LA BUONA NOVELLA. МЕЛОДИИ ХРИСТИАНСКОГО АТЕИЗМА
LA BUONA NOVELLA. МЕЛОДИИ ХРИСТИАНСКОГО АТЕИЗМА
«Слушай, - остановился Кириллов, неподвижным исступленным взглядом смотря перед собой. - Слушай большую идею: был на земле один день и в середине земли стояли три креста. Один на кресте до того веровал, что сказал другому: «Будешь сего дня со мною в раю». Кончился день, оба померли, пошли и не нашли ни рая, ни воскресения. Не оправдалось сказанное».
(Ф.М. Достоевский «Бесы»)
История второй половины XX века вслед за Эрнстом Блохом подтверждает интереснейший парадокс: только атеист может быть хорошим христианином. «Хорошим» в смысле способным к воспетому Бердяевым творчеству, способным даже в мире развитой индустриальной цивилизации создавать произведения высокого художественного уровня, продолжающие непрерывность христианской культуры. Таких произведений и таких авторов не так уж и много. Церковных там сложно вспомнить, зато атеистов и еретиков - более чем достаточно.
Философскую позицию атеизма следует понимать как неизбежный вывод христианского учения, как осмысленное принятие тотальности Воплощения (кенозиса). В XIX веке такой атеизм мы встречаем у Блейка, Гегеля и, разумеется, Ницше. С политическим атеизмом французских просветителей XVIII века, сциентистско-позитивистским атеизмом XIX века или советским атеизмом толпы такой атеизм общего не имеет. Атеизм Маркса соответствует этому пониманию ровно в той мере, в какой Маркс является философским наследником Фихте, Гегеля и Фейербаха.
Известно, именно марксист и атеист Пазолини смог создать лучшую экранизацию евангельской истории. Такую оценку картине «Евангелие от Матфея» дала Католическая церковь в середине 1960-х, полвека спустя подтвердив её в материале L`Osservatore Romano. Новозаветный фильм Пазолини, таким образом, остается непревзойденным. Притом, что последующие религиозные искания режиссера, отраженные в «Теореме» и «трилогии жизни», еще более интересны и радикальны. С точки зрения католических догматов и документов проходившего в 1962-1965 годах Второго Ватиканского собора, «красное» «Евангелие от Матфея» не является еретическим посланием, в то время как выводы «Теоремы» границу еретического, несомненно, переступают.
С религиозными исканиям Пазолини в кино и литературе во многом перекликается музыкально-поэтическое творчество его младшего современника, знаменитого кантаторе Фабрицио Де Андре.
«Учитель из Генуи», «голос молодежного протеста Италии» - так его называли в советском журнале «Кругозор» в середине 1970-х. Сын крупного буржуа, выбравший путь поэта и анархистское мировоззрение - по биографии. Бард-еретик из средневековых вольных городов-республик, волею судьбы занесенный в двадцатый век - так, думаю, будет ближе по существу.
Работая над песнями, атеист Де Андре, как и Пазолини, часто обращался к религиозным сюжетам или же находил религиозное в жизни социальных низов (проституток, бродяг и переселенцев), открывая там чувства и поступки, близкие евангельским по силе и чистоте. Христос-любовь, Спаситель во плоти из забытых откровений Уильяма Блейка или последних книг «свихнувшегося» Вильгельма Райха путешествует из песни в песню, неся людям весть об освобождении - Закон (господство) отменен Агапэ (Эросом) - попадая при этом то в комические, но чаще трагические ситуации .
Главной работой Де Андре, прямо обращенной к евангельской истории, является концептуальный альбом La buona novella («Благая весть»), выпущенный в 1970 году. Отличная пластинка для прослушивания в эти пасхальные дни.
«Благая весть» создавалось с опорой на новозаветные апокрифические тексты, в частности, Протоевангелие Иакова и Арабское Евангелие детства, весьма популярные в свободолюбивых городах средневековой Италии. Вместо рассказа о библейских чудесах и споров «был ли Христос царем иудейским?» Де Андре интересует сугубо человеческое измерение евангельской истории. Телесность персонажей, страдания плоти оказываются в центре внимания. Его распятый Христос удивительно близок неспасенному Христу с картины Ганса Гольбейна, в свое время так поразившей Достоевского. При этом Иисус, по мнению кантаторе, есть величайший революционер всех времен.
