A & G
11 апреля 2013 года у московского музыканта Павла Сербина случился день рождения. По такому случаю в Светлановском зале ММДМ была назначена "Ацис и Галатея", музыкальная драма, сочиненная к этому дню еще не старым господином Георгом Фридрихом Генделем. Сюжет, измышленный Овидием с Драйденом, ужасен, просто лучше и не спрашивайте, что там произошло. Поначалу будто и пастораль, а потом ревность, кровища и светлая скорбь ручьем.
Исполнением этой истории были заняты, во-первых, приглашенные друзья Сербина с разными инструментами - Пратум Интегрум. Правда, вышла история: альты забыли прийти, но, по счастью, как раз так совпало, что Гендель успел струнным написать к концерту только 3 партии, так что обошлось, никто ничего и не заметил, кроме друзей Юрия Вдовитченко и Сергея Тищенко.
Во-вторых, была "Интрада" с Катей Антоненко - уж не ансамбль. а вполне себе хор. Они были в каждом акте конец делу венец,
Были и 4 солиста. Они были один другого лучше, и это не обязательно значит, что кто-то один из них был хуже кого-то другого!.
Сопрано Лилия Гайсина, тенор повыше Тигран Матинян, тенор пониже Юрий Ростоцкий и бас Кирилл Краюшкин-Ганаба.
Лиля Гайсина пела ....ни за что не догадаетесь кого: Галатею. Несчастный Ацис был Тигран Матинян, Дамон Ростоцкий всех сразу заинтриговал своим высоким ростом. Позже всех появился на сцене ревнивый и злобный Полифем Краюшкин-Ганаба (почему-то хочется сказать Ганаго или Гонзаго) и всех сразу напугал. Я, честно говоря, слушал А&G в первый раз, так уж вышло, и сюжет прочел лишь после концерта, но сразу понял, что этот малый натворит бед. Один глаз у него был лишний, но это опять-таки было совершенно незаметно. Этим нашим всем руководил не наш, а импортный, но известный всем музыкант Петер Нойман, который уже бывал в Москве (я помню, Страсти по Иоанну с ним слушал).
Так о впечатлениях. Вот - Лиля Гайсина просто отлично делает книксен! И платье у нее - "...и дам обдуманный наряд"/"Э-ге-ге, да как блестит!" - поднимает настроение. Полифем - ух, сразу видно, что может в глаз дать или даже скалой кинуть. Вообще, создать образ - это большое дело, и он был создан еще до всякого пения - одним выходом, это настоящий артистизм. Еще запомнилось - смущенная, но солнечная улыбка Ациса, посланная Нойману, когда и в da capo опять не получилось вступить в контр-интуитивном вступлении, предписанном Генделем (выпендривался, гад). Голос у Ноймана, который этот пробел в музыкальной ткани восполнил, оказался негромкий, но не противный.
Если не считать увертюры, которую, наверное, репетировать не было времени, все вышло в целом красиво и интересно. Я довольно давно не был на концертах Пратума и с удовольствием отметил, что очень хорошо и свободно играли скрипки, с красивой и выразительной фразировкой и широким дыханием. Все душа в душу шли за Фильченко,- как приятно было это видеть, - а Фильченко все делал просто отлично. Гобои, между нами, маленько скучали, только что иной раз не позевывали, но в ответственных местах - кроме, опять же, увертюры - не подвели и придали и тембра и настроения. Сербин все континуо в ариях провел, как полагается имениннику, с отдачей и вдохновением, это было по-настоящему здорово. И свистелки были - ой! - симпатичные. Самое волшебное место была, конечно, вершина второго действия в бемоль минорах, начиная с фугато на тему виолончельного концерта Вивальди с-moll (что примечательно, в той же тональности, тоже с фугато, и тоже в трехголосном сложении) и, через драматичные терцет и хор, к гениальному нисходящему пианиссимо Ациса и оркестра, несколько в английском стиле (непроизвольно финал Дидоны приходил в голову). Зал прямо-таки замер, и в печали и скорби дослушал эпилог после того, как Полифем, топнув ногой, удалился со сцены..
Лиля Гайсина не только отлично делала книксен, но даже и все очень красиво спела, и сидела, когда не пела, с настроением и выражением лица и позы, хотя больше походила на Лорелею, чем на южанку Галатею. В общем, вполне вошла в образ и видно было, что переживала, что из-за нее такое вышло у мужиков.
Вполне подходящий был и Ацис, обаятельный, в образе и при голосе, но будто маленько неуверенный. Кое-где, как уж упоминалось, провинился, но не разбился, а рассмеялся.
Дамон более распелся к концу, поначалу неудобно было человеку, да и роль его в либретто скромная.
Полифем был зловещ и ритмичен, образ, как уж сказал, создал вполне. Я вот думаю, может ему еще в черных очках выходить?
И, конечно, огромное дело, что появился в Москве настоящий хор для early music - Интраде в целом и Кате Антоненко лично - гип-гип ура!. Это означает теперь, что можно устраивать в Москве любые постановки, приглашая из Европы лишь дирижера - а это гораздо- ГОРАЗДО- Г О Р А З Д О проще (и билеты, may be, дешевле).
В светлановском зале ММДМ я был, кажется, в первый раз, и он мне в целом понравился, есть простор для звука. Оркестр звучал очень приятно и разборчиво, и хор тоже. Но для вокалистов солистов зал в такой музыке, где все камерное и нехорошо звук форсировать, как мне показалось, не слишком благоприятен (попросту, слишком большой). Голоса, звучат немного голо (и это свойство не их, а зала) - это было иногда жалко, в более подходящем зале звучало бы интереснее и богаче. Наверное зал более рассчитан, что ли, на мощное оперное бельканто...
