения с первых же дней войны с Турцией... Много лет спустя я узнал, что автором этой статьи, выступившим под псевдонимом Серми, был выдающийся революционер-ленинец Сергей Миронович Киров, который в то время работал в городе Владикавказе (ныне Орджоникидзе)... Теперь уже ни у кого не вызывает сомнения то обстоятельство, что инициаторами и организаторами геноцида армянского населения в 1915 году были такие реакционные деятели, как министр внутренних дел султанской Турции Талаат-паша, военный министр, главнокомандующий вооруженными силами Турции Энвер-паша и глава центрального секретариата Иттихада - доктор Назим... Они полагали, что, истребив население Западной Армении, тем самым смогут раз и навсегда покончить и с их национально-освободительным движением. Еще тогда, в годы далекой юности, мне было понятно, что в этом кровавом преступлении не могут быть повинны простые турецкие труженики - крестьяне, ремесленники, рабочие."
Армяне, бежавшие на русскую территорию от репрессий в Османской империи, 1915.
ДОБРОВОЛЕЦ В РУССКОЙ АРМИИ.
В конце мая 1915 года, по окончании технического железнодорожного училища, я был назначен на должность техника-практиканта 9-го участка службы пути, который имел свою контору на станции Елизаветполь... Однако несмотря на то, что, как железнодорожник, я не подлежал призыву в армию, проработал здесь я недолго - всего три месяца. Мне было уже без малого 18 лет, я достаточно ясно понимал суть сложившейся на Кавказском фронте общей военной обстановки и кровавых событий в Турции, ввергших, как уже говорилось, весной 1915 года все население Западной Армении в пучину безысходного горя. Я не мог оставаться в стороне от борьбы против ненавистных врагов моего родного народа. При этом отчетливо понимал, что только плечом к плечу с российским солдатом мне будет под силу сражаться против турецких палачей. 9 октября 1915 года я добровольно вступил в Русскую армию. Меня направили в город Ахалцих, в 116-й запасной батальон, где в ускоренном порядке нужно было пройти необходимую военную подготовку перед отправлением на фронт... Я старательно выполнял все свои обязанности, стремился под руководством опытных унтер-офицеров и бывалых солдат подготовить себя к предстоявшим походам и боям, к суровым условиям фронтовой жизни. И надо сказать, что за время трехмесячного пребывания в запасном батальоне мне удалось достичь немало. Не последнюю роль при этом сыграло то обстоятельство, что за восемь лет учебы в школе и училище я под руководством кадровых армейских офицеров прошел краткий курс первоначальной военной подготовки, прилежно занимаясь гимнастикой, строевой подготовкой и приемами рукопашного боя. Я и мои сверстники, добровольно вступившие вместе со мной на военную службу, с нетерпением ожидали отправки на фронт. В последних числах декабря 1915 года из нашей части был сформирован маршевый батальон, в состав которого были зачислены и мы. Батальон направлялся на Кавказский фронт для укомплектования частей Экспедиционного корпуса генерала Баратова."
Генерал-лейтенант Н.Н. Баратов (в центре, в черкеске и папахе) с офицерами русского Экспедиционного корпуса в Персии и военными представителями Союзников (за спиной генерала в белом кителе и тропическом шлеме - сербский майор Томислав Милосавлиевич с супругой, второй справа - неизв. британский офицер).
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В ПЕРСИИ.
"Несколько слов об истории появления этого корпуса. Министерству иностранных дел России и командованию Кавказского фронта в ходе войны стало известно, что в Иране германские и турецкие власти готовят новые военно-политические планы в ущерб интересам России и ее союзницы - Англии. В Иран проникли германские агенты и целые части турецких войск, намеревавшиеся при содействии основных сил персидской жандармерии, а также иррегулярных формирований наемников сперва подчинить своему влиянию значительную часть территории Ирана, а в последующем - совместно с силами турецкой армии нанести удар по юго-восточным районам Закавказья и попытаться проникнуть в Афганистан и в пределы Индии - главной колонии Великобритании. Из войск Кавказского фронта был сформирован специальный Экспедиционный корпус под командованием генерала Баратова. Он должен был вступить в Иран для пресечения германо-турецких происков на его территории, развернуть в дальнейшем более глубокое наступление с выходом в район Багдада и, соединившись там с англичанами, нанести удар в направлении Диарбекира против правого фланга и тыла 3-й турецкой армии."