Создателя альбома привлекают второстепенные или маргинальные персонажи библейской истории. В частности, Благоразумный разбойник Тит, что был распят рядом с Христом и, по преданию, уверовал в мучениях на Голгофе. «Завещание Тита» ("Il testamento di Tito") - самая знаменитая песня пластинки, спустя годы, в 1990-е, Де Андре назовет её одной из двух самых важных собственных песен.
Разбойник Тит далек от соблюдения библейских заповедей, но его рассказ пронизан духом евангельского откровения. Тит несопоставимо ближе (и физически, и духовно) к Христу, нежели миллионы будущих попов-чиновников. Незнающих, что воздаяние за грехи совсем неинтересно Иисусу.
Lo sanno a memoria il diritto divino,
e scordano sempre il perdono.
(Они знают наизусть божественное право,
Но всегда забывают о всепрощении).
Христу-арлекину нет особого дела до ветхозаветных заповедей, он встречает людей в средоточии их жизни, полной страданий, несправедливости и унижений. Божественность для Иисуса - это благодатный поток любви, даже такой, какую знают грешники и блудницы. «Христианином человек становится не в религиозном обряде, а участвуя в страданиях Бога в мирской жизни…В этом и заключается «метанойя» - не думать прежде всего о собственных бедах, проблемах, грехах, страхе, но дать увлечь себя на путь Иисусу Христа, в мессианское событие», - всплывают прекрасные слова Дитриха Бонхёффера, написанные в нацистском концлагере.
Помню, зимой 2019-го в Италии проводились конференции по случаю 20-летия со смерти Фабрицио Де Андре. Темы были заявлены достаточно интересные: помимо традиционных «Де Андре и анархизм», «Де Андре и sessantotto», присутствовала тема «Де Андре и христианство». Среди участников были католические священники, исследователи литературы, историки, музыканты… Сложно представить подобное открытое обсуждение в современной России, где, похоже, за публичное цитирование Николая Бердяева скоро можно будет попасть под уголовную статью. Даже о религиозно-философских собраниях Мережковских столетней давности читающим книги россиянам остается только мечтать. Попробуй тут докажи христианский атеизм Достоевского.
2 мая 2021
«Слушай, - остановился Кириллов, неподвижным исступленным взглядом смотря перед собой. - Слушай большую идею: был на земле один день и в середине земли стояли три креста. Один на кресте до того веровал, что сказал другому: «Будешь сего дня со мною в раю». Кончился день, оба померли, пошли и не нашли ни рая, ни воскресения. Не оправдалось сказанное».
(Ф.М. Достоевский «Бесы»)
История второй половины XX века вслед за Эрнстом Блохом подтверждает интереснейший парадокс: только атеист может быть хорошим христианином. «Хорошим» в смысле способным к воспетому Бердяевым творчеству, способным даже в мире развитой индустриальной цивилизации создавать произведения высокого художественного уровня, продолжающие непрерывность христианской культуры. Таких произведений и таких авторов не так уж и много. Церковных там сложно вспомнить, зато атеистов и еретиков - более чем достаточно.
Философскую позицию атеизма следует понимать как неизбежный вывод христианского учения, как осмысленное принятие тотальности Воплощения (кенозиса). В XIX веке такой атеизм мы встречаем у Блейка, Гегеля и, разумеется, Ницше. С политическим атеизмом французских просветителей XVIII века, сциентистско-позитивистским атеизмом XIX века или советским атеизмом толпы такой атеизм общего не имеет. Атеизм Маркса соответствует этому пониманию ровно в той мере, в какой Маркс является философским наследником Фихте, Гегеля и Фейербаха.
Известно, именно марксист и атеист Пазолини смог создать лучшую экранизацию евангельской истории. Такую оценку картине «Евангелие от Матфея» дала Католическая церковь в середине 1960-х, полвека спустя подтвердив её в материале L`Osservatore Romano. Новозаветный фильм Пазолини, таким образом, остается непревзойденным. Притом, что последующие религиозные искания режиссера, отраженные в «Теореме» и «трилогии жизни», еще более интересны и радикальны. С точки зрения католических догматов и документов проходившего в 1962-1965 годах Второго Ватиканского собора, «красное» «Евангелие от Матфея» не является еретическим посланием, в то время как выводы «Теоремы» границу еретического, несомненно, переступают.
