Постмодернизм в России
Книга "Постмодернизм в России" только что вышла в Петербурге (Азбука, 2020, 606 сс.). Ее можно скачать на Литрес, а любители печатных книг могут приобрести ее в интернет-магазинах и на стенде издательства в книжном клубе "36,6" на ярмарке нон-фикшн в Москве (5-9 дек.)
Нельзя быть человеком 21 в., не усвоив опыт постмодернизма, так же как человек 19 в. не мог сформироваться без влияния романтизма, а человек 20 в. - без уроков авангарда. И даже для того, чтобы преодолеть постмодернизм, нужно сначала освоить его как систему - и постепенно подняться на ту ступень рефлексии, которая позволит увидеть его уже пройденным, а значит, открыть перед собой новый горизонт культуры.
Приведу несколько фрагментов на злободневную тему.
Уже давно наблюдается тенденция отождествлять путинскую политику с философией и практикой постмодернизма. Эта тенденция именно российская, и она свидетельствует, с одной стороны, об успехах официальной пропаганды, которой выгодно утверждать, что политика Кремля идет "в тренде" современной цивилизации и задает этот тренд, а значит, путинизм - это якобы постмодернизм. С другой стороны, успех такой подделки свидетельствует о дремучей провинциальности общественного сознания, которое слышало какой-то звон о "постмодерне", но не имеет понятия о смысле и контексте этого термина. Постмодернизм ассоциируется с обманом, с фальсификацией, с промывкой мозгов, с наглой пропагандой, извращающей истину. Тогда неясно, почему бы не считать постмодернистами гитлеровских и сталинских идеологов и почему множество наветов и подделок прошлого, включая "Протоколы сионских мудрецов" и дело Бейлиса, тоже не отнести по ведомству постмодерна.
Постмодернизм - философия неистощимого многообразия стилей и культур - стал служить оправданию любой лжи и бреда. Конечно, никто из западных философов постмодернизма не предполагал, что эта теория окажется мощным пропагандистским оружием. На самом деле постмодерн стремился к совершенно другому: он хотел создания такого общества, где к каждому субъекту, к каждой этнической или культурной группе применялась бы их собственная мера, где не было бы всеобязательных нарративов, где признавалась бы кардинальная разница между интеллектами, стилями, эпохами, где царило бы разнообразие живого. Формула постмодернизма - ответ Пушкина на критику "неправильной" пьесы "Горе от ума" Грибоедова: "Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным". И не только драматического, и не только писателя...
Противоречие, которое взрывает постмодернизм изнутри, - между двумя его версиями, условно говоря, бодрийяровской и лиотаровской. Жан Бодрийяр - создатель теорий гиперреальности и симулякра. Гиперреальность создается все более совершенными средствами воспризведения и производства реальности. «Симулякр никогда не скрывает правду, он и есть правда, которая скрывает, что ее нет» - известный эпиграф Бодрийяра к его книге «Simulacres et Simulation».
Легко угадать, что бодрийяровские симулякры могут послужить удобным теоретическим оправданием пропагандистских концепций «постправды» (post-truth), «информационных фейков» и «альтернативных фактов», получивших хождение во второй половине 2010-х годов, и отнюдь не только в риторике президента Д. Трампа. Политолог Александр Морозов заключает: «Видимо, есть прямая связь между post-truth и фейками, с одной стороны, и дли- тельным доминированием философского и литературного постмодернизма - с другой. Ведь все мы, так сказать, „конструктивисты“. И скорее всего, „эпоха фейка“ - это просто зенит постмодернизма, его пышная фаза…» Таким образом, постмодернизм начинает ассоциироваться с обманом, с фальсификацией, с промывкой мозгов, с наглой пропагандой, извращающей истину. В этом же русле и Россию 2010-х годов начинают называть «постмодернистской империей», учитывая невероятную идеологическую эклектику, где сочетаются неокоммунизм и религиозный фундаментализм.
Однако классический постмодернизм имеет и другую важнейшую составляющую: это критика метанарративов и рефлексивно-критическая позиция в отношении всех властных дискурсов. В книге Ж.-Ф. Лиотара «Состояние постмодерна», первом философском манифесте этого направления, оно характеризуется именно как подрыв всех общеобязательных кодов, организующих смысл истории.
