Наброски к теории всего. Разговор в журнале "Знание - Сила".
Только что вышедший мартовский номер журнала "Знание - Сила" включает разговор научного журналиста, литературного критика и эссеиста Ольги Балла с Михаилом Эпштейном.
"Знание -Сила": Философ, теоретик культуры, эссеист Михаил Эпштейн не раз говорил - в том числе и на страницах нашего журнала - о характерном для нашего времени кризисе (традиционно организованных) гуманитарных наук, об исчерпанности пройденных путей и о необходимости поиска и создания новых, к чему прикладывает усилия и он сам.Но всё-таки: что даёт надежду на выход из кризиса - а может быть, и оказывается самим выходом? Как чувствуют себя сегодня гшуманитарные науки в целом?К кому же было обратиться с такими вопросами, как не к Эпштейну - представителю очень редкого (во все времена) взгляда на культуру: обобщающего, видящего связи между разными её сторонами, источники её возможностей?Этому и посвящён заключительный для Главной темы этого номера разговор с Михаилом Эпштейном нашего корреспондента Ольги Балла, - которая, конечно, не могла не расспросить в связи с этим нашего собеседника и о его собственной работе, имеющей прямое отношение к прокладыванию новых культурных путей.
«Знание - Сила»: Михаил Наумович, замечаете ли вы сейчас такие явления в гуманитарной мысли и гуманитарном воображении, существование которых позволяет задуматься о перспективах развития, а может быть, и вовсе - об обретении культурой нового состояния?
Михаил Эпштейн. Интерес к гуманитарным наукам, падавший на рубеже 20-21 вв. из-за гигантского успеха естественных наук и технологий, теперь начинает возрождаться, как ни парадоксально, именно благодаря этим успехам. Становится ясно, что чем больше рутинных задач возьмут на себя роботы и искусственный разум, тем большую ценность приобретут уникальные человеческие качества, проявления субъектности - эмоциональные, этические, религиозные. Люди будут вытеснены из многих профессий, таких, как водитель, фермер, финансист, бухгалтер, брокер... Но невозможно будет заменить художника, поэта, философа, филолога, священника, поскольку они действуют сообразно человеческой мере, руководясь потребностями жизни и "естественного разума". Поэтому соответственно взрывному росту искусственного интеллекта гуманитарные профессии будут все больше востребованы - уже в недалеком будущем.
Кроме того, сама логика развития современной науки и техники, например, антропный принцип в космологии или построение искусственного интеллекта в информационных технологиях, ведут к возвращению субъекта, сознания в большую научную картину мира. Роль гуманитариев как хранителей и исследователей человеческой субъектности только теперь начинает выясняться в полной мере. Вопрос в том, воспользуются ли сами гуманитарии этим окном возможностей - или за них этой проблематикой, по сути гуманитарной, станут заниматься специалисты по естественным наукам, нейронаукам, информационным технологиям и т.д. Пока что, к сожалению, я не вижу больших прорывов со стороны гуманистики в это близкое будущее.
"З-С": В чем вы видите основную проблему нашего времени в гуманитарной перспективе?
М. Э.: Человечество - это только первая волна разума. Она поднялась из глубин природы и несет на себе всю пену и муть биологической эволюции, где "выживает сильнейший", где "умри сначала ты, а потом я", где нужно драться за женщину и кусок мяса. Разум поначалу служил именно такой практической хитрости, искусству выживания в условиях борьбы всех против всех и редкости пищевых ресурсов. И лишь постепенно этот орудийный разум поднялся, в отдельных своих представителях, до уровня универсального разума, способного охватить устройство планеты и вселенной и место человечества в организации космической жизни. Люди - первопроходцы разума, и они с болью отдирают себя от зверья, вырываются из биологической бойни, а затем еще более кровавой социальной эволюции. Поэтому в успехах разума на первых шагах его самостоятельной истории так много смешного и страшного, трогательного и трагического. Мы видим вокруг себя, в современной цивилизации, как разум то и дело отступает назад, в дремучую чащу досознательной природы, и используется для грабежа, насилия, обмана, как орудие древнейших хищных инстинктов. Именно так сейчас ставится вопрос (в России, кстати, особенно остро): принесет ли первая волна разума за собой вторую волну, - или откатится назад, в архаику и варварство?