По окончании бесконечных аплодисментов выстроились отдельные очереди с цветами к Нойману, солистам, Интраде, а потом совсем отдельно к Сербину, которому дарили пирожки, бутылки, поцелуи и все такое прочее ко дню рождения. День удался!
Исполнением этой истории были заняты, во-первых, приглашенные друзья Сербина с разными инструментами - Пратум Интегрум. Правда, вышла история: альты забыли прийти, но, по счастью, как раз так совпало, что Гендель успел струнным написать к концерту только 3 партии, так что обошлось, никто ничего и не заметил, кроме друзей Юрия Вдовитченко и Сергея Тищенко.
Во-вторых, была "Интрада" с Катей Антоненко - уж не ансамбль. а вполне себе хор. Они были в каждом акте конец делу венец,
Были и 4 солиста. Они были один другого лучше, и это не обязательно значит, что кто-то один из них был хуже кого-то другого!.
Сопрано Лилия Гайсина, тенор повыше Тигран Матинян, тенор пониже Юрий Ростоцкий и бас Кирилл Краюшкин-Ганаба.
Лиля Гайсина пела ....ни за что не догадаетесь кого: Галатею. Несчастный Ацис был Тигран Матинян, Дамон Ростоцкий всех сразу заинтриговал своим высоким ростом. Позже всех появился на сцене ревнивый и злобный Полифем Краюшкин-Ганаба (почему-то хочется сказать Ганаго или Гонзаго) и всех сразу напугал. Я, честно говоря, слушал А&G в первый раз, так уж вышло, и сюжет прочел лишь после концерта, но сразу понял, что этот малый натворит бед. Один глаз у него был лишний, но это опять-таки было совершенно незаметно. Этим нашим всем руководил не наш, а импортный, но известный всем музыкант Петер Нойман, который уже бывал в Москве (я помню, Страсти по Иоанну с ним слушал).
Так о впечатлениях. Вот - Лиля Гайсина просто отлично делает книксен! И платье у нее - "...и дам обдуманный наряд"/"Э-ге-ге, да как блестит!" - поднимает настроение. Полифем - ух, сразу видно, что может в глаз дать или даже скалой кинуть. Вообще, создать образ - это большое дело, и он был создан еще до всякого пения - одним выходом, это настоящий артистизм. Еще запомнилось - смущенная, но солнечная улыбка Ациса, посланная Нойману, когда и в da capo опять не получилось вступить в контр-интуитивном вступлении, предписанном Генделем (выпендривался, гад). Голос у Ноймана, который этот пробел в музыкальной ткани восполнил, оказался негромкий, но не противный.
Если не считать увертюры, которую, наверное, репетировать не было времени, все вышло в целом красиво и интересно. Я довольно давно не был на концертах Пратума и с удовольствием отметил, что очень хорошо и свободно играли скрипки, с красивой и выразительной фразировкой и широким дыханием. Все душа в душу шли за Фильченко,- как приятно было это видеть, - а Фильченко все делал просто отлично. Гобои, между нами, маленько скучали, только что иной раз не позевывали, но в ответственных местах - кроме, опять же, увертюры - не подвели и придали и тембра и настроения. Сербин все континуо в ариях провел, как полагается имениннику, с отдачей и вдохновением, это было по-настоящему здорово. И свистелки были - ой! - симпатичные. Самое волшебное место была, конечно, вершина второго действия в бемоль минорах, начиная с фугато на тему виолончельного концерта Вивальди с-moll (что примечательно, в той же тональности, тоже с фугато, и тоже в трехголосном сложении) и, через драматичные терцет и хор, к гениальному нисходящему пианиссимо Ациса и оркестра, несколько в английском стиле (непроизвольно финал Дидоны приходил в голову). Зал прямо-таки замер, и в печали и скорби дослушал эпилог после того, как Полифем, топнув ногой, удалился со сцены..
Лиля Гайсина не только отлично делала книксен, но даже и все очень красиво спела, и сидела, когда не пела, с настроением и выражением лица и позы, хотя больше походила на Лорелею, чем на южанку Галатею. В общем, вполне вошла в образ и видно было, что переживала, что из-за нее такое вышло у мужиков.
Вполне подходящий был и Ацис, обаятельный, в образе и при голосе, но будто маленько неуверенный. Кое-где, как уж упоминалось, провинился, но не разбился, а рассмеялся.
Дамон более распелся к концу, поначалу неудобно было человеку, да и роль его в либретто скромная.
Полифем был зловещ и ритмичен, образ, как уж сказал, создал вполне. Я вот думаю, может ему еще в черных очках выходить?
И, конечно, огромное дело, что появился в Москве настоящий хор для early music - Интраде в целом и Кате Антоненко лично - гип-гип ура!. Это означает теперь, что можно устраивать в Москве любые постановки, приглашая из Европы лишь дирижера - а это гораздо- ГОРАЗДО- Г О Р А З Д О проще (и билеты, may be, дешевле).
В светлановском зале ММДМ я был, кажется, в первый раз, и он мне в целом понравился, есть простор для звука. Оркестр звучал очень приятно и разборчиво, и хор тоже. Но для вокалистов солистов зал в такой музыке, где все камерное и нехорошо звук форсировать, как мне показалось, не слишком благоприятен (попросту, слишком большой). Голоса, звучат немного голо (и это свойство не их, а зала) - это было иногда жалко, в более подходящем зале звучало бы интереснее и богаче. Наверное зал более рассчитан, что ли, на мощное оперное бельканто...
По окончании бесконечных аплодисментов выстроились отдельные очереди с цветами к Нойману, солистам, Интраде, а потом совсем отдельно к Сербину, которому дарили пирожки, бутылки, поцелуи и все такое прочее ко дню рождения. День удался!