Чудище обло...8.
Жизнь не только полна парадоксов, но в определённом смысле она сама по себе есть один большой Парадокс. С доказательствами этого нехитрого постулата мы сталкиваемся чуть ли не каждый день. Да вот хотя бы обнажаемая нашим раскопками ближневосточная реальность - чем не доказательство? Там тоже парадокс на парадоксе. Камень на камень, кирпич на кирпич, а потом - рраз! и Железная Пята. Всё выглядело как хаотичное нагромождение событий, а в итоге стройная и строгая геометрическая фигура. Пирамида.
Как так вышло?
А вышло так оттого, что парадокс это только для кого не надо - загадка, а для гения - друг.
Самый большой парадокс был в том, что ввязавшиеся в гонку за нефтью "капиталисты-авантюристы" на каком-то этапе очнулись и обнаружили, что азарт завёл их куда-то не туда. Нефть и деньги это было очень заманчиво, но речь у нас (и у "них") идёт о начале-середине-конце тридцатых прошлого столетия, а это было время мирового кризиса и того, что за ним последовало. А последовала Великая Депрессия и сколько антидепрессантов ни принимай, толку никакого. "Снижение деловой активности" и прочие констатирующие диагнозы экономического жаргона делу не помогали ничуть.
И корпорация SOCAL вдруг и во многом неожиданно для себя спохватилась, что она платит саудовцам за концессию, несёт расходы по геологоразведке и бурильным работам, а нефти всё нет и нет, а между тем прибыль нужна не завтра, а прямо сейчас. Депрессия же. Но главная проблема была в другом - ну вот нашла SOCAL нефть и - что? В 1938 году она нефть и в самом деле нашла и, найдя, криво улыбнулась иронии момента. Дело было в том, что спроса на нефть не было и американцы не знали, куда им девать свою собственную американскую нефть, что уж говорить о саудовской.
Но кроме всемогущих корпораций, стимулируемых дивидендами, есть ещё и гений государства, которое думает не о чепухе, а о действительно важных вещах, однако именно с точки зрения государства под названием США ситуация тоже выглядела неважно, правда по немножко другим причинам. Ну вот есть американская компания, она получила концессию, нашла нефть, а потом... А что - "потом"? А потом американцы быстренько построили трубопровод до Рас Тануры, лично дорогой ибн Сауд торжественно открутил вентиль, нефть по трубе пошла, но оказалось, что уходит она недалеко, до полуострова Абадан, где находился нефтеперерабатывающий комплекс, принадлежавший APOC - Anglo-Persian Oil Company.
Перспектива такого положения была яснее ясного - чем больше вывозилось бы сырой нефти из Саудовской Аравии, тем больше загружались бы мощности Абадана и тем лучше (сразу в нескольких смыслах) было бы для Англии. Получающий свою копеечку нефтяной придаток (в данном случае Саудия), ничего зазорного в таком положении не видел, но вот для США ситуация выгядела унизительной, американцы не такие люди, чтобы впрягаться в чужую телегу. Выход? Он был очевиден - в Саудовской Аравии ничего не было, не было ничего в самом прямом смысле, голь гольём, а потому, раз уж там нашлась нефть, следовало к нефти создать и нефтеперерабатывающие мощности. "Замкнуть цикл." Это усиливало Саудовскую Аравию и в определённой степени делало её "независимость" более независимой. Но зато и резко вырастала "выгода" того, кто бы контролировал такую усилившуюся и обретшую больший вес Аравию.
Однако, при всей очевидности действий, к которым следовало прибегнуть американцам, имелось и одно препятствие. Препятствием было наличествовавшее в Саудовской Аравии чужое "влияние". И принадлежало это влияние государству, которое называлось Британией. Выходил тоже своего рода "замкнутый цикл", похожий на процесс переработки нефти, но только этот цикл был циклом более высокого порядка. И американцам, если они хотели добиться своего (а они этого хотели), следовало вытеснить английское влияние. Чужое влияние вытесняется либо другим чужим, либо своим, каким именно - решать вам. И американцы решили, что в данной конкретной геополитической ситуации английское влияние должно быть вытеснено их собственным американским влиянием. Другими словами, Саудовская Аравия показалась американцам слишком ценной, чтобы в борьбе за влияние на неё искать чьего бы то ни было союзничества.
Сказано - сделано. Начали? Начали. И тут, "на данном этапе" обнаружилась приятная неожиданность - выяснилось, что государство США обо всём этом уже успело подумать и даже вбило в отвесную скалу крюки для тех, кто когда-нибудь надумает покорять вершину, проходя именно этим маршрутом. Начало было положено Первой Мировой Войной, превратившей Америку в Державу. А Державу отличает от всех прочих государств то, что она покидает ряды так называемых regional powers. Тех самых regional powers, у которых имеются их маленькие regional interests. Держава поднимается на следующий уровень и её начинают заботить проблемы не региональные, а глобальные. И интересы её из интересов региональных перерастают в интересы глобальные. А потому США, "обретя силу", задолго не только до открытия в Саудовской Аравии нефти, но и вообще никак не увязывая "нефть" и "Аравию" вместе, озаботились своими если и не текущими, то будущими интересами в регионе, полновластными хозяевами которого всеми "считались" англичане и французы.
И позиции англичан на Ближнем Востоке выглядели незыблемыми. Английское "присутствие" в регионе выглядело как частая сеть, узелками в которой были дипломатические представительства и военные базы. И по той причине, что Ближний Восток был своеобразным редутом, разгораживавшим Европу и Индию (или Средиземное Море и Индийский Океан), то Англия ревниво пресекала чужие попытки обрести в регионе не только влияние, но даже и намёк на таковое. И американцы (до поры) всем своим видом показывали, что они - ни-ни, "ни сном, ни духом". "Чтобы мы, да в святая святых?! Да нешто ж мы не понимаем..."