Наше время - это величайшее напряжение всех сил человечества для перехода на новую ступень эволюции, когда человек впервые сотворит нечто более могущественное, чем он сам - искусственный разум. Это напряжение разлито в воздухе, каждый мыслящий старается стать умнее и одареннее себя, чтобы успеть за темпом перемен. Мы вступаем в новый мир, который будет отличаться от 20 в. больше, чем тот - от 19 го. И вместе с тем значительная часть человечества не только не выдерживает этого темпа, но мстительно глядит в спины уходящих вперед, бросает в них копья или надеется на то, что они попадут в ловушку собственной ловкости и смекалки. Эти люди - неврастеники и травматики, ушибленные ходом времени. Ими владеет инстинкт смерти, они стремятся к комфорту небытия.
"З-С": В 2012 году при Даремском университете в Великобритании по Вашей инициативе возник Centre for Humanities Innovation - Центр обновления гуманитарных наук (или Центр гуманитарных инноваций), который Вы тогда же и возглавили. Своей целью, насколько я помню, Центр провозглашал радикальное обновление всего ныне действующего корпуса гуманитарного знания и мышления, самого принципа смыслообразования в нём (или - совокупности таких принципов). Мы с Вами говорили об этом в одном из интервью, когда всё только начиналось. Расскажите, пожалуйста, о Центре подробнее. Как он работал и развивался в эти годы, какие интересные коллеги у Вас были, в каком состоянии он сейчас, что удалось с тех пор сделать?
М. Э.: Я возглавлял этот Центр три года, а потом мой контракт с Даремским университетом истек, и в 2015 г. я вернулся в Штаты, в свой родной Эморийский университет (как и было предусмотрено с самого начала). Задача Центра - перестройка парадигмы гуманитарных наук, их включение в проблематику техногуманитарного развития человечества, освоение новых форм самосознания и самоописания субъекта, разных перспектив будущего, проективного мышления, жанра манифеста. За эти три года было сделано немало. В частности, возник сайт Centre for Humanities Innovation, который мне пришлось создавать при минимальной технической поддержке. Там такие разделы, как «Депозитарий новых идей» и «Минима. Журнал интеллектуальных микрожанров». Было проведено несколько конференций, в том числе одна международная, с сорока участниками, которые вместо традиционных докладов представляли манифесты, свое видение будущего в разных гуманитарных областях. Сейчас в Центре работают молодые коллеги, которых я в свое время туда привлек. Я в их деятельность уже не вмешиваюсь, хотя остаюсь «почетным профессором» Даремского университета. Такова дискретная традиция западной академической среды: что сделал, то сделал, а уходя, уходи.
"З-С": Ваш «Проективный словарь гуманитарных наук», одновременно итог Вашей многодесятилетней работы и формулировка её возможных перспектив, вышел уже почти полтора года назад. За прошедшее с тех пор время появилось ли в вашем интеллектуальном инструментарии, вообще - в кругу ваших идей что-то, что не успело войти в словарь, но могло бы быть туда добавлено? И есть ли среди намеченных вами направлений внимания что-то такое, в развитии чего можно заметить интересные результаты?
