В СТАРОСТИ НИЧЕГО МЕНЯТЬ НЕ НУЖНО
Российский актёр театра и кино Александр Ширвиндт в интервью рассказал, что неоднократно бросал курить - пока не встретил врача, который дал ему дельный совет.
«В нашем возрасте (от 75 и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: „Всё, хватит“.
А потом меня „навели“ на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам - благодарственные грамоты от Наполеона, Петра I, Навуходоносора... И сидит академик в золотых очках.
- Сколько вам лет? - говорит.
- Да вот, - говорю, - четыреста будет.
- Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: „Умоляю, уберите“. Мне это уже понравилось - заглядывать в досье не стал. „А что у вас?“. Я говорю:
- Во-первых, коленки болят утром.
- А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
- Одышка.
- Ну это нормально.
- Я стал быстро уставать.
- Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
- Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть.
Я поцеловал его в грамоты и ушел.
Гений! А если бы он стал читать мою мочу...»
Источник
«В нашем возрасте (от 75 и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: „Всё, хватит“.
А потом меня „навели“ на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам - благодарственные грамоты от Наполеона, Петра I, Навуходоносора... И сидит академик в золотых очках.
- Сколько вам лет? - говорит.
- Да вот, - говорю, - четыреста будет.
- Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: „Умоляю, уберите“. Мне это уже понравилось - заглядывать в досье не стал. „А что у вас?“. Я говорю:
- Во-первых, коленки болят утром.
- А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
- Одышка.
- Ну это нормально.
- Я стал быстро уставать.
- Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
- Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть.
Я поцеловал его в грамоты и ушел.
Гений! А если бы он стал читать мою мочу...»
Источник