"Упрощая до крайности, мы считаем „постмодерном“ недоверие в отношении метарассказов. <…> С выходом из употребления метанарративного механизма легитимации связан, в частности, кризис метафизической философии, а также кризис зависящей от нее университетской институции. Нарративная функция теряет свои функторы: великого героя, великие опасности, великие кругосветные плавания и великую цель. Она распыляется в облака языковых нарративных, а также денотативных, прескриптивных, дескриптивных и т. п. частиц, каждая из которых несет в себе прагматическую валентность sui generis" ("Состояние постмодерна", 1981)
Постмодерн - это культура рефлексии, недоверия и критической отстраненности по отношению ко всем стратегиям власти. «Постмодернизм» и «империализм» - невозможное сочетание. Симулятивность «империалистической пропаганды», российской или американской, никак не сочетается с критической направленностью постмодерна. Все эти гибридные, фейковые дискурсы нацелены на создание и укрепление новых метанарративов, как бы они ни назывались - «русский мир» или «сделаем Америку снова великой». «Великие герои, великие опасности, великие цели» - весь этот пафос, сочетание героики и ностальгии, претит постмодернизму и утилизуется разве лишь в качестве объектов концептуальной игры в духе Дмитрия Пригова или Владимира Сорокина. Постмодернизм в высшей степени ироничен в отношении любых монолитных и героических дискурсов и поощряет многосубъектность, множественность традиций, перспектив, картин мира.
Цель постмодернистской политики - создание сообществ, уважающих неоднородность правил и многоразличие языковых игр (лиотаровское differend и дeрридеанское diffе́rance). Действительный постмодернизм на пространстве бывшего СССР - это развитие множества постсоветских идентичностей, разнообразных этнических и конфессиональных традиций, ни одна из которых не претендует на власть над другими и тем более над всем миром.
Вот симпатичная картинка, которая, не претендуя на серьезность, иллюстрирует разность премодерного, модерного и постмодерного.
Что касается идеологической эклектики, этой дикой смеси клерикализма, монархизма и советизма, когда чуть ли не одни и те же уста славят Иисуса Христа, Николая II и Сталина, то это не постмодернизм, а выстраивание нового метанарратива, в котором все, что делаем мы и наши предки, - хорошо, а все, что делают другие, - плохо. Обличение постмодернизма как теоретического рассадника тотальной и тотализующей лжи проходит мимо главного: принципов «различания» и «деконструкции» (Ж. Деррида) и «недоверия» и «фрагментации» (Ж.-Ф. Лиотар). Примечательно, что в такой лжетрактовке постмодернизма сходятся и его фашиствующие сторонники, которые охотно ищут в теориях симулякра обоснования «гибридной» пропаганды и имперской экспансии, и его консервативные противники, которые обвиняют постмодернизм в разрушении иерархии ценностей, в моральной вседозволенности.
Впрочем, нельзя исключить, что попытки завербовать и узурпировать постмодернизм в качестве теоретической основы крайне правых дискурсов (евразийского, трампистского) тоже входят в перспективу его возможной эволюции. Тогда придется признать, что, наряду с движением от классического постмодернизма к новому техноавангарду (протеизм) или новому витализму (взрывной стиль), вырисовается еще одна развилка - к «реакционному постмодернизму», как выразительно назвал его Марк Липовецкий в статье «Псевдоморфоза: Реакционный постмодернизм как проблема»). По сути, это гибридный антимодернизм, склонный к избирательной рецепции симулятивных, «бодрийяровских» идей («постправда», «fake news» и т. п.) ради утверждения «Великой Традиции», поворота к домодерным, националистическим ориентирам, сочетающим экспансионизм и изоляционизм в политике.
В этом контексте заново встает вопрос о путях постмодерна в России. Если страна, перевернув вектор истории, окажется отброшенной в домодерное прошлое, если все попытки модернизации, которые Россия многократно предпринимала начиная с Петра I, обернутся провалом, то какова будет судьба ее постмодерного наследия? Останется ли постмодерн экзотическим цветком в истории страны, которая лишь на короткий период - между крахом коммунистической утопии и фантомом посткоммунистической автаркии - сумела стать «с веком наравне», чтобы потом снова и уже безнадежно от него отстать? Или постмодерн, как опыт преодоления тоталитарного сознания, может оказаться целительной прививкой против духовной болезни новой идеократии - не марксистской, но еще более узкой и тупиковой, имперско-шовинистской?