И в дипломатическом и военном смыслах дело так и обстояло. До войны, не желая с англичанами "обостряться" (а, может, просто усыпляя их бдительность), американцы не предпринимали никаких видимых военных и дипломатических усилий по проникновению в регион. (Даже к концу войны, в 1944 году, в Государственном Департаменте имелось всего три сотрудника-лингвиста, специализировавшихся на ближневосточных языках и диалектах.) Казалось бы, англичане могли спать спокойно. Но вот кто не спал, так это американцы. Для проникновения они нашли другую лазейку - то, что называется человеческими контактами.
Всем понятно, что контакты контактам рознь и буровой мастер мог сколько угодно контактировать с погонщиком верблюдов, вреда от этого никому не было, как не было и особой пользы. Так что в контактах главное не сами контакты, а те люди, что в контакт входят.
И с американской стороны человек-контакт был найден самого высшего качества, вы с ним уже знакомы - миллионер-филантроп Чарльз Крэйн. Он же был арабистом, помните? А кому как не арабисту с арабами общаться? С Филби Крэйн уже был знаком, но ему, наверное, и на сам предмет увлечения интересно было посмотреть, а потому он по собственной инициативе отправился в Саудовскую Аравию. И я его вполне понимаю, Али Баба и Синдбад Мореход бесконечно увлекательнее вопросов водоснабжения и канализации.
И губа у Крэйна была не дура. Добравшись до Джидды, он не захотел общаться с простыми бедуинами, а испросил он аудиенцию у короля ибн Сауда. Почему? Потому, наверное, что когда Вашингтон озаботился вопросом признавать ли ему королевство Саудовская Аравия или повременить-приглядеться, то "хорошо известный в определённых кругах арабо-американский интеллектуал Ахман Рихани" сказал возглавлявшему отдел Госдепартамента по Ближнему Востоку Уоллесу Мюррею так: "Вы должны рассматривать ибн Сауда как самого великого араба со времён пророка Мухаммеда".
Отсюда понятен и калибр человека, отправившегося на встречу с величайшим арабом. Немаловажным было и то уже упоминавшееся обстоятельство, что Чарльз Крэйн не занимал никаких официальных постов, а потому его встреча с ибн Саудом никого не должна была насторожить. Араб принимает арабиста, что может быть естественнее. Может, они там читают друг другу вслух избранные места из Корана. И Крэйн помимо занимаемого уникального положения был ещё и достаточно умным человеком, чтобы понимать, что первое впечатление самое важное и что глядя на него ибн Сауд будет видеть в его лице Американца, олицетворяющего для него американский народ в целом, а потому он и вёл себя соответственно.
По итогам встречи оба были очарованы друг другом. В том, что был очарован Крэйн нет ничего удивительного, ибн Сауд легко очаровывал того, кого он хотел очаровать. Сам же ибн Сауд (а он при всех достоинствах был человеком восточным) был очарован тем, что Крэйн сумел убедительно показать, что он не хочет ничего ни для себя, ни для Америки. Крэйн-Америка как миллионер, как альтруист, как филантроп. "Большое спасибо, у нас всё есть, нам ничего не надо."
Мнение ибн Сауда было решающим, так как всё в государстве Саудовская Аравия было "завязано" на него. В этом смысле он был настоящим королём. Ибн Сауд был жестоким человеком, жившим в жестоком месте в очень жестокое время. Но при этом он не был человеком плохим в том смысле, что он не был человеком аморальным. Вот две истории, два штриха к его портрету.
"Финансы" ибн Сауд понимал как "золото". Что такое банки, безналичный расчёт, счета итд, он не знал и знать не хотел. А потому, отдав американцам концессию на добычу нефти, он потребовал, чтобы все расчёты с ним и с его государством велись в виде натуральном, "в золоте". Американцы пожали плечами, им было всё равно и стали платить ибн Сауду золотом. И он сидел у себя в шатре, а вокруг него стояли мешки, набитые золотыми монетами. И самому ибн Сауду очень льстило, когда он одаривал приближённых горстью золотых. Точно так же дело обстояло и с "государственными расходами". Сыновья же ибн Сауда (их было то ли 37, то ли 40, то ли 45) в отличие от отца-домоседа, повадились в Европу и более менее хорошо представляли себе как устроен современный мир. И вот те сыновья, что были настроены полиберальнее, решили, что неплохо бы им в эр-Рияде построить государственную больницу, где за государственный счёт лечили бы всех желающих. Посовещавшись, братья избрали в качестве делегата сына, к которому ибн Сауд проявлял больше, как им казалось, отцовской любви и отправили его к королю. Ибн Сауд долго не мог понять, чего от него хотят. Поняв же, он прослезился. "Ты в самом деле хочешь истратить деньги НА ЭТО?! Бери сам и бери столько, сколько тебе нужно!"
Случай второй - раз в год король устраивал раздачу денег народу. "Счастье для всех и пусть никто не уйдёт обиженным!" На раздачу отпускалась определённая сумма и министр приносил расчёты на подпись королю. И вот как-то ибн Сауд (а у него в последние годы было плохо со зрением) размашисто подписавшись, сделал это так, что часть подписи оказалась на втором, нижнем листе бумаги, выдававшемся из под верхнего и получилось, что эта закорючка увеличила значившуюся на нижнем листе сумму пожертвований на порядок, на лишний ноль. Обнаруживший досадную описку министр попросился на приём, на коленях подполз к королю и сообщил, что его величество изволили сделать ошибку, что случайно получившаяся цифра опустошит королевскую казну и что надо бы как-то это дело поправить. Ибн Сауд повертел в руках бумаги со своей подписью и пробурчал, что он ничего поправлять не будет и что раз уж так вышло, то пусть раздадут столько денег, сколько указано.