М. Э.: Я пытаюсь заново осмыслить уже сделанное, динамическую модель саморасширения системы понятий, Summa Neologica (Сумма неологии) и Summa noologica (Сумма ноологии, науки о разуме). Как раз сейчас я читаю вышедшую посмертно книгу Стивена Хокинга "Краткие ответы на большие вопросы", где он подчеркивает: "Идея (Р. Фейнмана), что вселенная имеет множественные истории, может показаться научной фантастикой, но теперь она принята как научный факт" (с. 53 англ. изд.). Если это верно для физики и космологии, то тем более для гуманистики. "Проективный словарь" очерчивает расходящиеся, но взаимосвязанные ("взаимозапутанные") ряды понятий, из которых с разной степенью вероятности вырастают множественные истории человеческого будущего - новые дисциплины, методологии, жанры самосознания, гуманитарного мышления и письма. Кое-что, конечно, я бы добавил, например, «электронат» и «диверсификация голоса» - о новой, электронной системе голосования - в раздел «Общество. Политика». Но для меня задача состоит не в увеличении числа понятий (440 в 14 тематических разделах «Словаря»), а в их логическом углублении, превращении словарных статей в самостоятельные тексты, статьи, возможно, и в книги.
Для меня задача не в увеличении числа понятий (440 в 14 тематических разделах "Словаря"), а в их логическом углублении, превращении словарных статей в самостоятельные тексты, в статьи, возможно, и в книги. Хотя новых понятий особо не прибавилось, но многие из ранее введенных стали дальше прорастать, сцепляясь с контекстом современной культуры и науки - напр., "минус-объект" и "минус-субъект" в анализе поэзии А. Парщикова ("Минус-корабль в море миров. Мультиверсум в поэзии и науке"), или "ноовитализм" в полемике с физиком М. Каку "О будущем искусственного интеллекта". Все это фрагменты большой и пока еще необозримой для меня работы по "теории всего" в гуманитарной перспективе.
Некоторые тематические поля Словаря, например, психология, политология, техногуманистика для меня особенно интересны, но конструктивного сотрудничества со специалистами в этих областях пока не сложилось. Может быть, через "Знание-сила" они откликнутся.
"З-С": Вы, как я поняла, продолжаете сотрудничество с университетом Эмори. Над чем, помимо преподавания, вы там сейчас работаете?
М. Э. В университете я преподаю, это не сотрудничество, а постоянная работа, прерываемая редкими "академическими отпусками". Например, недавно "прогулял" целый семестр для завершения книги "Феникс философии". А преподаю я по-английски несколько курсов, которые привлекают студентов:"Литература и этика", "Литература и революция. 20 в.", "Ф. Достоевский", "Постмодернизм", "Семиотика и поэтика", "Религия и философия в России", "М. Бахтин".
"З-С": Происходит ли у вас диалог с научными и интеллектуальными сообществами в России? Появились ли в последние годы интересные собеседники и сотрудники?
М. Э. Диалог происходит - прежде всего, через американские и европейские конференции (куда приезжают коллеги из России) и публикации в российских издательствах и журналах. Например, в течение четырех лет, с 2014 по 2017 г., я вел в питерском журнале "Звезда" рубрику "Приключения идей", раз в два месяца там выходили мои статьи обо всем, что может представлять интерес для гуманитария: тайны творчества, филология, философия, религия, общественно-политическая проблематика. Выходят книги в России: "Клейкие листочки. Мысли вразброс и вопреки" (2014), "Отцовство. Роман-дневник" (2014), "Ирония идеала: парадоксы русской литературы" (2015), "Поэзия и сверхпоэзия" (2016), "От знания к творчеству" (2016), "Энциклопедия юности" (2017, с Сергеем Юрьененом), "Любовь" (2018) - на которые приходят отзывы. Самый мощный инструмент социализации идей - это, конечно, Фейсбук, куда я регулярно пишу, и «Сноб», где примерно раз в неделю веду свой блог. Становится понятно, на что и как отзывается современный читатель в России и в диаспоре, что горячо, а что холодно. Это располагает к иному стилю, чем в моей эссеистике 1980-х - 2000-х годов, - более дробному, сжатому, упрощенному. Подводное течение, изощренные ассоциация, игра аллюзий - все это теперь слабо воспринимается; востребован прямой стиль, факты и выводы.