Колонны русского Экспедиционого корпуса ген. Баратова в походе.
МАРШЕВЫЙ БАТАЛЬОН.
"Сформированный в Ахалцихе, наш маршевый батальон должен был войти во 2-й кавказский пограничный полк, входивший в боевой состав Экспедиционного корпуса, который, по сути дела, являлся крупным кавалерийским соединением. В него входили Кавказская кавалерийская и 1-я кавказская казачья дивизии, а также несколько отдельных казачьих полков с Кубани. Корпусу, кроме нашего полка, был еще придан и 4-й кавказский пограничный полк. Во второй половине декабря 1915 года мы из Ахалциха маршем двинулись на Боржом, а оттуда - по железной дороге в Тифлис. Здесь нам выдали боевые винтовки, патроны и прочее военное снаряжение. В тот же день наш эшелон двинулся на Баку. Когда он подходил к станции Елизаветполь, я не удержался от желания повидаться с родными и попросил взводного командира разрешить мне сойти с поезда у нашей рабочей казармы. На часок, мол, забегу домой, а потом другим эшелоном доберусь до Баку и присоединюсь к своей части."
"Вскоре я устроился в другой эшелон, идущий в Баку, и нагнал там свою часть. Мы прибыли в порт. Нас погрузили на небольшое пассажирское судно «Цесаревич Алексей», который взял курс на город Энзели (ныне Пехлеви). Этот порт по существу являлся воротами Ирана со стороны Каспийского моря. Из Энзели мы походным порядком двинулись на Решт, куда и прибыли на следующий день. По пыльной дороге шли караваны верблюдов и других навьюченных животных, которые перевозили боеприпасы и имущество для нужд Экспедиционного корпуса. На марше нас обгоняли грузовые автомашины с оружием и боеприпасами для артиллерии на борту. Путь из Решта на Казвин занял целую неделю. Длительный пеший поход изнурил нас."
2-й КАВКАЗСКИЙ ПОГРАНИЧНЫЙ ПЕХ. ПОЛК В КАЗВИНЕ
"На подступах к Казвину нас с духовым оркестром встретили начальник гарнизона и представитель 2-го Кавказского Пограничного полка, который принял наш маршевый батальон и проводил до места его расквартирования. Выяснилось, что наши маршевые роты входили в этот полк в качестве его четвертого батальона. Здесь я был зачислен в 15-ю сотню (так назывались роты в пограничных полках в годы войны) четвертого батальона рядовым солдатом. В батальоне было много юношей из Елизаветполя. Помню моих однокашников по железнодорожному училищу - друга моего детства Григория Оганезова и Николая Перелыгина, а также Левона Овсепяна и других моих сверстников, которые состояли в 13-й и других сотнях нашего батальона. В Казвине батальон пробыл до середины января 1916 года. Здесь мы наблюдали жизнь и быт жителей этого города: мусульманские обряды, празднества, проповеди мулл, восточную роскошь и рядом - нищих, толпы голых и голодных детей. В Казвине мы виделись и с местными армянами. Запомнился один армянский учитель по имени Гагик Варжапет, который рассказал о тяжелой жизни армян, живущих в Персии."
Базар в Казвине, нач. ХХ в.
ПЕРСИДСКАЯ КАМПАНИЯ.
"Из Казвина наш батальон двинулся на Хамадан. Мы уже успели вместе с другими подразделениями полка пройти от порта Энзели около 400 верст трудного пути. За день мы одолевали по 30 и более верст. Мы тащили на себе тяжелую солдатскую ношу: оружие, боеприпасы, лопаты, вещевые мешки, небольшие по размерам личные походные палатки. Во время марша отдельные солдаты-добровольцы совсем обессилели и вышли из строя. К счастью, командир нашего взвода старший унтер-офицер Болотинцев был очень хорошим человеком, старым солдатом, принимавшим участие в русско-японской войне. Мы звали его Савельичем. Взводный тепло и участливо относился к солдатам, сочувственно помогал им всем, чем мог.
Казаки вступают в Исфахан, из французского иллюстрированного издания.