"Никто не должен сказать, что рука ибн Сауда оказалась щедрее, чем его сердце."
Повыше упоминалось, что западные историки ставят ибн Сауда в один ряд с Джорджем Вашингтоном, Мао и Лениным.
При всех различиях упомянутую троицу объединяет то, что все они - основатели. Все трое - творцы. Им удалось "зачать" государство. Причём во всех трёх случаях это государства масштаба США, СССР и КНР. Нечто такое, что в силу "громадья" явления умом понять сложно. И, казалось бы, рядом с этими историческими титанами (и в смысле личностном, и в смысле державности) ибн Сауд должен смотреться бледно. Блекло. И для выпуклости его нужно было бы сравнивать с фигурами помельче. Однако его ставят в ряд первый, в ряд фигур первоклассных.
Почему? Наверное, потому, что человек разбирающийся может сполна оценить "содеянное" первым саудовским королём.
Кроме того, следует учитывать дистанцию, которую пришлось преодолевать фигурантам на пути к их личной вершине. У Мао и Ленина уже имелся "задел" в виде колоссальных территорий, людских масс и отстроенной предшественниками инфраструктуры, они выходили на последний бросок из разбитого на полдороге лагеря, в то время как ибн Сауд начал свой путь с самого подножия и у него из альпинистского подспорья не было ничего. Не было шерпов, не было снаряжения, да даже и ледоруб он себе позволить не мог. И тем не менее упорное карабкание этого араба вверх увенчалось созданием того, что сегодня известно миру как Саудовская Аравия, а это далеко не последнее государство планеты. А если говорить о такой тонкой материи как "влияние", то тут уж и вообще... Саудовская Аравия может влиять на всех, кто рядом и на всех, кто ниже, а на саму Саудию может влиять только одно государство. Даже не скажешь "раз, два и обчёлся", сказав "раз", "разом" и закончишь.
Ибн Сауд показал себя (не на словах показал, а на деле!) до изумления искусным Игроком. Изумление вызвано в первую очередь тем, что у него ведь не было того, что имелось у Вашингтона, Ленина и Мао - у ибн Сауда не было дипломатического опыта. Да что там "дипломатического опыта"... У него даже не было формального образования! Он понятия не имел, что происходит на мировой доске. Кто там, что там и почём. И зачем. И почему. Его вбросили в чужую Игру, правила которой ему не были известны и вбросили чужие руки. Вбросили как пешку. А когда он осторожно огляделся, то обнаружил, что вокруг сплошь ладьи да ферзи. "Королевы, королевы, а я маленький такой." И времени на раздумья у пешки не было, какие ещё раздумья, скажете тоже, - Вторая Мировая на носу!
И он вошёл в Игру. На первых порах он позволял двигать собою, а потом заходил сам по себе. И он умудрился не сделать ни одной ошибки. Ни тогда, когда он отдавался в чужие руки, ни тогда, когда решения о том, каким будет следующий ход он начал принимать сам.
Вот что сказал президент Рузвельт 14 февраля 1945 года, принимая ибн Сауда на борту линейного крейсера "Квинси": "Когда мы могли только мечтать о победе, вам удавалось удерживать мир среди арабов, хотя надежда на победу союзников исчезала на глазах. Связав себя с нами, вы указали арабам верную дорогу к единому Богу."
Дипломатический этикет позволил убрать с глаз долой ту досадность, что дорога, может быть и была верной, но была она не дорогой, а узкой тропкой и она не была прямой. Да и как ей было прямой быть, когда на ближневосточные события пытались влиять одновременно Британская Империя, США, Франция (сперва как Французская Республика, потом как Вишистская Франция), Третий Рейх, Италия и все большие и маленькие арабские деятели того времени.
Давайте посмотрим, как отвечал на эти вызовы ибн Сауд, как он маневрировал своим тогда утлым судёнышком, обходя подводные камни, проскакивая между Сциллой и Харибдой, и всё это ради того, чтобы вновь обнаружить себя between the devil and the deep blue sea.
"Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл", а уходить с каждым разом становилось всё труднее, так как Саудовская Аравия оказалась нужна разом всем. И от дедушки ибн Сауду уйти было очень трудно, перед войной все могли убедиться, что у Германии аппетит хороший, а руки - длинные.
Конечная цель ибн Сауда состояла в том, чтобы уйти от Британии. Но когда вы маленький и слабый, то уйти вы можете только от одного сильного к другому сильному. Больше всего ибн Сауд хотел бы уйти к Америке, однако перед войной (и даже когда война уже началась) США "традиционно" придерживались демонстративного нейтралитета. "Выжидали." Саудовской Аравии следовало сделать первый шаг самой, но при этом не промахнуться. И ибн Сауд такой шаг сделал. В 1937 году он отправил правительственную делегацию в Берлин.
(Необходимое в этом месте примечание - любимой поговоркой ибн Сауда была очень старая бедуинская присказка - "если ты не можешь своего врага убить - поцелуй его.")
Саудовская делегация изъявила желание купить в Германии партию оружия и повела переговоры о покупке 15 000 винтовок, каковое желание было принято в Берлине благосклонно, однако в качестве платы немцы пожелали не денег, а "присутствия" в Аравии. Причём "присутствие" немцы толковали расширительно, так как в торговом смысле они доступ в Саудию уже имели и такие не последние немецкие компании как Крупп и Сименс пытались конкурировать с американцами и англичанами в различных проектах, связанных с орошением и производством электроэнергии, и саудовцам уже и без того приходилось лавировать в трёх соснах между американцами, англичанами и немцами.
