Вот это всё, Карл (статья Андрея Архангельского)
Эта статья журналиста Андрея Архангельского должна была выйти в "Новой газете", но по какой-то не вполне понятной причине не вышла. Публикую ее здесь с разрешения автора.
Вот это всё, Карл
На конкурсе «Слово года-2015» - в своем роде сенсация: победила не война (она только на 3 месте), - а беженцы. Идеолог российского «Слова года», филолог Михаил Эпштейн говорит, что это обнадеживающий знак: «Впервые за девять лет Слово года отнесено не к российской, а к иностранной реальности, к жертвам войны. В какой-то мере победа всемирной отзывчивости». С другой стороны - всем понятно, что слово стало популярным вовсе не от сочувствия. Все лето и осень лоялистские СМИ активно развивали тему «нашествие беженцев на Европу». Сам сюжет понимался в рамках символической «расплаты Запада за мультикультурализм», за желание «быть добренькими», за «толерантность». За этим читается более глобальное злорадство: «никто не может быть хорошим», «ни у кого не получится быть лучше нас». За всем этим - собственное разочарование: у самих не поучилось быть «добрыми», «хорошими», любить весь мир (или хотя бы не ненавидеть). Подсознание ищет оправдания неудаче - и радуется, что у других тоже «не получилось».
Война между тем - важнейшее слово 2015 года. Война символическая, диванная, этическая; война словесная; наконец, война реальная - в Сирии. Но эта война уже не с кем-то конкретно, она - в душе. Война в головах. И хотя сегодня Россия борется вместе со всем миром против общего врага, эта война - уже система ценностей, способ мировосприятия. Мир понимается только через войну.
Язык по прошествии последних двух лет обнажил скрытое: немотивированная жестокость, агрессия, ненависть в обществе являются первичными, константами: враг может назваться как угодно, первична - ненависть как таковая. Люди хотят ненавидеть, им нравится ненавидеть. Это расплата за неспособность жить новой жизнью. Общество уперлось в невозможность развития - компенсаций стала агрессия, направленная вовне. Санкции образуют своеобразную пару со словом война. Слово лишено воинственности - оно подчеркнуто технологичное. При всем желании из него нельзя выжать таких же эмоций, как из войны. И, к счастью, оно не породило дополнительного безумия.
Самое интересное слово в ряду слов этого года - Карл. Мем в русском контексте чаще всего означает деконструкцию, карнавализацию сказанного за счет удвоения, утрирования банального; а также подчеркивает пугающий автоматизм, дурную бесконечность происходящего (выражение вот это вот всё - также один из призеров конкурса). В этом году с обществом и страной случилось множество вещей, которые необъяснимы с точки зрения логики; комментировать это также бесполезно. Карл - это констатация и абсурдизации, и одновременно анекдотизации пространства. Это антидот, защитная реакция организма - если понимать под единым организмом сетевое сообщество. Общая иррациональность и немотивированность происходящего породила кочующего лекаря психики - Карла; он стал символической отдушиной для теряющей опору психики. Близкий к помешательству коллективный мозг порождает защитный мем - намеренно искусственного, сказочного происхождения. Заметим:Карл еще и близок по звучанию к русскому слову карла - так в старину называли куклу. Игрушка - чтобы как-то успокоить всклокоченный пропагандой мозг.
В номинации «Выражение и фраза» победил Немцов мост. Топоним, не существующий официально - и вместе ставший для какого-то количества людей безусловно важным. Это выражение фиксирует разрыв, пропасть - между внутренним ощущением и реальностью: часть общества предпочитает жить в придуманном мире. И одновременно - надежду. Михаил Эпштейн: «Выражение “Немцов мост” двойственно по значению. Да, мост - это место гибели, но все-таки он ведет на другой берег, и в этом смысле “Немцов мост” - эмблема надежды, пути в будущее страны, который проложен Борисом Немцовым».
У выражений года есть нечто общее: анонимизация действительности. Ряд конструкций, которые условно говоря, не несут ответственности. Атмосфера ненависти - чьей ненависти, почему, откуда?.. Нет ответа. Просто вот такая атмосфера сложилась. Минские договорённости - нечто условное, неисполнимое - но к чему апеллируют за неимением более прочного. Точно такие же расплывчатые определения - нежелательные организации, ракетно-бомбовые удары. Гибридная война: вроде война - но не война. Как бы война. Уничтожение еды - выражение опять-таки не указывает на исполнителя и инициатора; это предлагается понимать как нечто само собой организовавшееся. Еда уничтожается как бы сама собой.