По сведениям, полученным командованием нашего батальона, в районе Хамадана продолжали еще оставаться отдельные группы турецких офицеров, которые, используя отряды персидской жандармерии и сформированные ими иррегулярные отряды курдов и местных мусульман, стремились общими усилиями серьезно нарушить работу тыла корпуса и по возможности дольше задержать продвижение отдельных воинских частей на Хамадан и далее на Керманшах. Относительно легко рассеяв их в короткой стычке, мы без потерь вступили в Хамадан - один из крупных городов Персии. До последних чисел января наш батальон оставался в Хамадане. Здесь мы имели возможность ознакомиться с некоторыми особенностями этого восточного города. Хорошо запомнился мне его красочный восточный рынок, который тянулся вдоль всей главной улицы города. По обеим ее сторонам было множество мелких лавочек, чайных и харчевен, разных мастерских, сидели менялы денег, работали мастера серебряных и золотых дел.
Дорога из Казвина на Хамадан в нач. ХХ в.
После отдыха батальон в начале февраля двинулся в поход из Хамадана на Керманшах. Вновь перед нами лежали сотни верст трудного пути. Пройдя свыше 150 верст, мы наконец догнали главные силы Экспедиционного корпуса, наступавшего широким фронтом в общем направлении на Керманшах - важный стратегический пункт на пути к Багдаду. Здесь, в районе большого села, носившего название Бехистун, мы в ходе боев влились в состав 2-го пограничного полка, который в это время наступал на главном керманшахском направлении, составляя центр боевого порядка частей Экспедиционного корпуса. На окраине этого известного в истории Персии населенного пункта стоял громадный утес. Подойдя к нему, мы увидели, что из-под скалы обильно течет целая река прозрачной воды. Все бросились к роднику, чтобы утолить жажду. Низ скалы был отшлифован, и на камне виднелись высеченные фигуры и довольно длинная надпись. Я долго рассматривал ее. Буквы были странными, похожими на клинья, прочесть текст и понять его смысл нам было, конечно, не под силу. И лишь много лет спустя я узнал, что это была знаменитая бехистунская надпись персидского царя Дария I из династии Ахеменидов, повествующая потомкам о том, что в своих походах он подавил восстания многих народов, в том числе и непокорных армян, которые, однако, и в дальнейшем несколько раз восставали и выходили из-под власти Ахеменидского царства...
После небольших боевых стычек под Бехистуном наши войска довольно успешно продолжали продвигаться вперед. В начале марта 1916 года они встретили на ближайших подступах к Керманшаху сопротивление крупных соединений и частей турецкой армии, в составе которых было немало отборных немецких подразделений во главе с опытными офицерами. Установив боевое соприкосновение с противником, соединения и части Экспедиционного корпуса генерала Баратова перешли в решительное наступление. Кавказская кавалерийская дивизия и казачьи части кубанцев пытались обойти фланги группировки турецких войск, упорно стремившейся удержать за собой город. Непосредственно на город в центре боевого построения корпуса наступал 2-й Кавказский Пограничный полк, имевший в своем составе четыре полнокровных батальона. Наступление полка поддерживалось огнем двух горных батарей. Развернутая в две цепи, наша сотня вместе с другими подразделениями батальона медленно, но настойчиво, перебежками выдвигалась вперед от одного огневого рубежа к другому, чтобы добраться до окопов, занятых турками. К подобному маневру прибегали и другие батальоны нашего полка. Завязался напряженный бой, в результате которого батальоны полка ворвались в город, а наши конники лихим маневром и атаками охватили фланги противника. К вечеру турки, а вместе с ними и отряды персидской жандармерии и наемников не выдержали общего натиска частей корпуса Баратова и вынуждены были оставить город, начать поспешный отход в юго-западном направлении.
После овладения Керманшахом Экспедиционный корпус перешел к преследованию турецких войск, отходивших на Касри-Ширин, чтобы в последующем, как нам говорили тогда, выйти в район Багдада и соединиться там с англичанами. Одновременно командование корпуса намеревалось развернуть наступление в направлении Диарбекира, чтобы выйти в тыл 3-й турецкой армии, действовавшей против главных сил Кавказского фронта. Продвижение частей Экспедиционного корпуса с боями к Касри-Ширину заняло полтора месяца. Пожалуй, этот этап длительного похода от берегов Каспийского моря и до вступления на землю Ирака был наиболее трудным и сложным. Здесь наши войска встретили возросшее сопротивление со стороны турецких частей, поддержанных многочисленными курдскими и жандармскими отрядами."
Русские войска в Персии; и противник - только часть всего разнообразия, персидские жандармы, сила вполне эффективная, согласно мнению современников, с 75-мм пушками "Шнайдер-Крезо":
БЫТОВЫЕ УСЛОВИЯ ПОХОДА.