В январе 1939 года Германия стала первым из государств, чьи подданные не совершали хадж, получившей разрешение на открытие постоянного дипломатического представительства в Джидде и туда тут же отправился посланником небезызвестный доктор Фриц Гробба. Немецкие газеты откликнулись на это событие заголовками, где пестрели выражения вроде "новая эра отношений", "Империя ибн Сауда", "экономический прогресс" и прочая дежурная газетная чепуха.
Одновременно Саудовская Аравия обменялась дружественныыми телодвижениями с Италией. Англичанами это было воспринято даже более болезненно, чем саудо-немецкие контакты так как с 1936 года они были с итальянцами "на ножах" после абиссинского кризиса. Да и зашёл ибн Сауд в своих игрищах с итальянцами куда дальше, одним из первых признав аннексию итальянцами Абиссинии. В награду за это Италия в 1939 году поставила Саудовской Аравии партию оружия за символическую плату, да к тому же позволив расплачиваться поставками продовольствия и верблюдов для итальянских оккупационных войск.
И как будто саудитам было мало слетевшихся как на мёд европейцев, американцев и соседей, на сладкое потянуло ещё и Японию. Японцы начали с того, что в 1934 году стали монопольными поставщиками в Саудию изделий из хлопка, назначив на свои товары цены в два раза ниже запрошенных англичанами. Торговая японская делегация весной 1939 года сменилась делегацией правительственной, а та пожелала получить в Саудовской Аравии концессию на поиски нефти. Предложения японской стороны выглядели не просто заманчивыми, а, по словам всё на свете знающих американцев, - "фантастическими". Американцы всполошились, Япония же, а на дворе - 1939 год. Нужно было что-то предпринять и предпринять срочно.
Вопрос был поднят на уровень тогдашнего главы Госдепартамента Корделла Халла и тот нашёл решение. К ибн Сауду был послан Карл Твитчелл, знакомец и подчинённый Чарльза Крэйна, тот самый специалист-буровик и искатель приключений, который когда-то по поручению Филби и ибн Сауда искал в Саудовской Аравии воду, а обнаружил там признаки нефти. Твитчеллу ибн Сауд доверял (ещё бы!), а тот сумел убедительно изложить доведённую до него в Госдепартаменте информацию королю - за японским желанием заполучить концессию скрывалась вовсе не нефть, нефтяная концессия прятала за собою другое. Твитчелл сказал ибн Сауду, что главным мотивом японцев является территориальный контроль, "присутствие", которое они могут получить посредством концессии.
Дурную службу японцам сослужил длинный язык. "Язык мой - враг мой." В данном случае вражеский язык принадлежал послу Японии в Египте Оно, который на дипломатической вечеринке по недомыслию то ли похвастался, то ли пригрозил английскому послу Киллеарну, что "... итальянское влияние в Йемене и немецкое в Хеджазе позволит досматривать проходящие Красным Морем английские и французские суда." Другими словами - германо, итало, а теперь ещё и японское "присутствие" в регионе могло свести на нет значение Суэцкого Канала и изменить тем самым стратегическую обстановку, выходящую далеко за пределы Ближнего Востока.
Оказавшийся в очень двусмысленной ситуации ибн Сауд (он, "объект", оказался втянут в разборку "субъектов") прибег к чисто восточной хитрости, он не стал отказывать японцам напрямую, а вместо этого, изобразив живейшую заинтересованность в сделке, назначил за концессию такую цену, что японцы, щурясь, улыбаясь и часто кланяясь, вышли, пятясь, из королевского шатра и больше там не появлялись.
Чтобы не быть неверно понятым, ибн Сауд в июне 1939 года отправил личного посланника Халида аль Вада Гархани в Германию, где тот удостоился личной аудиенции у вождя немецкого народа Гитлера. По результатам встречи немцы не продали, а подарили саудовцам 4 тыс. винтовок и 8 млн. патронов к ним и сказали, что те могут рассчитывать на кредит в 125 000 фунтов стерлингов на дальнейшие закупки оружия, и что всё, что саудовцам следует сделать, так это "укрепить связи с Германией" и если не разорвать, то хотя бы "ослабить связи с Британией". Гархани покивал головой, а потом вернулся в Саудию, немедленно встретился с англичанами из английской миссии и рассказал им о всех вывезенных им из немецкого путешествия впечатлениях.
С этого момента ибн Сауд начал медленно, но неуклонно дистанцироваться от Германии. Когда Британия объявила Германии войну ибн Сауд закрыл немецкое представительство в Джидде и не позволил вернуться туда доктору Гроббе. Это с одной стороны. А с другой ибн Сауд через Гархани и саудовского посланника в вишистской Франции Фуада Хамзу продолжал поддерживать контакты с Германией. А с третьей стороны никто иной как сам ибн Сауд сообщил англичанам о планах своего советника Джека Филби выехать в США с целью вести там антивоенную пропаганду, после чего англичане Филби в Карачи и арестовали. Ибн Сауд своего Филби, которому он был обязан очень многим, англичанам - "сдал".
"Ужас-ужас-ужас"? Да как сказать.
Всё вместе взятое выглядело как попытка ибн Сауда усидеть сразу на всех стульях, "быть любезным сразу всем". Но это только одна сторона медали. Другая выглядела немножко по-другому.
Тем, что он делал, ибн Сауд смог удержать для своего только что созданного государства позицию нейтралитета. В той ситуации это было необычайно трудно, поскольку силы, давившие на Саудовскую Аравию были силами Держав, а каждая из них хотела своего. "Странного." И ибн Сауд сумел так противоположить эти силы одну другой, что не только уцелел сам, но и сохранил в целости и сохранности своё государство, поставив его в центр "баланса сил".
Сегодня очень многие упрекают его именно за это - за нейтралитет. Упрёки строятся на том, что нейтралитет позволил Саудовской Аравии поставлять нефть другому нейтральному государству - Испании, а через Испанию эта нефть попадала к немцам. "Ужас." А качала эту нефть американская компания. И к терминалу эта нефть попадала посредством построенного американцами трубопровода. "Ой!"