Среди совместных проектов, предполагающих диалог с российскими коллегами, - ежегодная социолингвистическая акция "Слово года" и "Неологизм года", которую мы проводим уже 12 лет; сетевой сайт "Filosofia. The Encyclopedia of Russian Thought" (создаваемый вместе с Alyssa DeBlasio из Дикинсонского колледжа); группа физиков и гуманитариев "Симпосион" (М. Аркадьев, А. Буров, А. Цвелик, М. Эпштейн), которая обсуждает проблемы диалога науки и религии, особенно активно - на площадке "Сноба"...
"З-С": А вообще, помимо преподавания, какие задачи и проблемы занимают вас сегодня более всего? Что читаете? О чем пишете?
Больше всего я читаю книги по современным достижениям науки - конечно, не узко специальные. Стараюсь следить за основными сдвигами в космологии, физике, биологии, нейронауках, теории информации и искусственного интеллекта, за самыми крупными мазками в современной картине мира. В американских и британских книжных магазинах, как правило, соседствуют два раздела: "Популярная наука" (Popular science) и "Изобретательное мышление" (Smart thinking). В первом - книги о том, как устроен физический, биологический и психический мир, как привести все к одному знаменателю - материи, клеткам, мозгу. Во втором - как развить в себе способности инновационного мышления, как творить, выходить за рамки рутины, как воспитывать свою волю, как работать со своим "я". Но какое же "я", если его нет, согласно первому разделу? В первом торжествует "оно", третье лицо, во втором - "я". Вот я и пытаюсь, как активный читатель, соединить эти две подхода, два книжных раздела, - понять, как первое и третье лицо, "мир" и "я" переходят друг в друга.
Чувства, восприятия, мысли всегда возникают в форме первого лица. «Я люблю», «я боюсь», «я думаю», «я верю», «я радуюсь», «мне тепло», «мне хорошо» …. Если чувства и восприятия суть следствия химических процессов в мозге, то кто или что, собственно, является субъектом этих эмоций и восприятий? Кто любит - нейрон? Кому страшно - синапсу? Все эти состояния по определению субъектны, но кто или что является их субъектом, если предположить, что они сводимы к химическим процессам, к молекулам и атомам т.п.? Ведь самое достоверное, что мы вообще знаем, мы знаем именно о себе, о своих внутренних состояниях. Если "я" - это всего лишь иллюзия, то почему она всегда, неизбежно возникает в мыслящих существах? Какова объективная природа столь вездесущей субъектности? Почему наука в поисках достоверного знания отвергает реальность наиболее достоверного - нашего внутреннего опыта, всегда субъектного?
Мечтаю когда-нибудь написать нечто связное по "теории всего", конечно, в гуманитарной перспективе. Ведь "теория всего", о которой грезит современная большая наука, не может быть построена без участия гуманистики, без учета роли субъекта. Это тот самый кусочек паззла, которого всегда будет недоставать синтезу, построенному на основе только естественных наук. Я уже писал об этом в статье "Коты, смыслы и вселенные. О путях объединения гуманитарных и естественных наук" и во множестве фрагментов, которые еще не созрели для публикации. Меня больше всего волнует проблема личности и сознания - на перекрестке физики, биологии, психологии, этики, теологии. Это проблема не субъективности, которая у каждого своя, а субъектности, общей для всех мыслящих и чувствующих существ. Меня интересует, например, какое содержание современный человек, обогащенный новейшим научным знанием, вкладывает в заповедь "возлюбить Творца". С этим связана и проблема творчества: как работает сознание, как создается новое, можно ли выработать алгоритмы творческого мышления? И симметричная проблема искусственного интеллекта: может ли он в перспективе приобретать самосознание и чувство личности.
"З-С": И как вы думаете: может? Способна ли машина или программа к самосознанию?
М. Э.: Сейчас прорезались две тенденции. Первая - контрсубъектная, ее, в частности, декларирует, хотя и с явной антипатией, израильский историк Юваль Харари. Огромные массивы информации будут объяснять все, происходящее внутри человеческого субъекта, последний будет редуцирован к информационным ресурсам, "большим данным". Субъектность будет рассматриваться как пережиток биопсихической эры, когда «внутреннее» заменяло нехватку объективных данных.