"Однако наиболее мучительной для нас была нестерпимая жара. Питьевую воду нам доставляли на верблюдах, в бурдюках, но пока она доходила до нас, становилась безвкусной, теплой и не утоляла жажду. Чтобы предохраниться от солнечных ударов, весь личный состав частей корпуса был обеспечен специальными козырьками из ткани защитного цвета, которые шнурками прикреплялись к фуражке и прикрывали от палящих лучей солнца самые уязвимые места - лоб и затылок. Кони в этих же целях были обеспечены специальными налобниками, сшитыми из белой ткани."
"АНГЛИЧАНКА ГАДИТ".
"Таким образом, в чрезвычайно тяжелых условиях нам удалось на главном направлении наступления наших войск выйти на подступы к Багдаду. Однако дальнейшее наступление Экспедиционного корпуса приняло затяжной характер. Англичане потерпели крупное поражение под Кут-эль-Амары от турок и отказались от запланированных совместных действий для захвата Багдада.
Британские вспомогательные части из местных уроженцев во время кампании; не только босяки, но и вооружены, кажется, однозарядными Генри-Мартини.
Было ясно, что они вовсе не заинтересованы в том, чтобы русские войска проникли в пределы Ирака. Британское командование, видимо, опасалось их выхода в Верхнюю Месопотамию с богатыми мосульскими нефтяными источниками. Из-за вероломства англичан операция по захвату Багдада объединенными силами союзников была сорвана. Политика англичан была на руку туркам. Воспользовавшись благоприятным оборотом дел, турецкое командование собрало крупные силы и бросило их в контрнаступление против Экспедиционного корпуса генерала Баратова. Вновь развернулись ожесточенные бои. На этот раз наши войска вынуждены были перейти к обороне."
НАПРАВЛЕНИЕ В ШКОЛУ ПРАПОРЩИКОВ (пример пешего перехода "малой командой").
Стояли жаркие летние дни 1916 года, погода становилась все более знойной. Солдаты нашего взвода не покладая рук рыли окопы, оборудовали позиции. И вот в один из этих дней взводный Савельич вызвал меня к себе и доверительно сказал:
- Знаешь, Иван, требуют кандидатов для посылки в Тифлис, в школу прапорщиков. Выбирают тех, кто показал себя смелым в боях, имеет необходимое образование, хорошо аттестован по службе. Кажется, у тебя все эти данные имеются, так что есть возможность учиться на офицера…
Вскоре в числе других меня направили в школу прапорщиков. Из нашей части отправлялись в Тифлис на учебу всего три человека: я, мой школьный товарищ Николай Перелыгин и тифлисский армянин по фамилии Акопов.
Так закончилась моя фронтовая жизнь в рядах Экспедиционного корпуса в Иране. Мне, восемнадцатилетнему юноше, в положении рядового солдата пришлось испытать все тяготы войны в очень своеобразном и крайне знойном, почти тропическом районе. Здесь я получил боевое крещение и представление о действиях пехоты. Здесь же подружился с солдатами, познал их многотрудную фронтовую жизнь, воочию убедился в нелегкой доле защитников «царя и отечества».
Тепло распрощавшись с товарищами и нашим любимым взводным командиром Савельичем, мы двинулись в дорогу. Предстояло пройти пешком свыше 750 верст до порта Энзели. Мы с Николаем Перелыгиным были молоды и относительно легко прошагали этот долгий путь. Несколько труднее было Акопову, который по возрасту был намного старше нас. На каком-то невзрачном суденышке добрались до Баку. Мне и Николаю Перелыгину начальство разрешило остаться на несколько дней у родных в Елизаветполе."
ОБ УСЛОВИЯХ ПРИЕМА В ШКОЛУ ПРАПОРЩИКОВ.
"Десять дней пролетели быстро, и мы с Николаем Перелыгиным, распрощавшись с родными и друзьями детства, уехали в Тифлис, где должны были явиться в штаб 218-го запасного пехотного полка. Надо сказать, что тогда в войсковых частях всеми делами, касавшимися рядовых солдат, занимались опытные писари канцелярий, на плечи которых ложился учет и распределение личного состава, обеспечение его всеми видами довольствия.