- Ой?
Дверь в стене 178, 179.
http://alexandrov-g.livejournal.com/273876.html, http://alexandrov-g.livejournal.com/273938.html
Как так вышло?
А вышло так оттого, что парадокс это только для кого не надо - загадка, а для гения - друг.
Самый большой парадокс был в том, что ввязавшиеся в гонку за нефтью "капиталисты-авантюристы" на каком-то этапе очнулись и обнаружили, что азарт завёл их куда-то не туда. Нефть и деньги это было очень заманчиво, но речь у нас (и у "них") идёт о начале-середине-конце тридцатых прошлого столетия, а это было время мирового кризиса и того, что за ним последовало. А последовала Великая Депрессия и сколько антидепрессантов ни принимай, толку никакого. "Снижение деловой активности" и прочие констатирующие диагнозы экономического жаргона делу не помогали ничуть.
И корпорация SOCAL вдруг и во многом неожиданно для себя спохватилась, что она платит саудовцам за концессию, несёт расходы по геологоразведке и бурильным работам, а нефти всё нет и нет, а между тем прибыль нужна не завтра, а прямо сейчас. Депрессия же. Но главная проблема была в другом - ну вот нашла SOCAL нефть и - что? В 1938 году она нефть и в самом деле нашла и, найдя, криво улыбнулась иронии момента. Дело было в том, что спроса на нефть не было и американцы не знали, куда им девать свою собственную американскую нефть, что уж говорить о саудовской.
Но кроме всемогущих корпораций, стимулируемых дивидендами, есть ещё и гений государства, которое думает не о чепухе, а о действительно важных вещах, однако именно с точки зрения государства под названием США ситуация тоже выглядела неважно, правда по немножко другим причинам. Ну вот есть американская компания, она получила концессию, нашла нефть, а потом... А что - "потом"? А потом американцы быстренько построили трубопровод до Рас Тануры, лично дорогой ибн Сауд торжественно открутил вентиль, нефть по трубе пошла, но оказалось, что уходит она недалеко, до полуострова Абадан, где находился нефтеперерабатывающий комплекс, принадлежавший APOC - Anglo-Persian Oil Company.
Перспектива такого положения была яснее ясного - чем больше вывозилось бы сырой нефти из Саудовской Аравии, тем больше загружались бы мощности Абадана и тем лучше (сразу в нескольких смыслах) было бы для Англии. Получающий свою копеечку нефтяной придаток (в данном случае Саудия), ничего зазорного в таком положении не видел, но вот для США ситуация выгядела унизительной, американцы не такие люди, чтобы впрягаться в чужую телегу. Выход? Он был очевиден - в Саудовской Аравии ничего не было, не было ничего в самом прямом смысле, голь гольём, а потому, раз уж там нашлась нефть, следовало к нефти создать и нефтеперерабатывающие мощности. "Замкнуть цикл." Это усиливало Саудовскую Аравию и в определённой степени делало её "независимость" более независимой. Но зато и резко вырастала "выгода" того, кто бы контролировал такую усилившуюся и обретшую больший вес Аравию.
Однако, при всей очевидности действий, к которым следовало прибегнуть американцам, имелось и одно препятствие. Препятствием было наличествовавшее в Саудовской Аравии чужое "влияние". И принадлежало это влияние государству, которое называлось Британией. Выходил тоже своего рода "замкнутый цикл", похожий на процесс переработки нефти, но только этот цикл был циклом более высокого порядка. И американцам, если они хотели добиться своего (а они этого хотели), следовало вытеснить английское влияние. Чужое влияние вытесняется либо другим чужим, либо своим, каким именно - решать вам. И американцы решили, что в данной конкретной геополитической ситуации английское влияние должно быть вытеснено их собственным американским влиянием. Другими словами, Саудовская Аравия показалась американцам слишком ценной, чтобы в борьбе за влияние на неё искать чьего бы то ни было союзничества.
Сказано - сделано. Начали? Начали. И тут, "на данном этапе" обнаружилась приятная неожиданность - выяснилось, что государство США обо всём этом уже успело подумать и даже вбило в отвесную скалу крюки для тех, кто когда-нибудь надумает покорять вершину, проходя именно этим маршрутом. Начало было положено Первой Мировой Войной, превратившей Америку в Державу. А Державу отличает от всех прочих государств то, что она покидает ряды так называемых regional powers. Тех самых regional powers, у которых имеются их маленькие regional interests. Держава поднимается на следующий уровень и её начинают заботить проблемы не региональные, а глобальные. И интересы её из интересов региональных перерастают в интересы глобальные. А потому США, "обретя силу", задолго не только до открытия в Саудовской Аравии нефти, но и вообще никак не увязывая "нефть" и "Аравию" вместе, озаботились своими если и не текущими, то будущими интересами в регионе, полновластными хозяевами которого всеми "считались" англичане и французы.
И позиции англичан на Ближнем Востоке выглядели незыблемыми. Английское "присутствие" в регионе выглядело как частая сеть, узелками в которой были дипломатические представительства и военные базы. И по той причине, что Ближний Восток был своеобразным редутом, разгораживавшим Европу и Индию (или Средиземное Море и Индийский Океан), то Англия ревниво пресекала чужие попытки обрести в регионе не только влияние, но даже и намёк на таковое. И американцы (до поры) всем своим видом показывали, что они - ни-ни, "ни сном, ни духом". "Чтобы мы, да в святая святых?! Да нешто ж мы не понимаем..."
