Когтистые слова и мемы
У Марка Твена есть рассказ "Режьте, братцы, режьте!" - смешной и одновременно страшный. Герою попадается на глаза газетный стишок: "Кондуктор, отправляясь в путь,
/Не рви билеты как-нибудь;
/Стриги как можно осторожней, /Чтоб видел пассажир дорожный. /Синий стоит восемь центов, /Желтый стоит девять центов,/ Красный стоит только три./ Осторожней режь, смотри!
Припев: Режьте, братцы, режьте!/ Режьте осторожно! /Режьте, чтобы видел/ пассажир дорожный!"
Стишок невольно западает в память. А дальше начинается жуткая история мучений души, разрываемой когтями хищных словес, от которых так же нет защиты, как и от судеб. Стишок въедается в сознание героя, подчиняет себе ритм его шагов, прорывается во все его разговоры, застилает слух и зрение. Оказывается, что единственный способ избавиться от этой заразы -кому-то ее передать. В данном случае - другу-священнику, который сам вскоре начинает смертельно скорбеть. "Ах, Марк, каким погибельным приобретением оказались эти жестокие вирши. Они все время терзали меня, словно кошмар, днем и ночью, час за часом, вплоть до этой самой минуты. С тех пор как мы с тобой расстались, я мучаюсь, как грешник в аду. /…/Что-то подсказывает мне, что язык мой навеки осужден болтаться, твердя эти безжалостные стишонки. Вот, вот... опять на меня находит: "Синий стоит восемь центов, желтый стоит...""В конце концов друзьям удается вложить жало этих стихов в уши несчастных, ничего не подозревающих студентов… Рассказ очень точен в симптоматике "логомании", болезненной одержимости словами; однако не очевидно, что от нее так легко отделаться, передав другим. Можно представить себе целый народ и даже человечество, терзаемое такими фразами, как "это есть наш последний и решительный бой", - собственно, это и звучало в "Интернационале", международном гимне, под который пролиты были куболитры крови. И от передачи друг другу когтистая сила этих слов не уменьшалась, а умножалась, можно сказать, в геометрической прогрессии, поскольку каждый воодушевлял всех, а все - каждого.
Когтистыми могут быть не только слова и фразы, но и картинки, музыкальные мотивы. В последние тридцать лет получила распространение целая наука - меметика, которая как раз занимается такими "знаковыми" эпидемиями. "Мемами" называют единицы смысла или информации, которые через слова, образы, музыкальные фразы передаются из сознания в сознание. Мемы - это смысловые гены или вирусы, передатчики не биологической, а культурной информации. Собственно, слово - это и есть главный мем, самый заразительный из всех инфовирусов, или, лучше сказать, самый плодовитый из всех инфогенов. Причем слово не остается только словом: путешествуя из сознания в сознание, оно насаждает там корни будущих мыслей и дел.
Термин "мем" был предложен английским биологом Ричардом Докинсом в 1976 г., в книге "Самовлюбленный ген" (The Selfish Gene), ставшей научным бестселлером. Докинс доказывал, что наряду с генами как носителями биологической информации существуют носители культурной информации, которые также склонны к самоцельному размножению и подчиняются законам дарвиновской эволюции. По аналогии с генами, Докинс назвал "мемами" эти единицы культурной памяти, которые стремятся к бесконечному самовоспроизводству и пользуются для этого книгами, песнями, спектаклями, телепередачами, средствами массовой коммуникации и т.д., но главное - мозгом людей. Примером таких мемов могут служить часто повторяемые фразы, лозунги, музыкальные мотивы, моды, поваренные рецепты, математические формулы, компьютерные алгоритмы, инструкции по производству и использованию определенных объектов, инструментов. По сути, вся история человечества может быть описана как эволюция мемов, их борьба за выживание, распространение, покорение умов, внедрение в духовную и материальную культуру. Религии, идеологии, политические системы, философские и художественные течения, идейные споры и повседневные разговоры - все это рассматривается меметикой как формы грандиозного дарвиновского действа, в которой несметные множества мемов борются за обладание знаковой вселенной. С этой же точки зрения, функция языка - распространение мемов. Так что когтистые слова - далеко не единственный вид хищной фауны в инфосфере. Но, несомненно, один из ее передовых и самых кровожадных отрядов, поскольку слова более конкретно и последовательно формируют программу человеческого поведения, чем, скажем, музыкальные или математические мемы.
Причем, если крылатые слова больше воздействуют на разум, то когтистые - на подсознание. На примере из Марка Твена ясно видна эта разница крылатых и когтистых слов. "Синий стоит восемь центов, /Желтый стоит девять центов". В этих словах нет ничего мудрого, значительного, их неуместно повторять, они ни к чему не приложимы, не несут никакого полезного смысла - и тем не менее они хватают за живое, зацепляют именно своей бессмыслицей.
Так полчища словесных хищников, всепроникающих мемов окружают нас с двух сторон. Крылатые слова действуют на наше сознание, поучают, наставляют, формируют разум и мировоззрение, так сказать, "официальную" картину мира. А когтистые слова действуют исподволь, вонзаются в наше подсознание, лепят нашу ухмылочку, походочку, ухваточку, мычат и бормочут нашим голосом и даже беззвучно - биением сердца, струением крови, беспричинными перепадами настроения.
