Сталин в тебе и во мне
Бывают жутковатые повторы, когда время бешено вращается в своем беличьем колесе - и не движется с места. Вчера Дмитрий Быков опубликовал стихи о том, что последняя надежда страны - возвеличить Сталина, чтобы опять все свалить на него. О том же - мое эссе "Ленин - Сталин", опубликованное в разгар перестройки в рижском "Роднике" и нью-йоркском "Стрельце" (1989). Неужели четверть века понадобилась лишь для того, чтобы звонче прозвучала историческая рифма, даже не изменив тональности. Перефразируя Гегеля, история повторяется многократно: первый раз в виде трагедии, а потом опять и опять - в виде фарса.
Д. Быков, Сталинофильское. "Новая газета", 2 февраля 2013 г.
...Что проку смеяться оскаленно? Не лучше, чем выть на луну... Давайте мы свалим на Сталина всеобщую нашу вину! Ведь это - наш способ отбеливать и душу, и Родину-мать... Он нам не затем, чтоб расстреливать, он нам не затем, чтоб ссылать - недаром Отечество славится единством в любых временах. Затем ведь и памятник ставится, чтоб после взорвать его нах. Чтоб он, в одеянье порфировом, народным слывя палачом, всю мерзость в себе сконцентрировал - а мы, как всегда, ни при чем! От этого принципа старого не сбечь ни за стол, ни в кровать. Давайте мы сделаем Сталина, чтоб после его же взорвать! В припадке бессмысленной дерзости (гордыня - действительно грех), в потоке безвыходной мерзости, что яростно хлещет из всех, в борьбе с родовыми стихиями - незнание, злоба, нужда, - я думаю: если такие мы, грядущего нет, господа. Теряется суть человекова, сознание рвется, как нить, - и главное, некого, некого за все это дело винить! Россия - сплошная окалина, плюс ненависть в сто мегаватт... А если мы вырастим Сталина - он будет во всем виноват. И снова мы станем неистово сбивать ненавистное «СТА...», и все начинается с чистого, как рабская совесть, листа.
Так что же - стадам ошакаленным и дальше брести на убой?
Конечно. Ведь легче со Сталиным, чем - страшное дело - с собой.
М. Эпштейн. Январь 1989 г.:
...Вот он каким возвращается к нам, Сталин. Для нашего главного дела он теперь еще нужнее, чем при жизни. Стала величайшим коммунистом-организатором - ну, не смерть Сталина, так его посмертное бесчестье. Живой Сталин убивал коммунистов, а мертвый возрождает коммунизм, от греха отмывая: "кровь его на мне". Мертвый, срам принимает за живых. Такой Сталин нам гораздо нужнее, чем гений всех времен и народов, потому что возвращает нам отнятую надежду. Сталин-злодей исполнит то, чего не исполнил Сталин-гений.
Змей-искуситель вступает теперь во второй акт исторической мистерии - уже в роли козла отпущения. Был такой обычай у народа, верившего в свою избранность перед Богом, - раз в год возлагать на козла всенародный грех и изгонять в пустыню. Козел в этих ритуальных представлениях - столь же низменное животное, как и змей: оба олицетворяют нечистую силу, отчего и изображается она с козлиными рогами и в змеиной чешуе.
Он возвращается, другой Сталин... Но дело, которому служили Ленин-Сталин, от этого не только не проигрывает, но одерживает победу в тот миг, когда поражение кажется неминуемым. Сталин возвращается, чтобы спасти дело социализма - уже не от Троцких-Зиновьевых-Бухариных, а от самого Сталина: страна перекладывает большевистское иго на его стальную шею - и он держит, чтобы страна могла и дальше жить, "дыша и большевея". Сталин вытягивает, как тяжелоатлет, рекордный груз кармы и держит на себе, пока мы проходим мимо, в славное будущее без Сталина. Слава Сталину-злодею! Слава Сталину-преступнику! Слава Сталину - искусителю и искупителю наших грехов!
...И вот, когда святой злобы уже не осталось на Руси, и все враги разгромлены, и опоры прогнили, и поприща для борьбы не осталось, и винить некого, и безумной ногой от почвы оторвались, бежим, бежим, а счастья нет и нет, - доискались, наконец, до врага, появился он всерьез и надолго. Из "Ленина-Сталина" вышел Сталин и, выполняя партийное поручение, встал наизготовку как лютый лазутчик и снайпер по самым заветным нашим целям. Ленин же, выполняя другое партийное поручение, оторвался от Сталина и устремился вперед, в даль недосягаемую, но все же зовущую родным картавым голосом и святым последним заветом-завещанием.
Долго, долго вся наша партия работала на Сталина, теперь пришла пора Сталину поработать на партию. Вот с кем мы будем бороться до конца своих дней, вот на чей ложноклассический королевский гамбит мы ответим народной или, наоборот, демократической партией, - лишь бы противник был уже достаточно мертв, мертвее всех живых, чтобы не умирать в нас самих. Сталина, в отличие от всех царей и фюреров, уже не спишешь на свалку истории: по праву социалистического первородства, он - в нас. Отныне мы всегда будем бороться со Сталиным в себе, двигаться вперед, отталкиваясь от Сталина. Сталин - в тебе и во мне...