И в дипломатическом и военном смыслах дело так и обстояло. До войны, не желая с англичанами "обостряться" (а, может, просто усыпляя их бдительность), американцы не предпринимали никаких видимых военных и дипломатических усилий по проникновению в регион. (Даже к концу войны, в 1944 году, в Государственном Департаменте имелось всего три сотрудника-лингвиста, специализировавшихся на ближневосточных языках и диалектах.) Казалось бы, англичане могли спать спокойно. Но вот кто не спал, так это американцы. Для проникновения они нашли другую лазейку - то, что называется человеческими контактами.
Всем понятно, что контакты контактам рознь и буровой мастер мог сколько угодно контактировать с погонщиком верблюдов, вреда от этого никому не было, как не было и особой пользы. Так что в контактах главное не сами контакты, а те люди, что в контакт входят.
И с американской стороны человек-контакт был найден самого высшего качества, вы с ним уже знакомы - миллионер-филантроп Чарльз Крэйн. Он же был арабистом, помните? А кому как не арабисту с арабами общаться? С Филби Крэйн уже был знаком, но ему, наверное, и на сам предмет увлечения интересно было посмотреть, а потому он по собственной инициативе отправился в Саудовскую Аравию. И я его вполне понимаю, Али Баба и Синдбад Мореход бесконечно увлекательнее вопросов водоснабжения и канализации.
И губа у Крэйна была не дура. Добравшись до Джидды, он не захотел общаться с простыми бедуинами, а испросил он аудиенцию у короля ибн Сауда. Почему? Потому, наверное, что когда Вашингтон озаботился вопросом признавать ли ему королевство Саудовская Аравия или повременить-приглядеться, то "хорошо известный в определённых кругах арабо-американский интеллектуал Ахман Рихани" сказал возглавлявшему отдел Госдепартамента по Ближнему Востоку Уоллесу Мюррею так: "Вы должны рассматривать ибн Сауда как самого великого араба со времён пророка Мухаммеда".
Отсюда понятен и калибр человека, отправившегося на встречу с величайшим арабом. Немаловажным было и то уже упоминавшееся обстоятельство, что Чарльз Крэйн не занимал никаких официальных постов, а потому его встреча с ибн Саудом никого не должна была насторожить. Араб принимает арабиста, что может быть естественнее. Может, они там читают друг другу вслух избранные места из Корана. И Крэйн помимо занимаемого уникального положения был ещё и достаточно умным человеком, чтобы понимать, что первое впечатление самое важное и что глядя на него ибн Сауд будет видеть в его лице Американца, олицетворяющего для него американский народ в целом, а потому он и вёл себя соответственно.
По итогам встречи оба были очарованы друг другом. В том, что был очарован Крэйн нет ничего удивительного, ибн Сауд легко очаровывал того, кого он хотел очаровать. Сам же ибн Сауд (а он при всех достоинствах был человеком восточным) был очарован тем, что Крэйн сумел убедительно показать, что он не хочет ничего ни для себя, ни для Америки. Крэйн-Америка как миллионер, как альтруист, как филантроп. "Большое спасибо, у нас всё есть, нам ничего не надо."
Мнение ибн Сауда было решающим, так как всё в государстве Саудовская Аравия было "завязано" на него. В этом смысле он был настоящим королём. Ибн Сауд был жестоким человеком, жившим в жестоком месте в очень жестокое время. Но при этом он не был человеком плохим в том смысле, что он не был человеком аморальным. Вот две истории, два штриха к его портрету.
"Финансы" ибн Сауд понимал как "золото". Что такое банки, безналичный расчёт, счета итд, он не знал и знать не хотел. А потому, отдав американцам концессию на добычу нефти, он потребовал, чтобы все расчёты с ним и с его государством велись в виде натуральном, "в золоте". Американцы пожали плечами, им было всё равно и стали платить ибн Сауду золотом. И он сидел у себя в шатре, а вокруг него стояли мешки, набитые золотыми монетами. И самому ибн Сауду очень льстило, когда он одаривал приближённых горстью золотых. Точно так же дело обстояло и с "государственными расходами". Сыновья же ибн Сауда (их было то ли 37, то ли 40, то ли 45) в отличие от отца-домоседа, повадились в Европу и более менее хорошо представляли себе как устроен современный мир. И вот те сыновья, что были настроены полиберальнее, решили, что неплохо бы им в эр-Рияде построить государственную больницу, где за государственный счёт лечили бы всех желающих. Посовещавшись, братья избрали в качестве делегата сына, к которому ибн Сауд проявлял больше, как им казалось, отцовской любви и отправили его к королю. Ибн Сауд долго не мог понять, чего от него хотят. Поняв же, он прослезился. "Ты в самом деле хочешь истратить деньги НА ЭТО?! Бери сам и бери столько, сколько тебе нужно!"
Случай второй - раз в год король устраивал раздачу денег народу. "Счастье для всех и пусть никто не уйдёт обиженным!" На раздачу отпускалась определённая сумма и министр приносил расчёты на подпись королю. И вот как-то ибн Сауд (а у него в последние годы было плохо со зрением) размашисто подписавшись, сделал это так, что часть подписи оказалась на втором, нижнем листе бумаги, выдававшемся из под верхнего и получилось, что эта закорючка увеличила значившуюся на нижнем листе сумму пожертвований на порядок, на лишний ноль. Обнаруживший досадную описку министр попросился на приём, на коленях подполз к королю и сообщил, что его величество изволили сделать ошибку, что случайно получившаяся цифра опустошит королевскую казну и что надо бы как-то это дело поправить. Ибн Сауд повертел в руках бумаги со своей подписью и пробурчал, что он ничего поправлять не будет и что раз уж так вышло, то пусть раздадут столько денег, сколько указано.
"Никто не должен сказать, что рука ибн Сауда оказалась щедрее, чем его сердце."
Повыше упоминалось, что западные историки ставят ибн Сауда в один ряд с Джорджем Вашингтоном, Мао и Лениным.