Прибыв в назначенное время в канцелярию полка, мы сдали необходимые документы старшему писарю, который обещал представить их полковому адъютанту. Когда же через несколько дней явились узнать о результатах, писарь нам объявил, что, поскольку у меня и Перелыгина нет необходимого общеобразовательного ценза, нам в приеме в школу прапорщиков отказано. Для поступления в нее нужно было иметь четырехклассное гимназическое образование. Неужели, думал я, окончание двух учебных заведений - двухклассного железнодорожного и трехклассного технического училищ, в которых я в общей сложности проучился восемь лет, - не дает право поступления в школу прапорщиков?
Мы с Перелыгиным получили предписание убыть в Армавир, в Кавказский запасной кавалерийский полк. Там нас зачислили во второй маршевый эскадрон и поспешно стали обучать верховой езде. На протяжении нескольких месяцев под руководством корнета Тухарели мы довольно успешно одолели это искусство, и, кроме того, я попутно совсем неплохо сдал экзамены за четыре класса армавирской гимназии. К сожалению, мой друг Николай Перелыгин не смог осилить эту программу.
Меня снова направили в Тифлис. На этот раз я был зачислен юнкером в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков."
Выпуск Тифлисской школы прапорщиков, только не 1-ой, а 3-ей, 1916.
ПОДГОТОВКА ОФИЦЕРОВ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ.
"Срок обучения в школе был четыре месяца. В программу, кроме строевой подготовки и изучения основных уставов, были включены: тактика подразделений пехоты, огневая подготовка, военная топография, полевая фортификация, методика обучения отделения и взвода, стрельба из револьвера «наган» и владение шашкой в бою. Курсовым офицером у нас стал капитан Гришин, который только что прибыл в школу прапорщиков с фронта, имел за плечами хороший боевой опыт и за храбрость был отмечен несколькими орденами. Особенно хорошо Гришин знал тактику, был вежлив в обращении с юнкерами, всегда приходил на помощь отстающим в учебе. Выпуск из школы состоялся в последних числах июля. После короткого отпуска я в августе был назначен младшим офицером одной из рот запасного пехотного полка, дислоцировавшегося в Елизаветполе."
РЕВОЛЮЦИЯ 1917 г. НА КАВКАЗСКОМ ФРОНТЕ.
"В армии того периода бурно нарастали революционные настроения, солдаты активно выступали против продолжения войны, затеянной империалистами. Не желая оставаться под командованием реакционно настроенных царских генералов и офицеров и используя некоторые права, которые им предоставило, хотя и ненадолго, Временное правительство, они выбирали командиров из наиболее прогрессивной части офицерского состава.
Митинг автомобильных частей Кавказского фронта, Тифлис, 1917.
Откровенно говоря, я был очень удивлен, когда спустя неделю после моего появления в полку солдатское собрание по предложению ротного солдатского комитета избрало меня командиром роты. Однако командование части не хотело признавать такой демократии: уже на следующий день меня включили в состав маршевой роты, состоявшей из армян, и направили всех на укомплектование 3-го армянского стрелкового полка, который сражался против турок в Иране, вблизи озера Урмия. Вскоре после прибытия в этот полк солдаты 3-го батальона избрали меня, младшего офицера 8-й роты, в состав батальонного солдатского комитета. На фронте в это время активные боевые действия не велись, шли бои местного значения, в которых пришлось мне принять участие в составе роты."
"Горячий отклик Октябрьская революция встретила и среди солдат Кавказского фронта. 10 ноября на собрании представителей 36 воинских частей Тифлисского гарнизона было избрано Делегатское собрание, которое стало постоянным выборным органом воинских частей гарнизона. К 17 ноября Делегатское собрание представляло уже 70 воинских частей гарнизона. 15 января 1918 года солдатами гарнизона был создан военнореволюционный комитет, который признал власть Советского правительства."
Революционные солдаты в Тифлисе.
"Солдаты и отдельные близко стоявшие к ним по своим взглядам офицеры нашего полка, в том числе и я, искренне радовались победе социалистической революции и установлению в стране Советской власти. Они приветствовали это важнейшее политическое событие в жизни России и возлагали большие надежды на новый государственный строй во главе с партией большевиков. Из газет, писем родных, а также по рассказам прибывших из тыла в полк солдат мы знали, что рабочие и крестьяне, как и широкие круги солдат на фронте, с большими надеждами ожидали прекращения войны и установления долгожданного мира, наступления более благоприятных условий для коренного улучшения общественной жизни."