Ленин - Сталин. // Стрелец (Нью-Йорк), 1989, #3, С. 238-257; Родник (Рига), 1989, 6, С. 32-39.
Д. Быков, Сталинофильское. "Новая газета", 2 февраля 2013 г.
...Что проку смеяться оскаленно? Не лучше, чем выть на луну... Давайте мы свалим на Сталина всеобщую нашу вину! Ведь это - наш способ отбеливать и душу, и Родину-мать... Он нам не затем, чтоб расстреливать, он нам не затем, чтоб ссылать - недаром Отечество славится единством в любых временах. Затем ведь и памятник ставится, чтоб после взорвать его нах. Чтоб он, в одеянье порфировом, народным слывя палачом, всю мерзость в себе сконцентрировал - а мы, как всегда, ни при чем! От этого принципа старого не сбечь ни за стол, ни в кровать. Давайте мы сделаем Сталина, чтоб после его же взорвать! В припадке бессмысленной дерзости (гордыня - действительно грех), в потоке безвыходной мерзости, что яростно хлещет из всех, в борьбе с родовыми стихиями - незнание, злоба, нужда, - я думаю: если такие мы, грядущего нет, господа. Теряется суть человекова, сознание рвется, как нить, - и главное, некого, некого за все это дело винить! Россия - сплошная окалина, плюс ненависть в сто мегаватт... А если мы вырастим Сталина - он будет во всем виноват. И снова мы станем неистово сбивать ненавистное «СТА...», и все начинается с чистого, как рабская совесть, листа.
Так что же - стадам ошакаленным и дальше брести на убой?
Конечно. Ведь легче со Сталиным, чем - страшное дело - с собой.
М. Эпштейн. Январь 1989 г.:
...Вот он каким возвращается к нам, Сталин. Для нашего главного дела он теперь еще нужнее, чем при жизни. Стала величайшим коммунистом-организатором - ну, не смерть Сталина, так его посмертное бесчестье. Живой Сталин убивал коммунистов, а мертвый возрождает коммунизм, от греха отмывая: "кровь его на мне". Мертвый, срам принимает за живых. Такой Сталин нам гораздо нужнее, чем гений всех времен и народов, потому что возвращает нам отнятую надежду. Сталин-злодей исполнит то, чего не исполнил Сталин-гений.
Змей-искуситель вступает теперь во второй акт исторической мистерии - уже в роли козла отпущения. Был такой обычай у народа, верившего в свою избранность перед Богом, - раз в год возлагать на козла всенародный грех и изгонять в пустыню. Козел в этих ритуальных представлениях - столь же низменное животное, как и змей: оба олицетворяют нечистую силу, отчего и изображается она с козлиными рогами и в змеиной чешуе.
Он возвращается, другой Сталин... Но дело, которому служили Ленин-Сталин, от этого не только не проигрывает, но одерживает победу в тот миг, когда поражение кажется неминуемым. Сталин возвращается, чтобы спасти дело социализма - уже не от Троцких-Зиновьевых-Бухариных, а от самого Сталина: страна перекладывает большевистское иго на его стальную шею - и он держит, чтобы страна могла и дальше жить, "дыша и большевея". Сталин вытягивает, как тяжелоатлет, рекордный груз кармы и держит на себе, пока мы проходим мимо, в славное будущее без Сталина. Слава Сталину-злодею! Слава Сталину-преступнику! Слава Сталину - искусителю и искупителю наших грехов!
...И вот, когда святой злобы уже не осталось на Руси, и все враги разгромлены, и опоры прогнили, и поприща для борьбы не осталось, и винить некого, и безумной ногой от почвы оторвались, бежим, бежим, а счастья нет и нет, - доискались, наконец, до врага, появился он всерьез и надолго. Из "Ленина-Сталина" вышел Сталин и, выполняя партийное поручение, встал наизготовку как лютый лазутчик и снайпер по самым заветным нашим целям. Ленин же, выполняя другое партийное поручение, оторвался от Сталина и устремился вперед, в даль недосягаемую, но все же зовущую родным картавым голосом и святым последним заветом-завещанием.
Долго, долго вся наша партия работала на Сталина, теперь пришла пора Сталину поработать на партию. Вот с кем мы будем бороться до конца своих дней, вот на чей ложноклассический королевский гамбит мы ответим народной или, наоборот, демократической партией, - лишь бы противник был уже достаточно мертв, мертвее всех живых, чтобы не умирать в нас самих. Сталина, в отличие от всех царей и фюреров, уже не спишешь на свалку истории: по праву социалистического первородства, он - в нас. Отныне мы всегда будем бороться со Сталиным в себе, двигаться вперед, отталкиваясь от Сталина. Сталин - в тебе и во мне...
Ленин - Сталин. // Стрелец (Нью-Йорк), 1989, #3, С. 238-257; Родник (Рига), 1989, 6, С. 32-39.