При всех различиях упомянутую троицу объединяет то, что все они - основатели. Все трое - творцы. Им удалось "зачать" государство. Причём во всех трёх случаях это государства масштаба США, СССР и КНР. Нечто такое, что в силу "громадья" явления умом понять сложно. И, казалось бы, рядом с этими историческими титанами (и в смысле личностном, и в смысле державности) ибн Сауд должен смотреться бледно. Блекло. И для выпуклости его нужно было бы сравнивать с фигурами помельче. Однако его ставят в ряд первый, в ряд фигур первоклассных.
Почему? Наверное, потому, что человек разбирающийся может сполна оценить "содеянное" первым саудовским королём.
Кроме того, следует учитывать дистанцию, которую пришлось преодолевать фигурантам на пути к их личной вершине. У Мао и Ленина уже имелся "задел" в виде колоссальных территорий, людских масс и отстроенной предшественниками инфраструктуры, они выходили на последний бросок из разбитого на полдороге лагеря, в то время как ибн Сауд начал свой путь с самого подножия и у него из альпинистского подспорья не было ничего. Не было шерпов, не было снаряжения, да даже и ледоруб он себе позволить не мог. И тем не менее упорное карабкание этого араба вверх увенчалось созданием того, что сегодня известно миру как Саудовская Аравия, а это далеко не последнее государство планеты. А если говорить о такой тонкой материи как "влияние", то тут уж и вообще... Саудовская Аравия может влиять на всех, кто рядом и на всех, кто ниже, а на саму Саудию может влиять только одно государство. Даже не скажешь "раз, два и обчёлся", сказав "раз", "разом" и закончишь.
Ибн Сауд показал себя (не на словах показал, а на деле!) до изумления искусным Игроком. Изумление вызвано в первую очередь тем, что у него ведь не было того, что имелось у Вашингтона, Ленина и Мао - у ибн Сауда не было дипломатического опыта. Да что там "дипломатического опыта"... У него даже не было формального образования! Он понятия не имел, что происходит на мировой доске. Кто там, что там и почём. И зачем. И почему. Его вбросили в чужую Игру, правила которой ему не были известны и вбросили чужие руки. Вбросили как пешку. А когда он осторожно огляделся, то обнаружил, что вокруг сплошь ладьи да ферзи. "Королевы, королевы, а я маленький такой." И времени на раздумья у пешки не было, какие ещё раздумья, скажете тоже, - Вторая Мировая на носу!
И он вошёл в Игру. На первых порах он позволял двигать собою, а потом заходил сам по себе. И он умудрился не сделать ни одной ошибки. Ни тогда, когда он отдавался в чужие руки, ни тогда, когда решения о том, каким будет следующий ход он начал принимать сам.
Вот что сказал президент Рузвельт 14 февраля 1945 года, принимая ибн Сауда на борту линейного крейсера "Квинси": "Когда мы могли только мечтать о победе, вам удавалось удерживать мир среди арабов, хотя надежда на победу союзников исчезала на глазах. Связав себя с нами, вы указали арабам верную дорогу к единому Богу."
Дипломатический этикет позволил убрать с глаз долой ту досадность, что дорога, может быть и была верной, но была она не дорогой, а узкой тропкой и она не была прямой. Да и как ей было прямой быть, когда на ближневосточные события пытались влиять одновременно Британская Империя, США, Франция (сперва как Французская Республика, потом как Вишистская Франция), Третий Рейх, Италия и все большие и маленькие арабские деятели того времени.
Давайте посмотрим, как отвечал на эти вызовы ибн Сауд, как он маневрировал своим тогда утлым судёнышком, обходя подводные камни, проскакивая между Сциллой и Харибдой, и всё это ради того, чтобы вновь обнаружить себя between the devil and the deep blue sea.
"Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл", а уходить с каждым разом становилось всё труднее, так как Саудовская Аравия оказалась нужна разом всем. И от дедушки ибн Сауду уйти было очень трудно, перед войной все могли убедиться, что у Германии аппетит хороший, а руки - длинные.
Конечная цель ибн Сауда состояла в том, чтобы уйти от Британии. Но когда вы маленький и слабый, то уйти вы можете только от одного сильного к другому сильному. Больше всего ибн Сауд хотел бы уйти к Америке, однако перед войной (и даже когда война уже началась) США "традиционно" придерживались демонстративного нейтралитета. "Выжидали." Саудовской Аравии следовало сделать первый шаг самой, но при этом не промахнуться. И ибн Сауд такой шаг сделал. В 1937 году он отправил правительственную делегацию в Берлин.
(Необходимое в этом месте примечание - любимой поговоркой ибн Сауда была очень старая бедуинская присказка - "если ты не можешь своего врага убить - поцелуй его.")
Саудовская делегация изъявила желание купить в Германии партию оружия и повела переговоры о покупке 15 000 винтовок, каковое желание было принято в Берлине благосклонно, однако в качестве платы немцы пожелали не денег, а "присутствия" в Аравии. Причём "присутствие" немцы толковали расширительно, так как в торговом смысле они доступ в Саудию уже имели и такие не последние немецкие компании как Крупп и Сименс пытались конкурировать с американцами и англичанами в различных проектах, связанных с орошением и производством электроэнергии, и саудовцам уже и без того приходилось лавировать в трёх соснах между американцами, англичанами и немцами.
В январе 1939 года Германия стала первым из государств, чьи подданные не совершали хадж, получившей разрешение на открытие постоянного дипломатического представительства в Джидде и туда тут же отправился посланником небезызвестный доктор Фриц Гробба. Немецкие газеты откликнулись на это событие заголовками, где пестрели выражения вроде "новая эра отношений", "Империя ибн Сауда", "экономический прогресс" и прочая дежурная газетная чепуха.