Вторая - просубъектная. По мере усложнения искусственного интеллекта он все более будет вбирать внутреннее, психическое измерение, т.е. способность соотноситься не только с другими объектами, но и собой, в форме самоорганизации, саморефлексии, как надбиологическое Я, способное к бесконечному психо-интеллектуальному саморасширению. О возможности перехода от искусственного разума к искусственному сознанию говорит Рэй Курцвайл.
Я склоняюсь ко второй точке зрения, хотя в настоящее время это вопрос веры, а не знания. Субъектность не устранима никаким развитием науки и техники; напротив, территория субъектности будет расширяться в силу того, что объектные свойства человеческого организма и интеллекта (напр., вычисление, наблюдение за физическими явлениями, материальное производство) будут все более успешно выполняться умными машинами. Более того, сами эти машины, по мере своего поумнения и усложнения, возможно, обретут способность превращаться в новых субъектов. Субъектность - это обратная связь разума с самим собой, способность иметь внутренний мир, который сам определяет свое наполнение. Конечно, это субъектность может быть весьма далека от персонально-человеческой, выстраивающей прямую перспективу на мир от точки своего "я". Возможно, это будет больше похоже на субъектность растительного, ризоматического типа, на "ноовегетацию"...
В этом смысле стоит присмотреться к интернету. Есть ли у него самосознание? Это не такой глупый вопрос, как поначалу кажется. Самосознание предполагает высокую степень рефлективности, обращенности на себя, развитую систему обратных связей. Интернет рефлектирует о себе, создает бесконечные образы себя в виде взаимоотражений, реплик, резонансов, напоминающих структуру нейронных сетей. Ты что-то вписываешь в сеть, оставляешь отметки своего мышления. И вдруг осознаешь, что субъект мышления перешел туда, в сеть, которая сама начинает сама тебя мыслить, что-то предлагает, на что-то намекает, улавливает твои запросы. Сеть по-своему сопрягает все слова и идеи, и оказывается, что ты - участник игры, которая растянулась на тысячи лет до тебя и, может быть, на миллионы лет после тебя. Законы природы и общества, этики и поэзии - тоже чьи-то великие мысли, которые теперь стали приобретать форму сети. Этот великий всечеловеческий мозг обладает своей пластичностью, ассоциативностью, остроумием и, конечно, всеобъемлющей эрудицией. Нажимая на клавиши, ты вступаешь в диалог с этим разумом, который больше любого океана-Соляриса, планеты, галактики... Твои мысли огугливаются в сети, окукливаются, чтобы потом выпорхнуть живыми бабочками в сознании других людей, пусть даже тысячи лет спустя.
"З-С": Над какими темами/проектами вы работаете сейчас?
М. Э.: Последний год был посвящен работе над двумя книгами по истории русской мысли 2-ой половины 20 в.: от смерти Сталина до смерти СССР (1953-1991). Я вырос в этой среде, питался ею, восхищался старшими современниками, мысленно, а порой и вживую разговаривал и спорил с ними: М. Бахтин, Ю. Лотман, С. Аверинцев, В. Библер, М. Мамардашвили, В. Налимов, И. Кабаков, А. Мень, Г. Померанц, А. Синявский... И я чувствую своим долгом (чувство и долг в данном случае совпадают) донести их мысль до Запада, где об этих интеллектуальных исканиях очень мало известно, хотя для краха тоталитаризма они имели не меньшее значение, чем марксизм-ленинизм - для его создания и обоснования. Эти книги были начаты по-английски еще в 1992 г., почти сразу после моего приезда в США, потом последовал перерыв почти в четверть века - и теперь завершаю их (по-русски их не существует). Первая, "Феникс философии" уже закончена и выйдет (в изд. Bloomsbury) примерно в июне 2019 г., а вторую, "Идеи против идеократии", я надеюсь дописать к концу этого года.
