По ту сторону и рядом
Когда я впервые читала всю русскую классику, на ней был чудесный налет иной жизни. "Где-то далеко, когда-то давно, не здесь, не с нами, не так". Гнилой привкус (хоть и слабый) мексиканских сериалов из жизни заокеанских людей. Канула та жизнь, канула навсегда. Кисточкой работает археолог, чтобы черепок не расколоть случайно.
А потом оно полезло. Как ожившие мумии. Вещи, которые казались в середине 80-х в классике надуманными, вычурными, старомодными, архаичными, вдруг присели рядом за столом и попросили чаю.
Это, вообще-то, впечатляющий опыт. Теперь архаика - это какой-нибудь Горин. А вот Островский - современный драматург.
Русские горки.
Боюсь, что уже и не чаю даже.
Edouard Manet. Plum Brandy. 1877
А потом оно полезло. Как ожившие мумии. Вещи, которые казались в середине 80-х в классике надуманными, вычурными, старомодными, архаичными, вдруг присели рядом за столом и попросили чаю.
Это, вообще-то, впечатляющий опыт. Теперь архаика - это какой-нибудь Горин. А вот Островский - современный драматург.
Русские горки.
Боюсь, что уже и не чаю даже.
Edouard Manet. Plum Brandy. 1877