Одновременно Саудовская Аравия обменялась дружественныыми телодвижениями с Италией. Англичанами это было воспринято даже более болезненно, чем саудо-немецкие контакты так как с 1936 года они были с итальянцами "на ножах" после абиссинского кризиса. Да и зашёл ибн Сауд в своих игрищах с итальянцами куда дальше, одним из первых признав аннексию итальянцами Абиссинии. В награду за это Италия в 1939 году поставила Саудовской Аравии партию оружия за символическую плату, да к тому же позволив расплачиваться поставками продовольствия и верблюдов для итальянских оккупационных войск.
И как будто саудитам было мало слетевшихся как на мёд европейцев, американцев и соседей, на сладкое потянуло ещё и Японию. Японцы начали с того, что в 1934 году стали монопольными поставщиками в Саудию изделий из хлопка, назначив на свои товары цены в два раза ниже запрошенных англичанами. Торговая японская делегация весной 1939 года сменилась делегацией правительственной, а та пожелала получить в Саудовской Аравии концессию на поиски нефти. Предложения японской стороны выглядели не просто заманчивыми, а, по словам всё на свете знающих американцев, - "фантастическими". Американцы всполошились, Япония же, а на дворе - 1939 год. Нужно было что-то предпринять и предпринять срочно.
Вопрос был поднят на уровень тогдашнего главы Госдепартамента Корделла Халла и тот нашёл решение. К ибн Сауду был послан Карл Твитчелл, знакомец и подчинённый Чарльза Крэйна, тот самый специалист-буровик и искатель приключений, который когда-то по поручению Филби и ибн Сауда искал в Саудовской Аравии воду, а обнаружил там признаки нефти. Твитчеллу ибн Сауд доверял (ещё бы!), а тот сумел убедительно изложить доведённую до него в Госдепартаменте информацию королю - за японским желанием заполучить концессию скрывалась вовсе не нефть, нефтяная концессия прятала за собою другое. Твитчелл сказал ибн Сауду, что главным мотивом японцев является территориальный контроль, "присутствие", которое они могут получить посредством концессии.
Дурную службу японцам сослужил длинный язык. "Язык мой - враг мой." В данном случае вражеский язык принадлежал послу Японии в Египте Оно, который на дипломатической вечеринке по недомыслию то ли похвастался, то ли пригрозил английскому послу Киллеарну, что "... итальянское влияние в Йемене и немецкое в Хеджазе позволит досматривать проходящие Красным Морем английские и французские суда." Другими словами - германо, итало, а теперь ещё и японское "присутствие" в регионе могло свести на нет значение Суэцкого Канала и изменить тем самым стратегическую обстановку, выходящую далеко за пределы Ближнего Востока.
Оказавшийся в очень двусмысленной ситуации ибн Сауд (он, "объект", оказался втянут в разборку "субъектов") прибег к чисто восточной хитрости, он не стал отказывать японцам напрямую, а вместо этого, изобразив живейшую заинтересованность в сделке, назначил за концессию такую цену, что японцы, щурясь, улыбаясь и часто кланяясь, вышли, пятясь, из королевского шатра и больше там не появлялись.
Чтобы не быть неверно понятым, ибн Сауд в июне 1939 года отправил личного посланника Халида аль Вада Гархани в Германию, где тот удостоился личной аудиенции у вождя немецкого народа Гитлера. По результатам встречи немцы не продали, а подарили саудовцам 4 тыс. винтовок и 8 млн. патронов к ним и сказали, что те могут рассчитывать на кредит в 125 000 фунтов стерлингов на дальнейшие закупки оружия, и что всё, что саудовцам следует сделать, так это "укрепить связи с Германией" и если не разорвать, то хотя бы "ослабить связи с Британией". Гархани покивал головой, а потом вернулся в Саудию, немедленно встретился с англичанами из английской миссии и рассказал им о всех вывезенных им из немецкого путешествия впечатлениях.
С этого момента ибн Сауд начал медленно, но неуклонно дистанцироваться от Германии. Когда Британия объявила Германии войну ибн Сауд закрыл немецкое представительство в Джидде и не позволил вернуться туда доктору Гроббе. Это с одной стороны. А с другой ибн Сауд через Гархани и саудовского посланника в вишистской Франции Фуада Хамзу продолжал поддерживать контакты с Германией. А с третьей стороны никто иной как сам ибн Сауд сообщил англичанам о планах своего советника Джека Филби выехать в США с целью вести там антивоенную пропаганду, после чего англичане Филби в Карачи и арестовали. Ибн Сауд своего Филби, которому он был обязан очень многим, англичанам - "сдал".
"Ужас-ужас-ужас"? Да как сказать.
Всё вместе взятое выглядело как попытка ибн Сауда усидеть сразу на всех стульях, "быть любезным сразу всем". Но это только одна сторона медали. Другая выглядела немножко по-другому.
Тем, что он делал, ибн Сауд смог удержать для своего только что созданного государства позицию нейтралитета. В той ситуации это было необычайно трудно, поскольку силы, давившие на Саудовскую Аравию были силами Держав, а каждая из них хотела своего. "Странного." И ибн Сауд сумел так противоположить эти силы одну другой, что не только уцелел сам, но и сохранил в целости и сохранности своё государство, поставив его в центр "баланса сил".
Сегодня очень многие упрекают его именно за это - за нейтралитет. Упрёки строятся на том, что нейтралитет позволил Саудовской Аравии поставлять нефть другому нейтральному государству - Испании, а через Испанию эта нефть попадала к немцам. "Ужас." А качала эту нефть американская компания. И к терминалу эта нефть попадала посредством построенного американцами трубопровода. "Ой!"
- Ой?
Дверь в стене 178, 179.
http://alexandrov-g.livejournal.com/273876.html, http://alexandrov-g.livejournal.com/273938.html