/Стриги как можно осторожней, /Чтоб видел пассажир дорожный. /Синий стоит восемь центов, /Желтый стоит девять центов,/ Красный стоит только три./ Осторожней режь, смотри!
Припев: Режьте, братцы, режьте!/ Режьте осторожно! /Режьте, чтобы видел/ пассажир дорожный!"
Стишок невольно западает в память. А дальше начинается жуткая история мучений души, разрываемой когтями хищных словес, от которых так же нет защиты, как и от судеб. Стишок въедается в сознание героя, подчиняет себе ритм его шагов, прорывается во все его разговоры, застилает слух и зрение. Оказывается, что единственный способ избавиться от этой заразы -кому-то ее передать. В данном случае - другу-священнику, который сам вскоре начинает смертельно скорбеть. "Ах, Марк, каким погибельным приобретением оказались эти жестокие вирши. Они все время терзали меня, словно кошмар, днем и ночью, час за часом, вплоть до этой самой минуты. С тех пор как мы с тобой расстались, я мучаюсь, как грешник в аду. /…/Что-то подсказывает мне, что язык мой навеки осужден болтаться, твердя эти безжалостные стишонки. Вот, вот... опять на меня находит: "Синий стоит восемь центов, желтый стоит...""В конце концов друзьям удается вложить жало этих стихов в уши несчастных, ничего не подозревающих студентов… Рассказ очень точен в симптоматике "логомании", болезненной одержимости словами; однако не очевидно, что от нее так легко отделаться, передав другим. Можно представить себе целый народ и даже человечество, терзаемое такими фразами, как "это есть наш последний и решительный бой", - собственно, это и звучало в "Интернационале", международном гимне, под который пролиты были куболитры крови. И от передачи друг другу когтистая сила этих слов не уменьшалась, а умножалась, можно сказать, в геометрической прогрессии, поскольку каждый воодушевлял всех, а все - каждого.
Когтистыми могут быть не только слова и фразы, но и картинки, музыкальные мотивы. В последние тридцать лет получила распространение целая наука - меметика, которая как раз занимается такими "знаковыми" эпидемиями. "Мемами" называют единицы смысла или информации, которые через слова, образы, музыкальные фразы передаются из сознания в сознание. Мемы - это смысловые гены или вирусы, передатчики не биологической, а культурной информации. Собственно, слово - это и есть главный мем, самый заразительный из всех инфовирусов, или, лучше сказать, самый плодовитый из всех инфогенов. Причем слово не остается только словом: путешествуя из сознания в сознание, оно насаждает там корни будущих мыслей и дел.
Термин "мем" был предложен английским биологом Ричардом Докинсом в 1976 г., в книге "Самовлюбленный ген" (The Selfish Gene), ставшей научным бестселлером. Докинс доказывал, что наряду с генами как носителями биологической информации существуют носители культурной информации, которые также склонны к самоцельному размножению и подчиняются законам дарвиновской эволюции. По аналогии с генами, Докинс назвал "мемами" эти единицы культурной памяти, которые стремятся к бесконечному самовоспроизводству и пользуются для этого книгами, песнями, спектаклями, телепередачами, средствами массовой коммуникации и т.д., но главное - мозгом людей. Примером таких мемов могут служить часто повторяемые фразы, лозунги, музыкальные мотивы, моды, поваренные рецепты, математические формулы, компьютерные алгоритмы, инструкции по производству и использованию определенных объектов, инструментов. По сути, вся история человечества может быть описана как эволюция мемов, их борьба за выживание, распространение, покорение умов, внедрение в духовную и материальную культуру. Религии, идеологии, политические системы, философские и художественные течения, идейные споры и повседневные разговоры - все это рассматривается меметикой как формы грандиозного дарвиновского действа, в которой несметные множества мемов борются за обладание знаковой вселенной. С этой же точки зрения, функция языка - распространение мемов. Так что когтистые слова - далеко не единственный вид хищной фауны в инфосфере. Но, несомненно, один из ее передовых и самых кровожадных отрядов, поскольку слова более конкретно и последовательно формируют программу человеческого поведения, чем, скажем, музыкальные или математические мемы.
Причем, если крылатые слова больше воздействуют на разум, то когтистые - на подсознание. На примере из Марка Твена ясно видна эта разница крылатых и когтистых слов. "Синий стоит восемь центов, /Желтый стоит девять центов". В этих словах нет ничего мудрого, значительного, их неуместно повторять, они ни к чему не приложимы, не несут никакого полезного смысла - и тем не менее они хватают за живое, зацепляют именно своей бессмыслицей.
Так полчища словесных хищников, всепроникающих мемов окружают нас с двух сторон. Крылатые слова действуют на наше сознание, поучают, наставляют, формируют разум и мировоззрение, так сказать, "официальную" картину мира. А когтистые слова действуют исподволь, вонзаются в наше подсознание, лепят нашу ухмылочку, походочку, ухваточку, мычат и бормочут нашим голосом и даже беззвучно - биением сердца, струением крови, беспричинными перепадами настроения.