Выражение Я Шарли имеет в России опять же собственное значение: оно означает, что человек, несмотря на ужасающие обстоятельства, сохраняет верность идее свободы, демократии. Производное - неологизм шарлить - похож по звучанию на слово шалить, что тоже символично: свобода в России понимается как шалость, временное отклонение, заблуждение юности. Выражение И будет вам счастье! - свидетельство как раз иллюзорности недостижимости счастья.
Победа в номинации «Антиязык» оскорбительного выражения в адрес президента США означает, прежде всего, катастрофическое падение нравов, размывание границ допустимого. Грань между профанным и официальным полустерта, она все иллюзорнее. Другие слова Антиязыка - вата, ватник, вашингтонский обком, иноагент - появилиись еще в прежние годы. Мы можем констатировать, что новая официальная стилистика оформилась, закрепилась в языке.
Наиболее значимым в новой стилистике является выражение наши западные партнеры. Это удивительная и символичная конструкция. Слово партнеры произносится в пропагандистских СМИ со всевозможными издевательскими интонациями, присказками - так называемые, как их называют и т.д. Слово-перевертыш, которое в реальности означает нечто противоположное сказанному. Философ Теодор Адорно, изучая особенности авторитарной личности, назвал это эффектом подмигивания: враг не называется впрямую, но все догадываются, о ком речь: таким образом, общество вовлекается в приятную ему игру, чувствует себя частью общего языкового заговора - отчего возникает чувство единения и солидарности с властью. Это свидетельство изворотливости авторитарного сознания, которое привыкло уклоняться от ответственности, настаивать на относительности любых истин и ценности любых слов. Характерно, что другие официозные конструкции - пик кризиса и хрупкое дно - также используются скорее для высмеивания смысла сказанного, для констатации обратного. Подобные перемигивания - свидетельство, прежде всего доминирующей в общественном сознании отрицательной, плавающей, мерцающей этики.
Неологизмы - свидетельство живой работы языка, самоорганизации смыслового пространства. Свидетельство того, что язык продолжает жить. Например, язык работает над тем, чтобы найти определения для новых психологических феноменов, в частности, для обозначения советского, которое тоже - в головах. Например, выражение бессмертный барак (Андрей Десницкий). Сюда же можно отнести и выражение советошь (Богдан Лукьянов). Очень точное выражение ностальгибельный: безобидная, казалось бы, ностальгия, которая может довести до гибели. Материализация ностальгии стала мощным антипрогрессистским оружием.
Не менее важны неологизмы и для обозначения современных тенденций: предсказуистика - предсказуемость официальной псевдоаналитики; пармезанское движение (Александр Архангельский), удобоверие и танатализация (Михаил Эпштейн). Танатализация (от thanatos, греческий бог, олицетворяющий смерть) - усиление инстинкта смерти в обществе, его преобладание над инстинктом любви (эросом). Танатализация проявляется в милитаризации, культе силы и оружия, умножении всяких запретов, росте цензуры, в страхе перед всем живым, ярким, самостоятельным, в ненависти к свободе и стремлении все уравнять и стабилизировать.
Общественная жизнь целиком перемещается в интернет, требуется все больше слов для того, чтобы обустроиться в виртуальной вселенной. Соцсед или соцседка (Богдан Лукьянов) становится важнее, чем сосед по лестничной клетке. Схоластяк - человек, который, апеллируя к разуму, на самом деле проповедует нечто антигуманное или попросту банальное.
Интересно, что в список выражений года также попало 404 - ошибка. сервер не найден: отсутствие файла - тоже информация; порой - не менее значимая, чем имеющаяся
Апатия, раздражение, страх, безверие - приметы года. Год трещит от ненависти и агрессии. Слова корежит от постоянного давления, слова вертятся, изворачиваются, деформируются, превращаясь в информационные кувалды. Такова действительность. Конкурс «Слово года» фиксирует это.
Андрей Архангельский
Член экспертного совета конкурса «Слово года»