С религиозными исканиям Пазолини в кино и литературе во многом перекликается музыкально-поэтическое творчество его младшего современника, знаменитого кантаторе Фабрицио Де Андре.
«Учитель из Генуи», «голос молодежного протеста Италии» - так его называли в советском журнале «Кругозор» в середине 1970-х. Сын крупного буржуа, выбравший путь поэта и анархистское мировоззрение - по биографии. Бард-еретик из средневековых вольных городов-республик, волею судьбы занесенный в двадцатый век - так, думаю, будет ближе по существу.
Работая над песнями, атеист Де Андре, как и Пазолини, часто обращался к религиозным сюжетам или же находил религиозное в жизни социальных низов (проституток, бродяг и переселенцев), открывая там чувства и поступки, близкие евангельским по силе и чистоте. Христос-любовь, Спаситель во плоти из забытых откровений Уильяма Блейка или последних книг «свихнувшегося» Вильгельма Райха путешествует из песни в песню, неся людям весть об освобождении - Закон (господство) отменен Агапэ (Эросом) - попадая при этом то в комические, но чаще трагические ситуации .
Главной работой Де Андре, прямо обращенной к евангельской истории, является концептуальный альбом La buona novella («Благая весть»), выпущенный в 1970 году. Отличная пластинка для прослушивания в эти пасхальные дни.
«Благая весть» создавалось с опорой на новозаветные апокрифические тексты, в частности, Протоевангелие Иакова и Арабское Евангелие детства, весьма популярные в свободолюбивых городах средневековой Италии. Вместо рассказа о библейских чудесах и споров «был ли Христос царем иудейским?» Де Андре интересует сугубо человеческое измерение евангельской истории. Телесность персонажей, страдания плоти оказываются в центре внимания. Его распятый Христос удивительно близок неспасенному Христу с картины Ганса Гольбейна, в свое время так поразившей Достоевского. При этом Иисус, по мнению кантаторе, есть величайший революционер всех времен.
Создателя альбома привлекают второстепенные или маргинальные персонажи библейской истории. В частности, Благоразумный разбойник Тит, что был распят рядом с Христом и, по преданию, уверовал в мучениях на Голгофе. «Завещание Тита» ("Il testamento di Tito") - самая знаменитая песня пластинки, спустя годы, в 1990-е, Де Андре назовет её одной из двух самых важных собственных песен.
Разбойник Тит далек от соблюдения библейских заповедей, но его рассказ пронизан духом евангельского откровения. Тит несопоставимо ближе (и физически, и духовно) к Христу, нежели миллионы будущих попов-чиновников. Незнающих, что воздаяние за грехи совсем неинтересно Иисусу.
Lo sanno a memoria il diritto divino,
e scordano sempre il perdono.
(Они знают наизусть божественное право,
Но всегда забывают о всепрощении).
Христу-арлекину нет особого дела до ветхозаветных заповедей, он встречает людей в средоточии их жизни, полной страданий, несправедливости и унижений. Божественность для Иисуса - это благодатный поток любви, даже такой, какую знают грешники и блудницы. «Христианином человек становится не в религиозном обряде, а участвуя в страданиях Бога в мирской жизни…В этом и заключается «метанойя» - не думать прежде всего о собственных бедах, проблемах, грехах, страхе, но дать увлечь себя на путь Иисусу Христа, в мессианское событие», - всплывают прекрасные слова Дитриха Бонхёффера, написанные в нацистском концлагере.
Помню, зимой 2019-го в Италии проводились конференции по случаю 20-летия со смерти Фабрицио Де Андре. Темы были заявлены достаточно интересные: помимо традиционных «Де Андре и анархизм», «Де Андре и sessantotto», присутствовала тема «Де Андре и христианство». Среди участников были католические священники, исследователи литературы, историки, музыканты… Сложно представить подобное открытое обсуждение в современной России, где, похоже, за публичное цитирование Николая Бердяева скоро можно будет попасть под уголовную статью. Даже о религиозно-философских собраниях Мережковских столетней давности читающим книги россиянам остается только мечтать. Попробуй тут докажи христианский атеизм Достоевского.
2 мая 2021