На Западе постмодернизм часто воспринимается как ностальгическая память о «прекрасной эпохе» конца XX века. В России постмодерн, как опыт деконструкции и релятивизации любого тоталитарного проекта, еще устремлен в будущее и может оказаться действенным оружием против тех патриархально-мифологических чудовищ, которые яростная «почвенническая» пропаганда вызывает из глубин общественного подсознания. Постмодерн в России еще не выполнил своей исторической задачи. И чем больше страна откатывается в домодерное прошлое, тем больше затребованы в ней ценности постмодерна: стилевая мягкость и пластичность, этическая терпимость и открытость, способность ставить индивидуальное и фрагментарное выше тотального. Как ни парадоксально, судьба дальнейшей модернизации России зависит от того, насколько глубоко она усвоит свое собственное постмодернистское наследие, которое роднит ее с Западом.
Фрагменты, приведенные выше, нисколько не охватывают содержания книги, которая в основном о другом: об информационном взрыве, о природе революций 20 в., о концептуальной поэзии и живописи, о соцреализме и соцарте, о лирическом музее и значении единичного, о карнавале и его изводе у Венедикта Ерофеева, о новой сентиментальности, наконец, об эпохе "прото", следующей за эпохой "пост"...
ОГЛАВЛЕНИЕ (страницы приводятся по печатному изданию)
РАЗДЕЛ 1. ОБЩИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ Информационный взрыв и травмa постмодерна . . . . . . . . . . 26 Отставание человека от человечества. - Постмодерная травма. - Референция от обратного. - Специализация и дезинтеграция. - Век новых катастроф? - Постинформационный шум. - Датаизм и новейшая информационная травма
Ироническая диалектика: Революции XX века как предпосылка постмодернизма 54 Модернистские корни постмодернизма. - Гипер в культуре и научная революция. - Текстуальная революция. - Экзистенциальная революция. - Сексуальная революция. - Социальная революция. - Материалистическая революция. - Революция как создание гиперфеноменов. - Постмодерная ирония: от супер к псевдо
РАЗДЕЛ 2. СВОЕОБРАЗИЕ РОССИЙСКО-СОВЕТСКОГО ПОСТМОДЕРНА
Истоки и смысл русского постмодернизма . . . . . . . . . . 79 Культура вторичности. - Интуиция пустоты. - Философская критика Запада и диалектическое опустошение понятий. - Все как ничто. - Исторический парадокс российского постмодерна
Постмодернизм и коммунизм. . . . . . . . . . . . . . . .. . . . .106 Создание гиперреальности. - Детерминизм и редукционизм. - Анти- модернизм. - Идеологический эклектизм. - Критика метафизики. Диалектика и деконструкция. - Эстетический эклектизм. - Цитат- ность. - Среднее между элитарным и массовым. - Постисторизм и утопия
Соцреализм и соц-арт . . . . . . . . . . . . . . . . . .133 Социалистический реализм между модерном и постмодерном. - От соцреализма к соц-арту
РАЗДЕЛ 3. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ДВИЖЕНИЯ. МЕТАРЕАЛИЗМ. КОНЦЕПТУАЛИЗМ. АРЬЕРГАРД
Новая поэзия: между концептуализмом и метареализмом. 143
Поэзия как самосознание культуры. - О концептуализме. - О метареализме. - Шкала поэтических стилей
От метафоры к метаболе. О «третьем» тропе . . . ..175
Как труп в пустыне я лежал...От лирического «я» к лирическому «оно» . .186
Высшая реальность в метареализме и концептуализме. 194
Метареализм. «Сад» у Ольги Седаковой. - Концептуализм. «Дальше» Льва Рубинштейна. - Норма у Платона и Владимира Сорокина
Манифесты новой поэзии. 1980-е . . . . ..204
Зеркало-щит. О концептуальной поэзии. - Что такое метареализм. - Каталог новых поэзий
Концептуализм как прием и как мировоззрение . . .217
Лишний мир, или Становление арьергарда . . . . ..230