Еще один проект - это книга о первопонятиях, об основных элементах культурного кода, как я его понимаю. Душа, жизнь, Бог, любовь, обаяние, судьба, ум, мудрость, настроение, пошлость, вина, обида... Самые употребительные слова оказываются и самыми таинственными. Как сказал один девятилетний мальчик, есть слова, значения которых известны всем, но никто не может их объяснить. Вот эта книга и есть попытка объяснения таких общеизвестных и малопонятных слов. Сразу оговорюсь, что с "Проективным словарем гуманитарных наук" здесь нет почти никакого соприкосновения. Там все понятия - термины, а здесь - самые ходовые слова. Я не претендую на то, чтобы дать им строгие логические определения, не прослеживаю их историю в языке, - но хочу углубиться в их насущный смысл, раскрыть их место в системе понятий, в культурном коде, который делает осмысленной нашу жизнь и позволяет общаться друг с другом. Есть такие элементарные визуальные формы, как линия, квадрат, круг, а я пытаюсь обозначить такие же элементарные формы в мире понятий.
Иногда новые проекты возникают совершенно неожиданно. В апреле 2018 г. , когда я был в Израиле, публицист и фотохудожник Дмитрий Брикман пригласил меня в передачу "Детский недетский вопрос", где взрослому предлагаются вопросы, задаваемые детьми, типа "почему я - это я?" "зачем ходить на работу?", "есть ли призраки?", "отчего бывает грустно?" и т.п. Меня это настолько заинтересовало, что я попросил у Брикмана все 700 вопросов, собранные им для этой передачи, и ответил на половину из них, пытаясь обращаться к детям и подросткам на языке, доступном их возрасту. Получилась маленькая книжка, надеюсь, не назидательная, а как бы введение в "теорию всего" для младшего возраста.
"З-С":А как вообще вы работаете? Почему у вас книги на совершенно разные темы выходят иногда почти одновременно?
М. Э.: Я редко работаю последовательно: сначала над одной книгой до полного ее завершения, потом над другой... Это невыносимо скучно. Как правило, несколько тем/проектов растут параллельно на разных территориях сознания, постепенно созревая - как разные виды посевов на полях ("многополье") или как вложения в разные фонды достигают сроков maturity. Я брожу по этим полям и замечаю, где что подросло и когда пора собирать урожай новых текстов. У каждого проекта свое начало, свой темп осуществления - они не мешают друг другу; напротив, пока идет сознательная работа над одним, другой дозревает в подсознании, "отдыхает под паром". И так я перехожу от одного проекта к другому порой даже на протяжении одного дня, чтобы не притуплялось видение, не ослабевало желание, чтобы процесс мышления не автоматизировался и предмет представал неожиданным и соблазнительным. Работа мышления, как и работа воображения, - это остранение, преодоление инерции, привычки. Если ты не уступишь мгновенно возникающему желанию думать о чем-то другом и будешь упорно заставлять себя думать о том же самом, уже знакомом и наскучившем, - новая мысль тебя не простит, уйдет навсегда. Записывать мысль нужно тогда, когда она желанна, сама идет навстречу. Это не значит - записывать первую чепуху, приходящую в голову. Нужно сдувать пену с мысли, ждать, когда она отстоится, прояснится как именно мысль, сдвиг понятий, а не рябь ассоциаций, всегда бегущая по поверхности сознания.
"З-С": Что самое легкое и самое трудное в работе?
М. Э.: Самое трудное - это когда я думаю и пишу, а самое легкое - когда мне думается и пишется. В предельном упрощении процесс работы можно свести к этим двум тактам. Сначала ты напрягаешь мозг - как велосипедист изо всех сил крутит педали, поднимаясь по крутой дороге... А там отпускаешь мысль на волю и она, набрав разгона, летит сама под уклон. Потом замедляется, притормаживает - и надо заново прилагать усилия, напрягать все мускулы мысли, чтобы дать ей новый разгон. На горку - с горки. Трудно - легко.