От лишнего человека - к лишнему миру. - Арьергард. - Российское «послебудущее» и западный постмодернизм
Циклическое развитие русской литературы . . .249
РАЗДЕЛ 4. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ. СЛОВО - ВЕЩЬ - ИЗОБРАЖЕНИЕ - ИГРА
Пустота как прием. Слово и изображение у Ильи Кабакова. . 258 Таинственный чердак. - Границы между литературой и живописью. - «Никакой» стиль. - Текст и картинка. - Лубок и миф. - Неолубок и профанация мифа. - Синтез искусств, анализ мифа. - Художественное двуязычие и язык пустоты. - Пустота-отрицание. - Пустота- утверждение. - Критика чистого изображения
Вещь и слово. О лирическом музее и новой мемориальности . . . . . . . . .294 Что такое лирический музей? - Между складом и свалкой. - Домашний музей. Антивитрина. - Новая мемориальность. От эпики к лири- ке. - Значение единичности. Космодицея и антроподицея. - Опыты описания вещей. - Вещь как слово о себе
Игра в жизни и в искусстве . . . . . . . . . . . . . . . . . . .324 Игра и постмодерн. - Эстетические и социологические концепции иг- ры. - Разновидности игры. - Игра и литература. - Игра драматическая и театральная. - Системы актерской игры. - Игровое и серьезное
РАЗДЕЛ 5. ДВИЖЕНИЯ МЫСЛИ
Между экзистенциализмом и постмодернизмом. Андрей Синявский. . . .353 Соцреализм как пародия и мистика. - Между экзистенциализмом и постмодерном. - Пушкин - наше ничто. Творчество из пустоты. - Голоса ниоткуда. - Художество - дурачество - воровство. - Эстетическое оправдание России. - Стилистика еврейского вопроса. - Кто такой мыслитель?
Манифесты нового сознания. 1980-е . . . . . . 389 Экология мышления . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . 391 Эссеизм как направление в культуре. . . . .394 Бедная религия . . . . . . . . . . . . . . . .398 Эпоха универсализма . . . . . . . . . . . .404 Архетип и кенотип . . . . . . . .407 Парадокс ускорения . . . . . . . .412 Рождение культуры из цивилизации. . . . . . 416 Теория и фантазия . . . . . . . . . . . . 421
Веселье мысли, или Культура как ритуал. Александр Генис 428
РАЗДЕЛ 6. ГРАНИЦЫ ПОСТМОДЕРНИЗМА
После карнавала, или Обаяние энтропии. Венедикт Ерофеев . . .442 Условия мифосложения. - Новый юродивый? - Диалектика похмелья. - Деликатность и противоирония. - По ту сторону карнавала. - Обаяние энтропии. - От бедной Лизы к бедному Вене
Новая сентиментальность. Тимур Кибиров и другие. 468
Будущее после смерти «будущего». . . . . . . . . . .479 Крест новизны. - Лиотар и Джеймисон: два постмодернизма. - Будущее как проклятие и благословение. - Реальность после симулякра
РАЗДЕЛ 7. ПО ТУ СТОРОНУ ПОСТМОДЕРНИЗМА
От пост к прото. Новое начало - протеизм . . . . . . .494
Fin de siècle. - Début de siècle. - Прото как вектор нашего времени. - Что такое протеизм? - Протеизм современной цивилизации. - Ожи- дания и опасения. - Утопия и апокалипсис. - Техномораль. - Проте- изм и авангард
Постмодернизм и взрывное сознание XXI века 536 Техника и витальность. - От мультикультурализма к транскультуре. - Постправда. Реакционный постмодернизм
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Постмодерн и искусственный интеллект . . . . . .547 Постмодернизм как первая стадия постмодерности. . . 550
Приложение Разговор с Андреeм Битовым о постмодернизме. 556
Словарь терминов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 573
Библиография Постмодернизм в целом. . . . . . . . 577 Русский постмодернизм. . . . . . . . . 578 Работы Михаила Эпштейна о постмодерне . . .582
Summary 587 Contents 589
Именной указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . .593 Предметно-тематический указатель. . . . 600